Love me right

      Прошёл почти час, что показался альфам длиною в год, прежде чем на пороге квартиры появился запыхавшийся Лухан. Частое и прерывистое дыхание, и покрасневшие щёки говорили о затяжной пробежке на ночь глядя. Никто не проронил и слова. Бэкхен не переставал плакать ни на минуту, продолжая перемалывать остатки своей души, коря себя за свое поведение и несусветную глупость. «Второе я», что сидело закинув одну ногу на другую в кресле, лишь ехидно хмыкало, рисуя красочные картины пустой квартиры омеги в будущем. Бэкхен выл от одной только мысли о полном одиночестве, когда никто не нуждается в твоей помощи и моральной поддержке. От мысли, что его альфа будет любить другого и всячески о нём заботиться, поправляя по ночам спавшее одеяло и укутывая в свой тёплый вязаный шарф, когда очередной порыв холодного воздуха заиграет в шелковистых прядях омеги. Бэкхену хочется быть рядом, хочется готовить завтраки, принося их в комнату ещё сонному альфе. Хочет просыпаться раньше, дабы застать Чанёля спящим. Бэкхен много чего хочет. Детей, например, но он сам лишил себя всего. Смысл стучать в закрытые двери и ждать, пока тебе откроют? Несколько лет не открывали.       Лухан молча позволил снять с себя теплое пальто и далее тихонько направился в спальню. Внутри царила кромешная тьма: светильник Бэкхен давно выключил, ибо яркий свет слепил и раздражал и без того уставшие от слез глаза. Пробравшись по комнате на ощупь, в кровати нашел кокон из одеял, начиная аккуратно поглаживать, вероятно, бок омеги. — Бэкхен, поговоришь со мной? — начал тихим шёпотом Лу, придвигаясь ближе на кровати. Чонин терпеть не может, когда кто-то посторонний, кроме него самого и Бэкхена, сидит на его кровати. Однако сегодняшний вечер стал исключением. Другу нужна помощь, так что личные загоны подождут до лучшего момента.       Когда спустя несколько минут Хань не получил никакой реакции, словно и нет никого в этой комнате больше, то перелез через истерящего Бена, закидывая одну ногу на него. — Знаешь, я длительное время жил по детским фантазиям и представлениям. Мне казалось, что в этом мире все не так безнадёжно, и когда-нибудь люди одумаются. Прекратятся школьные травли, да и травли социума в общем. То, что хоть немного отличается от наших общих понятий — дикость, уродство и клеймо на, якобы, идеальном обществе. Это всё, конечно же, полная чепуха. Я как-то встретил в метро маленькую девочку, она альбинос, представляешь? Это такая редкость, — воодушевленно вздохнул, поправляя чёлку, что лезла Бэкхену прямо в глаза. — У нее была светлая-светлая кожа, белые ресницы, светлые, почти белоснежные волосы и глаза небесного цвета. Бэкхен, она была прекрасна. Такая маленькая и светлая, она мне напомнила ангелочка, — тепло улыбнулся Лухан. Бэкхен сам не заметил, как перестал плакать. Да, его попрежнему трясло и знобило, но бесконечный поток слез прекратился. Омега внутренне весь подобрался, стараясь не упустить ни единого слова от старшего. Лухан говорил тихим, полным тепла голосом. Он убаюкивал. — Но весь этот сброд, что смеет называть себя человеком, разумным существом, пялился на неё и обсуждал в голос. Та малышка лишь пряталась за свою подругу и еле сдерживала слезы. Наверное, именно в тот момент я и понял, что мир вокруг не идеален, и люди в нем тоже. У каждого свои понятия и представления правильности или хорошей жизни. Всем не угодишь. Также я понял, Бэкхен, что все мы ошибаемся, это естественно для живого. Нет ни одного человека на земном шаре, что не ошибся бы ни разу. Знаешь, что самое главное? — Что? — раздался скрипучий голос омеги, что лежал на своей руке, словно на подушке, смотря, не моргая, в глаза Лухана. Последний же ласково, по отечески даже немного, улыбнулся, поглаживая щеку младшего. — Главное — это сделать вывод, понимаешь? Проанализировать свой поступок и сделать вывод. Мы учимся на своих косяках, Бэкки. А знаешь что является отличительной чертой сильного духом человека? — омега в ответ отрицательно мотнул головой. — Сильный человек найдёт в себе силы признать, что был не прав. Он извинится и найдёт способ все исправить.       Около получаса омеги лежали в обнимку, молча. Они вслушивались в шум проезжающих мимо машин, чувствуя, как тело медленно расслабляется, даруя спокойствие. Ночь накрыла город своим плотным покрывалом, желая всем добрых снов.

Три года спустя.

      Высокий мужчина вышел из булочной, держа в руках бумажный пакет с ещё неостывшей выпечкой. Сделав глубокий вдох, блаженно зажмурился от пряного аромата корицы. Живот призывно заурчал, напоминая, что свою порцию с утра ещё не получил. Накинув капюшон красной толстовки на голову, направился быстрым шагом в направлении дома.       Уже сидя за столом на небольшой кухне, запивая вкусную булочку, тающую на языке, мятным чаем, телефон, неизменно лежащий рядом, зазвонил. — Да? — Привет, не занят? — Ну как сказать, — вертя недоеденное лакомство во второй руке. — Окей, буду краток. Мне к кардиологу надо, сходишь со мной? — Чунмен, тебе не шесть лет, чтобы бояться врачей. Тем более таких, как кардиолог, — хихикнул Чанёль, отпивая из своей любимой кружки с цыплятами. — Тебе сложно друга поддержать, эльф заморский? — Фу, как грубо, — чуть сморщился альфа, поворачиваясь на стуле к настенным часам. — Во сколько? — Я через час зайду, до встречи, — и быстро сбросил звонок. — Ну что за человек, — улыбнулся Чанёль, запихивая остатки выпечки в рот целиком.       Полдень выходного дня выдался на редкость удачным. Ярко светило солнце, что периодически скрывалось за пушистыми облаками. На улице было достаточно тепло, чтобы выйти прогуляться и подышать свежим воздухом.       Чанёль шел неспеша, засунув руки в передние карманы чёрных джинс, и наслаждался моментом. Неподалёку играли дети, что рисовали на асфальте непонятные вещи, звонко при этом хохоча. Рядом находился кто-то из родителей малышей, что мягко улыбался в знак поддержки очередному радостному воплю своего чада. Альфа шел, погрузившись глубоко в свои мысли. Дети такие милые. Пока не вырастают и не начинают качать свои права на личное пространство, отдаляясь от близких им людей. Уже сидя на лавочке, и наблюдая, как молодой парнишка, омега лет пятнадцати, играл на полянке со своим щенком сиба-ину, невольно вспомнился Бэкхен, который души не чаял в своем вельшкорги.       Деревянная лавка тихонько скрипнула, когда рядом кто-то сел. — Извините, вы не против? Мне бы дух перевести, — улыбнулся очаровательно беременный омега. — Нет, конечно, — подарив ответную улыбку. — Ваше лицо кажется мне знакомым, мы раньше не встречались? — Чанель ненадолго завис, вглядываясь внимательней в черты лица напротив. Если и внешне омегу сложно признать, то вот запах… — Кафе, три года назад. Мы с одногруппниками тогда проект обсуждали. — Ох, как тесен мир, — рассмеялся омега, откидываясь на спинку лавки. — Да уж. — Как в Китае? — задал неожиданный вопрос Лухан, чуть склоняя голову в бок. — Откуда… — Бэкхен. Я его тогда весь вечер успокаивал. Сам понимаешь, выговориться ему надо было, — Чанель на это лишь промолчал, неопределённо пожав плечами.       Сидели в тишине, пока не подошёл муж Лухана. — И куда ты все бегаешь? Лухан, тебе покой нужен, — начал отчитывать сразу же своего мужа, смешно уперев руки в бока. — Сехун-а, мне нужно двигаться, — в какой-то момент альфа бросил мимолётный взгляд в сторону Чанёля. — Чанёль? — раскрыв широко глаза от удивления. — Привет, — слабо улыбнувшись. — Простите, но мне пора. Рад был вновь увидеться.       Помахав на прощание, пошёл обратно домой. Вскоре должен придти или позвонить Чунмен, у которого с сердцем проблем не было никогда, а вот с уверенностью — да. Чанёль чисто случайно просек, что кардиолог, которому нещадно вешает лапшу на уши Мен, — молодой и достаточно симпатичный омега, что штурмом захватил жизненно важный орган друга. Ким тянется к доктору, желая проводить как можно больше свободного времени вместе, но тушуется. Тушуется каждый раз, когда приходит на приём. Просто в самый ответственный момент язык к нёбу прилипает и категорически отказывается произносить хоть какой-то звук. Горе-пациенту каждый раз остается лишь глупо улыбаться и, потирая сильную шею, рассказывать об очередных покалываниях в области сердца.       Отчего-то Чанёль уверен, что сегодняшний прием Чунмен намерен сделать последним, и Пак лишь отходной вариант, который даст подзатыльник и запихнет обратно в кабинет, пока не услышит долгожданные слова.       Альфы медленно шли по длинному коридору, тихо переговариваясь, пока по рецепторам Чанеля не ударил пряный запах Бэкхена. Он где-то поблизости, и Пак не горит желанием столкнуться с ним нос к носу. Нет уж, увольте. Схватив друга за локоть, быстро забежал в кабинет, закрывая дверь. — Ты чего такой дикий? — спросил ошарашенный Чунмен, потирая локоть. — Он где-то здесь, — уточнять имя было не обязательно. Ким как никто другой знал кто в состоянии вызывать такую бурю эмоций у Пака одним лишь своим запахом.       Спустя минут пять дверь кабинета открылась, являя общему взору молодого врача-практиканта. — Здравствуйте, меня зовут Бен Бэкхен, и сегодня я заменяю вашего лечащего врача, — произнёс тихо омега, но стоило оторвать взгляд от записей, оставленных аккуратным почерком в медицинской карте, как документ мгновенно полетел на пол. До омеги так и не дошло, что своими дрожащими пальцами он уже давно ничего не держит. В данную секунду существует лишь Чанёль, что с неменьшим ужасом смотрит перед собой. Сердце бешено колотится о грудную клетку, норовя проломить её и пасть к ногам того, кто всячески погубить хотел. Чанелю плакать вновь хочется, потому что судьба — сука редкостная. Она будет сводить их каждый раз, как только предоставится возможность. Истинная пара должна быть вместе и нарожать кучу детей, потому что их ребёнок, в свою очередь, окажется истинным другого. У судьбы продуманно все на сотни лет вперед и каждый запутан в этой паутине из тонких нитей по самое небалуй. Твоего мнения никто просто напросто не спросит и сделает так, как надо. Судьбе надо, чтобы эти двое были вместе. Не нужны никакие жертвы и наглядные пособия, что истинность — лишь приятный бонус к родному человеку.       Чанёль делает глубокий вдох, моментально жалея о своем поступке. Ибо Бэкхен течный, и этот пряный аромат по венам растекается, перемешиваясь с кровью. Каждая нотка коричного или немного ванильного запаха вклинивается в днк альфы, врубая сирену и красную лампочку. Чанёль давно уже признал, что Бэкхен с самой первой встречи осел где-то глубоко в душе, устраиваясь поудобнее. И если после первой встречи омега разбил в душе альфы временную палатку, то сейчас он уже живет в шикарном кирпичном особняке. Бэкхен — неотъемлемая составляющая Чанёля. И как бы альфа не злился и не желал все забыть, строя свою судьбу самостоятельно, это бесполезно. Бесполезно, потому что коленки трясутся от одного только взгляда в родные коньячные глаза. От одного вида слишком уж худого и замученного Бэкхена, что стоит и плачет уже несколько минут, глупо и натянуто улыбаясь. Альфа внутри Чанёля агрессивно требует схватить своего малыша с иголками в охапку и отвести к себе домой, даруя часы крепкого сна. — На что жалуетесь? — задаёт дрожащим голосом Бен, шикарно понимая какой глупый вопрос задал. Читал же карту Чунмена. — У моего друга проблемы с головой, не поможете? — подал неожиданно голос притихший доселе друг. — Помогать — моя работа, — слабо улыбнувшись, на негнущихся ногах направился к столу, предварительно собрав разбросанные листы в одну стопку. Не стоять же в дверях. — Только я кардиолог, вам нужен другой специалист. — Доктор Бен, у меня сердце сейчас колотится, как ненормальное. — Это адреналин. — Если вы называете любовь адреналином, то позвольте стать мне человеком, зависящим от него, — прошептал Чанёль, мысленно избивая себя чем-нибудь тяжёлым. Что за приторно-сладкую ересь он несет? Что за соскоки? Где гордость? Что происходит? — Встретимся сегодня после работы? — и альфа кивнул не задумываясь. Где-то на заднем фоне хлопнула дверь — личные загоны и обиды Чанеля собрали по-тихому свои вещи и уехали, давая возможность двум ослам обрести счастье. Одно на двоих.