______________________________
На улице снова шел дождь. Виктор начал задумываться, прекратится ли он вообще. Он выпрямился на стуле и огляделся. Пусть подвал общественной библиотеки Торвилль Коув и был хорошо освещен, сырая мрачность выбеленных кирпичных стен не пропадала. Кто же знал, что у настолько маленькой библиотеки под землей окажется такая коллекция изданий? К счастью для Виктора, среди вышеобозначенной коллекции нашелся и обширный архив городских исторических документов, включая все изданные выпуски «Вестника Торвилль Коув». Виктор обнаружил нужный некролог за пять минут чтения старых бумаг. Он был заламинирован для долгого хранения, но уголки слегка помялись, пусть сама заметка осталась нетронутой. Кацуки Юри должен быть мертворожденным. Тогда кто тот Кацуки Юри, который сейчас застрял в мыслях Виктора? Он продолжил рыться в бумагах, но поиски больше ничего не принесли. Никаких новостей о рождении детей или о том, что у мертвого Юри был близнец – ничего. В следующий раз, когда Кацуки объявились в газете, Юри уже был среди них – его глаза сверкали, а радость была видна даже на черно-белой фотографии, на которой он держал в руках щенка. Это была статья о каком-то ежегодном собачьем конкурсе. Пудель Юри по имени Викчан, судя по всему, победил. Почему в «Вестнике» не освещалось неожиданное чудесное появление Кацуки Юри, учитывая, что они публиковали его некролог? Виктор закрыл ящик, полный заламинированных газетных страниц, вернулся обратно на свой стул и достал из рюкзака ноутбук. В библиотеке был хороший вай-фай, пусть он и отключался каждые полчаса, требуя повторного входа. По словам смутно знакомого мрачного библиотекаря с армией собак, который и дал Виктору пароль и логин при первом посещении, это было необходимо для того, чтобы «извращенцы не приходили ко мне в библиотеку и не смотрели весь день порно». Виктор не знал, было ли это так необходимо – в библиотеке на пути в подвал он заметил только детей в читальном зале. Довольно быстро Виктор отыскал базу данных Национального реестра рождений, браков и смертей. Он поискал фамилию Кацуки, но ничего не обнаружил – ни рождений, ни браков, ни смертей. Видимо, записи о мертворожденных не хранились в общем доступе. Он уже хотел было влезть в базу данных реестра приемных детей, но тут подключился его разум. «Что ты делаешь? – твердил он. – Почему ты ищешь это у Юри за спиной, а не спросишь его?» «И с чего бы Юри мне говорить? Что, если он не знает? Что, если он подумает, что я лезу в его жизнь?» «А рыться в реестрах за его спиной – это не лезть в его жизнь?» - если бы у голоса разума были руки, он бы точно скрестил их. Виктор закрыл базу данных. Что бы ни говорил голос разума, ему нужно было знать. Он мог спросить, притворившись, что наткнулся на могилу и заинтересовался. Юри точно бы все понял. Он собрался и по ступеням выбрался из подвала библиотеки на первый этаж. Здесь свет был более природным, но все равно серым и холодным; за высокими окнами все так же лил дождь, барабаня по стеклу. Виктор прошел мимо регистратуры, где как минимум десять псов дремали в ногах недовольного библиотекаря, на бейджике которого значилось «Сынгиль Ли», и который был погружен в какую-то бумажную работу и даже не поднял голову на Виктора, двинувшегося к выходу. Прямо перед ним он достал зонт из чехла и вышел под дождь. Дорога до «Ю-топии» была долгой и дождливой. Тучи закрыли послеполуденное солнце, и было темнее, чем должно быть. Все туристы попрятались по ресторанам и кафе; людей, вышедших, как Виктор, на улицу, было мало. По пути к набережной он прошел мимо Туристического Центра. Он был закрыт. Пирс пустовал, колесо обозрения и карусели, не двигаясь, утопали в тишине. Вид был жутким, и по спине Виктора пробежала дрожь. Он прошел мимо закрытых палаток с призами, мимо кафе-мороженого, где Юра Плисецкий обслуживал мрачного темноволосого парня, которого Виктор как-то перепутал с Юри на одной из вечеринок Недели Возвращений несколько недель назад. Он подумал было заглянуть в «Качу» повидаться с Кристофом и получить от него немного жидкой храбрости, но заприметил «Ю-топию», проглядывающую через стену дождя, и двинулся дальше. Не стоило показываться перед семьей Юри пьяным. Мари запросто могла воплотить в жизнь все угрозы, о которых она намекала в прошлую их встречу. Когда Виктор зашел в вестибюль, тот был полон народа. Люди регистрировались и выписывались из номеров, телефон словно навеки прилип к щеке Мари, отвечающей на вопросы, а Юри нигде не было видно. Виктор, остановившись у дверей, убрал зонт и свежим взглядом оглядел фотографии семейства Кацуки, висящие на стенах. Младенческие фотографии Юри – кто на них, мертворожденный малыш или живой? Вопросов стало куда больше, чем было раньше. - Виктор! – при звуке своего имени мужчина обернулся. Мари Кацуки глядела прямо на него, держа руку на трубке. – Чего тебе надо? Виктор пожал плечами. - Просто хотел зайти в местный ресторан, - сказал он. Взгляд Мари остался тяжелым – Виктор ее не убедил. - Обед еще не подают, но он вот там, - произнесла она, указывая на дверь напротив большой лестницы, завершенную традиционным японским норэном, рядом с которым стояла трибуна с копией меню на ней. Виктор подошел его посмотреть, с улыбкой замечая, что в ресторане предлагалось блюдо из свинины под названием «Кацудон Кацудона», а рядом был нарисован милый мультяшный тюлень. Он закрывал меню, когда ощутил бегущий по шее холодок, и обернулся к Мари, разговаривающей с пожилой парой. Он узнал их из фотографий – это были родители Юри. И они оба с любопытством глядели на него, прислушиваясь к Мари. Виктор помахал им с улыбкой. Мужчина, Тошия, помахал в ответ. Они с женщиной – Хироко, как услужливо подсказал мозг Виктора, - приблизились к нему через мгновение, а Мари осталась помогать паре с регистрацией, продолжая поглядывать в их сторону. - Мистер Никифоров, - сказала Хироко, коротко кланяясь ему, едва они подошли. – Какой сюрприз наконец тебя увидеть, - ее муж тоже поклонился, и Виктор заметил, что на нем слуховой аппарат. – Юри прятал тебя от нас, так что мы рады, что ты заглянул. Виктор рассмеялся, тоже кланяясь. - Вот он я, - сказал он. – Для меня честь с вами познакомиться. Тошия показал что-то жестами, и Хироко засмеялась. Его жесты были не такими, как у Юри; Виктор предположил, что они из японского языка жестов. - Мой муж говорит, что у тебя прекрасные манеры, - перевела Хироко. Виктор улыбнулся. - Стараюсь, - произнес он, сводя вместе указательные пальцы и заводя правый за левый. - Ах, боюсь, мой муж знает только японский, - сказала Хироко, переводя мужчине. Виктор был очарован. - Значит, Юри тоже знает японские жесты? – спросил он. Хироко, сияя, кивнула. - Он выучил оба языка в детстве. Хотя некоторые его друзья из Сент-Эндрюса говорили, что он использует британские жесты с японским акцентом. Даже самые незначительные детали из детства Юри заставляли сердце Виктора трепетать. - Очаровательно, - сказал он. Глаза Хироко сверкнули так же, как сверкали глаза Юри, когда он улыбался. - Обычно мы едим перед обедом в ресторане, избегаем суеты. Хочешь поесть с нами? – спросила она. И именно так Виктор оказался в небольшой столовой позади ресторана. В отличие от столов и стульев в основном зале, в маленькой комнатке стояли татами, низкие столики и подушки для сидения. Сняв ботинки, Виктор сел за один из столиков напротив Тошии, а Хироко суетливо убежала принести еду. Виктор отложил рюкзак, пытаясь решить, будет ли грубостью достать блокнот, чтобы поговорить с отцом Юри. Но его дилемма была решена, едва Тошия через стол передал ему свой блокнот, на странице которого был нарисован чайник с льющейся из носика водой и знак вопроса. Виктор кивнул. Тошия улыбнулся и дошел до другого конца комнаты, чтобы налить чая. Через пару минут он вернулся с двумя исходящими паром чашками гэнмайчи, одну из которых подвинул Виктору. Тот снова кивнул в знак благодарности, беря ее в руки и отпивая. Он показал большие пальцы, надеясь, что Тошия не поймет их неправильно, но тот, кажется, все понял; он улыбнулся и занялся распитием чая. Виктор опустил взгляд на блокнот и вздохнул. Будет сложно задавать Тошие вопросы, если придется их рисовать. Способности Виктора к рисованию ограничивались в основном человечками из палочек. Через минуту Тошия взял блокнот и кропотливо выписал: «Ты автор?» Виктор кивнул. «Любимый автор Юри», - написал Тошия с улыбкой. Виктор тоже улыбнулся. Он достал собственный блокнот и написал: «Это честь для меня», пририсовав сердечко. «Мой английский не очень хороший, но я стараюсь. Когда ты старый, сложно слушать и сложно учить», - с сожалением написал Тошия. «Английский – второй и для меня. У вас хорошо получается», - ответил Виктор. «Ты получил награды за писательство, - пожурил Тошия. – Ты льстишь». «Я учился в российской школе и постоянно практиковался, - его страх быть непонятым развеялся, и Виктор постучал по губам ручкой, думая о том, что хочет спросить. Затем он написал: - У меня есть вопросы о Юри». Тошия пристально поглядел на него из-за очков. «Что бы ты хотел узнать?» Виктор уже хотел ответить, но тут вернулась Хироко с полным подносом еды. Там были и закуски, и сашими с суши для Тошии, и большая миска кацудона для Виктора. - Юри сказал, что тебе понравился кацудон, который я делала на вашу прогулку, - пояснила Хироко, присаживаясь рядом с мужем. – А свежим он еще вкуснее! - Вау! – все, что Виктор смог сказать перед тем, как напасть на еду. Она была права. Свежим он был еще вкуснее. А учитывая, каким божественным он был раньше, то… ну, что же. Виктор был отчасти уверен, что его душа перешла в другое измерение уже на первом кусочке. Виктор покончил с кацудоном за рекордное время; правда, вскоре он пожалел, что так быстро запихнул в себя столько еды – едва попытался двинуться и осознал, что не может. Тошия рассмеялся, и Виктор опустил голову на руки, издав плачевный стон. - Ох, Викчан, - вздохнула Хироко, и от Виктора не ускользнуло, что она назвала его так же, как звали бывшего пуделя Юри, - в следующий раз ешь помедленнее, хорошо? Виктор застонал. - Или просто никогда больше не ешь, - пробормотал он. - Глупости, - сказала Хироко. – Есть место для десерта? Виктор содрогнулся. Хироко и Тошия засмеялись, и Виктор закрыл глаза, желая, чтобы земля под ним разверзлась. Вот это хорошее первое впечатление он произвел на родителей Юри. А что, если он сейчас войдет и увидит его чуть ли не в коме от еды, потому что слишком быстро съел свой обед? Это будет просто невыносимый позор. - Тошия сказал, что у тебя были вопросы о Юри, - весело сказала Хироко. Виктор поднял взгляд от стола на родителей Юри, беря себя в руки и возвращаясь к своей задаче. Как он мог задать такой невероятно личный вопрос после того, как они были так гостеприимны? Это была плохая идея. Он должен был пойти в «Качу» и похоронить все вопросы на дне бутылки водки. Он глубоко вдохнул и произнес: - Недавно я увидел кое-что на кладбище Боухилл. Оказалось, что ему не нужно ничего пояснять, потому что неожиданно родители Юри странно замерли. Они поглядели друг на друга, обмениваясь жестами со странным неистовством на лицах. Виктор глядел на них с унизительным отчаянием. Он знал, что пересекает черту. Теперь они никогда не позволят ему снова увидеться с Юри. Через пару минут Хироко повернулась к нему, и на ее лице читалась боль. Виктор был уверен, что сердце не должно было вздрагивать при этом виде, но все же оно дрогнуло. - Это деликатная ситуация, - начала Хироко. - Не нужно рассказывать мне все, - сказал Виктор почти машинально. – Я не хочу давить. Мне просто стало любопытно. - Это личное, - согласилась Хироко. – Возможно, Юри сам расскажет тебе все, когда придет время. Давай проявим уважение. - Значит, он знает, - сказал Виктор, а потом мысленно дал себе подзатыльник. Конечно же, Юри знает. Он видел, как парень кладет цветы на могилу другого Юри, Господи, блядь, Боже. Хироко кивнула. Виктор отпил чая, чувствуя текущее по телу облегчение. Он хотел спросить куда больше всего, но, учитывая выражение их лиц, подозревал, что не получит ответов. Он уже хотел было поблагодарить их за обед и вызвать такси, чтобы доехать до коттеджа, но тут лицо Хироко просветлело, и она стала обмениваться жестами с кем-то за спиной Виктора. Тот обернулся только чтобы убедиться, что Юри действительно стоит там с вопросом во взгляде. Он почувствовал сворачивающуюся в желудке вину за то, что объявился в доме Юри, не спросив разрешения. Даже если бы он просто поел в ресторане – все равно в какой-то мере он бы влез в его личную жизнь. Юри молча присел рядом с Виктором и взял его блокнот. «Что ты здесь делаешь?» - написал он. Виктор сжал губы, глядя, как Хироко убегает, чтобы принести Юри еды. Ему не было смысла врать. Поэтому он написал: «Хотел повидаться с твоей семьей». «Мог бы предупредить меня, - взгляд Юри был укоризненным, но все же мягким. Каким-то чудом злым он не выглядел. – Я бы приоделся к такому случаю». Облегченный выдох Виктора превратился скорее в короткий смех, потому что он заметил поношенный серый спортивный костюм Юри. «Мне нравится, - написал он, добавляя подмигивающий смайлик. – Ты чудесно выглядишь». В ответ Юри нарисовал краснеющую рожицу. «Прости, что не смог сходить с тобой в бухту последние пару раз», - написал он. Виктор вспомнил, как заметил Юри на кладбище несколько дней назад. «Все в порядке, - написал он в ответ. – Зато я много чего написал!» Юри улыбнулся, дотягиваясь до руки Виктора и сжимая ее, и в ответ сердце мужчины забилось чуть чаще. Было что-то в присутствии Юри такое, что успокаивало все сомнения Виктора, пусть и ненадолго. Может, у него и оставались вопросы, но просто осознание того, что Юри рядом, что само существование вопросов никак не ухудшает наличие Юри в его жизни – оно успокаивало, и Виктор невероятно ценил это. Кроме того, если Юри знает обо всех странностях вокруг другого Юри, то рассказывать о них или нет – только его право. И если Виктор подождет, однажды он все услышит. Виктор Никифоров не был терпеливым человеком, но он вновь отпил чая, наблюдая за Юри, гоняющим по тарелке овощную темпуру, и подумал, что может хотя бы попробовать им быть.______________________________
Серия концертов «Торвилльское Лето» 2016 НОЧНОЙ СВИНГ СЕРЕДИНЫ ЛЕТА при участии «The HeartBeats Combo» 23 Июня, 20:00 Набережная Торвилль Коув Развлекательная программа: 18:30 для вас выступят ученики танцевальной школы Минако Окукавы Бал на Пляже: 19:00 разучите линди-хоп с Минако Окукавой и Челестино Чалдини участие бесплатное | шведский стол: взрослые – £7; дети до 16 – £3
______________________________
Дождь продолжался всю неделю. В одно из редких затиший непрекращающегося шторма Виктор с Маккачином вышли в продуктовый магазин. Они были уже на середине набережной, как ливень заладил вновь, и поэтому пришлось срочно спрятаться в ближайшем здании, чтобы переждать. К счастью Виктора, здание оказалось «Качу». Он стряхнул воду с волос, едва переступил порог. Маккачин сделал то же самое, а потом радостно залаял на Кристофа, протиравшего столик. - Сидеть, Макка, - приказал Виктор, пока его слишком уж резвый пудель не опрокинул очередного человека. Маккачин повиновался, заскулив, а Кристоф с улыбкой обернулся к Виктору. - Виктор! Вижу, попал под ливень? – спросил он. Виктор вяло засмеялся. - Что же меня выдало? – поинтересовался он. - По твоим волосам видно, что ты был бы не прочь их высушить, - Кристоф исчез за дверью в конце коридора. В относительной тишине бара Виктор услышал шаги этажом выше. Через минуту из другой двери вышла женщина. - Кристоф! – позвала она. – Почему ты до сих пор не обслужил клиента? Виктор чуть рассмеялся. - Все в порядке. Крис пошел за полотенцем для моих волос, - пояснил он. Женщина слегка нахмурилась. - Да неужели, - произнесла она, а затем вздохнула и скрестила руки на груди. – Виктор Никифоров, хм? Наслышана о тебе. Виктор склонил голову. - Минако Окукава, полагаю? – спросил он, протягивая руку. Она подошла ближе изящной походкой танцовщицы и пожала ее. - Да, - ответила она. - И о чем же ты наслышана? Смею надеяться, только о хорошем, - Виктор понадеялся, что прозвучало это более обходительно, чем он сам сейчас себя ощущал – учитывая, что с волос капало, а Маккачин отряхивался от воды и с любопытством глядел на Минако. Она замычала. - В последний раз, когда я видела Юри, он постоянно о тебе говорил, - отозвалась она. – И, конечно же, я читала твои книги. Виктор улыбнулся. - Понравилось? – спросил он. - Они неплохие, - пожала плечами женщина. – Но сейчас важно не это. - И правда, - сказал Виктор. Минако отодвинула ему стул у одного из столов и села сама. Виктор сел напротив нее, и Маккачин тут же подошел, требуя ласки от незнакомого ему человека. Минако отстраненно погладила его по голове, а потом спокойно посмотрела на Виктора. - Как много ты знаешь о Кацуки Юри? – спросила она. В животе Виктора все сжалось. - А есть что-то… - начал он, но женщина качнула головой. - Не мое дело, кому он рассказывает, и рассказывать самой права нет, - произнесла она. – Просто было интересно, знаешь ли ты уже. - Нет, - машинально сказал Виктор, подозревая, что все это как-то связано с могилой на кладбище Боухилл. – Но важно ли это? Минако закусила губу и покачала головой. - Не должно быть, - произнесла она, - но некоторые думают, что важно. - Значит, эти люди не знают, каков он на самом деле, - сказал Виктор, ощущая себя излишне уж уверенным. В конце концов, он тоже слепо доверял Юри – правда, тот пока эту веру и не предал. Точно так же он верил, что Кацудон не навредит Маккачину, пока они играют… (Если так подумать, кстати, он давненько не видел Кацудона…) - Ты доверяешь ему? – спросила Минако, внимательно изучая его лицо. Виктор ощутил себя так, будто его испытывают на что-то, о чем сам он не знает. – Даже не зная, кто он на самом деле? Виктор кивнул. Движение вышло легко, как дыхание. - Он же никого не убил, да? – пошутил он, хотя часть него хотела в этом убедиться. Минако прикусила губу. - Нет, - выговорила она через мгновение – слишком длинное, пожалуй. Виктор хотел было спросить, но неожиданно на лестнице послышались шаги, и вышел Крис, несущий полотенца. - Прости, что так долго! – воскликнул блондин, передавая Виктору маленькое полотенце, а в большое закутывая Маккачина. Виктор улыбнулся, особенно когда пес решил «помочь» Кристофу, отряхивая оставшуюся воду прямо на него. Тот, весело глядя на пуделя, показал ему язык, и Виктор рассмеялся. Может, Маккачин и был не молод, но своего обаяния не растерял. - А он бодрый для старичка, - сказал Кристоф, выпрямляясь, когда Маккачин полностью отряхнулся, и взял такое же полотенце, каким Виктор вытирал волосы. – Собаки моей тети никогда не были такими энергичными, когда старели. - Маккачин – вечный щенок, - ответил Виктор, почесывая пса между ушей. Тот согласно гавкнул. Минако наблюдала за ними с едва заметной улыбкой на губах. - Давай нальем тебе чего-нибудь, - произнесла она через мгновение, кидая на Кристофа быстрый взгляд. Тот понял намек, скинув полотенце на кухне и стремительно передвинувшись к бару. Виктор кивнул, когда он поднял стакан, и Кристоф сделал ему обычную водку с тоником. - Спасибо, - сказал Виктор, когда Кристоф поставил перед ним напиток на подставке и отошел. Виктор оглядел его, улыбаясь при виде акварельного вида Торвилль Коув и логотипа винодельни Криспино с разных сторон стакана. Пока он пил, Минако продолжала пристально смотреть на него, но теперь с нечитаемым лицом. - Знаешь, а он выглядит счастливым с тобой, - произнесла она после недолгого молчания и пояснила, когда Виктор недоумевающе вскинул брови: – Юри. Иногда он приходит ко мне в студию, когда не может… плавать. И в последние пару раз он просто рвался танцевать, учить новые движения – никогда не видела у него такого стремления. И он постоянно говорил о том, что наконец-то встретил тебя. В его груди словно надувались воздушные шары; Виктор не помнил, когда в последний раз чувствовал такую легкость. Все, что он знал – что никогда не хочет возвращаться на землю. - Прошу, Виктор, - начала Минако, и в этот раз во взгляде была просьба. – Позаботься о нем. Если это все – часть какой-то книги, которую ты пишешь, скажи ему, пока он– пока он не рассказал тебе что-то, о чем может пожалеть. - Это не часть книги, - ответил Виктор, отпивая коктейля. - Тогда пообещай, что если Юри что-нибудь сделает – что-нибудь расскажет, - ты ему поверишь. И будешь добр к нему, несмотря ни на что. Слова прозвучали загадочно – пожалуй, даже слишком. Но в них была и мольба, словно Минако почему-то была уверена, что Виктор держит жизнь Юри в своих руках. Он не знал, как такое вообще возможно, или почему она просит именно его. Но он был уверен, что если он когда-нибудь причинит Юри боль, то не сможет с этим жить. Поэтому он кивнул и допил коктейль. За окном просветлело и сквозь тучи выглянули первые слабые лучики солнца. Виктор поднялся и достал кошелек. - Спасибо за выпивку, - сказал он Минако, - но нам с Маккой нужно в магазин. - За мой счет, - ответила та. – Береги себя. Виктор снова кивнул, и под звон колокольчика они с Маккачином покинули бар.______________________________
Сравнение социальных повадок отдельных особей подвида P. v. vitulina в Торвилль Коув, Шотландия Сынгиль Ли, кафедра морских исследований Колледжа им. Торвилля, Университет нагорий и островов, Шотландия Юко Нишигори, природоохранительная группа Береговой Службы Торвилль Коув, Шотландия при содействии Кенджиро Минами, Академия Керра, Шотландия В данной работе исследуются миграционные повадки Восточно-атлантического обыкновенного тюленя (P. v. vitulina) в городе Торвилль Коув, Шотландия. Торвилль Коув и множество прилегающих к нему мысов являются популярным лежбищем для P. v. vitulina, но в отличие от основной популяции, не задерживающейся долго, один тюлень делает все в точности наоборот. Мы закрепили датчики на нем, 23-летнем самце по имени Кацудон, а также на еще нескольких особях, приплывших в Торвилль Коув на время размножения летом 2014 года, а потом отслеживали их движения вплоть до линьки осенью 2015. Мы обнаружили, что Кацудон присоединяется к другим группам на день-два, а затем возобновляет одиночное поведение, судя по всему, отказываясь от любых социальных связей, предлагаемых данными группами. Такое изоляционистское поведение может объяснить, почему Кацудон появляется в Торвилль Коув шестнадцать лет подряд без пары или щенков. (Читать далее…)______________________________
Когда к концу недели небо наконец прояснилось, Виктор отправился в бухту. В этот раз Юри пошел с ним, неся с собой корзинку для пикника, приготовленную Хироко, и одетый в обычные шорты, футболку с мультяшным тюленем и накинутую сверху рубашку с короткими рукавами. Виктору пришлось напоминать себе глядеть на опасную скалистую дорожку под ногами, а не на то, как лучи утреннего солнца ласкают лицо Юри, легким пружинящим шагом идущего впереди. В бухточке Виктор расстелил плед и тут же уселся писать, а Юри достал остальное и уселся рядом, близко ровно настолько, чтобы Виктор остро ощущал те несколько сантиметров расстояния между ними и тепло тела Юри совсем рядом. С безудержно колотящимся сердцем он придвинулся, касаясь его. Юри не отстранился; на самом деле он тоже придвинулся, склоняя голову Виктору на плечо. Бедное сердце мужчины замерло на мгновение. В этот раз Юри принес с собой небольшой блокнот, пролистнул страницы, полные слов и рисунков, и остановился на чистой. Виктор краем взгляда заметил, как нахмурился Юри, начав писать, и как слегка высунул язык. И теперь, когда где-то на краю сознания были мысли об одном только Юри, уделять внимание словам, которые Виктор пытался связать, неожиданно стало значительно труднее. И все же куда больше ошеломляло то, что он и не хотел, чтобы мыслей о Юри не было. Поэтому он просто написал их, позволяя расплыться в уже написанном. Это не было связной рукописью, но было как минимум поэтичным. И он потерялся в этих словах, глубоко погрузился в них, пока руки не задрожали, и пришлось выбираться глотнуть воздуха. И именно тогда он осознал, что знакомого тепла Юри рядом не было. Его блокнот лежал на покрывале; к еде никто не прикоснулся; обувь Юри была все так же рядом с ботинками Виктора. Но самого Юри не было. Первой мыслью Виктора было поглядеть на скалы. Но и там Юри не было. Он оглянулся на блокнот, который лежал в раскрытом виде обложкой вверх, и перевернул его.Ушел плавать, скоро вернусь –Ю
Еще рядом с «Ю» было нарисовано маленькое сердечко, и Виктор улыбнулся, закрывая и откладывая блокнот. Если кто-то и знает, безопасно ли плавать в этой бухте, то это Юри. Если Виктор сейчас пойдет за ним, то только навредит себе. Поэтому он вновь удобно уселся, наблюдая, как волны бьются о скалы бухты с тревожащей свирепостью. И все же с каждым новым ударом волны о берег на душе Виктора становилось все неспокойнее. Юри же точно знает, что делает? Может, не помешает позвать на помощь? Можно было бы позвать сюда Лео; спасатель подскажет, что делать. Единственный раз, когда Виктор практиковал искусственное дыхание – это когда тренировался на надувной кукле во время написания «На лезвиях любви», так что он не был уверен, что сможет повторить такое на Юри. Виктор вырвал себя из затягивающих мыслей о том, как он делает Юри дыхание изо рта в рот при любых обстоятельствах, и попытался вновь сосредоточиться на письме. Ему удалось написать всего пару слов, а затем разум сдался, и Виктор, вскочив, двинулся к скалам. Когда вода дошла до щиколоток, Виктор порадовался, что был в шортах. Он добрался до скал и увидел, что очки и одежда Юри лежат там, аккуратно сложенные и слегка влажные от брызг. Он поднял их, с опаской осматривая зазубренные скалы. Как Юри вообще сюда забрался? Куда он мог уйти? Виктор забрался на камни, надеясь, что оттуда обзор будет получше. Скалы были скользкие от воды, поэтому Виктор ступал осторожно и медленно. Он глядел вперед, на воду, выискивая знакомую темноволосую макушку. Безуспешно. - Спокойно, - пробормотал он себе. – Наверное, Юри сейчас под водой. Но то, что он мог быть под водой, ситуацию не улучшало. Виктор попытался глубоко вздохнуть, замедлить стучащее сердце. Он вздрогнул, когда черная голова появилась из воды, но, когда она приблизилась, понял, что голова эта не человеческая, а тюленья. - Кацудон! – крикнул Виктор, пусть идея эта и была в высшей мере глупой – в конце концов, тюлени не понимают по-английски. – Кацудон, помоги! Тюлень подплыл ближе. Сердце Виктора подпрыгнуло в груди. - Кацудон, не знаю, понимаешь ли ты, но… - Виктор замялся. Это было жутко глупо, но ведь Виктор был в жутком отчаянии. – Я знаю, ты спас меня от шторма в мае - спасибо, кстати, - но ты не видел там брюнета? Он, наверное, без одежды, потому что она у меня, и, надеюсь, не где-нибудь на дне океана? Тюлень склонил голову, пристально глядя на Виктора умными темными глазами. Тот почувствовал, как пылает лицо. - Прости, почему я вообще это делаю? Нужно позвать Лео, а не говорить с тюленем, - Виктор прижал одежду ближе к груди, прижимаясь губами к холодной синей оправе очков. Он почти что чувствовал на одежде запах Юри, и надеялся, что ему еще доведется его ощутить. Поглядев на Кацудона, Виктор вздохнул. – Но если ты видел парня, о котором я говорю, пожалуйста, - он тяжело сглотнул. – Он важен мне. Пожалуйста, разыщи его. Гладкая черная голова Кацудона исчезла с поверхности. Виктор выдохнул. Очередная волна врезалась в скалы, обдавая его лицо брызгами. Он медленно слез и пошел, и только когда вода дошла ему до щиколотки, он все же достал телефон, чтобы позвонить Лео. Он уже собирался нажать кнопку вызова, когда у скал появилась еще одна голова. Виктор моргнул, опуская телефон. Это был Юри, его волосы липли к глазам, грудь вздымалась, пока он подтягивался на камне, и… Ох. Он был ужасно промокшим. И ужасно раздетым. Потому что его одежда была у Виктора. Юри провел рукой по волосам, убирая их с глаз, и Виктора пронзило желанием не отдавать ему одежду, потому что, Господи Боже, он был изумителен. Виктору хотелось протянуть руку и коснуться мягкой кожи на животе, ощутить под ладонью сердцебиение, дразняще скользнуть пальцами по темным кудряшкам от его пупка вниз… А затем их взгляды пересеклись, и Виктор не успел даже ничего сделать, как вся его кровь прилила вниз. Он сдвинул одежду, чтобы скрыть очевидный бугорок, и ощутил, как скулы краснеют. Но Юри явно не замечал состояние Виктора. Он дважды коротко провел ладонью по груди, а потом указал на одежду, словно не замечая, что Виктор закрывает ею пах. Мужчина сглотнул, отчаянно пытаясь смотреть Юри на лицо. Тот слегка сполз вниз и снова указал на одежду, а потом сделал жест, означающий «Пожалуйста». Виктор шагнул вперед и протянул Юри вещи. - Уверен, что не нужно полотенце? – спросил он, ненавидя свой голос за то, как напряженно он прозвучал. Сейчас он как никогда радовался, что без очков Юри плохо видел вблизи. – Тебе вряд ли понравится, если одежда еще сильнее намокнет. Юри сжал руки, как будто держал палки, а затем отвел их от себя по диагонали, раскрыл одну ладонь и повернул ее тыльной стороной вниз. - Не взял с собой? – переспросил Виктор. Юри кивнул. – Ты пошел плавать, но не взял полотенце? – как и плавки, судя по всему. Виктор никогда бы не подумал, что Юри из тех людей, которые неожиданно решают поплавать голышом, но парень никогда не переставал его удивлять. Виктор вспомнил на мгновение о могиле на кладбище Боухилл, а потом шагнул назад и отвернулся, чтобы Юри оделся. Через минуту он ощутил прикосновение к руке и развернулся к уже одетому улыбающемуся парню. Понадеявшись, что возбуждение скоро пройдет, Виктор сглотнул и указал Юри в сторону покрывала. Они пообедали в тишине – щеки Юри розовели от смущения. Теперь, с надетыми очками, он явно пытался смотреть Виктору исключительно на лицо, за что тот был безгранично ему благодарен. К тому времени, как они доели, все вернулось в норму, пусть и относительную, учитывая, что большинство мыслей Виктора все равно занимало воспоминание о взбирающемся на камень Юри, промокшем насквозь и до прекрасного обнаженном. Он был уверен, что сегодня выспаться не получится. Как только Юри убрал коробочки для бенто и палочки, он растянулся на покрывале, лениво счищая кожуру с мандарина. В его глазах сверкнул игривый огонек, и когда он поднял взгляд на Виктора, тот тяжело сглотнул. Он точно не выспится. Он слегка сдвинулся, неожиданно тщательно занявшись вытаскиванием своих блокнота и ручки. Через полминуты от жалких попыток написать что-нибудь его отвлекло постукивание по руке. Юри, улыбаясь, протянул ему дольку мандарина. Виктор открыл рот, наслаждаясь тем, как порозовели щеки Юри, когда он положил дольку. Виктор никогда не ел ничего слаще. После первоначального колебания Юри без страха скормил ему остальной мандарин. Виктор смаковал тягучий сок на языке, каждая долька взрывалась вкусом в его рту, и Юри придвигался все ближе. Когда его губ коснулась последняя долька, парень прижался к бедру Виктора, и их лица были всего в нескольких сантиметрах. Виктор приоткрыл рот, чтобы забрать последнюю дольку, но в этот раз сомкнул губы на пальцах Юри, мягко посасывая кончики. Его кожа была слегка солоноватой от морской воды и слегка терпкой от мандаринового сока, но поползший по шее Юри румянец и неожиданно потемневшие теплые карие глаза делали все куда слаще. Виктор слегка ухмыльнулся, когда с мягким звуком отпустил пальцы, и Юри судорожно вздохнул. Вполне честный ответ на ту пытку, через которую Виктор прошел ранее. (Хотя вышло это скорее случайно, чем намеренно. Но Виктор просто не мог не позлорадствовать.) - Почему ты не сказал мне, что идешь купаться? – спросил Виктор. Юри вскинул бровь и поднял блокнот, показывая на записку. Виктор качнул головой. – Я знаю, что ты оставил сообщение. Я спрашиваю, почему ты не привлек моего внимания? «Ты был занят. Я не хотел лезть», - написал Юри. Виктор перелистнул страницу в собственном блокноте и написал: «Для тебя я никогда не занят». Юри весело выдохнул и ответил: «Надеюсь, ты не слишком волновался? Мне нужно было немного подумать. В воде думается лучше». Виктор улыбнулся. «Понимаю. Но я волновался, потому что скалы острые. Я боялся, что ты можешь пораниться». «Все хорошо, - ответил Юри. Через мгновение он дописал: - Но меня тронуло твое беспокойство». «Конечно, я беспокоился, - написал Виктор, слегка хмурясь, пока показывал надпись Юри. – Я понятия не имею, что делать, если ты поранишься, пока я рядом». «Я думал, ты изучал, что делать с утопающими, пока писал тот рассказ про русалок-конькобежцев», - заметил Юри, вскидывая бровь. Виктор рассмеялся. «Да, но я не подготовился к тому, что почувствую», - он несколько раз подчеркнул последнее слово, наблюдая, как Юри становится краснее помидора. Он улыбнулся, и Юри на мгновение спрятал лицо за правой рукой, а затем продолжил писать: «Прости, что заставил волноваться». Виктор хмыкнул. «Я так переволновался, что попросил помощи у тюленя». «Знаю», - фыркнул Юри. «Так ты слышал, как я говорю с Кацудоном?» - спросил Виктор. Юри закусил губу. Чуть нахмурился. «Да, - написал он, замявшись. – Слышал». Виктор слегка толкнул его локтем. - То есть, я зря волновался?! – воскликнул он. Юри пожал плечами и написал: «Прости?» - Ты! – выдохнул Виктор. Он даже не злился. Знал, что должен, хоть немного, но ощущал лишь радостное возбуждение – и, желая похулиганить, протянул руку и легонько провел пальцами по боку Юри. Юри тут же сжался, сжимая перед собой ладони, словно пытаясь сказать Виктору, что ему щекотно. Тот приподнял бровь и снова пощекотал, следя за тем, как Юри содрогается от смеха, пусть с его губ не слетало ни звука. Виктор пощекотал его еще немного, пока Юри не выставил руку, останавливая его. Виктор замер, глядя, как Юри восстанавливает дыхание. Теперь он еще больше оперся о Виктора, наполовину почти улегшись на его колени. И когда Юри слегка сдвинулся, укладывая на них голову, сердце Виктора сделало флип. Юри вопросительно вскинул бровь и показал большие пальцы вверх. Виктор кивнул, ответив таким же жестом. Ухмыльнувшись, Юри опустил руки и поглядел на него снизу вверх настолько открыто, что… что ж, Виктор попросту не удержался. Он протянул руку, убирая прядь волос с его глаз, и скользнул пальцем по щеке. Юри, все так же улыбаясь, подставился под касание. Весь оставшийся вечер они провели в таком положении – Виктор писал, а Юри читал, что получается, и к тому времени, как небо начало окрашиваться золотистыми красками заката, Виктор исписал десять страниц, а Юри на его коленях провалился в сон. Ему пришлось разбудить его, чтобы пойти домой, и он не сдержал улыбки, когда слегка потряс Юри, а в ответ получил только раздраженный и, скорее всего, весьма грубый жест. Даже уставший Юри был очарователен, и какая-то часть Виктора хотела просто провести так всю ночь. «Может, в другой раз», - подумал он про себя, вновь подтолкнув Юри. Этот раз был более успешен; Юри слез с него, и они смогли собрать вещи. Но он все еще был слишком сонным, и Виктору пришлось натягивать на него обувь и поддерживать большую часть дороги домой. И Виктор был совершенно не против.______________________________
Подписи к работам с выставки местных мастеров, ратуша Торвилль Коув Чарльз Фрейзер (1864 г.р.) «Танцующие тюлени», 1891 холст, масло Йен Ханретти (1895 г.р.) «Торвилльские рыбаки ранним утром», 1914 холст, масло Шинейд Кейллер (1938 г.р.) «Тюлень в зимней мгле на Мысе Влюбленных», 1969 бумага, акварель Тошия Кацуки (1962 г.р.) «Ти Клиппер», 2008 корабль в бутылке Кристоф Джакометти (1991 г.р.) «Исследование шотландского ежа», 2014 литография Георгий Попович (1991 г.р.) «Сказка о Спящем Принце», 2016 холст, смешанная техника______________________________
Виктор успел забыть, насколько жутким местом могла быть темная комната. Кристоф наконец-то затащил его в свою. Она располагалась в подвале того же здания, где был «Качу». Учитывая, что Кристоф и Минако жили этажом выше бара, то, что в нем вообще кому-то наливали, было чудом. Виктор был уверен, что, если бы он жил над своей работой, то по утрам точно бы валялся до последнего. Правда, он и так не особо торопится с написанием книг. Яков уже перестал звонить дважды в день – вместо этого он решил звонить раз в неделю. Виктор подумывал о новой антологии поэзии, но Яков явно собирался вытащить из него очередную книгу. Через мгновение он отвлекся от своих мыслей – Крис показывал ему, как он проявляет фотографии. Виктор слушал в половину уха, в основном потрясенный сильным металлическим запахом, пропитавшим комнату. Про то, насколько сильно могут пахнуть проявители, Виктор тоже успел позабыть. Он проследил, как Кристоф перемещает пленку из фотоувеличителя в проявитель. Крис позволил ему подержать полный проявителя лоток, и Виктор в оцепенении смотрел, как на бумаге начинает проявляться изображение знакомого тюленя. - Наконец сделал фотографию Кацудона, а? – спросил он. Кристоф усмехнулся. - Ага, - согласился он. – Поймал его с другими тюленями на прошлой неделе. - Заводит друзей? – задумчиво сказал Виктор, когда Кристоф переместил снимок в фиксажную ванночку. - Он немного побыл с ними, но потом, кажется, подрался с остальными самцами и ушел, - пожал плечами он. – Кое-что я заснял на камеру; если хочешь подождать, пока я проявлю остальные негативы, увидишь сам. - Не стоит, - отозвался Виктор, глядя на изображение. – Кацудон не поранился? – спросил он через какое-то время. - Да вроде бы нет? – протянул Кристоф. – Но драка была жестокой. И по тюленьим годам Кацудон уже пожилой – ему уже двадцать три, а самцы обыкновенных тюленей редко живут дольше двадцати пяти, - он поместил снимок в фиксатор. – Но если спросишь меня, то для своего возраста он выглядит очень неплохо. Двигается, как молодой. Какая-то магия. Виктор пробормотал что-то, соглашаясь и глядя на изображение Кацудона, мерцающее в фиксативе. Через минуту Кристоф переместил ее в промывную воду, где и оставил. Виктор подошел ближе, чтобы посмотреть, как вода накрывает фотографию, смывая химикаты. Фигурка Кацудона, казалось, дрожит в тусклом красном свете. - Думаешь, Кацудон особенный? – спросил Виктор через несколько минут. Кристоф замычал, поглядывая на часы. - Нет, - произнес он. – Я уверен, что он особенный. На кафедре морских исследований колледжа есть куча студенческих работ, расписывающих, как его поведение отличается от остальных приплывающих сюда тюленей. Ты в курсе, что это далеко не первый раз, когда его прогоняют другие тюлени или когда он влезает в драку? - Может, он защищает свою территорию, - предположил Виктор. - Нет, он не против, когда они устраивают лежбище рядом. Но только он один остается в Торвилль Коув, как дома, так что он никогда не уплывает с другими группами. Особенно если подерется с кем-то. - Может, он такой агрессивный из-за того, что сейчас сезон спаривания, - протянул Виктор. Кристоф фыркнул. - Я, знаешь ли, прочел все работы. Об это спотыкаются абсолютно все студентики. Судя по всему, за все шестнадцать лет, что Кацудон живет в Торвилль Коув, он ни разу не демонстрировал желания спариваться, - он помолчал и добавил: - И каким бы милым ни было то видео, где он тебя целовал, я очень сомневаюсь, что он хотел спариться. - Ну и хорошо, - сказал Виктор. – На одну неловкую встречу с родителями меньше. Кристоф промычал что-то. - Знаешь, тебе правда стоит прочитать работы самому, - сказал он после недолгого молчания. – Уверен, ты найдешь их весьма таинственными. Виктор кивнул. Он почти что видел все теории заговоров, роящиеся у Кристофа в голове, и не хотел давать пищу для еще больших теорий. Так что вместо этого он посмотрел на воду, покрывающую фотографию, и попытался не думать о могиле на кладбище Боухилл. Когда Кристоф закончил с фотографией, он подарил ее Виктору. В красноватом свете темной комнаты шерсть Кацудона была похожа на звездное небо. Чем больше Виктор смотрел на фото, тем больше он верил словам Кристофа: этот тюлень особенный. Тюлени могут быть умными, они могут запоминать места лежбищ и уметь ловить рыбу и находить себе пару – но в Кацудоне было нечто большее. «Какая-то магия». Нечто почти человеческое. Виктор сглотнул. - Кристоф, - произнес он неожиданно сиплым голосом. - М? – откликнулся блондин, занятый переливанием химикатов в банки. Запах уксуса щипал в носу. Виктор коротко щипнул себя за нос, чтобы попытаться убрать ощущение. - Не напомнишь, во сколько закрывается библиотека?______________________________
ПРАВИЛА БИБЛИОТЕКИ 1. Соблюдайте часы посещения. Да. Летом мы закрываемся в 18:00. Я тоже хочу сходить на пляж. Летом вам все равно не надо писать рефераты, а если надо, идите в библиотеку Колледжа. Эти дикари всегда открыты. 2. Соблюдайте тишину. Настоятельно не рекомендуется говорить громче пятидесяти децибел. И я не говорю, что это «категорически запрещено» только потому, что у меня нет времени измерять громкость вашего голоса. 3. Еда и напитки запрещены. Вода допустима только в закрывающихся бутылках. Я ненавижу замещать покрытые пятнами книги. И еще больше ненавижу вытаскивать из клавиатур крошки. Всем, кого я поймаю в библиотеке с чипсами, доступ сюда будет запрещен на год. 4. Не гладьте моих собак без моего разрешения. Некоторые из них пугливы и могут укусить. Я не желаю нести ответственность за любые травмы, которые вы получите из-за собственного идиотизма. 5. Если по какой-либо причине вам необходимо воспользоваться вай-фаем библиотеки для просмотра видео или прослушивания музыки, пожалуйста, используйте наушники. Если у вас нет, мы даем их на прокат в регистратуре. 6. Обжиматься запрещено. И если уж на то пошло, заниматься чем-то большим тоже запрещено. Все, кого я застану за этими занятиями, будут публично опозорены в «Вестнике Торвилль Коув», а вход в библиотеку будет закрыт на всю жизнь.______________________________
Виктор успел добраться до библиотеки за полчаса до ее закрытия, все еще сжимая в руке фотографию Кацудона, и принялся изучать полки с книгами в поисках нужной. Он наткнулся на «Призраки Торвилль Коув» Николая Плисецкого и вытащил ее, открывая на главе про призраков маяка. Одна из легенд была о женщине, утонувшей из-за того, что она последовала за своим возлюбленным в море и узнала его секрет. Виктор сглотнул, скользя пальцем по строкам и доходя до нужной: «Она увидела, как ее любимый достал из потаенной расселины серую тюленью шкуру». Виктор выдохнул. Продолжил читать. Возлюбленный ничего не сказал, когда увидел, что женщина пошла за ним, лишь обернулся в шкуру и исчез среди волн. - «Шелки», - выдохнула Серая Дева, и Виктор произнес слово одновременно с ней, тут же захлопывая книгу. Он водил пальцами по корешкам вновь и вновь – оркнейские, фарерские, ирландские легенды, - вытягивая все, в которых могло оказаться хоть что-то. Он кидал книги прямо на пол, подозревая, что Сынгиль скорее всего найдет его, когда будет закрывать библиотеку, и убьет за такое, но сейчас он просто уселся рядом с ними и принялся неистово просматривать оглавления, выискивая нужное. Едва находя нужные страницы, он кидался к ним, жадно поглощая каждую крупицу информации. - «Среди земель я человек, - пробормотал Виктор, - и я есть шелки средь воды»… Отовсюду сыпались истории о предательствах и разбитых сердцах, о скрытых сущностях, хранимых в тайне от супругов и детей. Каждая легенда, каждый стих, каждый рассказ был пронизан ошеломляющим чувством утраты. Пальцы Виктора скользнули по изображению девушки-шелки в одной из книг, и сердце загрохотало в груди. Разве он может в такое поверить? Неужели это лучшее объяснение всем загадкам прямо у него под носом? Таинственный юноша, пользующийся именем мертворожденного ребенка, живущий не своей жизнью, кладущий цветы на могилу дитя, словно благодаря его за подаренную жизнь. Таинственный юноша, выразительно молчащий, поднимающийся из волн так, словно рожден среди них, с кожей, на которой капли воды превращаются в жемчужины. «Кто ты такой, Кацуки Юри?» - в очередной раз задался вопросом Виктор. Он отстранено ощутил, как книга падает из рук на пол, но даже не попытался ее удержать. Это была безумная, нелепая идея. И все же она была такой правдоподобной. Юри с тюленем примерно одного возраста, у них одинаковая любимая еда, они одинаково ведут себя. Разве не он был спасен Кацудоном, но думал, что это был Юри? Разве не он был уверен, что это был Юри, потому что тюлени не умеют складывать пальто и доставать обувь со дна океана, а потом укладывать все на дно лодки? Неужели думать о них, как о ком-то одном, будет настолько уж странно? Виктор уткнулся лицом в ладони и застонал. Если это правда, то он выставил себя просто невероятным придурком, когда спрашивал Кацудона, куда делся Юри. Затем он подумал о жителях города. Кто знает об этом? «Но с Юри никогда нельзя знать точно; иногда он может сильно удивить». «Может, Кацудон умнее, чем ты думаешь». «Это деликатная ситуация. Возможно, Юри сам расскажет тебе все, когда придет время». «Как много ты знаешь о Кацуки Юри?» Если припомнить, много кто подталкивал его к разгадке. И если раньше Виктор был полностью слеп, то и сейчас он не хотел полностью покупаться на эту теорию. Он поднял одну из книг, нашел одну из легенд и углубился в чтение. - «О добрый человек, если найдется в твоем сердце хоть капля сострадания, верни мне мою шкуру, - пробормотал он. – Без нее мне не прожить в море. Без моей шкуры мне не прожить среди моих же собратьев». Если Юри и правда шелки – если Юри и правда Кацудон, - то у него должна быть запрятана тюленья шкура. И чтобы Виктор поверил в эту невероятную теорию, ему нужно добыть доказательство – хоть какое-нибудь, хоть где-нибудь. Когда Сынгиль спустился, чтобы наорать на него, потому что было уже куда позже шести, Виктор уже пытался придумать, как выведать у Юри правду.______________________________
Кому: Юри ❤ занят вечером 23-го? От: Юри ❤ нет, а что? Кому: Юри ❤ на набережной будут танцы, я хотел узнать, не хочешь ли ты сходить От: Юри ❤ ты же знаешь, я не любитель танцев Кому: Юри ❤ это просто свинг! ничего безбашенного. у леруа ты превосходно танцевал и они сначала будут разучивать движения, так что если не знаешь, можем поучиться вместе ( ´ ♡ ` ʃƪ) ♥ ♥ ♥ От: Юри ❤ ты не умеешь танцевать свинг? Кому: Юри ❤ умею немножко, но только вести но я хочу, чтобы вел ты (*´ ♡ ˘*) От: Юри ❤ ну, я тоже немножко умею От: Юри ❤ минако не особо его любит, уверен, ее челестино уговорил ¯\_(ツ)_/¯ Кому: Юри ❤ но ты ведь пойдешь со мной? (◕♡◕✿) От: Юри ❤ ты сказал 23? Кому: Юри ❤ ага в 8 но шоу начнется в полседьмого, а учить будут в семь проход бесплатный, но по семь фунтов за шведский стол а еще это будет на набережной, так что ты скорее всего все равно будешь слышать все всю ночь, так что почему бы не пойти и не провести хорошо время От: Юри ❤ иногда я ненавижу жить рядом с самой большой площадкой для вечеринок в городе ಠ_ಠ Кому: Юри ❤ забавно, вот у меня дома такой проблемы вообще нет ★~(◠♡◕✿) От: Юри ❤ я подумаю насчет танцев Кому: Юри ❤ если ты не придешь, я всю ночь проведу у тебя под окнами шучу, я даже не знаю, какие окна твои но я все равно буду всю ночь уныло глядеть на ю-топию раздумывая, почему же моя милая золушка отказалась идти на бал ｡ﾟ(ﾟ´Д｀ﾟ)ﾟ｡ От: Юри ❤ ヾ(´▽｀;)ゝ ладно ладно пойду Кому: Юри ❤ уверен? я в основном шутил не хочу чтобы ты шел из-за чувства вины От: Юри ❤ нет, я пойду, если пообещаешь не оставлять меня там Кому: Юри ❤ легко! будем танцевать всю ночь! От: Юри ❤ (◠‿◠✿) Кому: Юри ❤ ﾟ+｡:.ﾟヽ(*´♡`)ﾉﾟ.:｡+ﾟ