Тьма есть в душе у каждого.
Патти сонно зевала и вяло копалась вилкой в тарелке. Погода за окном была отвратительная, утро — слишком раннее, а ночная миссия — долгая. Девчушка потерла глаза и, подперев голову рукой, чтобы лицо не оказалось в тарелке, взглянула на сестрицу и Кида. Обычно завтрак у них проходил оживленно, если можно было так сказать, всегда играло радио, она соревновалась с сестрицей за выбор FM-волны, а Кид истерил по поводу расстановки приборов. Прием пищи проходил не в роскошной столовой, а в небольшой комнатке, не так давно появившейся в доме. Этим же утром, как и последними несколькими, все было совсем иначе. Вместо радио они слушали, как капли дождя барабанят по стеклам, как вилка и нож скребут по тарелке, как молчание тяжким грузом давит на психику. Голубые глаза Патти скользнули по опущенной голове Лиз, волосы скрывали часть лица, а плечи были непривычно опущены вниз. Девчушке только оставалось догадываться, что такого могло произойти с ее сестрой, что та уже неделю ходит, как в воду опущенная. С Кидом ситуация была точно такая же. А еще они практически не разговаривали. Пальцев на двух руках хватит, чтобы пересчитать количество фраз, брошенных ими друг другу. Патти отодвинула от себя тарелку и молча вышла из-за стола. Ей жутко хотелось спать. Лиз проводила сестру обеспокоенным взглядом и, тяжело вздохнув, уткнулась обратно в тарелку. Есть не хотелось, а настроение было паршивым. Ей жутко хотелось поговорить с Кидом, и как в детстве поделиться с ним своими мыслями и переживаниями, ведь тогда они рассказывали друг другу абсолютно все: от претензий и замечаний до самых сокровенных тайн, особенно если в их троице нарушался покой. Однако чем старше они становились, тем больше закрывались в себе. Особенно сейчас. Девушка покосилась на своего напарника, неспеша пережевывающего свой завтрак, по его лицу невозможно было ничего сказать. Невозмутимое и спокойное. Лишь глаза через чур задумчивые. Как же ей, черт возьми, хотелось поговорить с ним о том дурацком поцелуе. Она ведь не должна на нем так зацикливаться, так почему на губах все еще ощущается соленое послевкусие? Внезапно теплая ладонь коснулась ее оголенного плеча. От неожиданности девушка вздрогнула, возвращаясь из дум обратно в реальность. Она приоткрыла рот в немом вопросе, уставившись на Кида. Тот мягко ей улыбнулся. — Не переживай так из-за сегодняшнего задания. Мы все просчитали, я уверен, что сегодня у нас все получится. Лиз тупо кивнула. Кид похлопал ее по плечу, а после встал и покинул комнатку. Оказавшись в коридоре, он прислонился спиной к прохладной стене. «Трус»***
Утром в особняк вернулись лишь двое: поникшая Патти, держащая за руку плачущую сестру. Одна чертова ошибка стоила им потерю напарника. Все случилось в один миг. Кид откидывает их в сторону, а его самого засасывает в книгу. Патти усадила сестру на стул и села перед ней на корточки, положив голову той на колени. Лиз вяло коснулась ее волос и начала меланхолично гладить по голове. Она просто не могла поверить, что его нет, что он сейчас совершенно один заперт в чертовой книге, а вокруг него — непроглядная горечь и тьма. В ее ушах все еще стоит протяжный, наполненный болью крик, только вот чей? Ее или его? Они попали в этот дом для того, чтобы защищать будущего Бога, если потребуется — ценой своей жизни. А в итоге он пожертвовал собой, чтобы спасти их. Было в этом поступке что-то правильное и неправильное одновременно. Лиз шмыгнула носом, начав реветь еще сильнее. И что им теперь делать? Они словно вернулись в прошлое, в свое заточение — одиночество. — Идиот, — прошептала она, сквозь обжигающие слезы, ручьем стекающие по щекам. А ведь ей столько хотелось ему рассказать, о своих глупых планах, о своих мечтах и фантазиях. Но она тупо не успела. И неизвестно, когда ей удастся еще раз увидеть его улыбку, необычный оттенок глаз, почувствовать его теплые и успевшие за эти годы стать родными объятия. Нет. Она не должна так думать. Он обязательно вернется. Надо будет — жизнь отдаст, лишь бы вернуть его.***
А тем временем Кида окутывала непроглядная тьма. Он словно плыл по ней, невидимое течение несло его безжизненное тело в бесконечность, впереди которой — пугающая пустота и неизвестность. Его веки были плотно закрыты и лишь слегка подрагивали. Внутри юного Бога шла борьба. Он сражался с безумием, растекавшимся по венам вместе с черной кровью, но пока безуспешно. Все его мысли были наполнены страданиями, которые он пережил за свою недолгую жизнь. Детство. Юность. Одиночество. Беспомощность. Насмешки. Слабость. Страх. Неуверенность. Апатия. Гнев. Агония. Боль. Кулаки Кида невольно сжались, он стиснул зубы. Ему хотелось наказать всех своих обидчиков, посмевших нарушить порядок в его маленьком детском мире. Свет. Смех. Радость. Тепло. Дом. Любовь. Семья. Голубые, как утреннее небо, глаза милой Патти. Родная, понимающая улыбкой сильной и смелой Лиз. Губы Кида дрогнули, он расслабил кулаки. Воспоминания и любовь в сердце к двум девчушкам давали надежду и силы, чтобы бороться, в первую очередь с самим с собой. Однако желание защитить их, породило желание обладать еще большей силой, чем у него есть. Кровь забурлила в венах. Кид зашипел, впуская в свою душу тьму. Из глаз и рта потекла кровь, все его тело, словно пронзило тысячей иголок. Это была сила, которую он так давно и тайно желал, сила, питающаяся его эмоциями, его страхом, сила, способная отомстить.