______________________________
Они обыскали весь пляж. Каждую щель и трещинку, каждое углубление, каждый укромный уголок. И чем дальше заходили бесплодные поиски шкуры, тем больше неистовства проступало на лице Юри. - Ты уверен, что она на этом пляже? – спросил Виктор уже в который раз. И в который же раз получил в ответ горячий кивок. Как рассказал Юри, после драки он отмылся на этом пляже в облике Кацудона, сбросил свою шкуру, завернулся в парусину, которую нашел по пути в лодке, и направился к Виктору за первой помощью. Мозг Виктора отказался работать уже в самом начале истории. Кацуки Юри – шелки. Виктор все еще пытался свыкнуться с этой мыслью. (Ему казалось, что все это сон.) Не то чтобы он сам не искал об этом информацию, потому что искал. Не то чтобы это было нелогичным, потому что не было. На самом деле, это многое объясняло. Но Виктору все равно было сложно увязать существование такой магии, словно из сказки, с, ну, настоящим существованием. Одно дело видеть сны, поддавшись безумию середины лета, о неопровержимом доказательстве существования шелки, но совсем другое – получить признание из первых уст. Тюленьих уст. Или рук. Ласт? Виктор отвлекся от своих мыслей, заметив, что Юри присел на один из камней, обратив взгляд на воду. Они провели так весь день, настолько занятые поисками, что Маккачин в один момент прекратил требовать от них внимания и в одиночестве взобрался по лестнице к коттеджу. И несмотря на то, что сегодня был день летнего солнцестояния, и солнце не село бы до восьми, по тому, как упали плечи Юри, Виктор понимал, что он уже готов сдаться. - Мне жаль. Может, она скоро появится? – предположил он, похлопывая Юри по плечу. Тот ничего не сказал, только шмыгнул носом. Виктор ощутил, как сердце заныло, и присел на камень рядом, приобнимая парня за плечи. Юри обернулся, вжимаясь лицом в плечо Виктора. Море кидалось на скалы, забрызгивая их белой пеной с каждым успешным ударом о камень. Рубашка Виктора все больше и больше намокала, но не от воды. Он прижал дрожащего Юри к себе крепче, ощущая, что живот скручивает, как морские волны. Пытаясь отвлечься, он сосредоточился на кружащих над головой чайках, мрачно кричащих в серых полуденных небесах. Через какое-то время всхлипы Юри стихли, и он отстранился от Виктора, улыбаясь со слезами на глазах. «Спасибо, - показал он, - за помощь». - Любой на моем месте так бы поступил, - ответил Виктор. «Я не только про это, - отозвался Юри, слегка хмурясь. – Вообще за все», - он помедлил, беспокойно заламывая руки, словно знал, что сейчас покажет что-то, что Виктор вряд ли поймет. Поэтому он взял его за руку и выписал на его ладони: «Пока я не встретил тебя, я сомневался в себе куда больше». Виктор растаял от слабой, полной слез улыбки Юри. - Ты тоже мне помог, - сказал он. – После Ледяной Триады писательство казалось удавкой. Ты освободил меня. Напомнил мне, насколько оно может быть прекрасно, - он замолчал. – Нет, оно прекрасно из-за тебя, Юри. В уголках губ Юри появилась едва заметная улыбка. «Ты ведь говоришь это не потому что я шелки, да?» - поинтересовался он, слегка проходясь ногтями по предплечью Виктора. Тот поежился, ощущая мурашки, бегущие от касаний Юри. - Нет, - сказал он. – Я говорю это, потому что ты – лучшее, что случалось со мной в жизни. Между ними воцарилось долгое молчание, нарушаемое лишь звуком накатывающих волн, наполняющих воздух запахом соленых брызг. Будь рядом кто-то другой, Виктор счел бы молчание странным, неуютным. Но тепло в глазах Юри говорило о другом; он играл с пальцами Виктора, слегка улыбаясь. И Виктор ощущал лишь головокружительное лихорадочное чувство, о котором пелось во всех подростковых хитах сороковых. - Я хочу пригласить тебя на ужин, - неожиданно сказал он, кривясь от того, насколько резко и глупо это прозвучало. Хуже было бы только если бы он пригласил Юри «погулять», как будто им по пятнадцать. Но парень все равно широко улыбнулся и кивнул, и Виктор ощутил желание повиснуть на ближайшем фонарном столбе и начать горланить песни. «Куда? – показал Юри. – Пожалуйста, не говори “Ю-топия”», - добавил он. - Черт, - пошутил Виктор, щелкая пальцами, а затем задумчиво постучал по подбородку. – Как насчет винодельни Криспино? Я слышал, что если заранее договориться, то они и еду подадут. Лицо Юри просветлело. «Звучит чудесно», - отозвался он, укладывая голову Виктору на плечо и глядя, как тот достает телефон и пишет Саре. - Когда ты свободен? – спросил Виктор, открывая календарь. Юри указал на соответствующие даты и время. Виктор кивнул, насвистывая и отписывая Саре нужную информацию. Через минуту он получил от нее подтверждение и с улыбкой показал его Юри. - Значит, решено, - сказал он. – В следующий вторник заеду за тобой в пять? Юри выписал на его ладони «Жду с нетерпением» и крепко сжал его руку.______________________________
SHALLWESKATE: @ykatsuki я знаю ты прячешься в этом чате SHALLWESKATE: ты не можешь просто так ускакать у вн на руках к нему домой и не рассказать подробности SHALLWESKATE: детали нам бро SHALLWESKATE: давай @ykatsuki не разочаровывай меня это неотъемлемый аспект нашей дружбы sara-crispino: у меня нет самих деталей, но вн только что попросил меня организовать в следующий вторник ужин с дегустацией вина на двоих SHALLWESKATE: БРО SHALLWESKATE: @ykatsuki ЭТ ЧЕ ПРАВДА Viktor Nikiforov: ребят вы ж знаете, что я тоже читаю чат SHALLWESKATE: ВИКТОР SHALLWESKATE: Я ЖАЖДУЩИЙ ПУТНИК В ПУСТЫНЕ НОВОСТЕЙ ПЛЗ РАССКАЖИ ДЕТАЛИ SHALLWESKATE: ПОМОГИ МНЕ ВИКТОР ВАН КЕНОБИ ТЫ МОЯ ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА Viktor Nikiforov: зачем, чтобы ты все расписал в вестнике торвилль коув? SHALLWESKATE: эм кто сказал что я могу писать в вестнике все подряд Viktor Nikiforov: ты же ответственный за потаенные секреты, не? SHALLWESKATE: …...неееееееееет? mila_b: лмао да это самый неубедительный ответ на моей памяти mila_b: но кст мы оба ее ведем Viktor Nikiforov: так Viktor Nikiforov: отлично Viktor Nikiforov: вам двоим никаких подробностей mila_b: да ЛАДНО mila_b: услуга за услугу, витя, эээээээй ))) Viktor Nikiforov: нет )) mila_b: (((( ykatsuki: @SHALLWESKATE я язык не распускаю SHALLWESKATE: !!!!! SHALLWESKATE: но вы-то распустили, да? целовались? ykatsuki: с чего бы мне тебе говорить SHALLWESKATE: эм потому что у обожающих вас фанатов есть право знать #viktuuri ykatsuki: каких фанатов SHALLWESKATE: если б ты почитывал чат знал бы что мы следим за вашим цветущим романом все лето лол ykatsuki: ты знаешь, что у меня отключены уведомления ykatsuki: в основном потому что /кое-кому/ обязательно закидывать всех сообщениями в три утра SHALLWESKATE: кажись на меня наезжают ykatsuki: хорошо ykatsuki: иди спать, гремлин ты соцсетевой SHALLWESKATE: :’( я думал мы друзья dirtycocktail: неужто я действительно собственными глазами вижу, как @ykatsuki разговаривает в чате с нами, простыми смертными SHALLWESKATE: офигеть, согласись? как белого кита увидеть ykatsuki: заткнись dirtycocktail: оу юри, не стесняйся. виктор рассказал мне о твоей чудесной выносливости ;) ykatsuki: пока______________________________
Кому: Виктор Никифоров (v_nikiforov@gmail.com) От: Сара Криспино (sara-crispino@crispinowines.co.uk) Ужин и дегустация вина (ВТ 28/6/2016, 18:00) Привет, Виктор, Просто хочу подтвердить твой заказ ужина с дегустацией вина на двоих в поместье Криспино, который состоится в следующий вторник (28 июня 2016) в шесть вечера. Мы с нетерпением ждем тебя у нас! Мы с братом усердно трудимся над тем, чтобы устроить вам незабываемый романтический вечер! Если желаешь узнать путь, то я бы посоветовала доехать по Маркет-стрит до кольца перед съездом A830, но потом съехать не на шоссе, а на северо-запад, к Альтвегг и Белите. Наши ворота находятся сразу за дорогой Кейллера; когда вы прибудете, мы их откроем! От них до поместья дорога немного петляет, но зато с нашей террасы открывается прекрасный вид на Торвилль Коув, так что оно того стоит. Кстати, просто напоминаю: одеколон может помешать дегустации. Так что освежитесь, но парфюмом не пользуйтесь. И приезжайте голодными! У нас запланирован ужин из пяти блюд с соответствующими винами, и будет очень жаль, если вы не сможете попробовать все. Дай мне знать, если нужна помощь в нахождении дороги или если есть вопросы! С наилучшими пожеланиями, Сара P.S. Слышала, Юри любит камелии. ;)______________________________
Был вечер вторника, время приближалось к половине пятого, а Виктор все еще пытался придумать, что надеть. Маккачин лежал на кровати, наполовину погребенный под ворохом одежды; единственное, что говорило, что пудель там все-таки был – виляющий хвост и изредка доносящийся веселый лай. Виктор вздохнул, стаскивая с себя галстук и кидая его в кучу одежды. - Это невозможно, Макка, - простонал он. – Не могу найти ничего хорошего! Макка слегка фыркнул и попытался двинуться, отчего несколько рубашек полетели на пол. Виктор нахмурился, осматривая надетые брюки и рубашку, и потянулся к пуговицам, чтобы расстегнуть ее. Неожиданно пес гавкнул, выбираясь из-под вороха одежды с очередным галстуком в зубах. Виктор забрал его, и его взгляд просветлел. - Макка, ты гений! Он подойдет к рубашке! А что тогда думаешь о штанах? Маккачин кинул на него взгляд, который можно было грубо перевести как «Почему ты меня спрашиваешь, я не различаю цвета». Но Виктор уже неистово рылся в куче одежды, и остановился лишь когда с торжественной усмешкой вытащил из нее пиджак. Он был приятного серого цвета, подходящего как к рубашке, так и к штанам, и из-за него галстук казался хорошо подобранным мазком синего, подчеркивающим глаза Виктора. И верхняя одежда у него была подходящая – легкое весеннее драповое пальто, в котором не будет слишком жарко, но которое защитит от вечернего ветра. Виктор усмехнулся, быстро застегивая пиджак и хватая пальто и черные ботинки. Если он поспешит, то перед «Ю-топией» успеет забежать в цветочный. - Макка, выпущу тебя на задний двор, - сказал он своему псу. – Не забредай далеко! Миски с водой и кормом он тоже переставил во двор – просто на всякий случай. По вечерам Маккачин обычно не ест много, но кто знает, что будет. Лучше уж Виктор оставит корм здесь, чем будет волноваться о том, что Маккачин может украсть еду у туристов, идущих к маяку. В цветочном Виктор взял простой букетик розовых камелий, а затем свернул в переулок между кинотеатром и салоном красоты, который соединял Маркет-стрит и Боухилл Лейн. Переулок был узкий, кабриолет Виктора едва там проходил. Мысленно мужчина отметил, что на обратном пути стоит проехать более широкой дорогой между библиотекой и церковью. Когда Виктор свернул на перекресток, Юри уже ждал его у обочины. - Я ведь не опоздал, да? – спросил Виктор вместо приветствия, беря с пассажирского сиденья цветы и протягивая их Юри. – Это тебе. При виде камелий Юри засветился от радости; он жестом показал «Спасибо» и «Подожди» и исчез за дверями отеля. Виктор перевел двигатель в режим холостого хода, кидая извиняющийся взгляд на сидящих в машине позади ворчливых отдыхающих, которым пришлось объезжать его, чтобы добраться до обочины и начать вытаскивать вещи. Юри вернулся через пару минут с одной камелией в кармашке пиджака. «Она отвалилась», - виновато показал он, но Виктор улыбнулся. - Она прекрасно выглядит, - сказал он, когда Юри сел на пассажирское сидение рядом с ним. – Ты прекрасно выглядишь, - и он поцеловал его руку. Щеки Юри порозовели под стать камелии. На нем тоже был костюм с галстуком, но пиджак был темно-синим, а галстук серым, и выглядело все тщательно подобранным. Виктор подозревал, что именно поэтому Пхичит прислал ему сообщение со словами «Всегда пожалуйста», пока он покупал цветы. Поездка по Торвиллю была короткой, несмотря даже на туристов. Городок выглядел более живым, чем когда Виктор только прибыл, и туристический сезон точно имел к этому отношение. Хотя некоторые магазины закрывались на ночь; Виктор помахал Гуанг-Хонгу, который вместе с Лео закрывал книжный магазин. Они помахали в ответ. Наконец они доехали до круговой развязки, ведущей из города, и Виктор последовал указаниям Сары о том, как добраться до ворот винодельни Криспино. Они проезжали поля и пастбища, фермы и дома, пока не добрались до дороги Кейллера и съезда всего через километр от нее. У ворот в конце съезда Виктор зарегистрировался, и деревянные ворота с эмблемой винодельни Криспино распахнулись перед ними. Дорога, которая была чуть получше грунтовки, свернула у основания холма и потянулась вверх. Они проехали мимо рощи фруктовых деревьев и кустарников и обширной пасеки. Наконец они свернули на покрытую гравием дорожку перед особняком из дерева и стекла, окруженным соснами. Свет горел, кажется, во всех окнах, а сад, раскинувшийся вокруг особняка, пестрел красочными цветами. Виктор припарковался, и они с Юри вышли из машины прямо навстречу Саре Криспино, сбежавшей из дверей дома по ступенькам к ним, и ее брату, Мишелю, который шел за ней с недовольством на лице. - Юри! – воскликнула Сара, обнимая его и целуя в обе щеки. – Самое время вернуться к нам! Юри сделал пару виноватых жестов и поклонился, а затем помахал Мишелю и тоже поклонился. Тот махнул в ответ, пусть недовольство с лица никуда не исчезло. Дальше Сара обернулась к Виктору. - Виктор. Рада, что ты все же пришел, - она обняла его и тоже расцеловала в щеки. – Уверена, вы уже виделись, но если нет – это мой брат, Мишель. - Приятно познакомиться, - произнес Виктор, уверенно спокойно улыбаясь. Мишель кивнул и коротко пожал им с Юри руки. - Прошу простить его манеры. В моем брате ни капли семейной харизмы, - темные глаза Сары сверкнули, когда она повела их в особняк. – Сегодня такая хорошая ночь, думаю, можно устроить ужин на террасе! Она обогревается, так что можете оставить куртки вот тут, у двери. Виктор помог Юри снять куртку, все еще поражаясь, как же прекрасно он смотрится в темно-синем. Сара забрала у них верхнюю одежду и повесила ее в шкаф у дверей, а затем повела их через фойе. - Это время забронировано только вами, ребята, - сказала она. – Так что мы – и наш персонал – уделим вам наше безраздельное внимание, - она поглядела на Юри и сделала пару жестов с фамильярностью старого друга. Юри с улыбкой поблагодарил ее. Затем Сара провела их в небольшую комнатку, которая была частью их тура, судя по почетным грамотам и фотографиям на стенах. Из окна во всю стену было видно, как драматично темнеет у горизонта небо. - Хотите тур, ребята? – спросила Сара, и Юри с энтузиазмом кивнул. Сара широко заулыбалась. – Отлично! Винодельня Криспино была основана в 1970 году моими бабушкой и дедушкой, которые прибыли в Торвилль из Испании, сбегая от политической нестабильности… Виктор позволил рассказу омыть себя, как волны омывают берег. Не то чтобы он был неинтересным – в нем говорилось, как бабушка и дедушка Сары и Мишеля привезли с собой ростки винограда, но быстро поняли, что в шотландском климате его не вырастить, и поэтому стали делать мед и фруктовые вина. Но, как и всегда, он осознал, что куда больше его занимает выражение лица Юри, с живым интересом слушающего Сару. И хотя он, скорее всего, уже слышал эту историю, по его лицу этого сказать было нельзя. Затем Сара вывела их на улицу и повела между рощей фруктовых деревьев и ягодных кустарников. Юри шел практически рядом с ней, явно знакомый с местностью, а Виктор следовал чуть позади, наслаждаясь видом стройной фигуры Юри, залитой золотистым светом вечернего солнца. Во время заката его потусторонняя сущность казалась очевидной. Когда он попробовал ягоду, сорванную для него Сарой, свет заходящего солнца придал его лицу такое неземное сияние, что Виктору хотелось запомнить его навечно. Как мог он быть столь слеп? И, что важнее, как мог он быть столь удачлив? Юри подошел к нему, сложив руки за спиной и остановившись совсем рядом. Улыбнувшись, он поднял руку и прижал клубнику к губам Виктора. Тот съел ее, задержавшись губами у кончиков пальцев Юри чуть дольше, чем было необходимо, и взволнованно вздрогнул при виде его румянца и затаенной улыбки, которую он спрятал за ладонью. С полей они перешли к строениям винодельни, где пара рабочих уже делала вечернюю уборку. Сара показала бочки, в которых выдерживались вина и ликеры, включая Торвилльский Мед, который продавали на вечеринке у маяка в день летнего солнцестояния, и наливку из бузины, которую пили на танцах. - Сейчас мы уже не делаем эту наливку, и планируем сделать из остатков сусла бузинное вино, - сказала Сара, легко лавируя между чанов и бочек. Воздух, казалось, был переполнен запахом цветов и ягод, помимо угадывающихся цитрусовых ноток. Юри сложил руки за спиной и глубоко вдохнул; Виктор вместо запаха предпочел насладиться его видом. Затем Сара провела их через очередные двери и тоннель в помещение, заставленное бочками. Там она показала им, где вина с ликерами вызревают. На каждой бочке была этикетка с указанием сусла, фруктов и дополнительно использованных трав или цитрусовых экстрактов. Из этого помещения можно было пройти в разливочную, и вскоре они оказались в подвале, где стояли бутылки, ожидающие отправки в Торвилль или другие города поблизости, закупающие вино в винодельне Криспино. - Что у вас продается лучше всего? – спросил Виктор, едва они вышли из подвала и через небольшой травяной сад двинулись обратно к дому. - На самом деле, мед, - ответила Сара. – Но, думаю, клубничное вино идет прямо за ним. Оно популярно в качестве десертного. Хотя для сегодняшнего ужина я постаралась отказаться от этого стереотипа! И с этими словами она провела их по небольшому лестничному пролету к террасе. У Виктора перехватило дыхание, когда он увидел ее, потому что Сара словно собрала все его самые дикие фантазии о первом свидании и воплотила их в реальность. Два старых дуба отбрасывали на террасу тень, и с нее, как и обещалось, открывался прекрасный вид на торвилльский закат. С ветвей свисали японские бумажные фонарики всевозможных размеров, мягким светом охватывающие небольшой столик на двоих. Рядом ненавязчиво стояли два обогревателя, чтобы вечерний ветерок не сильно мешал им за ужином. Официанты в белых костюмах уже стояли наготове, наполняя стаканы водой и помогая развернуть салфетки. Очки Юри сверкнули в свете свечей, и он улыбнулся, убирая выбившуюся из прически прядь назад. Даже если бы Виктор попытался, он не мог бы придумать зрелища более прекрасного. - Уверена, что не хочешь поужинать с нами, Сара? – спросил он нахально. Та рассмеялась. - Не хотелось бы вам мешать, - сказала она. – К тому же, мы с Микки поели до вашего приезда. В конце концов, надо же было попробовать еду, чтобы убедиться, что все вкусно, - подмигнула она. - И то верно, - сказал Виктор. – Ну так что вы нам заготовили? Сара широко улыбнулась. - Ну, для начала, мясная и сырная тарелка, к которым идут бузинное вино и самый сладкий Торвилльский Мед… - она указала на официантов, которые налили в бокалы вино и мед и поставили перед ними широкую тарелку с тремя видами твердых сыров и нежным на вид копченым мясом и корзинку с крекерами и хлебом. Виктор дотянулся до корзинки и взял крекер, положив на него бри и ломтик ветчины. Откусив, он запил его бузинным вином и усмехнулся. - Вкусно, - объявил он на русском, и Юри в ответ спрятал за ладонью улыбку.______________________________
ВИНОДЕЛЬНЯ КРИСПИНО | ОСН. 1970 приватный винный ужин для Виктора Никифорова и Юри Кацуки 28.06. 2016 | 18:00 закуска; мясная тарелка рокфор блю, бри, стилтон подается со сладким торвилльским медом, бузинным вином первое блюдо; весенний салат с козьим сыром, яблоками, ягодами подается с бузинной наливкой, игристым клубничным вином второе блюдо; крабовые лингуини с чили, зеленью подается с вином из крыжовника третье блюдо; тушеная утиная грудка с гранатово-цитрусовым желе жареные грибы с зеленью подается с ежевичным вином десерт; крем-брюле | вишневый портвейн пирог капрезе | малиновое десертное
______________________________
Виктор никогда не пил столько вина за раз. Он вообще не особо любил вино, хотя многое знал о том, какое вино с чем подается. От этого зависели несколько сцен в разных рассказах. И, исходя из этих знаний, Криспино просто превзошли сами себя. Каждого блюда было столько, чтобы распробовать его, ощущать вкус столько же, сколько вкус вина, с которым оно подавалось, и чтобы после него еще оставалось место для следующего блюда. Когда он доедал изумительный шоколадный пирог, один из двух десертов, он был уже готов лопнуть, а от выпитого вина в голове шумело совсем не слабо. Он пытался подмечать что-то, как и пристало при дегустации вина. На самом деле, он заметил, что в вине из крыжовника ощущается привкус бузины и сладость, конкурирующая с большинством сухих виноградных вин. Но где-то между вином из крыжовника и ежевичным все мысли пошли под откос при виде Юри Кацуки, медленно облизывающего вилку, и чем больше проходило времени и чем больше вина выпивал Юри, тем хуже все становилось. К тому времени, как сумерки начали сгущаться, Виктор был убежден, что Юри нарочно водит ногой по его голени под столом, но каждый раз, когда он об этом спрашивал, Юри хлопал своими чертовыми длинными ресницами в притворной невинности. После этого Виктор сдался и перестал пытаться как-то оценить вина. И в один прекрасный день он собирался отомстить. Но пока что розовый язык Юри, медленно скользящий по десертной ложке, делал с Виктором ужасные вещи, и весь самоконтроль уходил на то, чтобы не перегнуться через стол и прямо здесь и сейчас не показать Юри, как лучше применить этот язычок. Мужчина был уверен, что все его ладони уже покрыты полукружьями от ногтей, и легкий трепет ресниц Юри только делал эти отметины глубже. «Было очень вкусно! - радостно написал Юри Саре, когда она подошла с официантами забрать десертные блюдца, явно не замечая небольшую проблему Виктора, сидящего напротив. – Ты готовила что-нибудь из этого?» Та рассмеялась. - Нет, это совместные усилия Мишеля и нашего местного шеф-повара. Мишель всегда был более талантлив на кухне. «Тогда мои ему комплименты», - с улыбкой написал Юри. Сара ответила жестом благодарности. - Принести вам что-нибудь еще? Чай? Кофе? – предложила она, улыбнувшись Виктору, и тот нервно заерзал и попросил латте. Он знал, что ему не стоит садиться за руль в этом странном наполовину пьяном, наполовину возбужденном состоянии, так что он заодно попросил немного подождать и оправиться от количества выпитого алкоголя. Сара кивнула и сказала, что они могут оставаться тут, сколько захотят. Ночь уже раскинулась над ними своим темным занавесом. Отсюда, с холма, звезды казались чуточку ярче, чуточку ближе. Когда Юри придвинулся на стуле к краю террасы, Виктор последовал за ним, прислоняясь к нему и вместе с ним глядя на небо. От каждого дуновения ветерка, приносившего свежий запах шампуня Юри, сердце трепетало чуть сильнее. - Однажды бабушка сказала, что звезды в небе – это души всех живущих на земле людей, - сказал он через какое-то время. Юри сжал губы, словно задумчиво мыча, и, уложив руку на подлокотник между ними с Виктором, игриво переплел их пальцы. В ту же секунду на небе вспыхнула падающая звезда, и Виктор указал на нее. - Она говорила, что, когда люди умирают, их звезда вот так вот падает с небосвода. Последнее проявление красоты перед прикосновением бездны. «Трогательно, - протянул Юри, вырисовывая буквы на мягкой коже предплечья Виктора, от чего у того по спине бежали мурашки. – Напоминает мне о твоих ранних стихах». - Все еще не верится, что ты их читал, - со вздохом сказал Виктор. «Они утешили меня, когда я оплакивал Викчана, - ответил Юри. – Твои слова всегда так много значили для меня». - Ты, наверное, единственный фанат в мире, от чьих слов я ощущаю такую легкость, - сказал Виктор, как всегда теряясь в блеске глаз Юри и в мягком свете на его щеках. Протянув руку, он костяшкой провел по мягкой гладкой коже. – В смысле, я рад слышать их и от других, но ты, ты словно… словно заливаешь мою душу солнечным светом. «Это безопасно для здоровья?» - поинтересовался Юри с легкой дразнящей улыбкой на губах. Виктор обиженно надул губы. - Я тут пытаюсь быть романтичным, - пробормотал он. «Я знаю», - Юри уложил голову на плечо Виктора и сжал его руку, и вся обида тут же растаяла. Отсюда Торвилль Коув тоже казался космосом, огни фонарей и набережной во тьме остального города сверкали, как маленькие звездочки. Вскоре огни набережной потухнут, когда в одиннадцать все закроется, но до этого момента они были далеким путеводным светом, зовущим Виктора домой. Сара принесла его латте, хотя Юри тоже его отпил. Немного пены попало ему на нос, и Виктор склонился и, даже не задумавшись, стер ее пальцем. Юри вспыхнул, а когда Виктор, не сводя глаз с Юри, уложил палец в рот и слизнул пенку, розовый румянец стал бордовым. Жаль, что остаток кофе не был таким занимательным. Перед уходом Виктор купил флягу меда и бутылку клубничного вина. Юри держал их, пока они ехали назад, свернувшись на сидении с бутылками на коленях, а Виктор сосредоточился на дороге. Сейчас он уже был достаточно трезв для этого, но Юри все еще пьянил его, и он в последнюю очередь хотел потеряться, попасть в аварию или сделать что-то еще, что мог бы сделать опьяненный Юри человек за рулем. Но ничего не произошло, и они свернули на Маркет-стрит как раз когда огни набережной и пирса погасили на ночь. Свет фонарей у дороги отбрасывал жуткие тени, когда Виктор свернул на перекрестке на Боухилл Лейн, проехав мимо церкви и библиотеки. Когда они свернули к «Ю-топии», ее вход был хорошо освещен, а каждый раз, когда в дверь проходили носильщики или посетители, свет вестибюля охватывал порог. Виктор остановил машину на обочине и проводил Юри до дверей, все еще не совсем готовый к окончанию вечера. - Что ж, - сказал он, когда они дошли до двери. – Сейчас, наверное, момент, когда ты приглашаешь меня в квартиру на кофе и поцелуи, но я даже не знаю, что надо делать, если живешь в отеле. Улыбка Юри была до боли нежной. «Ну, во-первых, я не приглашаю людей на кофе на первом свидании», - показал он. - У тебя уже были первые свидания? Но, я думал, у тебя нет никаких бывших! Юри закатил глаза. «Если не было второго свидания, они считаются бывшими?» - Логично, - признал Виктор. Он помолчал. – Ну а что насчет меня? Я получу второе свидание? Юри застенчиво улыбнулся, постукивая пальцем по губам, словно раздумывая - максимально кокетливо и мучительно для Виктора. Тот попытался продолжить спокойно улыбаться, хотя сердце словно пробежало три километра, не покидая груди. И после дразняще-длинных раздумий Юри кивнул. Будь Виктор слабее духом, он бы пустился в пляс, начал петь или сделал бы что-то подобное. Но он не был, поэтому обошелся победно вскинутым в воздух кулаком. - Куда бы хотел пойти в следующий раз? – спросил он, и моментально получил в ответ усмешку.______________________________
Кому: Юри ❤ хочешь сходить в кино? (*´♡`) От: Юри ❤ что у тебя на уме? Кому: Юри ❤ на этой неделе выходит фильм от местного режиссера? я подумал, будет интересно От: Юри ❤ о боже мой От: Юри ❤ ты действительно хочешь посмотреть фильм джеффа блэра Кому: Юри ❤ ну, я люблю поддерживать местных творцов От: Юри ❤ виктор От: Юри ❤ единственная причина, по которой фильм джеффа блэра тут показывают – он дружит с георгием еще с дней универа в глазго Кому: Юри ❤ ага, но он про океан и эфемерность времени! а еще остальные фильмы это представь нас вместе и энгри бердс так что От: Юри ❤ ладно ладно идем смотреть фильм джеффа блэра От: Юри ❤ тебе все равно нужно увидеть этот фильм, чтобы поверить моим словам От: Юри ❤ но для протокола: я тебя предупреждал______________________________
Единственное, из-за чего Виктор скучал по Манчестеру (и, в меньшей степени, по Хартфорду и Санкт-Петербургу) – это то, что на каждых выходных что-нибудь да происходило. В местах, подобных Торвилль Коув, помимо мероприятий для туристов были только вечеринки на Боухилл Лейн, редкие концерты и «Балл на пляже», где Минако с Челестино учили танцам, и три фильма, которые показывали в кинотеатре на углу Маркет- и Дин-стрит. Конечно, всегда были способы превратить вроде как скучное место в веселое. Были картинная галерея и музей в ратуше. Был маяк. Был и сам пляж, и потаенная бухточка у Мыса Влюбленных. Была возможность арендовать лодку и выйти в середину залива, надеясь, что не начнется шторм. Но Виктор подумал обо всех этих вещах уже после десяти минут просмотра фильма о побережье Торвилль Коув, и осознал, что впереди было еще сто семьдесят. Юри сидел рядом в почти пустом кинотеатре – его голова покоилась на плече Виктора, а ноги были закинуты на спинку сидения впереди. Даже его синие носки с маленькими тюленчиками были интересней, чем неменяющийся пейзаж на экране кинотеатра. - Если бы я хотел три часа пялиться на океан, я бы пошел на пляж, - пробормотал Виктор, и Юри выдохнул смешок. «Настоящий океан был бы интересней, - выписал он на ладони Виктора. – Больше рыбы». - Как думаешь, ты есть в фильме? – с интересом спросил Виктор. «Я как я или как Кацудон?» - уточнил Юри. - Не знаю, и так и так? Старушка с третьего ряда кинула на них недовольный взгляд. Виктор быстро солнечно улыбнулся ей, а Юри выписал: «Почему она смотрит? Ничего же не происходит». Виктору пришлось подавить смех, чтобы вновь не навлечь на себя гнев ярой любительницы фильмов в третьем ряду. Спустя двенадцать минут утомительного созерцания океана – у Виктора не укладывалось в голове, как кто-то мог превратить бесконечные прекрасные просторы океана в нечто столь ужасно скучное – картинка наконец сменилась на еще один вид, снятый под чуть другим углом. В этот раз камера была установлена в конце небольшого дока одного из поместий на Боухилл Лейн, так что она выхватывала часть пирса, виднеющийся вдалеке выступ Мыса Торвилля и маяк на нем, а также расплывчатые пятна коттеджей, красным и белым выделяющиеся на зеленом фоне утесов. - Это ты? – спросил Виктор, в этот раз совсем тихо, чтобы старушка его не услышала. «Где?» - спросил Юри. - Вон там, - указал Виктор на экран. «Не вижу», - показал Юри. - Там! – прошипел Виктор. Старушка посмотрела на них снова. Виктор вздохнул и тяжело прислонился к Юри. Маленькое черное пятнышко исчезло в волнах. Камера все так же не сдвинулась. Мимо пролетела чайка. Виктор обнял Юри за плечи. Тот прижался ближе, и Виктор проклял то, что подлокотники в кинотеатре нельзя сдвинуть с места. После пяти минут просмотра следующего кадра Виктор заметил странный влажный звук, доносящийся сзади. Он оглянулся, в самом темном углу кинотеатра краем глаза замечая копну светлых волос и леопардовую куртку. Вздохнув, он повернулся обратно к Юри, который заметил его движения и вопросительно поднял на него взгляд. - Юра здесь, - прошептал Виктор. Юри скрыл за ладонью ухмылку. «Судя по звукам, он здесь не один», - через мгновение показал он. - Ну, ему точно веселее, чем всем нам, - заявил Виктор. Старушка снова к ним повернулась и послала, наверное, самый недовольный взгляд, который только видело человечество, и Юри нахально помахал ей. Виктор тихо рассмеялся, склоняясь и зарываясь носом в волосы Юри, наслаждаясь запахом его шампуня. - Ты ужасен, - прошептал он. «Был бы это любой другой фильм, ее гнев был бы оправдан», - ответил Юри. - Справедливо, - согласился Виктор, вновь замечая черное пятнышко среди волн. – Смотри, ты снова на экране. Юри сощурился и покачал головой. «Это может быть что угодно», - выписал он на руке Виктора, подчеркивая последние слова. - Да, но это можешь быть ты, - Виктор растрепал волосы Юри. – Ты можешь быть кинозвездой. Юри состроил гримасу. «Не хочу, чтобы мой звездный час был в виде случайной роли в хреновом экспериментальном фильме», - написал он. - Ну, ладно, - сказал Виктор, - тогда каким ты хочешь видеть свой звездный час, мм? Юри задумался на мгновение. «Как насчет фильма от Гибли?» - спросил он. Виктор ухмыльнулся. - Знаешь, а я могу представить тебя в виде персонажа аниме. Они услышали раздраженный стон, донесшийся с третьего ряда, но в этот раз женщина даже не обернулась. Судя по всему, сдалась. После еще нескольких минут созерцания рябящего океана Юри зевнул и сильнее привалился к Виктору, лениво играя с его рукой, лежащей на его плечах. Виктор, не пытаясь отстраниться, смотрел на воду, дожидаясь возвращения черной точки, которая могла быть тюленем. Он тоже подавил зевок, когда кадр наконец сменился, в этот раз — на снятый с конца пирса ранним утром, до того, как рыбаки расставили свои удочки. И даже рыбаки сделали бы фильм чуть интереснее. А затем голова черного тюленя всплыла в воде, виднеющейся в проеме между перил. - Юри! – прошептал Виктор, слегка подталкивая дремлющего Юри. – Смотри, это ты! Юри приоткрыл глаза и сощурился, глядя на экран. Он вскинул бровь, а затем посмотрел на Виктора широко раскрытыми глазами. - Режиссер должен был написать о тебе в титрах, - недовольно сказал Виктор. Юри фыркнул. «Лучше я никак не буду связан с этим», - сказал он. Виктор пожал плечами и сдвинулся так, чтобы смотреть на Юри, снова засыпающего у него на плече. Игра теней и света фильма делали это зрелище значительно интересней, чем то, что сейчас действительно было на экране. Виктор поправил очки Юри, думая про себя, что он бы посмотрел куда больше фильмов, если бы они проецировались на тело Юри так, как было сейчас. Через, кажется, вечность, картинка снова сменилась, в этот раз — на снятую из-под маяка. Это был пейзаж волн, бьющихся об скалы, снятый сверху; хотя из-за того, что единственная интересная часть кадра была просто крошечной, словно режиссер не был знаком с понятием крупных планов, не было никакого напряженного взаимодействия между белыми морскими брызгами и темными камнями. Но фильм, спроецированный на лице Юри, словно принимал другое измерение, как будто черты лица парня были частью единой естественной красоты бухты. Но и как могло быть иначе? «Шелки», - подумал Виктор, вновь и вновь повторяя слово в своей голове, как ребенок, играющий с новым понятием. «Шелки». Юри сказал ему больше недели назад, и это все еще казалось чем-то невероятным. Виктор слегка улыбнулся, глядя на мультяшных тюленей на ногах Юри. «Шелки». Он притянул Юри еще ближе, укладывая свою голову на его, наслаждаясь ощущением того, как Юри льнет ближе во сне. Подлокотник кресла болезненно впивался в бок Виктора, но он был не против. - Эй, вы двое, идите уединитесь! – Виктор обернулся на окрик и увидел растрепанного Юру Плисецкого, одетого в леопардовую куртку, и сидящего рядом смущенного Отабека Алтына. - Кто бы говорил! – крикнул он в ответ, и старушка громко поднялась на ноги. - С меня хватит! – заорала она. – Я зову менеджера!______________________________
Мое сердце принадлежит реву волн и неподвижности песка реж. Джеффри Блэр ★★ Рецензия Молли Конуэй, 2 июля 2016 Прошлый четверг ознаменовался премьерой пятой попытки местного режиссера Джеффри Блэра преуспеть в кинематографическом искусстве, и, что ж. Ему удалась часть с искусством, если приподнятая бровь и восклицание «искуууусство?» (только так можно описать это) делает работу искусством. Блэр, подаривший нам такие шедевры, как «Я есть каверна тоски по твоей коже» (а это, давайте не будем забывать, четырехчасовое «исследование» его голой бывшей в ванной) и «Вогнутости моей души и ее эстетика» (таймлапс дерева на Мысе Влюбленных длинной семь лишних часов), продолжил свои неустанные попытки «сохранения эфемерности Сейчас [sic]», создав трехчасовое исследование берега Торвилль Коув. Для тех, кто не знаком с творчеством Блэра: «Мое сердце принадлежит реву волн и неподвижности песка» - пока что самая короткая его работа. Следуя по стопам «Пять планов, посвященных Одзу» Аббаса Киаростами, «Мое сердце принадлежит реву волн и неподвижности песка» Блэра (который я буду сокращать до «Мое сердце», пожалею свои пальцы) показывает семь безумно длинных планов (каждый от 25 до 30 минут) различных мест в Торвилль Коув, начиная от конца пирса и середины залива и заканчивая краем Мыса Торвилля в основании маяка. Однако, пока фильм Киаростами композиционно поражает, создавая в сценах интересное напряжение, а между ними - диалектические отношения, работе Блэра всего этого недостает. Несмотря на хорошее качество съемок и прекрасные пейзажи, его конечный продукт не способен привнести в длинноплановое экспериментальное кино ничего значимого, что не было бы уже сказано и сделано более талантливыми кинорежиссерами. Конечно, в этом городе всегда будут люди, которые оценят попытку запечатлеть местный пейзаж во всей его красе, пока наше растущее глобальное общество полностью не поглотит его, так что фильм, уверена, найдет у них отклик. Как та, кто видела «Пять планов, посвященных Одзу» и другие длинноплановые фильмы других режиссеров, вынуждена сказать, что «Мое сердце» кажется слабой копией того, что уже было. Даже скандально известный «Эмпайр» (реж. Энди Уорхол) смотреть приятней, чем это. В «Корнер Синема» «Мое сердце» будет идти еще две недели, совместно с «До встречи с тобой» (реж. Теа Шэррок) и «Angry Birds в кино» (реж. Клей Кейтис и Фергал Рейлли).______________________________
После того, как извиняющийся Георгий выгнал их из кинотеатра («Простите, это в правилах написано, что нарушителей можно выгнать в любой момент; мы с Аней были куда тише, когда мы… забудьте»), Юри привел Виктора на пирс. Когда они ступили на доски, Виктор с трепещущим сердцем ощутил, как Юри обнимает его за руку. - Прости, что из-за меня нас выгнали, - сказал он. «В этом была и моя вина, - показал Юри, пусть ему и пришлось ради этого отпустить руку Виктора. – А ты бы высидел там еще хоть немного?» - Ты прав, - признал Виктор. – Но было бы приятнее выйти оттуда самому, а не быть выгнанным, понимаешь? Более презентабельно. Юри фыркнул. «Потому что вот оно-то тут важно», - показал он с явным насмешливым весельем, написанным на лице. - Не знал, что языком жестов можно выразить сарказм. «А ты проверь, - парировал Юри. – Это все связано с языком тела, видишь ли». - Тебя не утомляет необходимость выражать все своим телом, чтобы передать какое-то конкретное значение? – поинтересовался Виктор. – Люди не начинают думать, что ты как открытая книга? Юри коротко постучал по подбородку, а затем покачал головой и достал свой блокнот. «Ты недооцениваешь количество способов что-то выразить», - написал он. Виктор замычал, глядя, как бриз треплет волосы Юри. - Наверное, я просто привык использовать голос, - сказал он через пару секунд. – Мне никогда не приходилось задумываться, как выражать себя через что-то помимо нужного тона голоса и выражения лица. «Люди часто принимают это как должное», - написал Юри. Виктор задумчиво сжал губы. - Это из-за того, что ты шелки? – спросил он через мгновение. – Ну, то, что ты не можешь говорить. Немного как в «Русалочке», на мой взгляд. Юри фыркнул. «Разница между Русалочкой и мной в том, что я уже живу среди людей, так что знаю их язык жестов», - написал он. - И, полагаю, тебе не нужно, чтобы принц поцеловал тебя в течение трех дней, чтобы ты не превратился в пену морскую и все такое, - добавил Виктор. Глаза Юри сверкнули, когда он начал писать, и Виктор чуть не подавился собственной слюной, когда увидел ответ: «Я даже не знаю». - Что ж, если это ради того, чтобы ты не превратился в пену, с радостью вызовусь поцеловать тебя, - ответил он, хотя ощущал, как кончики ушей горят. – Пусть я и не королевской крови. «Учитывая, что альтернативой будет Джей-Джей “Король” Леруа, думаю, ты сойдешь», - ответил Юри, улыбаясь так, что все внутри Виктора затрепетало. - Я так польщен, что ты рассматриваешь поцелуй со мной исключительно как лучшую альтернативу поцелую с Джей-Джеем Леруа, - протянул он недовольно, и плечи Юри затряслись от беззвучного смеха. Они прошлись по пирсу и вернулись назад - молчание между ними вибрировало от странного игривого напряжения, - а затем Юри потянул Виктора к колесу обозрения. Судя по всему, его оператор знала Юри, потому что она пустила их, даже не спросив про билеты. Виктор смутно вспомнил, когда в последний раз был на колесе обозрения. Он поднялся на «Лондонский глаз» один в толпе туристов, и хотя ему понравился раскинувшийся под ним город, он все же чувствовал себя в стороне от счастливых парочек и семей, которые были с ним в кабинке. Если так подумать, то он чувствовал себя так же, когда в последний раз ходил в кино. Он бывал в кинотеатре в одиночестве почти что с момента, когда стал жить один. У него были коллеги, знакомые, даже странные писатели-конкуренты. Он много с кем знакомился в интернете. Но у него никогда не было друга, а уж тем более кого-то вроде Юри. А учитывая, кем еще Юри был, Виктор был уверен, что никогда больше не встретит никого подобного. Колесо приостановилось на середине пути к вершине, чтобы набрать еще людей. Пирс внизу уже казался крошечным; вода залива сверкала в свете полуденного солнца подобно алмазам. Юри взял его за руку, когда их кабинка продолжила подниматься, и Виктор опустил на него взгляд с сердцем в горле. - Ты действительно имел в виду то, что сказал? – спросил он через какое-то время. Юри посмотрел на него, приподняв брови. Виктор ощутил, как начинают гореть щеки. - Все вот это про поцелуи, - сказал он. – Это действительно так? «Я не превращусь в морскую пену», - показал Юри с веселым раздражением. - Но ты поцелуешь меня? Колесо достигло вершины. Когда Юри поднял взгляд на Виктора, словно ища ответ на вопрос, его глаза сияли словно янтарь. Виктор был уверен, что еще один удар – и его сердце взорвется, а Юри все колебался. - Прости, - сказал он, когда колесо начало опускаться. – Я должен был догадаться, что это не… Его прервало неожиданное ошеломляющее ощущение Юри рядом. Губы Юри мягко коснулись его; его рука крепко ухватила Виктора за воротник. Виктор закрыл глаза и вдохнул запах шампуня Юри, наслаждаясь ощущением свежести и морских брызг. Его рука почти что машинально двинулась вверх, ложась на затылок Юри и притягивая его ближе. Юри углубил поцелуй, раскрывая губы навстречу Виктору как изысканный цветок раскрывает лепестки, и тот с головой погрузился в его вкус, со слепящей быстротой осознавая, что хочет еще. Когда они отстранились друг от друга, глаза Юри были широко раскрыты, а щеки раскраснелись. «Это был мой первый поцелуй», - показал он. Виктор улыбнулся, хотя чувствовал в основном то, как сбилось дыхание. Его губы все еще покалывало от призрачного ощущения поцелуя. Желудок плясал и трепетал, и не от колеса обозрения. - Ты уверен на этот счет? – спросил он. Юри кивнул. Виктор присвистнул. - Должно быть, природный талант, - сказал он, чуть усмехаясь. – Может, тебе просто нужна небольшая дополнительная тренировка. «И ты думаешь, что ты мне ее предоставишь», - уколол Юри. - Ну, знаешь, как говорится, - отозвался Виктор, склоняясь и целуя в ответ. – Навык, - еще поцелуй, - мастера, - и еще один, - ставит. Когда они отстранились, плечи Юри тряслись от смеха. «Я сделал ошибку, - показал он жестом, и в карих глазах плясали огоньки. – Одних поцелуев не хватит». Виктор мог выпрыгнуть из кабинки и повиснуть прямо в воздухе – настолько легко он сейчас себя чувствовал. - Тебе не хватит, м? – поддразнил он. «Судя по всему, и тебе тоже», - отозвался Юри. - Раскусил меня, - усмехнулся Виктор, а их кабинка двинулась по второму кругу. – Это надо будет исправить. «Ты ужасен», - показал Юри, но все равно поцеловал его.______________________________
[http://i.imgur.com/Uvc4Ud0.png] Виктор Никифоров @v-nikiforov Почему же он так красив #thisboy______________________________
Через несколько кругов на колесе обозрения и еще больше поцелуев Юри привел Виктора в небольшое кафе рядом с Маркет-стрит, в котором предлагали свежие кондитерские изделия, а у владельца был маленький терьер с ярко-красным бантиком в волосах. «Круассаны здесь ничуть не хуже парижских», - подумал Виктор, отламывая очередной кусочек от своего слоеного мягкого круассана. Сидящий напротив него Юри помешивал свой латте с мягким задумчивым выражением на лице, его собственный круассан до сих пор лежал в упаковке. - Если ты его не съешь, я заберу, - предупредил Виктор. Юри улыбнулся и пожал плечами, а затем сложил руки перед лицом. Виктор не смог удержаться; он сделал фотографию Юри и показал ее ему. - Я хочу ее запостить, - сказал он. Юри поколебался мгновение, а потом кивнул. Виктор загрузил фотографию в Инстаграм и отложил телефон, чтобы взять руки Юри в свои и поцеловать кончик каждого пальца. В этот раз он беззастенчиво наслаждался тем, как в ответ на это потемнели глаза Юри. - Кто-нибудь в последнее время тебе говорил, что ты поразительно красивый? – поинтересовался Виктор. Юри раздумывал несколько секунд, а затем достал свой блокнот. «Сегодня утром, когда я послал Пхичиту фотографию этой одежды, он сказал, что я “горячий парнишка”, - написал он. – Это считается?» Виктор усмехнулся. - Думаю, да, - он отпил латте и проверил Инстаграм. – А, он только что оставил комментарий под фото, говорит, что ты «от природы неотразим». Юри ухмыльнулся и показал язык. Виктор ощутил, как забилось сердце при виде языка Юри, поэтому занялся отрыванием от круассана еще одного куска. - Возможно, мне стоит быть с тобой честным, - сказал он через какое-то время. Юри приподнял брови, словно поощряя его продолжить. – Я столько времени был один или крутил короткие романы, что не особо помню, каково быть в длительных отношениях, - он замолчал на мгновение. – Если ты в них заинтересован, конечно. В плане, я пойму, если ты захочешь остаться просто… Его прервал Юри, перегнувшийся через стол и поцеловавший его в уголок губ. «Там была крошка», - показал он, когда опустился обратно на стул, а затем написал: «К тому же, я бы не поцеловал тебя столько раз, если бы не хотел с тобой отношений». - Это не обязательно… - начал Виктор, но прервался, увидев взгляд Юри. – Ладно, - он сглотнул. – Затыкаюсь. Юри улыбнулся. «Я знаю, что поцелуи – не обязательно романтический жест, - написал он. – Но не для меня». Отчасти Виктору было интересно, считает он так из-за британской или японской культуры, или это какая-то подсознательная установка шелки. Но он ничего не сказал, только отпил латте и кивнул Юри, чтобы он продолжал. Но Юри не продолжил; вместо этого он достал свой круассан из упаковки и разломал его пополам. «Хочешь»? – жестом спросил он. Виктор покачал головой, указывая на свой почти съеденный круассан. Он сделал большой глоток кофе и, когда ставил его обратно, заметил, что Юри уже положил перед ним одну половинку. Виктор со вдохом взял ее. - Спасибо, - сказал он, доедая свой круассан, чтобы приняться за этот. Некоторое время они ели молча, а затем Виктор вновь заговорил. - Так, значит, кто мы? – спросил он. – Кем ты хочешь, чтобы я для тебя был? Юри улыбнулся и погладил Виктора по руке. В свете полуденного солнца он выглядел так невероятно мягко, что у Виктора захватывало дух. Он начал подозревать, что рядом с Юри у него постоянно будет спирать дыхание и замирать сердце; но что поражало больше всего – то, что он был вовсе не против. Это была небольшая плата. «Я не хочу от тебя ничего, - показал Юри, - просто продолжай быть собой. Будь мне Виктором, и я буду рад». Никогда и никто не просил у него столь малого и одновременно столь многого. Миру всегда было нужно видеть Виктора-писателя, Виктора-мастера слова, Виктора-поставщика постоянных литературных сюрпризов. Но Виктор-человек? Такая простая, но вместе с тем сложная просьба. Пусть это и была единственная причина, почему он приехал в этот город, он все равно всегда был настороже, не давая своему лоску профессионального писателя навалиться на жителей города и туристов. Но вот он Юри, пробивающий в этой стене дыры без всякого спроса, даже не понимая, что делает это. И счастье пронизывало Виктора до самого его естества. - Тогда и ты не скрывай от меня ничего, Юри, - сказал он, протягивая руку и укладывая ее ему на щеку. – Я хочу знать о тебе все. Все, что можно узнать, а затем еще больше. «Ты уже знаешь самый большой мой секрет», - ответил Юри. - Но не знаю даже каких животных ты любишь. Или твой любимый цвет. Или из-за чего ты абсолютно всегда, без исключений, вот так вот очаровательно улыбаешься, - большой палец Виктора коснулся нижней губы Юри, и тот вздрогнул. – Я хочу изучить все изгибы твоего тела, узнать частоту сердцебиения. Мне не нужен робкий тихоня или таинственный шелки, Юри. Мне нужен ты, весь ты, настолько же, насколько тебе нужен я. Глаза Юри влажно блестели, когда Виктор убрал палец от его губ, и он снял очки, рассеяно вытирая слезы рукавом и вновь надевая очки. Нервно сжал пальцы, словно не зная, что сказать в ответ, а затем потянулся и сжал руку Виктора. «Это все, что у меня для тебя есть», - ответил он, и сердце Виктора воспарило от улыбки на его лице.______________________________
Тайное стало явным! Летний роман Кацуки Юри и Виктора Никифорова #подтвержден Вы узнаете это первыми – автор бестселлеров Виктор Никифоров официально вне игры. В посте Инстаграма от 3 июля 2016 Никифоров, в общем-то, подтвердил, что он встречается с местным таинственным сердцеедом, Юри Кацуки. По словам некоторых анонимных источников, в тот же день этих двоих видели целующимися на колесе обозрения, а на показе фильма «Мое сердце принадлежит реву волн и неподвижности песка» они не особо обращали внимание на происходящее на экране. «И самое, блин, время», - единодушно считают многие жители Торвилль Коув, знающие о расцветающем между ними романе, который включал в себя также частные (судя по всему, платонические?) походы на Мыс Влюбленных и танцы в День летнего солнцестояния, когда они не отходили друг от друга всю ночь. По словам других анонимных источников, в конце месяца Никифоров даже сводил Кацуки на свидание на винодельню Криспино. Так что сейчас фотография лишь подтверждает то, что мы в «Потаенных Секретах» давно уже подозревали – эти двое действительно сошлись, и это #очаровательно. Чтобы почитать больше очаровательных вещей про Кацуки и Никифорова, смотрите тег #viktuuri в Инстаграме!______________________________
День рождения Эмиля Неколя был на следующей неделе, и он отмечал его вечеринкой на пляже. Юри с Виктором пошли, как и большинство их знакомых. Она была относительно неформальной; Мишель принес небольшой гриль, а Эмиль – сосиски и другое мясо, а заодно огромный бочонок пива «Pilsner Urquell», непонятно откуда взявшийся. Почти все начало вечера Юри не отходил от Виктора. Он пил свое пиво, слегка морща лоб и передергивая плечами при каждом глотке. Виктор тоже никогда особо не любил пиво. Он мог его пить, конечно, но никогда не хотел найти себе мини-пивоварню или нечто подобное. К тому же, большую часть жизни у него не было возможности пить пиво хорошего качества. В России его особо не было, а то, что повсеместно продавалось в Америке, на вкус больше напоминало разлитую по баночкам мочу. - В Праге Пилзнер дешевле воды, чтоб ты знал, - Эмиль подошел к Виктору, когда Юри отошел взять еды. – Конечно, здесь он подороже из-за налогов и перевозки, но я все равно стараюсь иметь его при себе. Напоминает о доме. - Помню, я и правда удивлялся, насколько в Чехии дешевый алкоголь, - согласился Виктор, отпивая собственного пива. – Думаю, он даже дешевле, чем в Дании и Германии? - Наверное, - сказал Эмиль, пожимая плечами. – Из-за этого, к сожалению, Прага – популярное для британцев место мальчишников, - он передернулся, словно вспомнил, как в последний раз посещал такой. Лично Виктор был рад, что до сих пор не попал ни на один особо ужасный мальчишник в Торвилль Коув. - Я свое отходил в Манчестере, - сказал он Эмилю. – Помню, одна девушка выпила бочонок рома с колой размером примерно с ее голову. Эмиль фыркнул. - Как по мне, достаточно скучно, - сказал он. – Я видел англичан, пьющих в трамвае по дороге к Пражскому Граду в десять утра. Десять! В такие дни я чувствую, что случайно забрал с собой домой частичку Торвилль Коув. - Как давно ты здесь? – спросил Виктор. Он помнил, как Пхичит говорил, что Эмиль вообще-то очень молодой – на самом деле, не старше семнадцати. Но на свой возраст он не выглядел, конечно, учитывая его бороду и спокойную жизнерадостность, с которой он занимался ежедневной рутиной в магазине. - Когда я был маленький, отец приехал сюда, чтобы открыть магазин, - сказал Эмиль, глядя в сторону моря. Юри вернулся к Виктору с тарелкой сосисок; он протянул ее, и Виктор, благодарно улыбаясь, взял одну. – Мама прислала меня сюда парой лет позже, потому что подумала, что образование здесь лучше. Хотя обычно я каждое лето улетаю домой, сейчас первый раз, когда остался. - Скучаешь по Праге? – спросил Виктор, откусывая сосиску и глядя, как Кристоф снимает всех остальных на фоне заката. - Скучаешь по России? – парировал Эмиль. Виктор слегка рассмеялся, пожимая плечами. Глубоко внутри он знал, что в нем всегда будет часть, которой будет не хватать криков чаек над Невой, гула едущих по мосту трамваев, ощущения замерзшего канала под лезвиями коньков. Санкт-Петербург был у него в крови; не важно, как далеко Виктор был, все равно в один день он должен был вернуться – даже если просто чтобы заглянуть в садик на берегу Смоленки и поразмышлять о фортепианной музыке и пирожках. - Зависит от дня, - признал он. – Но не сегодня, - сегодня свет золотится, а мокрый песок словно отражает синеву неба. Мишель пытается отогнать чаек от своих жарящихся сосисок под смех Сары. Кристоф с Пхичитом делают фото всего подряд, пусть различным оборудованием и, скорее всего, с разными намерениями. Виктор уже переживал несколько пронизывающих насквозь моментов в жизни. Он даже близко не настолько глупый, чтобы думать, что это последний. Но было что-то волшебное в этом моменте — моменте, где он ест свежеприготовленные сосиски на пляже в Шотландии, а солнце скользит за край моря прямо на глазах, где все окружающие хорошо к нему относятся и в разной мере беспокоятся о нем, где человек, от которого кровь пульсирует в венах, а сердце поет, стоит рядом с ним, - что-то такое, что по сравнению с ним все остальные моменты казались жалким подобием жизни. Именно такую жизнь Виктор искал, и он не желал потерять ее. Когда небо постепенно начало темнеть, народ решил разжечь на пляже очередной костер. Виктор начал подозревать, что среди молодых жителей это предложение часто всплывало – здесь не было специальных кострищ, но никто просто не мог удержаться и не разжечь костер на пляже. Он задумался, через сколько местные блюстители порядка нагрянут в этот раз. Когда пламя ожило, искря и потрескивая, кто-то (скорее всего Лео или Гуанг-Хонг) принес небольшую коробку бенгальских огней. Виктор поначалу не особо понимал, что с ними делать, но Юри показал ему, засунув его огонь в костер. Они с Юрой принялись догонять друг друга, держа в руках бенгальские огни, лавируя между людьми и хохоча. Виктор мог лишь зажечь свой и присоединиться, улыбнувшись, когда заметил снимающего их Кристофа. Он вырисовывал линии в воздухе на камеру, вычерчивая сердца и выписывая свое имя. И пусть его бенгальский огонь быстро прогорел, за ним последовали другие. Вскоре ночь переполнилась танцами и сверкающими огоньками. Даже Кристоф, весь из себя бывалый фотограф, под конец зажег пару огней, оставив камеру под опекой Виктора. Это была другая камера, не та, которую он использовал в первую их встречу. Это была цифровая зеркальная камера, и, кажется, Кристоф уменьшил выдержку, чтобы запечатлеть ленты света от бенгальских огней. Виктор попытался сделать пару снимков, запечатлев ярко-синюю линию и мелькнувшее лицо Юры, пока тот гнался за Юри. Он сделал еще несколько снимков всех людей, пришедших на вечеринку, включая Юру, отвлекшегося на дуэль на световых мечах с Отабеком, Кристофа, захватывающе кружащегося со своими огнями, Милу и Сару, заполняющих воздух вокруг сердечками. Но он понимал, что вновь и вновь возвращается к Юри. Тот танцевал на песке, запрокинув голову и закрыв глаза, полностью растворившись в музыке, которую Виктор словно слышал через движения его тела, пусть даже не знал название мелодии. Как мог кто-то столь божественный, как Кацуки Юри, вообще желать его? Как мог кто-то столь цельный вообще желать кого-то столь сломленного, как он? Виктор знал, что он ведет себя эгоистично, знал, что ведет себя нетерпеливо, знал, что ведет себя по-детски. Он всегда знал лишь это, и лишь это всегда будет знать. Юри посмотрел на него в момент, когда он поднял камеру, чтобы сделать последний снимок. Он смотрел прямо в объектив, и Виктор поежился, несмотря на теплоту летней ночи. Глаза Юри были полуприкрыты, в них скользило нечто темное, от чего теплота охватывала тело Виктора с головы до кончиков пальцев. Он пылал, он жаждал, он страдал – и был в ужасе от возможности получить желаемое. Это было похоже на прилив, накатывающий на берег. Он может только забирать, забирать, забирать с каждой новой волной, продвигающейся вглубь берега, пока пляж весь не покроется водой. Это неизбежно, неумолимо. Но с Юри он хотел удержать прилив в бухте настолько долго, насколько возможно. (Он хотел удержать Юри настолько долго, насколько возможно.) Когда под конец вечеринки Кристоф забрал свою камеру, он просмотрел снимки и усмехнулся, глядя на то, что снял Виктор. Пятью фотографиями Виктор гордился – на всех был Юри, танцующий с бенгальским огнем. Огоньки остальных кружились вокруг него цветными лентами, контрастируя с тьмой ночи и светлой кожей Юри, когда тот необузданно-раскрепощенно запрокидывал голову и вскидывал руки. - Я перешлю тебе файлы, - сказал Кристоф с ухмылкой. Виктор посмотрел на снимок, где Юри глядел в камеру взглядом страстным, но вызывающим. - Было бы чудесно, - пробормотал он. - Ты хорошо постарался. Может, некоторые я даже распечатаю, - Кристоф пошло подмигнул. Виктор фыркнул. - Не думаю, что Юри оценит, если ты будешь продавать распечатки с его лицом, - сказал он. - Кто сказал, что я буду продавать? – поинтересовался Кристоф с огоньком в глазах. Виктор вопреки желанию ощутил укол ревности, но ничего не сказал – только спокойно улыбнулся и пошел искать Юри, чтобы проводить его домой. На этих снимках была та сторона Юри, которую он хотел оставить только себе. Собственничество не было для него новым чувством. Но в этот раз оно отличалось – он знал, что не должен так думать, и поэтому ощутил лишь вину, когда Юри взял его за руку и поцеловал в щеку. Как вообще он, со всеми своими недостатками и шрамами, заслужил кого-то вроде Юри?______________________________
Кому: Виктор Никифоров (v_nikiforov@gmail.com) От: Кристоф Джакометти (christophe.gc@gmail.com) Фотографии ладно, ромео, проси и тебе воздастся ;) это архив, так что может быть сжатие, но я постарался отослать все в самом высоком разрешении. если реально хочешь качество лучше, загляни ко мне в темную комнату, и мы подсоединим твой внешний диск к моему ноутбуку ;))) еще, если хочешь распечатки, то могу их тебе сделать, поставишь их в рамочку, как влюбленный дурак, какой ты и есть, я знаю <3 с любовью, к Вложения: для_виктора.zip______________________________
МАЛЫЙ ПЛЯЖ ЗАКРЫТ С 25 июня 2016 ДО 25 сентября 2016 НА ВРЕМЯ ЩЕНЕНИЯ И ЛИНЬКИ ТЮЛЕНЕЙ ОБЫКНОВЕННЫХ ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЗАХОДИТЕ ЗА ЭТОТ ЗНАК ПОЖАЛУЙСТА, НЕ БЕСПОКОЙТЕ ТЮЛЕНЕЙ СПАСИБО
______________________________
«Я тут думал насчет своей тюленьей шкуры», - написал Юри одним вечером, когда они сидели в подвале библиотеки. Виктор лениво листал книгу Николая Плисецкого, читая истории о ранних днях города. Он поднял взгляд, когда ощутил касание Юри на своей руке, и увидел написанные слова. «Что надумал?» - спросил Виктор чуть ниже на бумаге, а затем вернулся к чтению. Через некоторое время его руки вновь коснулись. «Я не смог вернуться на малый пляж и снова ее поискать, потому что он был закрыт на период щенения, - объяснил Юри. – Но обычно, когда я теряю шкуру, она вновь объявляется через несколько дней, а Юко сообщает мне, если замечает ее. Я начинаю думать, что кто-то украл ее». Виктор помолчал, сглотнув. - Ты действительно так думаешь? – прошептал он. Юри кивнул, и Виктор отложил книгу и повернулся к нему, сидящему напротив за столом. – Тогда кто, как думаешь, мог это сделать? – спросил он. «Имеешь в виду, кто знает о моем секрете? - уточнил Юри. Виктор кивнул. Юри задумчиво постучал ручкой по губам. – Родители, - написал он. – Мари. Юко. Минако. Но я уверен, никто из них не спрятал от меня мою шкуру». - Значит, все это время твои родители знали, кто ты, - прошептал Виктор. Юри улыбнулся. «Именно они нашли и приютили меня в виде раненого щенка». Могильный камень на кладбище Боухилл неожиданно предстал в ярком чистом свете. Из мыслей Виктора словно испарился туман; все кусочки головоломки встали на место. Юри Кацуки был чудом. Он совершенно ненамеренно дал горюющим родителям второй шанс, о котором они всегда мечтали. При мысли об этом Виктор преисполнился гордости и, даже не задумываясь, склонился и мягко поцеловал Юри. Тот расцвел под его губами, раскрывая рот, чтобы углубить поцелуй, скользя пальцами по щекам Виктора. Тепло, пьянящее и сладкое, расползлось по телу Виктора, и с каждым касанием губ Юри он все больше и больше терялся в своих мыслях. Целовать Юри было опасно; едва ощутимое касание языка Юри к его языку заставляло его на мгновение забыть собственное имя. Он потянулся к губам Юри, легонько прикусил его нижнюю губу зубами, а потом зализал укус, наслаждаясь мягкими выдохами парня так близко к его губам. Мир вокруг них утратил местоположение, время и смысл; было важно только то, как пальцы Юри зарываются в его волосы, и как сам он привстал со стула, чтобы прижаться к Виктору так близко, насколько это возможно. Теперь Виктор жаждал еще больше близости; теперь он не просто хотел быть ближе к Юри, ощущать его рядом – он нуждался. Он на мгновение разорвал поцелуй, чтобы подняться, кивнул в сторону книжного шкафа, и Юри, покраснев, согласно склонил голову и пошел следом. И вот так Виктор обнаружил, что нарушает шестое правило общественной библиотеки Торвилль Коув – он прижал Юри к шкафу в самом дальнем углу, снял с него очки и убрал их в карман. Не то чтобы он не знал правил — Сынгиль развесил их на всех дверях и над своим столом. И при любых других обстоятельствах он и не подумал бы нарушать их. И все же, стоило добавить в уравнение одного конкретного темноволосого шелки – и все другие намерения отправились восвояси. Юри с глухим стуком врезался спиной в полку, когда Виктор коснулся губами его шеи, вырывая короткий удивленный вздох, а затем Юри уложил руку ему на шею и притянул обратно, чтобы поцеловать. Этот поцелуй был крепким, чуть болезненным, словно Юри наверстывал после нежности предыдущего. Кровь Виктора забурлила, когда он ощутил зубы Юри, прикусывающие его губу. - Ты уверен, что ни разу не целовался до колеса обозрения? – когда они оторвались друг от друга, пробормотал он, изучая раскрасневшиеся щеки Юри. «Ты, должно быть, лучший тренер, чем думаешь», - жестами парировал Юри, а затем снова прижался к губам Виктора, ладонями скользя по его плечам. Виктор смог ответить лишь тем, что прижался ближе, вжимаясь бедрами в бедра Юри. Ладонь прошлась по его пояснице и скользнула в задний карман. Юри слегка изогнулся, но не попытался оттолкнуть Виктора; вместо этого он улыбнулся в поцелуй и раскрыл губы шире, пальцами путаясь в волосах Виктора. Тот слегка застонал, когда Юри потянул, и услышал в ответ мягкий немой смешок. Желая отомстить, Виктор отстранился и мягко прикусил кожу у ключиц Юри, оставляя засос ровно настолько высоко, чтобы парню пришлось застегивать воротник, если он захочет его скрыть. Затем он прошелся мягкими поцелуями по всей его шее, уделяя особое вниманию местечку, от касаний к которому Юри слабо коротко вздыхал, и попытался запомнить эти звуки. Но он не мог долго продержаться без губ Юри, поэтому вновь вернулся к ним на несколько бездыханных минут, ощущая, как кровь пульсирует в голове, когда губы Юри так превосходно касаются его собственных, а он сам скользит языком в его рот; его рука подхватила ногу Юри под бедро, и тот оперся о шкаф для равновесия и обнял ею Виктора так, словно они были рождены для этого. Его пах оказался прижат к паху Виктора, и тот не смог сдержать дрожи от понимания, рожденного в сладкой и вместе с тем мучительной близости их тел, что Юри хочет его так же сильно, как сам он хочет Юри. Когда они разорвали поцелуй, в воздухе между ними зазвенело имя Юри. Кацуки весь раскраснелся, его глаза потемнели от возбуждения. Нетерпеливая часть Виктора жаждала его так, как человек в пустыне жаждет воды, желала отбросить всю предосторожность и взять его прямо здесь, среди книг про шотландскую рыбалку пятнадцатого века. Но другая часть ему напоминала, что нужно подождать. Никуда не спешить. Юри не заслуживает, чтобы его первый раз был среди библиотечных книжных шкафов, особенно если придет Сынгиль. - Юри, - повторил Виктор. – Нам нужно прекратить. Юри вскинул бровь с очевидным вопросом во взгляде. «Почему?» - Нас застукают. «Это была твоя идея», - выписал Юри на плече Виктора. - Знаю, - выдохнул тот Юри на ухо, целуя его в висок. – Я просто… если мы продолжим, я не знаю, смогу ли я… ты заслуживаешь большего, чем книжные шкафы… Его прервал Юри, вжавшийся в его бедра своими. «Мое право выбирать, где и когда я этого хочу», - говорилось на его лице в складочке на лбу и стальном взгляде. От такого его вида замирало дыхание, и не умей Виктор себя контролировать, он кончил бы в штаны от одного только взгляда. - Да, но что, если… - начал он, но Юри гортанно зарычал, притягивая его для очередного поцелуя, и все протесты тут же испарились. Мир вновь сузился до них с Юри и жара между их телами, и Виктор знал, что не продержится долго, если Юри продолжит вот так его целовать… - Что за хрень? – они тут же отстранились друг от друга, заслышав новый голос. Это был Юра Плисецкий рука об руку с Отабеком Алтыном, и на его лице читался шок. - Юра! – воскликнул Виктор, тут же ставя Юри на ноги, и принялся приводить в порядок волосы, пока Юри поправлял на себе одежду. - Оо, Сынгиль очень обрадуется, - сказал Юра, и кровь в жилах Виктора застыла. Юри тоже побледнел и быстро принялся показывать что-то, что Виктор не мог расшифровать. Юра отвечал с такой же скоростью, и по выражению его лица Виктор абсолютно не мог понять, убедил ли его Юри ничего не говорить или нет. Паникуя, он сказал: - Юра, ты вроде очень хотел того плюшевого котика, который Гуанг-Хонг выставил в окне книжного? Юра уставился на него. - Ты пытаешься подкупить меня? – резко поинтересовался он. - Так насколько сильно ты хочешь эту игрушку? – спросил Виктор. Через несколько минут, пытаясь справиться с особо острым случаем стояка, Виктор уже покупал Юре Плисецкому плюшевую игрушку ручной работы – котика в маленькой кожаной куртке, которого Гуанг-Хонг выставил на окне книжного магазина. Все продающиеся здесь сувениры делались местными художниками и мастерами, и большинство дохода уходило им. Виктор с некоторым удовлетворением заметил, что, пусть фотографии Кристофа с пляжной вечеринки на День рождения Эмиля и были выставлены на продажу, среди них не было ни одной с Юри. - Знаешь, Поросенок, - заметил Юра, едва Виктор отдал ему купленную игрушку. – В следующий раз, когда поцелуешь Псину, стоит быть осторожней, а то он ест со своим псом одно мороженое. Юри моментально прижал ладонь к губам, и Виктор притворно-оскорбленно уставился на Юру. - Отдай мне котика немедленно, - потребовал он. В ответ Юра лизнул его. Виктор скривился. - На всякий случай, - добавил он, обращаясь к Юри. – На самом деле я не делю мороженое с Маккой. Обычно я съедаю большую половину и отдаю ему остатки. - Он говорит это только чтобы не упасть в грязь лицом, - вклинился Юра громким шепотом. – В первую нашу встречу он сказал, что в пасти пса чище, чем во рту человека. Виктор фыркнул. - Это научный факт. И не доказывает, что я с ним делюсь. Юри покачал головой. «Поверю, когда увижу», - показал он, и в ответ Виктор громко поцеловал его в щеку, из-за чего Юра выругался и ладонями закрыл глаза и себе, и Отабеку. - Хорошо, - сообщил Виктор, прижимаясь к Юри, - потому что я действительно так не делаю. - Как будто смотришь, как твои родители целуются, - проворчал Юра, глядя на них с отвращением на лице. – Пойдем, Бека. - Пока! – проворковал Виктор, когда Юра с Отабеком двинулись в сторону выхода из книжного. В ответ он получил грубый жест. Когда дверь магазина закрылась, они с Юри вновь стали просматривать сувениры. Юри переплел пальцы с Виктором – в его касаниях не было и намека на жар, какой был в библиотеке. Виктор осознал, что слегка скучает по нему. «Мой отец», - неожиданно показал Юри, указывая на витрину с кораблем в бутылке. Он задвинул правый кулак за левую ладонь, показывая что-то похожее на цветок, растущий из земли. Виктор улыбнулся. - Он это сделал? – спросил Виктор. Юри кивнул. – Красиво. Юри кивнул, показывая два пальца вверх напротив груди. «Горжусь». Улыбка Виктора стала шире. - Я бы хотел поужинать в «Ю-топии», если ты не против, - сказал он, и Юри кивнул, взял его за руку и повел к выходу из магазина. Было всего пять вечера, и солнце все еще стояло высоко в небе, хотя клочки серых облаков иногда скрывали его. Ветер встрепал волосы Юри, когда они шли по набережной, держась за руки, и, когда Юри приник к Виктору, слегка улыбаясь своей затаенной улыбкой, сердце в груди Виктора забилось сильнее. Каждый раз ощущался как первый, и Виктору хотелось, чтобы это не заканчивалось. - Как думаешь, твоя мама сделает нам кацудон? – спросил он. Юри пожал плечами, улыбаясь, и коротко уложил подбородок Виктору на плечо. Тот поразился, какие же у Юри длинные ресницы, и склонился, мягко и нежно целуя его. Они прошли мимо ресторанов, магазинов, снек-бара «Качу». В его окнах горел свет, и Кристоф подавал «Гиннес» какому-то пожилому рыбаку. Виктор, проходя, помахал ему, и Кристоф махнул в ответ, из-за чего рыбак тоже обернулся и ухмыльнулся им с Юри. Наконец, они прошли старый зал игровых автоматов с бильярдным столом и устаревшими видеоиграми (и призами, висящими у окна, которые явно никто не трогал года с 2005) и в конце набережной свернули к перекрестку у «Ю-топии». Юри неожиданно остановился, раскрывая глаза в комически преувеличенном страхе при виде двух длинных туристических автобусов, стоящих на дороге прямо за перекрестком, наполовину заехав на тротуар, чтобы другие машины могли проехать. - Что не так? – спросил Виктор. Юри потряс головой, потянув Виктора в противоположную сторону. И только когда они снова прошли мимо «Качу», он отпустил его руку и сделал жест, который Виктор не смог распознать. Он нахмурился, заводя пальцы за голову, чтобы показать, что не понял, и Юри со вздохом достал блокнот. «Туристические группы, - написал он. – Они займут весь ресторан. Я не хочу обременять маму. Мы можем поужинать у тебя?» Виктор не ожидал, что будет готовить, но все равно кивнул. - Давай тогда зайдем в магазин. Можешь научить меня готовить кацудон! Юри страстно кивнул и взял Виктора за руку, едва они двинулись к «Магазину Неколя».______________________________
gh_kawaii: гх именно в ночь когда я жутко захотел рамена тонкоцу весь ресторан ютопии в китайских туристах gh_kawaii: я извиняюсь от лица всех моих соотечественников leooooo: мы все равно любим тебя гуангхонг yuripurrsetsky: а вот и нет, один придурок постоянно говорил, что все в маяке фальшивое, пришлось биться с ним за честь моей семьи yuripurrsetsky: а еще они все постоянно фоткают yuripurrsetsky: в о о б щ е в с е yuripurrsetsky: даже то, что снимать нельзя Viktor Nikiforov: я думал, вы должны быть милыми и дружелюбными с туристами yuripurrsetsky: Я ОБНАРУЖИЛ В СВОЕЙ КОМНАТЕ СТАРУШКУ, КОТОРАЯ ФОТОГРАФИРОВАЛА МОЮ КОШКУ yuripurrsetsky: ЕСТЬ ЖЕ ЧЕРТА yuripurrsetsky: ЕСТЬ ЧЕРТА, И ОНА ПЕРЕСТУПИЛА ПРЯМО ЧЕРЕЗ НЕЕ gh_kawaii: тебе стоило сказать мне раньше, я бы пришел и переводил yuripurrsetsky: ты чтоль хочешь ругаться по-мандарински yuripurrsetsky: потому что я хочу дословный перевод. без всех этих эвфемизмов. они должны ощутить мою ярость gh_kawaii: ^^;; yuripurrsetsky: я так и думал gh_kawaii: но я все равно сожалею, это было грубо с ее стороны sara-crispino: отстой! но не могу сильно жаловаться, потому что они купили кучу вина лол sara-crispino: хотя один мальчик сказал, что они в дороге с 8 утра, так что не могу винить их за плохое настроение dirtycocktail: всегда сочувствую туристам на автобусах лмао dirtycocktail: невозможно проникнуться чем-то, когда у тебя все строго по расписанию, и надо вставать в хер знает сколько утра и везде останавливаться на полтора часа dirtycocktail: а еще обожаю, когда сердитые супруги приходят ко мне и покупают друг другу напитки, а потом ноют и жалуются, что их потащили с семьей dirtycocktail: благодаря им у меня есть работа ;)) mila_b: старушку, которая снимала кошку юры, забыли, потому что она в этот момент делала фотографии yuripurrsetsky: лол карма mila_b: я попыталась довести ее до ютопии, но она постоянно останавливалась фотографировать пирс mila_b: знаю у нас весьма офигенный город но тебя только что в прямом смысле все кинули, мб самое время и место лмао Viktor Nikiforov: юри сказал, что ты выглядела так, словно сейчас выкинешь ее фотик в океан mila_b: лмао я почти выкинула______________________________
На ужин они сделали кацудон. Или, скорее, Юри делал кацудон, а Виктор наблюдал, уложив голову ему на плечо. «Я думал, ты умеешь готовить», - написал Юри, взбивая яйца. Виктор усмехнулся, целуя Юри в волосы. На плите рядом жарилась толстая золотистая свиная котлета, и масло вокруг нее бурлило. - Умею, но не японскую еду, - сказал он, прикрывая глаза и наслаждаясь запахом готовящейся свинины. Он почти ощутил, как Юри закатывает глаза. «Тогда почему бы не помочь мне порезать лук и зелень?» - написал он. Виктор заскулил, как Маккачин делал всегда, когда Виктор убирал его еду куда подальше. - Но тогда мне придется тебя отпустить, - жалобно сказал он. Юри отложил венчик и повернулся в руках Виктора, укладывая ладонь ему на щеку и целуя так, словно это был последний раз. Виктор растаял в его руках от счастья. Он даже не заметил, что Юри двинулся с ним вперед, пока не врезался в стол и не распахнул глаза. Юри отстранился от него и отошел, а затем указал ему за спину, где лежали лук и зелень. Виктор выпятил нижнюю губу и широко раскрыл глаза, но Юри с улыбкой покачал головой и передал ему нож. «Порежь и посмотрим», - показал Юри и обернулся к яйцам. Виктор вздохнул и покорно принялся чистить и резать лук. Когда Виктор заканчивал, на кухню зашел Маккачин, помахивающий хвостом и вываливший слюнявый язык в предвкушении кормежки. Виктор помотал головой и подошел к шкафчику, чтобы достать псу сухой корм. Но Маккачин распластался у стола, даже когда Виктор щедро отсыпал ему корма, и продолжил выжидающе смотреть на его, пусть ему и указали на миску несколько раз. - Мы не станем кормить тебя кацудоном, - сердито сказал Виктор. Маккачин заскулил. - Ты даже не ешь столько на ужин. С чего бы ты внезапно о нем волнуешься? Маккачин замахал хвостом и поглядел на Юри, который весело покачал головой. Тогда пудель уставился на свиные котлеты, остывающие у раковины, и Виктор тоже качнул головой. - Не-а. Даже не думай об этом, - предупредил он. Маккачин сделал лицо такое же, как Виктор, когда Юри послал его резать лук. Виктор вздохнул. - Сейчас они слишком горячие для тебя, - сказал он. «Ты пытаешься стащить мою котлету для своего пса?» - поинтересовался Юри требовательно. Виктор застыл. - В отличие от тебя, я восприимчив к милым умоляющим мордочкам? – спросил он. Юри прищелкнул языком. «Поражен, что Маккачин не растолстел еще сильнее, учитывая, как ты его испортил», - жестами показал он, ставя сковороду, чтобы пожарить яйца для котлет. Когда они наконец закончили с кацудоном и сели за стол, Виктор все равно тайком скормил Маккачину кусок свинины. Юри, сидящий напротив, закатил глаза, но Виктор заметил, что он тоже скармливает Маккачину еду под столом. Он спрятал ухмылку, уткнувшись в миску, и довольно застонал от вкуса тающих во рту котлеты и яйца. После ужина Виктор снова занялся мытьем посуды, а Юри попытался научить Маккачина элементарным жестовым командам. Виктор не знал, насколько хорошо Маккачин их усваивает, особенно учитывая, что Юри поощрял пса остатками свиных котлет. Выглядели они очаровательно. - Хочешь чего-нибудь на десерт? – спросил он. – У меня в морозилке есть клубничное мороженое. Юри кивнул, так что Виктор достал контейнер мороженого и две ложки, и они вернулись за стол, чтобы его съесть. Виктор постарался не зацикливаться сильно на том, как губы Юри смыкаются вокруг ложки — хватит с него испытаний самоконтроля на сегодня. Но у Юри, судя по всему, были другие планы, потому что после очередной ложки мороженого он склонился и поцеловал Виктора, и, когда тот скользнул языком в клубнично-сладкий рот Юри, он задумался, не такие ли небеса на вкус. Он быстро оставил собственную ложку в контейнере, обхватывая ладонями лицо Юри и притягивая его ближе. Очки Юри чуть съехали, когда Виктор углубил поцелуй, но это вовсе его не волновало; он слишком растворился в моменте, утонул в сладком вкусе губ Юри. Когда он отстранился, губы Юри чуть припухли от поцелуев, волосы были растрепаны, а очки криво сидели на носу. Виктор хотел навсегда запомнить его таким. - Пойдем со мной в постель, - сказал он. Юри покраснел сильнее. – Нам не обязательно заниматься чем-то, - он замолчал. – Или ты лучше ляжешь на диване, или позвонишь Мари, чтобы она тебя забрала… «Нет, - показал Юри. – Я хочу остаться с тобой». - Если хочешь, не зайдем дальше поцелуев. Юри кивнул, задумчиво и немного грустно. Затем он попросил ручку и бумагу, и Виктор принес их. «Я был бы рад, - написал Юри. – Каким бы ни был вечер захватывающим, я бы не хотел спешить». Виктор усмехнулся. - Значит, ты рад, что нас прервали? Юри кивнул, но затем пожал плечами. «Я никогда с этим не сталкивался». Виктор приподнял бровь. - Ты раньше не занимался сексом? – поинтересовался он. Юри покачал головой. – Даже на Мысе Влюбленных, пока был похотливым подростком? Или в универе в Сент-Эндрюсе? «Я всегда боялся подпускать людей слишком близко, - написал Юри, в его карих глазах читалась печаль. – Я многим не раскрываю свой секрет, потому что боюсь, что они используют его мне во вред. А если я не рассказываю кому-то о своем секрете, как я могу доверять ему настолько, чтобы заняться сексом?» Виктор резко выдохнул. - Раньше такое случалось? Кто-то использовал твою тайну тебе во вред? Юри покачал головой. «Кроме тебя, Юко и Минако – единственные, кому я рассказал все - семья, - написал он. – У меня никогда не было много друзей, потому что я всегда боялся, что они предадут меня, если узнают, кто я на самом деле». Виктор нахмурился. - Но сейчас у тебя много друзей, ведь так? Пхичит и все остальные? Как же они? Юри фыркнул. «Я знаю, что Пхичит желает мне только хорошего, но если бы я ему рассказал, он бы загрузил видео с Кацудоном и тегнул меня под ним, и весь мир бы узнал», - написал он. Виктор усмехнулся. - Он мог бы, - согласился он. – Но еще я уверен, что он знает, где провести черту, и так бы и поступил, попроси ты его. Он же, в конце концов, удалил то видео со мной и… - он замолчал и покачал головой. – Ах ты маленький лжец, - сказал он. «Что?» - показал он, весело вскидывая бровь. - То видео. Твой первый поцелуй был не на колесе обозрения. Ты поцеловал меня в виде Кацудона на пляже! Юри широко раскрыл глаза, и его плечи затряслись в безмолвном смехе. «Разве это считается?» - спросил он. Виктор фыркнул. - Не прикидывайся скромнягой, Кацудон. Все это время ты подкатывал ко мне в виде тюленя. Юри ухмыльнулся. «Тогда что ты там говорил насчет того, что не хочешь трахнуть тюленя?» - парировал он. Виктор раскрыл рот. - Ну, объективно говоря, я все еще не хочу, но… «Или насчет того, что не хочешь встречаться с тюленем, потому что больше по людям?» - в глазах Юри было озорство, вызов. - Тогда я не знал, что Кацудон это ты, так что у тебя нет права использовать эти слова против меня, - заявил он, хотя прозвучало скорее капризно, чем жарко. – Ты, с другой стороны, поцеловал меня в виде тюленя, прекрасно зная, кто ты и кто я. «Или мы можем прекратить спор, потому что мы оба явно не хотим признавать наши прошлые поступки, - написал Юри. Виктор открыл рот, чтобы возразить, но Юри добавил: - Конечно, если хочешь продолжить спорить, это не страшно, но тогда ты спишь на диване». - Заставляешь меня спать на диване в собственном доме, - заметил Виктор. Юри выгнул бровь. «Насколько я помню, ты предлагал», - напомнил он. - Это предложение никак не связано с… - Виктор вздохнул, понимая, что проиграл. – Ладно. Ты победил. Тюленьи поцелуи не считаются. Юри триумфально ухмыльнулся и приблизился, тыкаясь носом в нос Виктора. Но тут же отстранился и написал: «Все еще уверен, что не хочешь трахнуть тюленя?» Виктор кивнул. - Помимо того, что мне нравится только Юри-человек, не думаю, что это безопасно, - помолчав, он добавил: – Но вот пообниматься с тюленем я бы хотел. Юри коснулся губами его плеча. «Ну, пока я не нашел свою шкуру, придется обнимать человека», - написал он, и желудок Виктора сделал флип. Они быстро подготовились ко сну – Виктор предложил Юри спать в его старой футболке и шортах, а заодно нашел зубную щетку. И все же, когда Юри вышел из ванной в этой одежде – его одежде, — напомнил мозг Виктора – и присоединился к нему в постели, Виктору пришлось слегка ущипнуть себя, чтобы убедиться, что не спит. Юри сложил свои очки и отложил их на тумбочку рядом с кроватью, сразу же забираясь под одеяло. Виктор неожиданно вспомнил последний раз, когда Юри был в его кровати, и сердце забилось чаще, когда он притянул его ближе, мягко расцеловывая лицо. Юри вздохнул, и от этого звука по позвоночнику Виктора поползли мурашки. Одна его рука легла на шею Юри, не давая ему отодвинуться, и Виктор сдвинулся, наполовину прижимая Юри к постели, чтобы было удобнее целовать его шею с другой стороны. Изучение тела Юри отличалось от всех остальных его интрижек. Виктор даже не осознавал, насколько принимал как должное все голосовые отклики – он срывал с губ бывших партнеров стоны, мычание, выкрики его имени. Юри реагировал по-другому: тянул Виктора за волосы, резко выдыхал и вздыхал, скользил пальцами по его щекам, когда тот приподнялся на локте, чтобы посмотреть на него. Все было не так, как раньше, но как нельзя лучше; в немом проявлении удовольствия Юри была та близость, которую Виктор так желал. Он особо не двигался ниже ключиц, касаясь не ниже границы, проведенной краем заношенной футболки с гербом СПбГУ, в которую был одет Юри. Когда он вновь придвинулся к его лицу и коснулся лба Юри своим, его «Привет», произнесенное шепотом, было встречено улыбкой. Юри переплел их пальцы и поднес к губам костяшки Виктора. Он поцеловал каждую, и скрыл зевок за его ладонью. Виктор усмехнулся. - Наверное, пора спать, - предложил он. Юри кивнул и притянул его к себе поцеловать на ночь. Виктор ощутил привкус зубной пасты. В этот раз он быстро встретил неумолимые волны сна, омывшие его в объятиях Юри, и больше не думал ни о чем еще.