Лети

Ночь, белое полусухое Меня так бешено кроет тобою опять. Все в который раз перевернулось с ног на голову. Джон напрасно рассчитывал, что по дороге домой, в Винтерфелл, в колыбель своей семьи, сможет хоть немного расслабиться. С самого отъезда из Драконьего Камня его тело сковал могильный холод, который теперь не отпускал его ни на секунду. Слова Джораха Мормонта хаотично разрывали всякую выдержку: одна метко выпущенная стрела, и возможное светлое будущее с огромной скоростью рванет в тартарары. Джон перефразировал, но смысл посыла не терялся. Жизнь Дейенерис слишком легко оборвать – вот тебе и вся правда. Джон опустил руку на массивную дверь, постучал, переминаясь с ноги на ногу. Его мысли, чувства, само нахождение перед каютой Королевы на этом огромном корабле – было почти изменой. Он не помнил, как в спешке собирался: в Палате Расписного стола он привел самый главный, и, если опустить формальности – единственный, - аргумент в свою пользу: его народ примет Дэни только тогда, когда увидит своего Короля и ее равными. Как союзников. Конечно, многие предположат, что они любовники - совместный приезд, молодой возраст, уважение к потенциальному врагу, которого не должно было быть, слишком хорошее расположение к друг другу, но какая сейчас, черт возьми, разница? Джон на мгновение поколебался, подумав об этом. По его лицу, поступкам, поведению, разговорам итак все будет, как на ладони. В конце концов, он не мастак прятаться от правды. Вопрос в том, как Дейенерис доберется до Севера, был, казалось бы, закрыт. Джону удалось убедить ее, Тириона, Серого Червя, Давоса, остальных в правильности их совместной поездки, но не самого себя… Для него истина оставалась лежать где-то на поверхности, неподвластная и непостижимая. Что, если он хочет ее рядом не для осуществления всеобщего плана по спасению мира номер один? Джон зажмурился, потому что не знал ответа. Начиная с Драконьей Ямы его съедала бесцветная тоска: Дэни там, в воздухе, а он застрял на земле, с пеной на губах доказывая свою значимость в ее судьбе у него дома. Мда. Ужасная несправедливость. Хоть к себе привязывай, чтобы не расставаться… Смог бы он наступить себе на горло и подарить ей крылья? Джон запустил руку в волосы - именно это он и делал. Его взгляд остановился на трехглавом драконе, что находился почти на одном расстоянии с его лицом. Пальцы неосознанно потянулись к вышитому кожаному волку на груди. Волк и дракон. Дракон и волк. Два символа некогда великих домов: точно лед и пламень. Так странно было осознавать, что победы и поражения, что смерть и войны, что одиночество и боль, оставившие от их семей одно лишь название, привели их с Дейенерис к этому моменту. Джон знал, что не должен ничего испытывать к Королеве, но страсть перерастала стремительным снежным комом в нечто более тягуче-тяжелое, обрушиваясь на него скоростным градом, мерно затягивая в жадно-трепетный омут чувственности. Он вскинул руку, костяшками касаясь дерева для повторного стука, но Дейенерис уже появилась на пороге: близкая, нежная и сильная. Его. Видимо, она готовилась отойти ко сну. Вместо тяжелой стесняющей движения одежды – длинный халат в пол, из-за чего внизу живота у Джона стал нарастать жар. В ее глазах была какая-то особенная непроницаемость, которая, впрочем, не смогла скрыть волнительные угольки растерянности и удивления. Повисшее молчание грозилось выбить Джона из колеи, но внутри него впервые за весь день поселилось густое и теплое чувство спокойствия: Королева снова близко. Стоило лишь раз посмотреть на нее, чтобы осознать, что она понимала все с полу взгляда. Порой не нужны слова. В такие минуты они кажутся лишними. Дейенерис сделала шаг в сторону, чтобы Джон сделал свой ей навстречу. Он прошел в ее каюту, и она предусмотрительно закрыла за ним дверь, приваливаясь к ней спиной и заложив руки назад. Он позволил себе разглядеть ее, отмечая, что это вошло в своеобразную традицию, в приевшуюся не вредную привычку: те же светлые вьющиеся по спине волосы – распущенные, что выглядело невероятно сексуально; те же темно-фиолетовые выразительные глаза. Бледная, как смерть, но с чертами лица, как у беломраморной статуи… Из таких сплошных противоречий и была соткана Дэни. Её футуристичность остро контрастировала с реальностью, и Джон начал понимать, отбрасывая блеск и маски, что значит замедляющее бег сердце – он попался на судьбоносный крючок. Его ранение смертельно. Он рывком опустился на край стоящей позади него кровати. Дейенерис издала тихий смешок: - Король Севера прибыл в мои покои… - она замолкла, с невнятным интересом наблюдая за тем, как Джон, совершенно выбившийся из сил, поочередно сбрасывает сапоги на безусловно дорогой светлый ковер и расстегивает китель, – чтобы что? Её бровь поползла вверх, а на губах застыла осторожная улыбка. Джон потянулся к сдавливающему шею тесному воротнику верхней одежды, и встал, приближаясь к Королеве несколько крадучись. Дэни разглядывала его лениво. Ему показалось, что она боится порой подпустить его к неким своим границам ближе, чем положено, напуская на себя излишнее безразличие, хотя он был уверен, что его чувства как никогда взаимны. Понимая, что не выдержит больше этой убийственной во всех отношениях перестрелки глазами и тишины, он осторожно взял ее руку и опустил ладонью, невероятно горячей, на свою щеку. Во взгляде Дэни вспыхнуло спокойное пламя. Тонкие пальцы в обрамлении тяжелых золотых колец, Джон не разбирался, какое значение они имели, пробежали по скуле, легли и очертили линию подбородка. Его пробила легкая дрожь. Они вдвоем. Посреди открытого моря. Не было необходимости рвать друг на друге одежду, потому что оба они хотели другого – еще больше, чем в прошлый раз. Дольше. И глубже. И здесь им никто не помешает. - Король Севера не может найти себе место, - Джон, принимая правила их фамильярной игры на «Вы», легко потянул Дэни на себя, отмечая, как она изменилась в лице: наконец-то усталость уступила место успокоению, подобного его собственному. Дейенерис громко выдохнула. Когда они оказались так рядом, что Джон ощутил на своем лице ее дыхание, он еле заметно дернул плечами, шутливо добавляя: – Возможно, оно рядом с его Королевой. Она без лишних слов уткнулась носом в его шею. Все те же пальцы-палочки жадно зацепились за его спину, голова упала на грудь, и Дэни расслабленно прильнула к нему всем телом с каким-то отчаянием, будто желала раствориться в его объятиях и сбросить свалившуюся непосильную ношу, которая камнем на шее тянула ее вниз. Джон сомкнул руки, поглаживая её по спине, лопаткам... Благодаря легкой материи халата он ощущал ее тело так, как никогда прежде. Еще никогда в жизни он не обнимал кого-то так долго и так желанно. В груди от этого взъерепенился ураган: Джон буквально видел, как из разорванной раны в области сердца на мягкий ворс ковра хлынула рубиновым потоком кровь, но уже ничего не мог поделать – королевский крючок зашел глубоко и сидел в нем опасливо крепко. - Если ты собираешься меня охранять, то я тысячу раз согласна, - сонно пробормотала Дэни. - Всегда, - тут же среагировал Джон. «Всегда, - повторил он про себя. – С первого взгляда и до последнего. Невзирая ни на что». Он немного отстранился, пораженный желанием снова почувствовать вкус ее губ. Это опьянение, это зависимость – постоянное нахальное требование ощущать ее тепло, но с этим, как с уже смертоносным заболеванием, ничего не поделаешь: исход у Джона один. Он – всего лишь пленник в своих зыбучих песках. Дэни положила ладонь на его затылок, сжимая в кулачок волосы. Она быстро чмокнула его в губы, не дав насытиться поцелуем, по которому он изголодался за последние сутки, и толкнула его в грудь в сторону кровати. - Я могу расценивать это как капитуляцию Севера? – она склонила голову набок, наблюдая за Джоном, мягко откинувшимся назад и теперь касающимся спиной прохладного покрывала. Ему пришлось приподняться на локтях, чтобы посмотреть на нее, серьезную. Какая же она очаровательная. - Просто иди сюда, - пробормотал он. На самом деле, он давно понял, что сдался ей. Без боя и объявления войны. Ее власть над ним практически безгранична. Словно в подтверждение его мыслей, Дейенерис с грацией хищницы зацепила подол своего халата и ночной рубашки, стремглав оказываясь сверху, седлая его бедра. Кровать прогнулась под их весом. Джон зашипел – возбуждение достигло критической отметки. Несколько грубо запустив руку под халат, скользнув ею по позвоночнику, он заставил Королеву не просто держаться над ним, а опуститься на его грудь. Пальцы в панике забегали по оголенной коже – ночная рубашка сзади не имела спинки. Джон попытался коснуться мягких изгибов губ, воспользовавшись секундной растерянностью Дэни. Он не успел ничего почувствовать: ждал приглашения, кончика ее языка на своих губах, но Дейенерис опять уклонилась – без всякой агрессии. Она медленно стянула с себя халат. Целуя Джона в шею, беря инициативу – освободила его от брони и рубахи, ногтями царапая мышцы живота и расправляясь со шнуровкой его штанов, нарочито небрежно задевая возбужденную плоть под ними, от чего Джон почувствовал почти что физическую боль. Схватив ее за запястья, забрасывая руки себе на шею, он снова прижался к ней, обнимая за талию, и сел вместе с ней, крепко удерживая ее на коленях. Серебристые волосы рассыпались между их телами, резко поменявшими положение в пространстве, отчего в глазах зарябило всеми оттенками белого. Пальцы, трясущиеся, со всей нетерпеливостью захватили ткань ночной рубашки у бедер и потянули ее вверх, позволяя Дейенерис полностью обнажиться. Джон не мог позволить себе посмотреть ниже ее лица, хотя очень этого хотел: ее тело – все, что было ему необходимо. Желая продолжить негу, он с нежностью коснулся щеки губами, перепрыгнул ими на подбородок, ключицу. Обеими руками погладил грудь, немного сжимая, и когда Дэни резко вздохнула, накрыл один, следом - другой сосок, скользнув по ним поочередно зубами. Королева застонала. Где-то в глубине сознания взорвалась сверхновая. Джон отпрянул, сталкиваясь с глазами, полными электрических импульсов. Он знал этот взгляд, знал свое звериное нетерпение: они с Дэни два больных животных, не иначе – нервные, напуганные, обезумевшие от вожделения. Снова падая на спину, Джон положил руку на ее живот, прокрадываясь ниже. Дыхание Дейенерис замедлилось: она зарылась носом в волосы на его виске, закусила губу. Обнаженная, горячая, влажная и тугая, прямо над ним, сверху… Не медля больше ни секунды, он впопыхах стянул штаны до щиколоток и вошел в нее одним рывком. Дэни наконец прильнула к нему губами. Жадная, она тут же углубила поцелуй, заставляя Джона захрипеть от недостатка воздуха и переизбытка чувств. Видимо, таков этот коварный план: удерживать его на цепи до поры до времени, а потом вместе приспосабливаться к некой бортовой качке в ощущениях. Джон отметил, что они сразу попали в такт. Шершавые ладони легли на бедра, помогая Дейенерис двигаться на себе. Впрочем, она и сама отлично справлялась. Он не смог сдержать улыбки – его женщина порой бывала жутко волевой. Губы сомкнулись. Стоны были приглушены. Тело воспламенилось, требуя разрядки, и момент кульминации действительно стал близок, как никогда. Джон накрыл белесый затылок, делая их с Королевой еще ближе, не давая отстраниться. Впрочем, она даже не пробовала - лишь выгнула спину, прерывая поцелуи только для того, чтобы коснуться губами его уха. Все слилось воедино. А потом разорвалось. Ярко. Долго. Жарко. И на осколки. Джон знал это во второй раз - с Дейенерис он умирал. Умирал взаправду, навечно, навсегда.