Три года счастья. Так мало.

Они жили в Маноске, далеко от суеты и он играл на фортепиано, она носила белье от Agent Provocateur и кажется это было больше похоже на игру в жизнь. Счастливую жизнь о которой мечтала Кетрин Пирс и да, она помнит каждый момент, только вот рассказать об этом другим она не может. Кетрин Пирс привыкла играть в жизнь, жизнями других. Кетрин Пирс жила той жизнью, о которой мечтала, но сама все разрушила. Она привыкла только рушить. Она привыкла падать, подниматься и давать сдачи. Она всегда возвращалась из ссылки, восставала из пепла, словно птица феникс. Она верила и доверяла только себе и своему черному сердцу, поэтому враги никогда не могли взять ее живьем. Длинные пряди темных волос, что сейчас спускаются в кресле парикмахера. Она редко заплетала их в косы, делала прически, хотя эпоха, в которой ей приходилось существовать, но привыкшая ощущать во всем свободу предпочитала, когда их взъерошивает ветер. В моменты гнева кажется, что глаза ее пылают огнем и эта выступающая венка на лбу, но когда ее лицо озаряет улыбка, то кажется, что у нее не черное и ледяное сердце, а красное, которое наполнено любовью. Длинные волосы, что она предпочитала носит распущенными, похожи на извивающиеся языки пламени — каждый раз, когда она отбрасывает пряжи за спину, Элайджи кажется, что она объята пламенем, а если и спина была оголена, то он просто готов был сдаться, только бы вечно наблюдать за ней или просто сгореть в этом огне.У нее крутой нрав и стервозный характер, когда она сердито сжимает губы, пытаясь сдержать яд своих слов, ему кажется, что глаза ее горят мстительным огнем, но когда ее губы касаются его, то он сгорает в другом огне — страсти. За пятьсот лет своего существование в одиночестве она примеряла на себя много разных образов: танцевала гоу — гоу для буржуазии, девушка голубых кровей, сиротка, прекрасная одинокая Джульетта, похитительница мужских сердец. Она примеряла на себя тысячу разных образов. Она обнажала свое тело, но не душу. Ее сердце высеченной изо льда, но Элайджа знает, что его Катерина, может пылать огнем ярости и быть жестокой, когда дело касается ее жизни, ведь она убьет любого, кто попытается вернуть ее в могилу и не извиниться за приченную боль и ложь. Она может пылать огнем страсти и быть покорной и податливая в его постели, показывать, как истосковалась по теплу и своим огнем разжигать его, делать так, чтобы холодное сердце викинга растаяло. Ее тело в его холодных ладонях всегда горячее, а поцелуи отдают жаром костра и горечью пепла. Она — сгусток пламени, которое течет по ее венам, достигает сердца и отражается в глазах. Кетрин Пирс — пламя сжигающего на своем пути все. Кетрин кажется сотканной из пламени, но Мкйклсон знает, что она, предпочитающая на поле битвы действовать хитростью, подчинять своей воли, травить ядом, страстная и нежная в постели. Кетрин кажется, вобрала в себя все ее бессердечие, впитала в себя тьму и оттого ее сердце черное, кожа ее, всегда холодная и угодить ей не просто, но лишь его объятия могут хоть немного согреть ее. Поцелуи ее собственнические и ревностные, ведь иначе быть и не может. Истории любят повторяться, но Кетрин не желает, чтобы кто-то, кроме того, кому она отдала свое сердце, знали, где она была и что видела. Она смотрит на свое отражение в зеркале и желает запомнить себя именно такой, потому что она готова умереть. Она вздыхает и ее губы содраться в неком подобие усмешки. Она всегда носила шоколадные кудри ниже плечей. — Как коротко стричь? — спрашивает работница салона красоты. — Каре или боб, — отвечает она прикрыв, всего на секунду, глаза. Вернутся ли прежние густые и упругие локоны? Кетрин не знает этого, но она точно знает, что пришло время не жить прошлым, меняться и действовать. Пришло время перемен. Она будет готова, если смерть придет за ней. Она будет готова дарить свою секретную улыбку отгружающем, когда внутри сердце сжимается от боли. Она будет готова уйти. Она будет готова проиграть. Она будет готова принять свою судьбу. Она готова. Не была Ребекка Майклсон готова к тому, что первым, что ей предстоит организовывать после возвращение станут похороны Хейли Маршалл. Ребекка не была готова плакать на груди Марселя. Фрея не была готова, что ей придется применять заклинание сна, ведь ей полезно поспать и прийти в себя. Еще Роман не отпускал руку Хоуп после пробуждения и того, как Ребекка и Керолайн помогли ей надеть черное траурное платье. Элайджа молчал допивая виски из ноузинг. Он бы с радостью поделился выпивкой с братом, но тот отказался, по весьма известной причине. Их семья впеврвые воссоединилась после восьми лет разлуки и теперь они вынуждены прощаться с Хейли, которая невольно стала жертвой во имя победы над общем врагом — Пустой. Хейли стала вынужденной жертвой. Элайджа выглядит грустным. Клаус же застёгивает пуговицы на черной рубашке, берет в руки охапку алых роз и времени нет для долгих дискуссий или нравоучений и поэтому Клаус просто бьет брата по плечу, смотрит в глаза с неким сочувствием и пониманием. У Элайджи сейчас сложный выбор и его сердцу предстоит сделать сложный выбор. Самый сложный выбор ведь между семьей и любовью. В душе живет только холод и нет огня, который растопил бы его ледяное сердце. Кетрин нет рядом и только ему решать, как быть дальше. Врать самому себе Элайджа не умеет. Он всегда ставил семью на первое место, в ущерб любви и личным желанием. Они всегда были, на разных полюсах, по разные стороны дороги, но когда судьба сводила их, выходило так, что они оказывались в центре дороги вместе, встречались огонь и лед, февраль и июль, тепло и холод, а как известно, то эти две стихии врял ли смогут ужиться. Элайджа не первый год жил с мыслью, что пройдет, но продолжать звать ее образ, хоть знает, что не придет, устала ждать, впрочем, как и он сам. Минутная стрелка настенных часов медленно отсчитывает ход времени, напоминая, что нечего уже не вернуть и время наш самый враг. В душе февраль, но он помнит каждый жаркий момент проведенный рядом с ней, когда в душе жил месяц июль. — Она спасла нас всех, но в первую очередь тебя и Хоуп, когда Винсент читал заклинание, то с помощью жертвы Хейли заключил в ловушку Пустую и это был план Кетрин, — тихо шепчет на ухо брату Клаус. — Это не пройдет брат и да, она та еще сука, но ты ее любишь и ради тебя она готова была меняться. Это я знаю. Я не встану на твоем пути. — Я сам решу, — шепотом отвечает тот. Пришло время сказать » Прощай» Пришло время Клаусу уйти, а Элайджа наблюдает за опавшим алым лепестком розы. Пришло время Элайджи Майклсону сказать самому себе страшную правду — это чувства не оставит его и если он погубит весь бутон розы, то непременно останется один лепесток, от которого не избавиться, который будет напоминать о содеянном. Элайджа знает, что если убьет ее, то никогда не простит себя и все, что ему останется — это лежать под холодными простынями, слушать тишину, смотреть в потолок, думать о ней неустанно звать ее, зная, что она не придет. Это погубит его и он сам скорее заверещит свои мучения, вырвет сердце из груди. Все равно не сможет жить без нее. Все равно холод без пламени не могут существовать и мире должен сохранятся баланс. Если сохранит жизнь, то любовь одержит победу и ему больше не стоит придумать объявлений, скрываться под маской благородства или безразличие. В душе снова холод. В комнате никого. Но смотря в зеркало Элайджи кажется, что она здесь, он слышит ее шаги босых ног, по деревянному полу. Он видит ее отражение в зеркале: как всегда распущенные волосы, шоколадные кудри ниже плечи, облачена в черные кружевной халат Agent и она обнимает его сзади, после ходит рядом, хмыкает, думая, чего же не хватает в его образе и понимает, что поцелуя, который растопит холод и заставит его улыбнуться. Она желает подарить ему свой поцелуй, притягивает к себе за галстук. Но жаль, что минутная медленно отсчитывает время вперед и Элайджа открывает глаза, когда понимает, но на его руках его же кровь и осколки разбитого им же зеркала. Рядом с ним ходила печать. Вокруг него ходила печать. В душе живет печаль и холод. Отряхнуть осколки и медленно направляться к выходу, готовится к прощанию с Хейли, оставляя после себя кровавую полосу. Он и не заметил, как капля крови медленно упала на алый лепесток розы. Может это знак? Может зря он после наступил на этот лепесток безжалостно погубив его и себя. В его душе живут февраль и любовь. Цветы алые. Одежда черная. Гроб белый. Все молча и медленно следует за гробом. Хоуп Майклсон не радует солнце. Хоуп всхлипывает, зажимает рот рукой и шатается и чуть не падает на землю, словно птица раненная, но тут же отшатывается ибо Роман притягивает ее к себе и целует в висок. На её ладонях — свежая кровь, редкими каплями стекает по запястьям, пачкая рукава идеально белой рубашки, которая надета поверх черного пиджака. Роман познакомился так с тетей своей возлюбленной — Ребеккой, которая не просто заставила его надеть брючный костюм, в котором он похож скорее на солидного мужчину в возрасте, а не бунтующего, плохого парня в черной кожанке, которые нравятся всем девочкам. Тетя его девушки умудрилась всучить ему букет белых роз, благо без шипов. Повсюду кровь. Земля испачкана этой жидкостью и в воздухе слышится тяжёлый металлический запах, а все потому, что Хоуп все еще верила, что это не реально, резала себе запястье и пыталась читать различные заклинание воскрешения. Но, смерть пришла, когда они не были готовы. Никто не был был готов следовать за похоронной церемонией. Ребекка не была готова надеть босоножки на каблуке, черное платье со свободными рукавами, волосы собраны в высокий хвост.Ей жаль и она не сдерживает слез, опираясь на плечо Марселя. Ей жаль ведь ее племянница потеряла мать, она подругу. На душе холод. Хейли умерла ровно двадцать семь часов назад. Самой отважной и героической смертью — ее смерть, жертва, ради того, чтобы заточить Пустую и теперь она понимает это, вот только не понимает, кто подписал ей смертный приговор. Только сейчас следуя за собственным гробом, пытаясь коснуться дочери или стереть слезы с ее лица. Только сейчас Хейли осознала, насколько это было глупо, катастрофически непродуманно идти против стервы Кетрин Пирс? Было драматично — сгорать на глазах тех, кого она любила и медленно отключаясь, обращаться в горстку пепла. «Я умерла…» — единственная и последняя ее мысль. Хейли застыла в ужасе понимая, что она мертва. Вы знаете, каково это — быть погребенным заживо? Вы знаете, каково это — осознавать, что ты мертв и со стороны наблюдать за своими похоронами. Хейли чувствовала, как кончается кислород, как больно сжимаются легкие, еще Маршалл чувствовала огонь, который терзал своим жаром ее внутренности. Ее не спасет случайность: гробовщик, у которого был выходной, никто не вернется на кладбище и не услышат ее крики. Судьбу или Кетрин Пирс? — Кетрин, — шепчет волчица в унисон с Элайджей. — Единственная и неповторимая, — хочет услышать в ответ и она слышит именно это. Хейли видит ее в черном платье украшенном кружевом, в лаковых туфлях на высоком каблуке, с букетом белых лилий и выглядит умопомрачительно, как и раньше, как и всегда. Единственная и неповторимая Кетрин Пирс ведь обещала прийти на ее похороны в своем лучшем траурном платье, так и вышло.Пирс походит на фарфоровую куклу с полки магазина антиквариата, только вот ее волосы коротки, взгляд опущены. Лилии в руках — величие и слава, невинность и непорочность. Маршалл посещает непреодолимое желание разбить её на миллион осколков и раскидать их по разным частям квартала. Все равно глаза стеклянные и Кетрин невинно, как Ангел, а не Дьявол во плоти, улыбается и глазами щенячьими на него так ласково-ласково смотрит, что ему так и хочется придушить её, чтобы она брыкалась из последних сил, чтобы мучилась и умерла в страданиях. Кетрин плохая, злодей и что заслужила, все, что происходит сломала жизни многих, а сколько умерло из-за нее, а точнее скольких она свела в могилу и тьма уничтожила все хорошее в некогда милой крестьянской девушке Катерине. Пусть пожинает плоды. Катерины больше нет, а Кетрин Пирс убьет любого, если ее попытаются вернуть домой живой. Она слишком поздно осознала, что жила и живет, как перекати — поле и может это и есть то самое звено, которое их объединяет. Элайджа её игнорирует, когда та берет его под руку, все боится сорваться и снести ей голову раньше положенного, а она по пятам, будто тень, следует за ним и не хочет отцепляться. Ее изящная фигура и теперь уже короткие волосы. Элайджа видит тень, потому что опустил голову, а она готова упасть на колени. Элайджа и так готов послать ее к черту, а она вцепилась в него и не желает отпускать. По дороге на кладбище Катерина подкралась к нему по-кошачьи незаметно и бесшумно — у него, первородного вампира, от неожиданности сердце даже екнуло. — Не надоело избегать меня, Мистер Майклсон? — Не надоело преследовать меня? Что тебе нужно? — Нам нужно поговить. — И ты серьезно хочешь со мной поговорить? После всего... Брюнетка ядовито усмехается. — Представь себе. Я хочу поговорить с тобой… — Какого Дьявола ты вообще здесь делаешь? Что тебе нужно? — Мне нужен ты. Он еле сдерживает смех, поражаясь, насколько стерва не изменилась в душе, ведь смену внешности Элайджа заметил сразу. — Оставь эти нелепые клише для кого-нибудь другого, с меня довольно, Катерина! Уходи! Он ускоряет шаг, вырывая свою руку из ее цепких объятий; все еще ощущая её присутствие рядом, слыша постукивания высоких шпилек. — Спешишь проститься с волчицей? Послушай, Элайджа, грань добра и зла распределена только в сказках, а эта реальная жизнь, в которой нет идеально добрых или злых людей. Мир не идеальное место. Мир не сказка, но мы живем в этом чертовом, неправильном, жестоком месте и как я уже говорила: «Это очень печально, милорд. Жизнь слишком жестока. Если мы перестанем верить в любовь, зачем тогда жить? Благрдаря тебе я поверила в любовь. Благодаря тебе я живу, а не существую. Майклсон замирает. Он знал, что она так просто не отступится, еще с самого начала было понятно, что она всегда добивается своей цели. Просто он выбрал тактику не замечать ее, чтобы не сорваться и не вдавить в битонную стену здания, сдавливать свою крепкую руку на ее тонкой шеи и слышать, как она хрипит, задыхается, а потом все же ослабить сильную хватку и впиться в ее сладкие губы с запахом вишни и кофе поцелуем. Любовь делает из людей полных идиотов, ведь это единственная причина по которой он все еще не оторвал ей голову или вырвал сердце. Любовь причина по которой все еще дышит Кетрин Пирс. — Только тронь скажи еще слова и оскверни память Хейли. — Спокойно, любимый, я же не хочу ссориться на похоронах. Она шатается, но пытается не отставать от траурной церемонии и не обращать внимание на недовольный взгляд Ребекки и фырканье Форбс, которое слышит за своей спиной. Она знает, что Элайджа больше года не может нормально спать. Мало того, что хватает проблем с братом и племянницей, которая потеряла мать, так еще и приходится терпеть бессердечную стерву, за которой тянется бесконечный кровавый след. Элайджа нервно вздыхает и идет вперед. — Не думал, что ты придешь. Не думал, что тебя волнует чья-то жизнь, кроме своей собственной. — Надя и ты… Вы меня волнуете, потому что я люблю вас. Слыша это идущей впереди Клаус скептически поднял бровь, переведя леденящий взгляд на Пирс. — Неужели ты нарушила главное правило кодекса одинокой эгоистки и начала заботиться о ком-то другом? — без особого веселья в голосе спросил гибрид, вдыхая воздух. — Я заботилась и о себе, но даже в моем эгоизме есть доля любви. Я люблю Элайджу и не позволила бы ему умереть. — Уверен, ты даже на мои похороны Элайджи не пришла или устроила этот показательный траур, — продолжает Майклсон. — Заткнись, — фыркает в ответ брюнетка. — Пошла ты, Кетрин, — шипит тот, прежде, чем отвернуться. — Я прошу тишины, — решает вмешаться Элайджа. Ничего уже как раньше не будет, они оба понимали. У него в сердце все еще слабым огоньком горела надежда: быть может, она изменилась или измениться? Может ее слова о любви правда? И этот голос заглушит злость и обиду, не дающие покоя, кипятящие кровь в жилах. Она убийца не только Хейли, но и всего, что было между ними. Он ведь ей не нужен ни капли, только его сила, его знания, как справиться с Клаусом и одновременно защита, связи и место в иерархической лестнице вампиров. Она в все делает ради своих корыстных целей. Решила немного поиграть с ним в любовь, ведь он ее старая игрушка. Вот только Катерина не может этого вынести — смотреть, как он развлекался с волчицей, как влюбленно глядел на нее и делал для Хейли то, что не делал для нее. В такие моменты она готова взорваться от ненависти и негодования и разорвать не только волчицу. Любовь не может быть бескорыстной ибо с ней приходят боль и разочарование, обида. Из — за любви разбиваются сердца. Но Пирс слишком горда, чтобы просить прощения за смерть какой-то шавки, которая оказалась полезной и благодаря этому Пустота исчезла. Элайджа слишком разочарован, чтобы прощать стерву. Снова безвыходность, как и через столетия, что тянется эта история любви. Их встречи всегда идут куда-то в тупик, и никто тут уже не поможет. Их сердца черные, наполненные тьмой оттого и любовь их особая — черная.