" Что вскоре твой любимый мотылек в твоих глазах станет обычной тварью." - Макс Корж - Мотылек.
Кетрин Пирс впервые молчит, притихла, а обида выжигает дыру в груди, когда она видит Элайджу в объятьях другой. Сама же пожелала увидеть его, но зря она думала, что будет только он и она. Будет так, как она пожелает. У Инаду свои методы и своя терапия. Кетрин знает, что будет еще больнее, но нужно держаться и скрывать эмоции. Кетрин Пирс не хочется жить. Она желает вырваться и бежать к нему, но ее словно связали железными оковами и связали тело. Только будет еще больнее, когда она поймет, что обнимает он ее точную копию. Ком в горле и существовать не хочется, когда Пирс видит, как спокоен Элайджа, когда целует в губы, как ему кажется возлюбленную. Неужели столько лет она напрасно доверяла любви? Неужели думала, что Элайджа тот, кто будет любить ее: сильной и слабой, принимать светлую и темную стороны. Стоило догадаться, что Пустота так просто не отпустит и да и выходит, что Кетрин Пирс ненавидит саму же себя. Ненавидит она Инаду. Ненавидит она и возлюбленного, который в один момент, в ее глазах, оказался тварью. Кетрин Пирс ненавидит, потому что шанс спасти Элайджу таят с каждой секундой. Ее душа болит. Потеряла часть сердца. — Ненавижу! И Элайджа реагирует на эти слова, оборачивает голову в ее сторону, только вот сказать не может ни слова, потому что видит Кетрин, но она ведь рядом с ним. Ее же он целовал несколько секунд назад? И он видит ее: красивой, грустной, озлобленной. Видит, как та стучит кулаками по невидимому барьеру. Видит, как с каждой секундой обида выжигает в ее сердце дыру. И он видит, но не помнит… И она слышит только его шепот… — Катерина… И он в замешательстве, ведь та, которую он целовал секунду назад улыбается ему, касается его лица и заставляет обернуться в ее сторону. — Не верь ей… Она лгунья… Хейли умерла по ее вине. Ты поссорился с семьей из-за нее. Она не любила тебя, а играла. Кетрин Пирс только играет и не способна любить. В ее жизни был только Стефан Сальваторе. Кетрин Пирснедостойна тебя. Твоя Катерина рядом с тобой и так будет вечно… Ты ведь этого желал? Покоя? Так почему бы не согласиться? Пришло наше время обрести покой… Неужели все эти года потрачены зря? Неужели она вытирала о него ноги? Неужели зря доверял ей? Теперь Элайджа Майклон думает, что мог обрести все о чем мечтал, с любой другой, но не с стервой Кетрин Пирс. — Элайджа! Не слушай ее. Это же я! — говорит, стиснув зубы. — Да, это ты, Кетрин Пирс лживая тварь, эгоистичная, вампирская шлюха, которая только и способна предать, у которой ничего и никого не осталось, ты одинока, ты испорченный и никому не нужный товар, — убедительно твердит Инаду. — Да, ты и сама прекрасно знаешь это, дорогуша. Глаза сверкают голубым и Кетрин не может дышать, падает на колени. Пустая убивает ее с улыбкой на лице, собственно поступает так, как всегда поступала Кетрин Пирс. Древняя ведьма убивает ее так, как бы поступила она, если бы кто-то встал на нее пути и в этом ее преимущество. На миг ей кажется, что она утратила контроль над его душей. На миг ей кажется, что это и есть ее конец и план оказался глупостью. В этот раз ей не везет. Как бы она старалась не упасть — не выходит. На коленях, сжимает руки в кулаки. Слабеет. Ее боль обычно стирали кофе и алкоголь. Сейчас не поможет. Сейчас она понимает, что могла сделать шаги на встречу счастью, но не сделала этого и поэтому осталась одна. Сейчас ей хочется кричать от боли, но не может, потому что тогда точно проиграет. Пустота напитается ее болью. Кетрин Пирс знает, что может спасти его и цена спасения слишком велика, льется из ее глаз, ведь даже у Дьявола ей чувства. — Хоуп с Марселем и она в комнате, которая раньше принадлежала Коулу. Я отдам тебе свою силу, если поклянешься не отнимать ее силу и оставишь Элайджу. На мою душу мне плевать, а его и моей дочери пусть обретут покой. Слишком много боли я причинила им. Если бы могла говорить любовь, то Элайджа осознал бы на что она пошла и именно благодаря ему в ее темном сердце зажглись фонари. И Кетрин Пирс вздрагивает, когда тело Элайджи падает к нее ногам после щелчка пальцев ведьмы. И зря она пытается дотянуться до него. — Нужно было не тратить время, чтобы ты поняла, что это конец. Ты отправишься в Пустоту миров, но Элайджа останется в этой ловушке, ведь выход надежно скрыт. Поверь, эта участь гораздо лучше для него, чем та, которую я сперва уготовила для него. — Я согласна, но ноклянись кровью, что не отнимешь силу Хоуп. И в следующую секунду она видит в руках Инаду нож, которым она ранит ладонь и произносит клятву, в которой уверяет, что не посягнёт на силу Хоуп. И ощущая боль, видя кровь на запястье, Пирс понимает, что пришло и ее время произнести клятву. Кетрин впервые клянется и готова играть по правилам и гореть в огне. И ей важнее, какой красивый закат, она видит, через окно, чем все происходящее. Сдалась. Была готова коснуться его и спасти любовь. И ей важнее было, что он отрыл глаза, как только Пустая исчезла в мягком синем свете. Не может коснуться, его, но может посмотреть в глаза. — Катерина, что происходит? — Терапия от Пустой… — Я не могу дотронуться до тебя. Что происходит! — Барьер… С тобой все будет хорошо. Ты ведь доверяешь мне? — Я люблю тебя, Катерина. — Я отдала свое сердце тому, с кем не нужно прятаться и с кем не просто, но я могла быть самой собой. Ты видел меня утром, без макияжа, когда мы возвращались домой с бара, где ты играл на фортепиано, а я пила вино и наблюдала на тебя, когда я улыбалась и плакала, рассказывала о своих мечтах, сидела с тобой у камина и слушала, как ты читал вслух, а потом ты засыпал и я накрывала пледом и уходила. Давно такого не было. Я убедилась, что ты тот человек, который лечит мою душу и которому я могу рассказать всю свою жизнь. Ты тот человек, которому я могу рассказать всю свою жизнь, а значит, ты именно тот с кем я готова провести всю свою вечность. Только я розы люблю, а не лаванду. Еще под полом, в спальне на втором этаже есть тайник с письмами твоего брата и фото с Италии, которое подарил нам твой брат Клаус, мое любимое, потому что на том фото мы настоящие, мы живы, мы любим. Но такого финала и стоило ожидать, потому что Майклсоны обращают в пепел все, что любят. Пепел… Останется только пепел. Что они потеряли? Прожитые года? Любовь? Исчезла, как мираж в пустыне. Исчезла оставив ему больше вопросов, чем ответом. Просто исчезла, как будто и вовсе не появлялась: ни здесь, ни в его жизни.
Ребекки тяжело стоять на ногах, но она слышит плачь из комнаты на втором этаже особняка. Она должна помочь и плевать, что поднимаясь наверх она падает. Она недолжна упустить шанс и спасти хотя бы Хенрика. Она не удивляется, когда пройдя в комнату, видит его плачущим, во тьме, сидящим на постели, а рядом Коул, который не реагирует на мольбы сына открыть глаза и очнуться. Ребекка ведь знает, что не очнется, пока не разгадает загадку. — Тетя Ребекка рядом и все хорошо, — говорит первородная беря малыша на руки. — Только тише, сладкий. — Что с папой? Мама не вернулась, — сквозь слезы пытается прошептать Хенрик. — Все будет хорошо, — успокаивает его Ребекка, гладит по спине. — Я отнесу тебя в безопасное место и буду рядом с тобой. Он напуган и возможно зол, он умирает и без сил, еще ему всего лишь четыре и он не знает, как все сложно в реальном и жестоком мире. Ребекки тысячу лет и она знает, каково это терять кого-то, оплакивать или ожидать худшего, в страхе, при этом говоря, что все будет хорошо. Но этой ночью Ребекка не может лгать самой себе, а времени остается еще меньше. Сейчас Ребекки важнее спасти племянника. Сейчас она натягивает одну из своих самых милых и сладких улыбок, ведь в ее руках четырехлетний ребенок, который должен знать всего ужаса мира. Он должен бегать, смеяться и узнавать много интересных вещей. И она боится. Первородная вампирша боится, но не за себя, а за того, кто сейчас на ее руках. Возможно, она не доживет до утра, а возможно жертвой станет четырехлетний ребенок? Но в ее сердце живет любовь и если не она, то матери всего мира обязательно сохранят покой Хенрика. Она верит в это и пока он в ее руках и обнимает за шею волноваться не о чем. — Засыпай и не бойся ночи, потому что ночь на самом деле прекрасное время. Знаешь, если страшно, но напевай. Так говорит твой дядя Клаус.Все чего-то боятся. Я, к примеру боюсь грозы, а твой отец темноты. Все чего-то боятся и это нормально. Не зря же Петровые выживают и Ребекка обнажает клыки, а под глазами набухают черные венки, прижимает к себе Хенрика, когда слышит шум в коридоре. Только она может выдохнуть, потому что это Надя. Неужели дочь Кетрин Пирс будет примерной девочкой, которая предпочтет послушать мать и останется в постели. — Ребекка… Голос дрожит, колени дрожат, волосы слиплись от пота. После ухода матери она мало что помнит. Помнит их дом, что видела какими они счастливыми могли быть. В доме было достаточно света и они были вместе. Пять столетий Надя мечтала сблизиться со своей матерью и только тогда она бы смогла обрести сюрприз. В том сне было все так, как она мечтала. В том сне они сидели на пушистом белом ковре, в просторной гостиной, по телевизору транслировали любимый сериал Нади « Завтрак у Тифани», а на стеклянном столике стоит ваза с пирожными, зефиром и шоколадом, маффинами и вторая наполненная ваза с фруктами. Ее мать улыбается, сжимает в руках белую фарфоровую чашку наполненную чаем, смотрит в ей в глаза, что Нади хочется скрыть от этого взгляда и сбежать от всей этой лживости и наигранности. Она ведь знает « Кетрин стайл». Слишком все это не похоже на — Как же я рада обрести тебя вновь, Надя. Кушай зефир или попробуй шоколадный маффин. Тебе ведь нравится молочный шоколад с фундуком или малиновым йогуртом. — Не думала, что у тебя сегодня хорошее настроение, мама. Видимо, твой новый любовник, как там его имя, Элайджа, очень хорошо старался ночью, если стерва сегодня в хорошем настроении. — После стольких веков одиночества найти тебя самое великое счастье и не говори мерзостей, прошу. Сегодня день матери и дочери: чай, фильмы, шопинг, пицца или мы сами приготовим что-нибудь и разговоры о парнях, возможно я расскажу тебе и о Элайджи и как разбираться в мужчинах, прибавь бесценные советы об утраченной любви и получишь лучший день в своей жизни. Не расслабляйся, потому что нас ждем маска, прическа и скора придет мастер по ногтям Виола. Я нужна тебе, а ты моя дочь и всегда ее будешь. Помни, что твоя мать любит тебя. — Все слишком идеально. Все, как в моих мечтах. Все же моя мать не идеальная. Она сущий Дьявол во плоти. Она Дьявол и может дело в том, что и Дьявола ненавидят за то, что в некоторых историях он оказывается прав. Падает. В горле ком и она оказалась права, потому что глаза ее матери сверкают голубым. На ее губах кровь и последнее, что помнит Надя, то как из последних сил схватила ведьму за руку и этот мягкий свет за который нужно зацепиться. Ей нужно зацепить за жизнь, которая ускользала. Ей нужно жить ведь так желала ее мать. Ей нужно делать то, что лучше всего выходит у Петровых — выживать. Ее солнце ведь было в том мире, а в этом мире — тьма. В том мире она была одна. В ее памяти месиво и столько столетий она мечтала встретить мать. В ее памяти и сердце любовь к матери и еще она помнит белых птиц. Надя шла пять столетий по следам матери, наблюдала за ней в густых сумерках и молчала. Надя пять веков скрывала глаза и то, чья она дочь. Она вспоминает холодные руки матери, когда они разговаривали в Маноске. В тот день было все, как обычно: Элайджа ушел в бар раньше, а её мать не соизволила спуститься до полудня. Только вот Надя отступила от привычного плана и вместо готовки или громкой музыкой, от которой обычно и просыпалась Кетрин. Но в этот день Пирс замирает, ведь ее дочери нет на кухне и она не отзывается на крик вампирши и не отвечает на звонки. Она поджидает дочь у входной двери, скрестив руки на груди, а видя, что Петрову сопровождает незнакомый ей парень, который целует ее и они смеются Кетрин становится все понятно и Надю даже не удивляет, что мама встречает ее с криками. Начало явно не из лучших: Нади ничего не остается, как терпеливо слушать все упреки матери опустив голову. По правде, Нади еще придется стерпеть пощечину. Она знает, что ее мать разговаривает по-взрослому, языком шантажа и насилия. — У тебя руки холодные и может я взрослая и сама разберусь со своей жизнью. — Когда Пустота пытается добраться до нас… Не время для всего этого… — Может еще предложишь в бункере закрыться? Хотя, хорошо, что с чердака не слышно, чем вы занимаетесь в спальне. — Хорошая идея с бункером. Проверь свой мобильный. — Зря сказала… Петрова нехотя открывает сумочку и включает отключенный телефон и замечает более двадцати пропущенных звонков с номера ее матери. — Иди и лучше пусть тот кто проводил тебя лучше не попадается мне сегодня на глаза или станет прекрасным дополнением к ужину. — Ты волновалась за меня, но мне не шестнадцать… Я думала, что тебе наплевать. — Ты моя дочь, Надя и конечно же я волнуюсь. — Стоп… А почему ты не ушла с Элайджей? Вы обычно уходите вместе. Он играет в двух барах сейчас. — Не поверишь, но я хотела последовать его совету и провести время с дочерью, наладить отношения. Но, пирожных, шоколадного фонтана и SPA не жди. — Этим ты разрушила все мои мечты. — Мне наплевать и ты знаешь это. Мне нужно выпить кофе и собираться. — Прости, мама… Я должна была оставить сообщение. — Должна была, но не поступила так… — Потому что я взрослая. — Потому что слишком гордая, вся в меня. Думаю, тебе тоже нужно заварить кофе. — Виски и разговор о том, почему я знала о всех твоих любовниках, кроме Элайджи, и возможно, я расскажу тебе об Этьене. — Первородный брат, безупречный вкус… Слишком долгая история. — Время у нас есть… Думаешь, что если возишься с Элайджей и его амнезией, то Клаус даст нам свободу? — Нет, я просто люблю Элайджу и сейчас мне совершенно плевать на свободу и тем более на Клауса, который вытирал столько лет о меня ноги. Заслужила. Такие не прощают, но я знаю, чего от него ожидать и поэтому я всегда на два шага впереди своих врагов. — На тебя это не похоже… Ну, выбирать любовь… — Потому что стало слишком поздно. Потому что я поддалась чувствам и боюсь, что тебя это может коснуться. Любовь — это проблема, заноза в заднице. — За меня не волнуйся, потому что я твоя дочь. От взрослых детей еще большие проблемы, чем от младенцев и Пирс может только выдохнуть, когда Надя обнимает ее и шепчет о том, что от многих слышала, что руки матери всегда теплые и дарят успокоение, материнское тепло, но руки ее матери всегда холодные и она не понимает в чем дело или может это всего лишь были ее личные убеждения. Кетрин ухмыляется и отвечает, что она вампир и холод — это нормально. Но может дело в том, что Кетрин не дали возможности растить дочь и быть с ней. Ей просто не кому было дарить тепло, вот она и охладела. Кетрин Пирс холодная и не знает, каково это любить. Слишком поздно растапливать лед в сердце Кетрин Пирс. Надю Петрову не так легко обмануть, ведь она видела: тьму и свет. Надя знает, что выход есть даже в темноте. Надя знает, что выход там, где солнце. Надя помнит, как открыла глаза и ей понадобилось время, чтобы подняться с постели и устоять на ногах, а тем более сделать несколько десятков шагов до коридора, в котором и столкнулась с Ребеккой. Слишком слабая, но смотрит в глаза первородной и даже пытается предупредить. — Та чертова ведьма устроила все это… Она здесь… — И не только она… Я держу тебя… Даже в таком состоянии Надя узнает голос матери и попытается улыбнуться, когда та поддерживает ее и ведь она Петрова, а значит будет сражаться из последних сил. Кетрин ведь не позволит своей единственнной дочери умереть и если будет нужно, то Нади не нужно бояться, даже, если перед глазами все окутанно туманом. Ее мать не позволит ей упасть и разбиться. Рядом с матерью она в безопасности. И зря она позабыла о том, что какой бы ужасной и эгоцентричной не была ее мать, но в трудную минуту она будет рядом. — В подвал! Живо! Ребекка! Марсель найдет вас!Керолайн и Роман там! — А ты? Мама? — А у меня еще есть незаконченеые дела. — Убирайтесь! Живо! Убирайтесь иначе я лично прослежу за тем, чтобы в Аду вам было весело проживать самые худшие моменты вашей жизни. — Кетрин… Что происходит? Кровавый Ад! — У тебя есть несколько секунд, чтобы сделать то, о чем я попросила Ребекка. Несколько секунд — это очень маленький отрезок времени. Отрезом после того, что кончилось и того, что должна начаться. Всего секунда Ребекка коснулась плеча Пирс, чтобы понять, что она реальна и осязаема, а не плод ее воображение. Всего на несколько секунду Кетрин прикрыла глаза и даже улыбнулась, когда ветер подул ей в лицо, ведь Ребекка Майклсон сдержала свое обещание исчезнув в подвале и увела с собой Надю и Хенрика. Первородная сделала то, что было нужно и теперь Кетрин Пирс может открыть глаза, и тихо прошептать, что о том, что игра началась.