______________________________
Виктор проснулся от настойчивой пульсации в голове, напоминающей о музыке со вчерашней вечеринки. Захрипев, он перевернулся на бок, щурясь от слишком яркого света. Кому вообще в голову пришла чудная идея покрасить стены дома в белый и светло-голубой? Словно на солнце смотреть. Он вновь закрыл глаза, зарываясь лицом в подушку. Все болело. Голова готова была взорваться в любой момент. Может, пить столько коктейлей с водкой не было такой уж хорошей идеей… Но благодаря этому он встретил Юри, так? Уже что-то. Виктор улыбнулся, вспоминая отрывки их танцев. Юри прекрасно танцевал — куда лучше, чем Виктор — и быстро стал вести. Не то что бы Виктор возражал. Ему нравилось следовать, не контролируя, куда повернуться, отклониться или выгнуться. Юри вел просто восхитительно — и они с ним, попросту говоря, протанцевали всю ночь напролет, довольные друг другом. От бальных танцев к аргентинскому танго и обычным клубным танцам — это было нереально. Волшебно. Как в сказке. Виктор мечтательно улыбнулся. Ощущать себя в руках Юри или Юри в своих — это вызывало чувства, которых, Виктор был уверен, он не чувствовал уже очень давно. Тогда даже бег крови по венам опьянял. Теперь же воспоминания выступали в совершенно новом свете. Он готов был сделать что угодно, чтобы вновь почувствовать это снова, и само осознание этого ужасало и будоражило его. Из мечтаний Виктора грубо выдернул лай Маккачина. Через мгновение пудель плюхнулся на кровать и принялся облизывать ему лицо. Это вернуло его к реальности с раскалывающейся головой, и мужчина застонал и зарылся слабой рукой в шерсть пса. — Проголодался, Макка? — прохрипел он, ощущая наждачку в горле. — Сейчас дам чего-нибудь, погоди секунду… Покачнувшись, он поднялся на ноги и нашарил тапки. С вечера он умудрился снять штаны перед тем, как отключиться, но рубашка все еще была на нем, и помята она была жутко. Виктор вздохнул и провел рукой по волосам, а затем потащился в ванную. Он принял обезболивающего и побрызгал водой в лицо, глядя на себя в зеркало. Двадцать семь лет не были таким уж плохим возрастом, но иногда они напоминали о неизбежности увядания. Прямо сейчас он смотрел на себя и чувствовал дыхание смерти. Маккачин гавкнул, словно напоминая о кормежке. Виктор вздохнул и принялся чистить зубы, чтобы избавиться от привкуса вчерашней ночи. С зубной щеткой во рту он дошел до кухни, чтобы наполнить Маккачину миску и сменить воду, а заодно приготовить что-нибудь на завтрак. Вот только когда Виктор открыл холодильник, он понял, что яйца с молоком закончились уже два дня как, и он до сих пор не наведался в магазин. Издав длинный и полный страдания вздох, он вернулся в комнату переодеться. — Пойдем прогуляемся, Макка, — сказал он несколькими минутами позже, чувствуя себя более-менее человеком и снимая поводок Маккачина с крючка у задней двери. Пес радостно залаял, и Виктор взял его на поводок и выдвинулся в город. Фермерский рынок, растянувшийся вдоль Маркет-стрит, он увидел уже когда ступил с дороги у скал на главную улицу города. Несмотря на раннее утро, выглядел он весьма загружено. Люди, конечно, выглядели полусонными (или полумертвыми), но они были. А ведь Виктор мог бы поклясться, что никто на свете не смог бы подорваться в половину седьмого утра, когда солнечные лучи только-только начинают показываться над холмами. Особенно после вечеринки у Леруа. Но, возможно, эти люди, как и сам Виктор, просто не могли сидеть на одном месте. Престарелый торговец, продающий овощи, окликнул его с сильным шотландским акцентом и предложил редис. Виктор взял его, прикинул вес рукой в перчатке. Не лучший редис на его памяти — красная кожица отдавала белым — но можно было подождать пару дней и дать ему дозреть до пригодного для готовки состояния. Перед тем, как двинуться дальше, Виктор заплатил продавцу за редис, прихватив еще два. По пути Виктор оглядывал рынок. Он определенно был фермерским, учитывая бесконечное количество выставленных фруктов и овощей, но еще в воздухе пахло жареным мясом и отдавало рыбой и навозом. Так что продавались точно не только фрукты да овощи. Напоминало скорее о петербургских открытых рынках. Он заметил вывеску «Рыбного хозяйства Нишигори» и двинулся посмотреть, что у них есть. Молодой мужчина с широкими плечами и добродушным лицом и три знакомые девчушки наблюдали за его приближением. — Эй, это же Маккачин! — воскликнула Аксель, когда Виктор подошел ближе. Мужчина улыбнулся, а Маккачин радостно гавкнул, когда девочки окружили его и принялись гладить. — Девочки, не нападайте на него так, — сделал им замечание мужчина, и Виктор поглядел на него. — Вы их отец? — спросил он, мысленно морщась от того, как грубо это прозвучало. Мужчина кивнул со смешком, не обидевшись на вопрос. — Такеши Нишигори, — представился он. — Я бы пожал руку, но я только что потрошил селедку для вон той старушки. Виктор сморщил нос. — Может, в следующий раз, — согласился он и спросил следом: — Так вы муж Юко Нишигори из Береговой Службы Торвилль Коув? Слышал, противоположности притягиваются… — Есть такое, — рассмеялся Такеши. — Но работа Юко хорошо помогает нам в жизни, так что все в порядке. — Рад слышать, — отозвался Виктор. — Правда, не думаю, что этот ее друг-тюлень помогает вам в вашем промысле. — Возможно, но из-за него мы и познакомились, — ответил Такеши. — Кацудон запутался в одной из моих сетей. Юко, которая за ним наблюдала, паниковала, пока я его не освободил. Что было дальше, догадаться можно. Виктор слегка улыбнулся, рассматривая прилавок. Маккачин завилял хвостом, словно прося его что-нибудь купить, и мужчина усмехнулся. — Можно мне две макрели? — спросил он. Немного соленой макрели пригодится, если ему вдруг не захочется готовить. Забрав тщательно завернутую в упаковку рыбу, Виктор с Маккачином направились дальше по улице. И чем дальше он шел мимо прилавков, тем больше погружался в воспоминания о вечеринке. Отчасти ему казалось, что она была в альтернативной реальности, в другом плане существования. Может, дело было в похмелье, может, в воздухе — но что-то словно изменилось. Он смутно ощущал, как Маккачин натягивает поводок, но разумом он был далеко отсюда, в доме Леруа, все еще слышал отголоски музыки, все еще ощущал под ладонями бедра Юри… И почему-то это казалось невозможным сном… Маккачин все продолжал рваться куда-то, и Виктор наконец это заметил и опустил на него взгляд. Хвост пожилого пса метался из стороны в сторону, а взгляд был направлен куда-то вперед. Виктор присел рядом с Маккачином и почесал его шею, зарываясь пальцами в карамельные кудряшки. — Куда смотришь, мальчик? — спросил Виктор, понимая, что это, скорее всего, еж или бродячий кот. — Чего ты такой радостный? Маккачин гавкнул. Виктор поднял взгляд. И задохнулся. Юри Кацуки покупал яйца в лавке неподалеку. Сначала Виктор не поверил своим глазам; да и как он мог? По какой-то счастливой случайности человек, о котором он думал с самого пробуждения, стоял прямо перед ним. Он несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что все взаправду, что Юри не испарится. И когда тот остался на своем месте, Виктор почувствовал, как облегчение накрыло с головой. Он смотрел, как парень достает деньги, как темные волосы падают на красивое лицо. Смотрел, как он протягивает оплату с короткой застенчивой улыбкой в уголках губ. Он словно наблюдал за развязкой фильма, не в силах отвести взгляда даже от малейших деталей. Солнце наконец-то выглянуло; оно очертило волосы Юри и осветило его лицо мягким светом, словно в старом голливудском фильме про любовь. Прибрежный ветерок растрепал бумагу в плетеной корзинке в его руках. Виктор заметил, как Юри скосил взгляд, проверяя, не улетело ли что-то — но скосил лишь на мгновение, вновь вскидывая глаза на продавца. Маккачин уже скулил, обернувшись и облизывая Виктору лицо. В его взгляде была мольба. — Чего ты хочешь, мальчик? — спросил Виктор, обхватывая морду питомца ладонями. Маккачин ударил хвостом и вывернулся из рук мужчины, нетерпеливо глядя на Юри, забирающего яйца. — Ты его даже не зн… Макка, нет! Макка, стой! Но Маккачин уже сорвался к ничего не подозревающему Юри, лая, словно приветствуя старого друга. Виктор спешно поднялся и попытался догнать его, хватаясь за поводок — но безуспешно. Макка был слишком быстр, Виктор не успевал поймать его, и — О. О нет. Все происходило в замедленном действии — по крайней мере, так казалось Виктору, — и его ужас рос. Юри, заслышав суматоху, обернулся на Маккачина, и его глаза распахнулись. Он отступил на шаг, вскидывая одну руку перед собой, а другую поднимая над головой, чтобы защитить корзину. «Нет! — хотелось закричать Виктору. — Не надо! Яйца разобьются!» Маккачин был уже почти у цели. Со спины Виктор видел его язык, вывалившийся изо рта — и этого было достаточно, чтобы понять, что Маккачин готов к столкновению. Виктор на собственном опыте знал, что если его пес бежит к нему, вывалив язык — нужно подготовиться к удару, иначе его с легкостью опрокинут. Но Юри не успел достаточно подготовиться. И как только Маккачин напрыгнул на него, он упал на землю. Сильно. Звук бьющихся яиц последовал мгновением позже. «О боже, о нет, — подумал Виктор, кидаясь к Юри. — Какой же позор». — Прости, мне так жаль, — начал он, едва приблизившись. Маккачин распластался на бедном парне, облизывая его лицо и обнюхивая испорченную синюю футболку. Виктор отогнал его коротким «Прочь, Макка». Юри скривился, морща нос и хмурясь. Он осторожно пропустил пряди волос сквозь пальцы, отдергиваясь, когда наткнулся на сырое яйцо. Виктор в жизни не чувствовал себя так плохо, а когда Юри начал показывать ему что-то жестами — почувствовал еще хуже. — Прости, я не понимаю, что это значит, — сказал он. Юри указал на опрокинутую корзину, лежащую слишком далеко, чтобы он мог дотянуться, и тоже покрытую яйцами; он сложил вместе ладони, тоже делая из них корзиночку, затем сжал руку в кулак и провел им вдоль туловища и, наконец, указал на себя. У Виктора ушло несколько мгновений, чтобы понять, что ему пытаются сказать, но, в конце концов, он догадался и принес Юри корзину. Тот покопался в ней, достал блокнот (к счастью, чистый) и ручку и написал: «У тебя милый пес, так что не волнуйся». Виктор в ответ улыбнулся с сожалением и протянул руку, которую Юри принял. — Вот так вот, — сказал он, поднимая парня. — Сколько яиц ты купил? «Два десятка», — написал Юри. — Момент. Он почувствовал, как его нерешительно тянут за куртку, но ее отпустили, едва он открыл рот. Он попросил новых яиц и отдал их Юри — проверить, не битые ли они. Сердце Виктора трепетало от одного только взгляда на худые пальцы, со знанием дела изучающие яйца. Он расплатился, и Юри забрал упаковки, укладывая их в корзину. Виктор тем временем спросил у продавца, нет ли у него бумажных полотенец, и когда тот склонился, чтобы поискать под прилавком, за куртку снова потянули — в этот раз сильнее. Виктор обернулся, и в его лицо тут же уткнулся блокнот. — Чт– Юри, — запротестовал он, но парень настойчиво потряс блокнотом. Указал на него. Виктор осторожно обхватил запястье Юри, чтобы он не тряс рукой, и с легким удовлетворением заметил, как тот смущенно покраснел, но никак не отреагировал на это. На странице блокнота было написано: «Все в порядке! Я просто дойду до Ю-топии и там приведу себя в порядок, не надо бумажных полотенец!» — Но не со скорлупой же в волосах, — не согласился Виктор. Юри слабо раздраженно выдохнул, покачал головой и сделал большие глаза. Он еще несколько раз ткнул пальцем в блокнот, и Виктор вздохнул. — Ладно, — сдался он, отпуская запястье Юри. — Если ты так хочешь. Ответом ему был решительный кивок. Лицо Юри было уже алым. Он развернул блокнот и, быстро что-то нацарапав, показал Виктору: «Спасибо за яйца, кстати. Увидимся». Виктор покачал головой. — Ты так просто от меня не отделаешься. Всю эту кашу заварил я, так что я должен убедиться, что вы с твоей поклажей доберетесь до дома без происшествий. К тому же, — он не сдержал усмешку, — тебе что, не говорили не класть все яйца в одну корзину? Глаза Юри расширились, а плечи затряслись от едва сдерживаемого смеха, и он, покачав головой, написал: «Это было ужасно». — Правда? — спросил Виктор с показной задумчивостью. — Всегда думал, что я неплохо управляюсь с игрой слов. По крайней мере, лучше, чем с танцами, — он подмигнул. Но Юри лишь непонимающе склонил голову и очаровательно нахмурился. «Без комментариев», — написал он, и Виктор задохнулся. — Я был так ужасен прошлой ночью? — спросил он, для пущего эффекта хватаясь за сердце. — Я думал, между нами было что-то особенное! — и хотя он вроде как шутил, недоумение Юри лишь усилилось, и на сердце Виктора потяжелело. Юри не помнил прошлую ночь. Это объясняло, почему он сначала был так резок. «Ох, Виктор Никифоров, ну ты и жопа», — подумал он про себя, смотря, как выражение лица Юри меняется с озадаченного на обеспокоенное. Он написал что-то в своем блокноте и показал: «Ты в порядке?» Виктор кивнул, натягивая фальшивую улыбку. Продавец кашлянул, привлекая внимание, и протянул упаковку салфеток. Виктор молча взял их и обернулся к Юри. — Точно не нужны? Идти домой с яйцами в волосах будет весьма отвратительно, не думаешь? Дай я… — и он протянул руку, стирая желток с виска Юри. Тот покраснел и выхватил у Виктора салфетки, вместо них впихивая корзину. Они отошли от продавца — Маккачин двинулся следом, выглядя довольным собой. Виктор кинул на него укоризненный взгляд и получил в ответ собачий вариант нахальной ухмылочки. — Прости за Макку, — произнес Виктор, когда Юри без особого энтузиазма поскреб одно из яичных пятен. Юри пожал плечами, и Виктор почувствовал вину, скручивающуюся в животе. Судя по всему, никакие извинения тут не помогут. — Я могу купить тебе новую одежду, если пятна не сойдут? — предложил он. Юри покачал головой. Он кинул грязную салфетку в ближайшую мусорку, а затем вновь протянул руку к корзинке. Виктор взял свои собственные сумки (ныне содержащие только редис и две макрели) и последовал за Юри по Маркет-стрит. — Хотя бы позволь проводить тебя, — попытался задобрить он. — Прости, я просто… Ты меня не помнишь, но мы познакомились прошлой ночью у Леруа. Мы танцевали? И я раздумывал, когда же снова тебя увижу, и представь мое удивление, когда я наткнулся на тебя — ну, Макка наткнулся на тебя — здесь. Юри ничего не сказал, весьма занятый, судя по его виду, перестановкой ног. Виктор вздохнул, высматривая в печальном выражении лица парня какие-нибудь едва уловимые изменения, показывающие, что он устал от него. И определенно надеялся, что дело не в этом. Виктор мог иногда быть настойчив, но он умел не переступать черту. — Прости за болтовню. Я заткнусь, — предложил он. И не прошли они и двух шагов, как по его руке постучали блокнотом. «Все в порядке. Мне нравится слушать, как ты говоришь», — было небрежно написано. — Ты не злишься? — уточнил Виктор. «Как ты и сказал, меня сбил твой пес, не ты». — Точно, — Виктор вздохнул. Они наконец вышли на набережную, и звук и запах фермерского рынка ослабели. Через мгновение почему-то напряженной тишины Виктор вновь подал голос: — Кстати, зачем тебе два десятка яиц? «Семейные дела», — отозвался Юри. — Точно, — повторил Виктор. — Управляете рестораном, да? Юри кивнул. «Ты уже был в Ю-топии?» — Нет, но все собираюсь. Теперь у меня больше причин, — Виктор вновь подмигнул и, когда на щеках Юри проявился румянец, мысленно торжественно вскинул кулак. — Ты, случаем, не помогаешь в спа? Ну, массаж там, педикюр, что-нибудь такое? Юри фыркнул со смеха. «Предпочитаем оставлять это профессионалам», — написал он. — Жаль, — сказал Виктор, потому что он умел бесстыдно флиртовать и потому что сейчас он пан или пропал. — Я бы не отказался от массажа, если бы ты его делал. Юри покраснел сильнее. «Было бы ужасно», — ответил он. — Как-то сложно поверить. Юри покачал головой — в каждом его движении читалось отчаяние. Они наконец добрались до «Ю-топии», расположенной в конце набережной, и Виктор впервые толком посмотрел на отель. Снаружи он выглядел, как старый особняк с характерной красной черепичной крышей, парой шпилей и башенок, напоминающих о замке, но над окнами свисали фонари, а переделанная часть здания своими ровными линиями и деревянной отделкой напоминала скорее японский онсен. Над парадным входом в отель возвышалась небольшая каменная пристройка, а перед ним был устроен небольшой перекресток. На нем у обочины примостилась пара машин, а несколько двигались к выезду на Боухилл Лейн. Здесь, у ворот, Юри и остановился; кивнул на красивые резные дубовые двери, ведущие в отель. «Теперь ты убедился, что я добрался нормально, — написал он. — Спасибо за яйца». — Хорошо, — сказал Виктор, хотя чувство внутри было ровно противоположным. Маккачин слабо заскулил, будто бы соглашаясь. Но Юри коротко кивнул, помахал на прощание и обернулся к дверям. Виктору хотелось крикнуть, хотелось остановить его. Ему нужно было столько сказать. Он даже не спросил у него телефон, ради всего святого! Но слова будто застряли в его горле, и все, что он мог — смотреть, как Юри идет к дверям. — Простите! — окликнул кто-то, и Виктору пришлось уступить дорогу издерганному посыльному с огромной тележкой, загруженной чемоданами. К тому моменту, как тележка с посыльным исчезли внутри отеля, там же исчез и Юри. Виктор вздохнул и, прихватив Маккачина, нехотя направился домой.______________________________
Позже этим же вечером, выгуливая Маккачина по пляжу, Виктор заметил Кацудона, высунувшегося под пирсом. Маккачин радостно залаял, натягивая поводок в сторону тюленя. Но Кацудон увидел пуделя и, к удивлению Виктора, развернулся и скользнул обратно в воду. Маккачин замер у кромки воды и заскулил, словно спрашивая у тюленя, почему он бежит; разве они не друзья? Но Кацудон растворился в синеве воды, даже не обернувшись, и Виктор склонился, чтобы сочувствующе погладить пса. — Это было грубо, Макка, — тихо сказал он Маккачину, потерянно глядящему в воду. — Пойдем, куплю тебе что-нибудь вкусное.______________________________
График мероприятий «Недели Возвращений 2016» Как известно большинству жителей Торвилль Коув, Неделя Возвращений уже вовсю идет! По традиции Неделя Возвращений открывает туристический сезон в Торвилле благодаря богатеньким городским пижонам, возвращающимся сюда на лето и целую неделю устраивающим роскошные вечеринки. «Вестник Торвилль Коув» собрал здесь все самые ожидаемые события недели. Все они, если не написано иного, абсолютно бесплатны и открыты для всех желающих! СУББОТА, 23 АПРЕЛЯ Возвращение Короля: Вечеринка семьи Леруа 19:00 — 1:00, Боухилл Лейн, 21. Форма одежды полуофициальная. ВОСКРЕСЕНЬЕ, 24 АПРЕЛЯ Вечеринка семьи Манро 20:00 — полночь, Гардинер Драйв, 4. ПОНЕДЕЛЬНИК, 25 АПРЕЛЯ Бочонки в бухте: Вечеринка семьи Найт 20:30 — 1:00, Кларк Роад, 25. ВТОРНИК, 26 АПРЕЛЯ Вечеринка семьи Гибсон 16:00 — 20:00, Боухилл Лейн, 34. Вход только по приглашению через Фейсбук. СРЕДА, 27 АПРЕЛЯ Празднование воссоединения Фрейзеров Горных и Фрейзеров Островных 18:00 — 21:00, ратуша Торвилль Коув. Килты обязательны. Вход только для членов клана Фрейзеров и их гостей. Вечеринка семьи Фицпатрик 20:00 — полночь, Гардинер Драйв, 6. Рекомендуется взять купальник. ЧЕТВЕРГ, 28 АПРЕЛЯ Вечеринка семьи МакАдам 18:00 — 22:00, Кларк Роад, 19. Двойной сеанс КиноКоув: «Король и Фигурист» и «Победа на Льду» 19:30 — полночь, набережная. Приносите свои стулья и пледы! Еду можно будет приобрести на месте. ПЯТНИЦА, 29 АПРЕЛЯ Вечеринка семьи Грей 22:00 — 3:00, Боухилл Лейн, 27. Форма одежды полуофициальная. СУББОТА, 30 АПРЕЛЯ Пляжный Бал: Свинг Западного побережья 19:00 — 20:00, набережная. Преподают Минако Окукава и Челестино Чалдини. Первый летний концерт в Коув 2016: Шоу Юных Музыкантов 20:00 — 22:30, набережная. При участии «CHVRCHES» и местного артиста Лео де ла Иглесиа. Список всех мероприятий и их местоположение можно найти в библиотеке, на нашем сайте или в Инстаграме под хештегом #неделявозвращенийвторвилль2016.______________________________
Виктор сходил на еще несколько вечеринок Недели Возвращений, в основном в надежде снова встретить там Юри. На вечеринке вечером понедельника он объявился в компании Кристофа. Атмосфера на ней была, как на студенческой тусовке, что вызывало у Виктора не особо приятные воспоминания о вечеринках, на которых он бывал в Университете Хартфорда, пока добывал материал для «Вишневого прыжка». Какого-то пацана в кепке два крайне крепких парня пытались вверх тормашками поставить на бочонок пива, а когда Виктор попытался отыскать туалет, он наткнулся на человека, наполнявшего ванную крепким алкоголем. — За этим кошмаром хотя бы следят родители? — спросил он Кристофа, вновь отыскав его болтающим с каким-то парнем с каштановыми волосами до подбородка. Кристоф пожал плечами, отпил из красного пластикового стаканчика и скривился. Виктор даже знать не желал, что там. Он добрался до кухни, чтобы налить себе что-нибудь, потому что не доверял ни смеси в ванной, ни тому, что раздавал прыщавый подросток с кудрявыми волосами и брекетами. Юри точно не мог оказаться даже неподалеку от такой вечеринки; если ему пришлось выпить столько шампанского на (куда, куда более) классической вечеринке у Леруа, чтобы перестать стесняться, то Виктор боялся представить, сколько пришлось бы пить на такой вечеринке. И с этими мыслями Виктор принялся отсчитывать минуты до момента, когда будет приемлемо уйти. Налив себе водки, стоящей на кухонном столе, Виктор прошел в гостиную, где наткнулся на Юру Плисецкого, вызывающего какого-то блондина в зеленых солнцезащитных на игру в пив-понг. — Он знает, что тебе пятнадцать? — поинтересовался Виктор у Юры. Тот обернулся к нему без малейшей улыбки. — Ты знаешь, когда надо заткнуться? — резко ответил он и тут же вытащил из собравшейся вокруг стола толпы Милу. Виктор знать не хотел, откуда они оба знают, как играть. Так что он направился обратно в комнату к Кристофу, по пути допивая водку. Когда он заглянул на кухню, чтобы налить еще, он услышал из соседней комнаты вопль, за которым тут же последовал ни с чем не сравнимый крик Плисецкого: «Да я тебе в этой тупой игре жопу надеру, Джей-Джей!» — Кажется, им там весело, — жизнерадостно заметил Кристоф, и Виктор вздохнул. Вечеринка в среду была чуть лучше. Она прочно обосновалась на заднем дворе дома, и хозяева даже надули несколько лодок, на которые забирались люди. Вода все еще была достаточно холодной, но вечер был теплый, да и семья установила несколько обогревателей и гриль для сосисок. Через некоторое время после заката они разожгли костер, и гости жарили на нем булочки и маршмеллоу. Виктор пришел на вечеринку один, и, немного побыв в воде, отправился к костру, чтобы захватить что-нибудь выпить. Юра Плисецкий тоже был на этой вечеринке — он яростно пихал в костер свое маршмеллоу. Увидев это, Виктор слегка усмехнулся. Стоя в очереди за сосисками, он наткнулся на Пхичита. Тот свою еду уже получил и теперь снимал тарелку для Инстаграма. — Виктор! — воскликнул он, как только выложил фотографию. — Круто, что ты тут! Как насчет сэлфи для Инсты? Виктор молча кивнул, подмигивая в камеру вместе с Пхичитом. — Ты привел Юри? — спросил он, едва Пхичит нажал на кнопку. Парень рассмеялся. — Пытался, но он сказал, что занят, — ответил он. Виктор кивнул и указал на сосиски. — Как тебе? — спросил он. Пхичит пожал плечами. — Могли быть и хуже, — отозвался он. — Хотя на одной прошлогодней вечеринке подавали потроха. Довольно противоречивая еда — ты ее либо любишь, либо ненавидишь. Люди потом несколько дней дрались. — Так можно сказать про всю британскую еду, — заметил Виктор. — Ну, я в Колледж Торвилля приехал точно не для того, чтобы еду изучать, — рассмеялся Пхичит. — А зачем приехал? — поинтересовался Виктор у него. — Милый городок с удивительным объемом ресурсов? И сильный художественный факультет. Да и я хотел сменить обстановку после Бангкока, — пожал плечами парень. Виктор кивнул, глядя на садящееся над горизонтом солнце. На короткое мгновение ему показалось, что он увидел гладкую темную голову Кацудона, высунувшуюся на безопасном расстоянии от вечеринки, но, когда он моргнул, голова исчезла. Последняя вечеринка, куда пришел Виктор, была в пятницу. Она была относительно спокойной; большинство, наверное, выгорело из-за безостановочного празднования всю неделю и собиралось с силами перед завтрашним концертом. Виктору казалось странным, что первый летний концерт проходит даже не в мае, но, возможно, название в основном было для привлечения туристов. Хотя в этом году туристический сезон и правда начался раньше обычного из-за него и Кацудона… Виктор окунулся в джаз, исполняемый группой ребят. Некоторых из них он узнал — Лео де ла Иглесиа, местный американский спасатель, которого Виктор видел у Леруа, был за саксофоном, а Гуанг-Хонг — за пианино. Остальных трех — мрачного басиста, сердитого трубача и барабанщицу с наполовину обритой головой, — Виктор не узнал. Но, если подумать, то играли они все равно неплохо. «На такой вечеринке Юри мог бы появиться», — подумал Виктор. Спокойная музыка, расслабляющая атмосфера, прекрасная еда. Он взял бокал шампанского у проходящего официанта, спокойно изучая комнату в поисках Юри. Какой-то брюнет, одетый в черное, опирался о колонну. Виктор двинулся к нему, чувствуя, как бьется сердце. «Вдруг?» — понадеялся он, придвигаясь все ближе. Но затем мужчина обернулся, и с горечью Виктор осознал, что это вовсе не Юри, а незнакомый ему человек с выбритыми висками и весьма характерным скучающим выражением лица. Виктор шагнул назад, тут же занимая себя поисками стола с закусками, чтобы пополнить запас паштета и маленьких крекеров в форме хлебушка. Разочарование не отпускало его, все прочнее укрепляясь с каждым прошедшим часом, потому что Юри все так же не появлялся. Сегодня Виктор даже не видел никого знакомого, так что он даже не мог ни у кого спросить, не видел ли кто Юри. Что было даже неплохо, учитывая, что его постоянные расспросы о Юри заставляли его выглядеть до ужаса отчаявшимся. Наконец он сдался и захватил паштета в долгую и печальную дорогу домой. Он прошел мимо «Ю-топии», ярко освещенной фонарями и светом из окон, и (в который уже раз) задался вопросом, какое окно принадлежит Юри.______________________________
НОВИНКА! Тур «Призраки и легенды Торвилль Коув» Присоединяйтесь к путешествию по Шотландии в нашем новом жутко страшном туре! С «Призраками и легендами Торвилль Коув» вы изучите этот исторический городок после заката и обнаружите его самые паранормальные места. Узрите в новом свете всем известные достопримечательности Торвилля — карусель на набережной, курорт «Ю-топия» и старинное кладбище Боухилл! Туры проводятся в понедельник, среду и четверг после захода солнца, сбор в Туристическом Центре рядом с выходом к пирсу. ЗАБРОНИРУЙТЕ СЕЙЧАС______________________________
Офис Береговой Службы Торвилль Коув расположился в Туристическом Центре неподалеку от выхода к пирсу. Он делил помещение с небольшой туристической компанией, предлагающей круизы по гавани, велосипедные туры и заодно ночные туры по паранормальным местам. — Все для туристов, — весело сказала Юко, игнорируя взгляд, который на нее метнул представитель этой самой компании из соседнего окна. — Они все немного боятся старика Плисецкого, уж больно у него тяжелый взгляд, но, правда, если хочешь настоящий призрачный тур — тебе к нему. Туры, которые он устраивает по маяку, куда лучше всех в городе. Парочка, разговаривающая с представителем компании, кажется, прислушалась к предложению. Виктор усмехнулся. — Может, не стоит говорить об этом рядом с конкурентом? — предположил он. — Хочу, чтобы люди получили лучшие впечатления от нашего города, — отозвалась Юко без малейшего стыда. Представитель компании уже пронизывал ее взглядом. Виктор подавил улыбку. — Значит, надо подумать, а не посетить ли мне маяк самому! — сказал он. — Правда, Юра может не оценить, если я внезапно к ним завалюсь. Юко рассмеялась. — Если он не ведет себя, как мудак, то он, скорее всего, что-то задумал. Он, конечно, не всем нравится, но в душе он хороший парень. Виктор улыбнулся, когда представитель компании отвел парочку подальше от Туристического Центра — видно, чтобы убедить их, что призрачный тур по городу стоит потраченных времени и денег. Юко, усмехнувшись, проводила их взглядом. — Все равно гиды пользуются книгой старика Плисецкого про призраков Торвилль Коув, — сказала она. — Так что они заплатят примерно за одно и то же. — Он написал книгу о призраках? — заинтересовался Виктор. — Ага, можешь найти в книжном или в библиотеке! Очень хороший сборник. Плисецкий указан как редактор, но он столько сил вложил в расписывание легенд, что стоило бы назвать его автором, — Юко оперлась локтями о прилавок, склонив голову. — Но что-то мне подсказывает, что ты тут не ради книги старика Плисецкого. Виктор хмыкнул, потирая шею. — Подловила, Юко, — отозвался он. — Я… ну. Просто хотел узнать, как там Юри Кацуки? Он больше не пришел ни на одну вечеринку за всю Неделю Возвращений, и… — замялся он, пожав плечами. — Прости, слишком тороплю события. — Да, есть такое, — усмехнувшись, согласилась Юко, а затем подперла щеку ладонью и глянула на него сквозь челку. — Он не особо любит вечеринки, мог заметить. Но обычно его можно уговорить сообщениями или подобным. У тебя есть его номер? — К сожалению, нет. Не было возможности спросить. — Тогда прости, но я не особо смогу помочь, — протянула Юко задумчиво. Виктор пожал плечами. — Все нормально. Наверное, пора смириться с мыслью, что я больше его не увижу, если только мой пес опять не врежется в него на рынке, — он натянуто рассмеялся. — Он поэтому меня избегает? Из-за Маккачина? Что-то изменилось в лице Юко; ей словно внезапно стало неудобно. — Я… так не думаю? — ответила она голосом чуть выше обычного. — Но с Юри никогда нельзя знать точно; иногда он может сильно удивить. Виктор кивнул, постукивая пальцами по прилавку. — Пожалуй, — согласился он. — Он первый человек, который не упомянул «Короля и Фигуриста». Я даже не уверен, знает ли он, что я писатель. Юко громко фыркнула. — О, уж он-то знает, — с ухмылкой сказала она. — Правда? — Виктор был уверен, что глаза у него сияют. Если быть полностью честным с собой, он и не помнил, когда в последний раз длительный разговор не сводился к писательству, Ледяной Триаде или к вопросам, когда выйдет новая книга. И то, что Юри осторожно обходил эту тему стороной, было как минимум мило. Ухмылка Юко была буквально до ушей. — Он узнал про твои книги на первом курсе в Сент-Эндрюсском университете, — поведала она. — Так что он, можно сказать, один из твоих ранних фанатов, потому что выпустился он не так давно. — Ох, — просто выдохнул Виктор. В голове всплыла новая идея. Может, если ему повезет и все пройдет так, как надо, он все же сможет вновь встретиться с Юри. Его телефон неожиданно зазвонил. Виктор извинился и взял трубку, на прощание маша Юко рукой. — Да? — спросил он. — Виктор! — воскликнула Натали Леруа, потому что вселенная, кажется, наконец-то была на его стороне. — Просто хотела узнать, не думал ли ты над тем, что мы обсуждали? — Думал, — сказал Виктор. — И я согласен.______________________________
Кому: Яков Фельцман (yfeltsman@lidwinajackson.co.uk) От: Виктор Никифоров (v-nikiforov@gmail.com) Однажды мудрый человек сказал мне… …что лучше извиняться, чем просить разрешения. Так что сообщаю, что устраиваю встречу в книжном клубе Торвилль Коув! целую, вн — Кому: Виктор Никифоров (v-nikiforov@gmail.com) От: Яков Фельцман (yfeltsman@lidwinajackson.co.uk) Re: Однажды мудрый человек сказал мне… Витя, В твоем сообщении нет и слова извинений. Но как будто я могу остановить тебя. Развлекайся, но помни, что ты должен мне хотя бы наметки. -Яков — Кому: Яков Фельцман (yfeltsman@lidwinajackson.co.uk) От: Виктор Никифоров (v-nikiforov@gmail.com) Re: Re: Однажды мудрый человек сказал мне… Работаю над этим! Куча дел, ты понимаешь. Но я могу хоть чуточку выйти в люди, а уже потом сесть и писать! целую, вн — Кому: Виктор Никифоров (v-nikiforov@gmail.com) От: Яков Фельцман (yfeltsman@lidwinajackson.co.uk) Re: Re: Re: Однажды мудрый человек сказал мне… Витя, Что ты собрался писать, если у тебя нет даже идеи, которую ты мог бы сообщить мне? -Яков — Кому: Яков Фельцман (yfeltsman@lidwinajackson.co.uk) От: Виктор Никифоров (v-nikiforov@gmail.com) Re: Re: Re: Re: Однажды мудрый человек сказал мне… Будет сюрприз! целую, вн — Кому: Виктор Никифоров (v-nikiforov@gmail.com) От: Яков Фельцман (yfeltsman@lidwinajackson.co.uk) Re: Re: Re: Re: Re: Однажды мудрый человек сказал мне… Витя, Похоже на присущий тебе способ сказать «Понятия не имею, что делаю». -Яков — Кому: Яков Фельцман (yfeltsman@lidwinajackson.co.uk) От: Виктор Никифоров (v-nikiforov@gmail.com) Re: Re: Re: Re: Re: Re: Однажды мудрый человек сказал мне… Верь в меня хоть немного! Клянусь, я знаю, что делаю. Просто подожди. Оно будет того стоить. целую, вн______________________________
Книжный Клуб Торвилль Коув радушно приглашает всех на ВСТРЕЧУ с ВИКТОРОМ НИКИФОРОВЫМ (автором «Короля и Фигуриста») 7 мая 2016 17:00 — 19:00 Магазин книг и подарков «Сокровища Торвилля» Торвилль Коув, Маркет-стрит, 14 Сообщите о желании прийти Натали Леруа (nathalie_leroy@gmail.com) Приносите свои копии «Короля и Фигуриста» на подписание!
______________________________
Книжный магазин, казалось, был битком забит людьми, желающими встретиться с Виктором. Он не знал, сколько копий «Короля и Фигуриста» уже подписал, но запястье разболелось, а осталось еще так много. Он отпил воды, съел пару закусок, которые ему принес Гуанг-Хонг, и улыбнулся очередному человеку в очереди. Это был Лео де ла Иглесиа, все еще влажный после океана, хотя и простоял в очереди с полчаса. — Как сегодня на пляже? — спросил Виктор, оставляя пару строк в его копии «Короля и Фигуриста». — Полно народа. Сегодня придется попотеть, — Лео провел рукой по волосам, и рядом с Виктором послышался стук — это Гуанг-Хонг уронил маркер. Виктор скрыл улыбку. — И Юко считает, что в конце недели может пройти шторм, так что надо будет передать штормовое предупреждение. Это отгонит народ с пляжа, но иногда туристы могут быть очень упрямыми. — Некоторые идут купаться в любую погоду, — согласилась Натали Леруа, стоящая с другой стороны от Виктора, последние несколько минут хлопотавшая над тем, чтобы мужчина ни в чем не нуждался. Что слегка так ошеломляло. Он распрямился и передал книгу Лео. — Хочешь сэлфи в Инстаграм? — предложил он. Лео согласился, они быстро сфотографировались, парень отошел к Гуанг-Хонгу, и вперед выступил очередной ожидающий. Виктор поглядел на стоящих за ним людей. Среди них не было ни намека на знакомую копну темных волос, не мелькали очки в синей оправе. Но, может, Юри дождется окончания встречи? Нужно продолжить просто на всякий случай. Поэтому Виктор улыбнулся. — Кому подписывать? — спросил он. — Кассандре Дуан, — сказала женщина, улыбаясь. Виктор заметил, что книгой оказался «Вишневый прыжок», и усмехнулся. — Не фанат «Короля и Фигуриста»? — спросил он. — Больше привязалась к Джейку Баттлу, если честно, — ответила она. — Рад! Мне нравилось писать о нем и его друзьях, — рассмеялся Виктор. — Но у меня есть вопрос, — продолжила Кассандра, и мужчина приподнял бровь, поощряя ее любопытство. — Седьмая глава. Виктор усмехнулся. — Определенно поцелуй, — сообщил он. Женщина победно вскинула кулак. — Ага, редактор слегка напутал со словами, но я точно хотел, чтобы Баттл поцеловал Джина, когда «Моряки» завоевали Кубок Стэнли. — Слава Богу! Все мои друзья уверены, что они просто обнялись. — Ну, слово Божье, что они поцеловались, так что ваши друзья ошибаются, — Виктор протянул ей книгу и подмигнул. — Спасибо за вашу поддержку! Следующим в очереди оказался не Юри, как и тот, что был за ним. Виктор терпеливо просидел два часа, подписывая книги и улыбаясь в камеры в надежде, что следующим подошедшим будет Юри. Он слегка просветлел, когда заметил Пхичита, пусть количество книг у него в руках и омрачало радость. — Выжимаешь все возможное из ситуации, а? — заметил Виктор, глядя на разложенные перед ним книги. Среди них были не только по две копии каждой книги из Ледяной Триады, но и более ранние, менее известные работы, — он был уверен, что «Танцующие лезвия» уже не издаются, и как вообще Пхичит раздобыл его первый сборник поэзии, «О геометрии снежинок», если в мире было всего пять сотен копий? — Предвосхищая вопросы: они не все мои, — сказал Пхичит, когда Виктор начал подписывать. — На самом деле, большинство принадлежат Юри. При упоминании Юри Виктор быстро поднял взгляд. — Почему он не смог прийти? — спросил он. — Если честно, не знаю, — отозвался Пхичит немного неловко. — Он просто сказал, что плохо себя чувствует. — Но передал неплохую коллекцию, чтобы проставить автографы, — заметил Виктор, надеясь, что по его лицу не видно, как внутри все танцует танго. Когда Юко сказала, что Юри его фанат, она как-то забыла упомянуть, что Юри собрал даже самые неизвестные его работы! — А, ну, его всегда больше интересовала твоя поэзия, а не проза. По крайней мере, он мне так сказал, — пожал плечами Пхичит. — Юри — один из тех, кому посчастливилось иметь больше свободного времени, чем он может потратить, так что он в основном читает и пишет. — Тогда считай, что я заинтересован в его работах, — ответил Виктор, с любовью выводя свое имя (и несколько сердечек) на форзаце зачитанной копии «Танцующих лезвий», а затем беря в руки «О геометрии снежинок». — Это его? — спросил он, хотя был уверен, что уже знает ответ. Пхичит кивнул. Виктор усмехнулся и добавил к своему имени на форзаце еще и номер.______________________________
От: [неизвестный номер] привет! это юри. ты написал свой номер в сборнике поэзии? Кому: Юри ❤ юри! я так рад, что мы снова можем пообщаться! (´ ♡ ⁾⁾⁾) От: Юри ❤ хаха этот каомоджи похож на тебя, у тебя такой же рот, когда ты улыбаешься Кому: Юри ❤ о? мне стоит улыбаться почаще? (*´ ♡ `*) От: Юри ❤ это очень мило (*/ω＼*) Кому: Юри ❤ боюсь, что по милоте ты меня с легкостью обскочишь. ты милый даже со скорлупой в волосах (´ ♡ ˘ ʃƪ) От: Юри ❤ я ее целую вечность выковыривал (ノಠ益ಠ)ノ Кому: Юри ❤ и снова прости за макку ты ему очень нравишься! до этого он так делал только со мной Кому: Юри ❤, но позволь мне загладить вину (；^ ♡ ^)୨ От: Юри ❤ это не обязательно! ты и так купил яйца! Кому: Юри ❤, а если я хочу провести с тобой время так, чтобы не было ни яиц, ни алкоголя? От: Юри ❤ тогда как насчет как-нибудь поесть мороженого? Кому: Юри ❤ прекрасно! когда ты свободен? От: Юри ❤ сегодня после трех. встретимся у ю-топии? Кому: Юри ❤ отлично! ヾ(*≧♡≦)ノ______________________________
В «Ю-топию» Виктор пришел как раз вовремя, конечно, потому что слишком ранний приход выдал бы все его отчаяние, а прийти позже было бы грубо. Но из дома он ушел рано — в основном из-за нервов, — поэтому к набережной он вышел с большим запасом времени. Благодаря этому он успел купить небольшой букетик гардений у флориста на Маркет-стрит и теперь теребил ленточку, раздумывая, не стоило ли ему выпустить Маккачина из дома, а уже потом нестись в город как влюбленный придурок. До этого он еще не был в вестибюле «Ю-топии», так что открывшаяся за резными дубовыми дверями современная обстановка с деревянной отделкой застала его врасплох. Он почти что мог сказать, где заканчивается старое поместье и начинается современный отель в японском стиле. «Ю-топия» замысловато лавировала между широкой массивной лестницей и гладкими деревянными полами, между вычурными портретами на стенах и шелковыми гобеленами на раздвижных дверях, между объединяющимся прошлым и настоящим, Западом и Востоком. И каким-то образом это не просто работало, но и захватывало дух. — Ждешь Юри? — поинтересовалась женщина за стойкой регистрации, отвлекая Виктора от мыслей. На ней была юката с бейджиком, гласившим «Мари», а когда женщина сдвинулась с места, Виктор почувствовал запах сигарет. — Он сейчас выйдет, всего пара минут, как вернулся. — Вернулся? — переспросил Виктор. — Откуда? Мари тут же опустила взгляд на стойку регистрации так, словно она была самым интересным предметом в мире. Осознав, что у него появилось немного свободного времени, и слишком нервничая, чтобы просто сидеть и теребить букетик, пока он не развалится, Виктор принялся расхаживать по вестибюлю. Он вновь поглядел на картины на стене. Среди них были скучные портреты и черно-белые фотографии семьи Торвиллей, которые владели поместьем до того, как оно стало отелем, и цветные фото семейства Кацуки, которые владели им сейчас. Он заметил, что у Кацуки когда-то был пудель, как две капли воды похожий на Маккачина, только меньше. На огромном количестве фотографий был маленький Юри (и как же душа Виктора расцветала при виде крошечного пухлощекого Юри!) со своим щенком, зачастую на пляже в воде. В воде Юри выглядел как дома, заметил Виктор. Была еще относительно старая фотография с восемнадцатилетним Юри, поднимающимся из воды как сама Венера — капли разлетались от его волос, на пленке кажущиеся полупрозрачными жемчужинами. Чем дольше он смотрел на фото, тем сложнее ему становилось вспомнить, как дышать. А затем Виктор понял, что на более новых фотографиях пес не появляется. Да и, если подумать, по вестибюлю нельзя было понять, что пес здесь вообще живет — исключая все связанное с весьма свободным отношением к содержанию животных. — Не знал, что у вас есть пес, — сказал Виктор. Когда он обернулся к Мари, выражение ее лица было нечитаемым. — Уже нет, — ответила она резко. — Что с ним случилось? — вырвалось у Виктора изо рта прежде, чем он успел подумать. Он кашлянул. — Ну, ты не обязана отвечать, но… — Он умер, — сказала Мари. — Ох, — выдохнул Виктор. — Сожалею. Женщина пожала плечами. — Юри это сильно задело, так что я бы при нем на эту тему не говорила, — она помолчала и наклонилась к стойке, стальным взглядом пронизывая Виктора. — Так уж случилось, что я знаю, зачем ты тут, Никифоров, и я знаю, как ты обычно работаешь. Виктор почувствовал холодок, пробежавший по позвоночнику. Мари могла бы хоть дробовик натирать, говоря это, и то это была бы меньшая угроза. Но он решил не рисковать: — Что ты знаешь? Может, это и не было лучшим ответом, потому что выражение лица Мари не поменялось. — Мой младший братец очень чувствительный. Он никогда не признает, но я уверена, что твои стихи спасли ему жизнь, когда его пес умер. Так что я рада, что он смог с тобой встретиться. И в то же время, все мы знаем, как ты заботишься о достоверности своих работ. И если окажется, что это просто «исследование» для будущей книги… — Это не так! — тут же возразил Виктор. Мари приподняла бровь. — Поверь, то, что я хочу проводить время с Юри, не имеет отношения к писательству. — Ну конечно, — холодно сказала она. — Правда, — надавил Виктор. Мари открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но внезапно угроза исчезла с ее лица, словно смытая волной, и она улыбнулась кому-то за спиной Виктора. Он обернулся. Там стоял Юри — с мокрыми волосами и раскрасневшимися щеками. На нем был тонкий бежевый джемпер, надетый поверх синей клетчатой рубашки, и джинсы. Виктор почувствовал, как краснеют его щеки, когда Юри показал что-то Мари жестами, а та ответила ему тем же. А потом Юри помахал Виктору, и тот мгновенно вытянул перед собой гардении, словно цветы могли скрыть его смущение от того, насколько же он был жалок, раз завелся от вида Юри Кацуки в джемпере, черт возьми. Юри принял цветы, глядя на них широко раскрытыми сверкающими глазами, и Виктор сконфуженно потер шею. — Я оказался в городе слишком рано и подумал, что они тебе понравятся, — сказал он. Юри благодарно улыбнулся и коротко коснулся подбородка кончиком пальца, а затем провел ладонью вниз, беззвучно проговаривая «спасибо» так, словно слал воздушный поцелуй. Виктор знал этот жест; после того случая с яйцами он посмотрел самые распространенные жесты, как только добрался до компьютера. Так что он поднял руку, раскрыв ладонь и чуть согнув пальцы. — Не за что, — добавил он, чтобы Юри точно понял, что он пытается сказать. Засияв (честно, сердце Виктора просто не выдерживало), Юри протянул гардении Мари. Он показал ей что-то — скорее всего, указания, потому что Мари заворчала, но все равно кивнула — и, взяв Виктора за руку, потянул его к двери. Полуденное солнце оказалось слишком ярким для Виктора, когда он ступил на улицу, и ему понадобилось время, чтобы привыкнуть. Юри не отходил от него; Виктор чувствовал свежий запах его шампуня, все еще оставшийся в волосах. — Мари сказала, что ты опаздываешь, потому что только вернулся откуда-то, — произнес он. Вышло более навязчиво, чем хотелось бы. Юри отпустил его руку и сделал движение руками, словно плыл. Виктор рассмеялся. — Надо было догадаться, что ты плаваешь. На тех фотографиях в вестибюле ты как русалка. Юри на мгновение спрятал лицо за ладонью, а затем достал блокнот и написал: «Прости, когда я плаваю, теряю счет времени!» — Полностью понимаю, — ответил Виктор. Юри заложил руки за спину, и часть Виктора жалела, что он не может снова взять его за руку. Но он усмирил свое желание и вместо этого сказал: — Пойдем, купим мороженого. Когда они зашли в кафе-мороженое, Юра громко застонал. — А я-то думал, когда это произойдет, — сказал он. Юри показал ему что-то, и Юра тут же ответил. Виктор не мог отвести взгляда от того, как легко они обменивались жестами. Он и не знал, что Юра свободно владеет языком жестов, как и того, что он может выражать одинаковую агрессию что в словах, что в жестах. Разве значение жестов не поменяется, если хмуриться? И все же Юри явно прекрасно его понимал. Наконец, Юра глянул и на него. — С каким вкусом хочешь, Псина? Виктор моргнул. — А? — переспросил он с умным видом. — Не позволю тебе тут стоять и тратить мое время. Вкус назови. — Клубника, — мгновенно ответил Виктор. Юра кивнул, открыл холодильник и взял два рожка. Один он наполнил клубничным мороженым для Виктора, второй, нарочито скорчившись — мятным с шоколадной крошкой, для Юри, скорее всего. — Поверить не могу, что ты нашел себе именно того, кто ест химию, — добавил Юра, протягивая им рожки. Юри потянулся к карману, но Виктор перехватил его запястье и покачал головой. Достал собственный кошелек, чтобы расплатиться. — Мята с шоколадной крошкой — вполне приемлемый вкус, — сказал он. Юра задохнулся. — Верни мне клубничный рожок сейчас же, — потребовал он. В ответ Виктор лизнул мороженое. Юра заворчал, но все равно принял у Виктора деньги. Юри снова поблагодарил жестом, а затем принялся за свой рожок. Язык скользнул по губам, когда в уголке осталось немного мороженого — и дыхание Виктора замерло в горле. — Ты в курсе, что мороженое растает, если ты его не съешь? — вмешался стоящий позади Юра. Виктор кинул на него вялый взгляд, демонстративно облизывая мороженое. Юри потянул его за рукав и, доведя до одного из столиков у окна, сел. Виктор был уверен, что в мыслях у Юры сейчас одни раздраженные вопли. Усмехнувшись, он сел за стол напротив Юри, пытаясь сосредоточиться на своем мороженом, а не на розовом языке Юри, румянце на его щеках и мягком бежевом цвете джемпера. Когда кто-то еще переступил порог кафе, Юри уже съел мороженое наполовину. — Юрио! — послышался громкий голос Жан-Жака Леруа. — Давненько не виделись! — Да на прошлых выходных же, — колко отозвался Юра. Виктор оглянулся и увидел, как парень ощетинился, словно кот. — И не называй меня Юрио. Жан-Жак проигнорировал его слова. — Мне, пожалуйста, три вафельных рожка с двойной помадкой и один с печеным яблоком и кленовым сиропом! — заявил он. Виктор мог бы поклясться, что слышит зубовный скрежет Юры. — Семейство послало за мороженым, Джей-Джей? — спросил тот с фальшивым весельем, сочащимся из каждого слова, и принялся наполнять мороженым рожки. — Ну надо же поддержать местный бизнес, а? — ответил Жан-Жак. — Кстати говоря, моя мать в следующий четверг устраивает благотворительную встречу для местного приюта для животных. Полагаю, увидимся там? — С чего бы мне ходить на мероприятия твоей мамы? — проворчал Юра, но Виктор заметил в его глазах блеск, до этого отсутствующий. Юри тоже заметил, судя по всему, — на его губах расплылась довольная усмешка. И она ему шла. — В четыре часа дня, Юрио. Не опаздывай, — сказал Жан-Жак, а потом обернулся и помахал Виктору с Юри. — Виктор! Приятно снова увидеться! — Привет, Джей-Джей, — отозвался Виктор, безмятежно улыбаясь. — Кажется, я этого еще не говорил, но встреча, которую организовала твоя мать, прошла прекрасно. Было весело. — Рад слышать, что все прошло гладко! — ответил Жан-Жак. — Не знал, что вы двое знакомы! — добавил он, указывая в сторону Виктора и Юри. Юри не отреагировал никак — ни жестами, ни в письменном виде. Виктор слегка нахмурился. — Вообще-то, мы встретились на вашей вечеринке, — сказал он. Жан-Жак широко раскрыл глаза. — Правда? Прекрасно! Так вы вм… — Рожки! Готовы! Забирай своих помадочных чудовищ в кленовом сиропе и вали! — неожиданно вмешался Юра, демонстрируя Жан-Жаку картонный держатель с четырьмя рожками, с которых капала помадка и кленовый сироп. Тот, слегка изумленный, быстро расплатился и направился к двери. — Еще увидимся, а? — спросил он Виктора с порога. Тот кивнул с фальшивым воодушевлением и оглянулся на Юри, очевидно расслабившегося при уходе Жан-Жака. Юра тут же стал что-то показывать Юри жестами с мрачнейшим выражением лица. Юри отвечал, и пусть его выражение менялось с каждым жестом, Виктор пытался понять, действительно ли по его лицу пробежало легкое беспокойство. Он посмотрел на Юру, надеясь, что его замешательство убедит парня расшифровать жесты. Через мгновение Юра вздохнул и уронил: — Джей-Джей никогда не говорит нормально с Поросенком. Постоянно говорит со всеми вокруг или с тем, с кем он сидит. Мне кажется, что это грубо. Юри настойчиво показал еще что-то. Юра со вздохом добавил: — Поросенок думает, что Джей-Джей не знает, что он может его слышать. Виктор развернулся к Юри. — Мне жаль, что он так себя ведет, — сказал он. Юри пожал плечами и сделал жест, от которого Юра расхохотался. Виктор приподнял бровь, и тот перевел: — Поросенок считает, что не стоит прислушиваться к мнению человека, поливающего мороженое кленовым сиропом. Виктор усмехнулся, и Юри вновь вернулся к своему мороженому. С рожка Виктора между тем вовсю капало, но его это едва ли волновало. Он наскоро покончил с остатками и взял пару салфеток, чтобы вытереть натекшее на пальцы и стол мороженое. Закончив, он поднял взгляд и увидел, что Юри наблюдает за ним со смехом в темных глазах. Тот протянул страничку, вырванную из блокнота, с вопросом: «Ты всегда так ешь мороженое?» Виктор покачал головой со смешком. — Клянусь, обычно я аккуратнее, — сказал он. — Но сегодня меня отвлекают. На лице Юри появилась насмешка. Виктор не мог отвести взгляд. Когда они оба доели, то пожелали Юре хорошего дня и вышли из кафе, направляясь к набережной. — Думаю, теперь я могу проводить тебя до дома, — сказал Виктор. Юри, прикусив нижнюю губу, принялся писать что-то в ответ. Виктор смотрел на наливающиеся краской губы и думал о том, какими мягкими бы они были на его губах. Но он не смог задуматься об этом, потому что Юри передал ему блокнот. «У меня еще есть свободное время, если хочешь погулять». В груди Виктора словно появился воздушный шарик, наполненный счастьем. То, что он до сих пор не взлетел к облакам — чертово чудо. — С удовольствием, — сказал он и зашагал вместе с Юри к пирсу. К закату они сделали несколько кругов по пирсу и набережной. Юри научил Виктора правильно показывать его имя, светло улыбаясь каждый раз, когда Виктор преуспевал в жестах. Затем он написал пару фактов о пирсе, и все остальное время они провели в приятной тишине. — Сегодня было весело, — сказал Виктор Юри, когда они наконец-то остановились перед парадным входом «Ю-топии». Юри улыбнулся и свел вместе указательные пальцы, губами проговаривая «И мне». — Можем как-нибудь снова так погулять? — предложил Виктор. Юри кивнул и, взяв телефон, с улыбкой постучал по экрану. — Значит, написать, когда пойдем, да? — уточнил Виктор. Юри снова кивнул. Написав что-то в блокноте, он протянул его Виктору. «Спасибо за цветы». Виктор усмехнулся и снова показал «Не за что» жестом. Юри переступил с ноги на ногу, словно не зная, стоит ли ему сказать что-то еще или уйти. Виктор открыл рот, но тут же закрыл его, понимая, что чувствует то же самое. Он словно вновь стал подростком, не желающим первым вешать трубку. Солнце коснулось горизонта, и небо вспыхнуло цветом. Щеки Юри, кажется, порозовели так же, и Виктор не мог отвести от него взгляда. Не мог развернуться и уйти, не мог в одиночестве вернуться домой — он просто не мог это вынести. (Пусть даже Маккачин будет ждать, и крайне нетерпеливо). Он сам не понял, что шагнул к Юри ближе, пока не почувствовал ладонь на своей руке, и не увидел большие карие глаза, поднятые на него. Юри был почти на голову ниже и, пусть казался чуточку коренастым, было в нем что-то утонченное. И это противоречие тела Виктор безумно желал изучить, и каждая крупица самоконтроля уходила на то, чтобы не кинуться с головой в эту пропасть. Вместо этого он сжал кулаки и шагнул назад, прочь от Юри. — Мне надо идти, пока Маккачин не съел что-то не то, — сказал он. Юри кивнул, кусая губы. Виктор сказал себе, что разочарование, окружившее парня, — просто плод его слишком живого воображения. Он попробовал сделать еще шаг назад. Юри потянулся и взял его за руку, переплетая пальцы. Мягко сжал их и отпустил, отступая к дверям отеля — и, помахав на прощание, скрылся за ними. Виктор проводил взглядом закрывающиеся двери, а затем развернулся в дорогу домой.______________________________
Отрывок из рассказа «Серая Дева», «Призраки Торвилль Коув» под редакцией Николая Плисецкого: Холодные объятия моря поглотили ее, вода солью наполнила легкие, когда она в отчаянии потянулась к тускнеющему свету, так завораживающе и недоступно поблескивающему. Вокруг ее за жизнь сражающегося тела скользил ее любовник, теперь уж полностью охваченный гладкой шкурой, и глаза его были полны печали. «Ох, глупышка моя, — словно говорили они. — Разве не просил я никогда не ходить за мной в море?» В ее глазах темнело; она больше не знала, где кончается она и где начинается море. Вскоре она станет пеной, бросающейся на скалы бухты, которую она когда-то знала и любила. И из последних сил она потянулась к любимому — но он был холоден, как беспощадное море, и развернулся, уплывая в глубины, оставляя ее на волю судьбы. И если вы встанете у маяка в ночь полнолунья, то сможете услышать завывания Серой Девы в ветре — неумолкаемый плач по человеку, что вышел из воды за ее сердцем, и что отверг ее в один момент.______________________________
Отплыв на середину бухты в лодке, одолженной у Леруа, Виктор остановился, чтобы дать рукам отдохнуть, и подумал, что эта идея, возможно, была не такой уж и хорошей. Разумеется, пока он шел по косе берега утром, идея казалась прекрасной — взять лодку, выйти в море и несколько часов писать среди воды, где никто не может побеспокоить! — но теперь, когда он был уже в лодке с блокнотом и яблоком под рукой, он думал, что, возможно, ему стоило просто выйти на свой маленький пляж и построить там шалаш. Уединение точно такое же, усилий в два раза меньше. Мысленно он дал себе подзатыльник. И все же, здесь, в сердце бухты Торвилля, было красиво. Над головой кричали чайки, по ветру долетала музыка с пирса. Отсюда здания казались крошечными цветными точками среди зеленого природного пейзажа. С другой стороны, скалы Мыса Торвилля отсюда были чуть ближе, остро нависая над водой, как нос корабля. Виктор посмотрел на волны, разбивающиеся о скалы на безопасном расстоянии, и поднял голову к небу. В Торвилль Коув облака были на небе всегда, но сегодня погода была даже серее, чем обычно. Ему придется прервать свое плавание, если она станет хуже, но, учитывая все усилия, затраченные, чтобы попасть сюда, он мог хотя бы чуточку насладиться. Виктор откусил кусок яблока, нашел чистую страницу в блокноте и начал писать.______________________________
______________________________
Виктор был на середине третьей страницы, когда первая капля дождя упала на блокнот. Он не писал историю. По сути, он вообще не писал что-то осмысленное. Небольшая зарисовка о Торвилле, о чувствах, томящихся в груди со времени вечеринки у Леруа. Но попытка выхватить их — словно попытка схватить дым; слова на странице блокнота были всего лишь тенью того, что на самом деле заставляло сердце биться. И все же сейчас, сидя в лодке посреди гавани наедине только лишь с мыслями, он сделал больше, чем за все остальное время. Тут же новая капля упала на блокнот, слегка размывая чернила, путая мысли еще больше. Виктор поглядел на небо. Облака потемнели, а ветер стал сильнее и свирепее. Он закрыл блокнот, убрал его вместе с ручкой в свое пальто и, взяв весла, принялся грести. Дождь полил как из ведра. За несколько минут Виктор промок до костей. Но он поднажал и продолжил грести к берегу настолько быстро, насколько позволяли руки (что было совсем не быстро, если так подумать). Вода вокруг него рябила легкими белыми всплесками на зловещей синеве. А берег оставался все так же ужасающе далеко… Виктор едва мог видеть сквозь дождь, который лил движущейся под ветром стеной. Линия берега расплылась до серости; теперь единственное, что он видел — маяк, и он был абсолютно уверен, что вовсе не хочет разбиться о скалы под ним. Волны вокруг стали беспокойней, и на несколько жутких мгновений выросли настолько, что закрыли собой и так исчезающий из поля зрения берег. «Все эти замученные старые моряки из фильмов были правы, — подумал Виктор уныло, отпуская одно из весел и бесплодно пытаясь нащупать под сиденьем спасательный жилет. — Море и правда может обернуться против тебя в одно мгновение». Волна врезалась в борт его лодки, опасно ее накренив. Виктор уронил второе весло от испуга, когда вода перелилась за борт и ударила его по ногам. Краем сознания он подумал, не будет ли слишком поздно позвонить Юко, спросить совета, как бы так вернуться на берег, но затем вспомнил, что оставил телефон у Леруа — Натали взяла его как залог, чтобы он точно вернул лодку, да и сигнала здесь все равно не было. Паника сдавила его ледяной хваткой. Он даже не знал теперь, где верх и где низ, что уж говорить о пристани Леруа. И теперь он умрет здесь из-за своих глупых идей, а на поиски его тела уйдут дни, а может и больше, если его унесет в открытое море, и труп растерзают миноги. Он проплыл мимо буя, покачивающегося на волнах, как кабина лифта. Холод с помощью влаги и ветра пробирал до самых костей. Виктор знал, что теперь точно заболеет, если вообще доберется до берега. Крохотная часть него уже была убеждена, что не доберется. В воде неожиданно что-то двинулось. Сквозь поднявшуюся зыбь Виктор увидел что-то гладкое, соскользнувшее с буя, мимо которого он проплывал. Но у него не было времени долго всматриваться и думать, что это, потому что очередная волна врезалась в него с куда большей силой, чем раньше, и он даже не осознал, что падает. От удара о воду Виктор резко вздохнул. Если до этого он думал, что промок и замерз, то теперь стало ясно, что это было пустяком по сравнению с ощущениями сейчас. Вода была ледяная, и все силы уходили только на то, чтобы оставаться на поверхности в насквозь мокрой одежде. Он стряхнул с себя пальто, сбросил ботинки и поплыл к своей перевернувшейся лодке. Ему не хватало сил перевернуть ее. Да и был ли смысл, пока вода настолько неспокойна? Поэтому он прижался ко дну лодки изо всех сил, сопротивляясь желанию уснуть, пусть изнеможение охватывало его, как вода в теплой ванне. Что бы он только ни сделал, чтобы оказаться в ванне… От усталости и холода он начинал бредить, а потемневшее небо и бурное море вовсе не помогали. Но перед тем, как потерять сознание, Виктор выхватил взглядом смутно знакомый силуэт черного тюленя, плывущего к нему. А затем сознание погрузилось во тьму, и больше он ничего не видел.