Три года счастья. Так мало.

Марсель Жерард за столько столетий привык управлять и проливать кровь ради власти. Он же король. Он же всегда хотел быть королем. Только вот он тратил время в глупых попытках удержать власть. Столько столетий он думал, что это благородно проливать кровь во имя поддержания порядка. Теперь он оказался в ловушке. Огненной ловушке с ребнком на руках. И что он может сделать? Много странного произошло и недавно он был счастлив с Ребеккой. Они путешествовали и не думали о многих проблемах. У них была своя жизнь, а сейчас в нее вновь ворвались Майклсоны. — Хенрик закрой глаза и пой, вместе со мной… Повторяй за мной… — Я хочу к маме и папе… — Они вернутся, только нужно выбраться. Все непременно будет хорошо… Повторяй Эсматус телеонус неолео… Эсматус телеонус неолео… Попробуй Хенрик… Эсматус телеонус неолео… — Эсматус телеонус неолео… И чем Марсель Жерард заслужил такую удачу? Может он просто все просчитывает и точно был уверен в том, что страх Хенрика сыграет в его пользу и пробудит силы, которые текут в крови малыша. Ему бы играть в солдатиков, а не знать всего того, что он знает, не применять и не пробуждать свои силы и Марсель уверен в том, что очнувшись Ребекка, да и родители малыша будут не в восторге, узнав обо всем. Сейчас они в безопасности. Сейчас уже нет того огня. Сейчас нет страха. Сейчас он может помочь Ребекки, поднять ее с пола, прижать к себе, а у нее сил только на то, чтобы дышать. Только вот Марсель Жерард всегда считал себя солнцем и луной Нового Орлеана.Считал королём, тем, кто волен творить судьбу города: строить и разрушать. Сейчас, благодаря сыворотки Люсьена Касла он является одним из могущественных существ, а его яд способен убить даже первородного. Только вот видя развалины и работников скорой помощи он падает на колени. Падает осознавая свою беспомощность. Видемо зря он покинул особняк. Он один из сильнейших существ на этой планете, но мертвых он спасти не может, исцелять своей кровью — слишком много последствий может быть. Он не может помочь маленькой девочки на руках медсестры или пожилому мужчине, который склонился над носилками. Он не может прочно стоять на ногах, но рядом Ребекка, которая поможет подняться и устоять. Сейчас все изменилось и зря Ребекка Майклсон пытается найти в его глазах что-то кроме пустоты. — Я не могу помочь своему городу… Я бессилен… Какой я король? — Марсель, ты просто потерян, но я рядом… Идем… Не все кончено… Я повзрослела и сейчас смотрю на все иначе. Я больше не та девочка… Сейчас все иначе и я понимаю, как тебе важен Новый Орлеан. Это наш дом и я была виновата в том, что упрекала тебя за то, что ты выбирал город, а не любовь, но и моя семья совершала ужасные вещи, вечная борьба за власть… Выбрать между властью и любовью очень сложно. Ты выбирал власть и я ненавидела тебя, считала это предательством. Сейчас у тебя будет выбор, Марсель. Ты не позабудешь о том, что все случившееся вина моей семьи и можешь обрушить свой гнев на всю мою семью или объеденишься и мы востановим город. — Мы все востановим, Ребекка. — Я внесу пожертвование семьям погибших и больнице. Ребекка знает, как лечить эту пустоту. Марсель Жерард, стоя среди: суматохи, развалин, холода и пепла целуя Ребекку в лоб и сжимая ее теплую лодонь в своей знает, что эта любовь спасет и восходящие лучи солнца предвещают о том, что настал день быть им вместе и не бояться. Настал день выбирать любовь. Настал день выбрать счастье. Настал день возводить нечто новое на развалинах прошлого. Марсель Жерард и не может представить, что может быть еще хуже, но вот силуэт обнаженной девушки на плечах которой наброшен оранжевый медецинский плед, рядом с ней шагает медсестра пытаясь узнать, что случилось и чем она может помочь. Но Кетрин плевать. Ей всегда было наплевать на всех вот и сейчас ей на плевать на то, как она выглядит и что ее лицо испачкано сажей, что под ее ногами расколенные угли и она должна чувствовать боль и она чувствует, только вот умело скрывает это. Угли обжигают не хуже чувств. Сейчас она жива и вернулась к нему. Только вот боится обжечься услышав то, что Элайджа Майклсон выбрал семью, а нее. Только вот якрие лучи солнца в лицо ее не радуют, как и возвращение к жизни. В этот день она вернулась к нему и Элайджа Майклсон чувствовал это и видя ее приближиющуюся к осрбняку с помощью вампирской скорости оказался на улице, чтобы помочь и спасти ее. Ведь он вчегда счилал любовь величайшем спасением. Медсесте проще внушить, что это его жена и он сам позаботится о ней, и зачем лишние вопросы, ведь есть те, кому нужна помощь, а с Пирс он и сам разберется, ведь она его проблема. Он уже по привычке набросит ей на плечи свой пижак, только сейчас поверх тонкого пледа, подхватит на руки, зная, что она еще очень слаба и еле стоит на ногах, но свою слабость Кетрин скроет за улыбкой, а увидя угли под ногами он вспомнит о пророчестве Фреи и женщине, которая всегда рядом и приближается к нему идя сквозь расколенные угли, обжигаясь, но при этом сохраняя улыбку и тая любвовь в глубине своего сердца. Ей ведь никогда не бывает больно.Сейчас она рядом. Сейчас он держит ее на своих руках и больше никогда не посмеет отпустить ее и любовь всей его жизни. — Элайджа… — Катерина?! Катерина?! — Я жива… — Почему ты в таком виде? Что произошло? Я рядом и ты жива… — Видемо плохая ведьмочка мертва… Отпусти меня… — Ты не можешь идти я отнесу тебя… Ты хочешь крови? Моя поможет тебе восстановиться быстрее. — Боишься, что я вновь человек? — Боюсь, что ты слабая… — Плевать… — Мне не плевать! Я жив благодаря тому, что ты опустила мою душу, а ты, потому что Пустая мертва… Это и был твой план… Она нарушила договор и баланс Вселенной… Она просто исчезла и никогда не вернется. — Десять баллов из десяти за твою сообоазительность, дорогой. — Я отнесу тебя в комнату… — Да, мне не помешает душ, новая одежда и пара пакетов донорской крови. Сейчас Хенрик может обнять Давину и Кола, которые появились на втором этаже особняка. Хорошо, что с наступлением рассвета все закончилось. Только вот Фрея Майклсон сдерживала себя до конца. Сдерживала внутренний крик. Сдерживала слезы, когда осознала, что Киллен мертва. Она не откроет глаза. Она не улыбнется ей. Она не обнимет ее. Она не утешит ее. Она не поцелует ее. Они не сыграют свадьбу. Ее не будет рядом и Фрей. Фрея Майклсон наделена великой силой и лучше ее не испытывать, ведь достаточно и того, что ее комната разгромлена и осталось только пустота и ветер. У нее ничего не осталось. Только пустота. В конце победа ничего не стоила, если сейчас она целует холодную руку Киллен и прощается. — Боже мой… Ее любовь мертва. И все, что она может — тихо рыдать до того момента, как в комнате появился Элайджа. Он ведь слышал ее тихие всхлипы и зов о помощи. Он и пришел, чтобы быть рядом и поддержать старшую сестру. — Я не могу это вынести… Киллен знала это… Знала, что если она не умрет, то умру я. Кетрин знала, что ее затянет в Ад из-за заклинания. Она знала о том, что нарушь Пустота договор заключенный на крови, то заплатит своей жизнью. Инаду погрязла в жажде власти и это сыграло против ее. Кетрин во всем оказалась права. Я защитила вас заклинанием и сила предков помога вам вернуться благодаря сметри Пустой. Но проклятия сбылось и сила Хоуп послужила причиной смерти ведьм. А если они поднимут восстание? Я сойду с ума… — Будь стойкой, сестра… — Я просто вновь осталась в одиночестве… — У тебя есть семья, которая поможет тебе справиться с этой болью. — Я хочу, чтобы она была похоронена по всем традициям оборотней. У дома на озере, где мы желали прожить всю оставшуююся жизнь. Ведь все кто дороги Майклсонам умирают. — Я все устрою… Все что-то потеряли и Фреи придеться смириться и с этой потерей. Фрея ведь Майклсон и бесполезно мериться тем, кто из них страдал больше. Все что-то потеряли, но Хоуп Майклсон вновь обрела: любовь и защиту семьи. Ей так спокойно в объятьях отца. Он рядом и это лучшая защита и любовь, которая есть у нее. Любовь отца и большего ей и не нужно. — Я думала, что Инаду убила тебя, папа… Я видела твое сердце и тело покрытое серыми венками… Мне стало так страшно… — Я бесмертный… Меня нельзя убить… Это все были галлюцинации. Я рядом, мой маленький волчонок. Твой папа любит тебя. Любит… И Хоуп не верит своим глазам, когда видит Деклана и ее мать: уставшую, растрепанную, из одежды только кожанная куртка ирланского повара. Из всего произошедшего Хоуп Майклсон хотела верить, что это не игры разума, а реальность. Реальность, то, что ее мать жива. В это Хоуп верит, когда может коснуться лица матери и увидеть ее улыбку сквозь слезы. — Мама, я так тебя люблю… — Я тоже тебя люблю… Я рядом… Я теперь всегда буду рядом. Молчание убивает. Ожидание убивает. Открыв глаза Керолайн Форбс кашляет сбрасывая с себя обломки кирпича. Медленно встать на ноги и осознать, что Земля держит ее. Осознать, что ты жива и дышишь, среди всей этой разрухи и хаоса. Керолайн Форбс не бросила бы в опасности никого из своих близких. Керолайн Форбс только сейчас осознает, что все закончилось и весь кошмар позади. Керолайн Форбс осознает, что жива, когда видит его, когда ее губы касаются его, а дрожащие руки касаются его испачканного кровью лица. Клаус Майклсон притих и не стоит скрывать то, что внктри его живет обида к той, которая смогла проникнуть в глубь его сознания. Сколько потерянных лет не с ней. Сколько лет он терпел и держал обещание данное ей тогда в Мистик Фоллс. В его жизни и куда более ужасные вещи, чем неразделенная любовь. Клаус Майклсон и вправду желал сдохнуть, ведь еще не одна из женщин не отвергала его, а он, как влюбленный глупый мальчишка делал все, чтобы завоевать сердце Мисс Мистик Фоллс. Для него так, как она с ним поступала было настоящей пыткой, куда хуже смерти или Адского огня. Что она чувствует? Чего она добивается? Чтобы он вспомнил то, о чем Чтобы мучался? И спустя столько лет он все еще желает видеть ее рядом, любить ее, чувствовать и быть нужным. И это же невыносимая боль любить женщину, зная, что она с другим. И это равнодушее в ее взгляде к другим мужчинам было бы для него лучшей наградой. Если на ринге или в бою есть хоть какие-то поавила, то для женщин ведь нет правил. В конце он видит ее улыбку и это лучшее доказательство для него, что она все еще любит и это не конец, а начало. — Ты жив! Боже, Клаус, ты жив! — Я бессмертый Керолайн, как и твои чувства ко мне. Добро пожвловать во тьму. Я же говорил, что тьма притягательна и даже самые чистые сердца тянутся к ней. — Что ты несешь? Серьезно?! Я просто думала, что ты мертв. Какие чувства?! Это было так давно… Нет… — А я просто думал, что это настоящая любовь. Ты призналась несколько минут назад… — Последняя любовь. — Как я и обещал. За столько столетий Клаус Майклсон мечтал обрести и ощутить настоящую любовь. И вечное одиночесто казалась ему пыткой. Лучше умереть. Он был одинок и ненавидел это. Ненавидел себя, всепоглащающую тьму и свет в его жизни появился только дважды: когда он впервые взял свою дочь на рук и когда Керолайн Форбс улыбнулась ему. Она так мечтала о той любви, о которой рассказывают в фильмах и сказках, всепоглащающей, захватывающую, когда сердце стучит с бешеной скоростью при одном лишь взгляде на любимого человека. Когда бабочки порхают в животе, а от малейшего прикосновения мурашки по коже. Когда возлюбленный дарит подарок или подает завтрак в постель или обнимает холодной зимней ночью. Чтобы он нежно целовал плечи и шею, оберегал и защищал от этого жестого мира. Ведь мир жестокое место, если не веришь в любовь. Когда смотришь и понимаешь, что ты -самый счастливый человек на свете. Когда произносишь клятву верности у алторя и надеваешь обручальное кольцо, ведь все истории заканчиваются счачтивый финалом. Только вот у нее не было счачтливого финала: Метт бросил ее. Любовь к Тайлеру закончилась слезами и болью из — за ее измены с его злейшим врагом. Она ведь знала, что он никогда не простит ей того, что она была с Клаусом. Из — за проклятия ковена она стала сурогатной материю для детей Аларика и Джо, ну, а ее дружба и привязанность к Стефану Сальваторе закончилось фейковой свадьбой и тем, что она овдовела в тот же день. Но вот чувства у нее были настоящии. В чувствах она не фальшивка и сейчас, когда Клаус так сильно сжимает ее руку, что она слышит хруст клстяшек она уверенна в одном — бесполезно бежать от себя и того, что она чувствует к нему, ведь он все еще любит и теперь вряд ли отпустит ее просто так. Он больше не злой волк в ее истории, а она не глупая, доступная блондинка, которая всячески пыталась отвергнуть его и эти чувства, котооые затягивали ее во тьму. Время все расставило на свои места. Время их соеденило, ведь к книге жизни Керолайн Форбс было записано, что Клаус Майклсон ее последняя и поздняя любовь. Молчание убивает. По праву мы никогда так не беззащитны против страданий, как тогда, когда влюблены. *** Спустя несколько часов*** Мы слабы, когда влюблены. Мы вырываем из груди собственное сердце передавая его другому. От любви невозможно скрыться. От любви до ненависти всего один шаг в пропасть. Элайджа Майклсон тяжело вздыхает смотря на собранный чемодан. Кетрин собрала его и кажется у него нет другого выхода, как побродить по комнатам этого особняка вспоминая все, что было пережито. Это равносильно прощанию с прошлым, прошлой жизнью. Переезжая человек всегда бродит по пустым комнатам вспоминая все что пережил здесь, слыша в своём разуме голоса прошлого. Человек прощается с прошлым ради будущего, ради новой жизни, ради счастья. Но что он выберет: любовь или преданность семье? Собирая его чемодан Кетрин была уверенна в своей победе и выбирала страну в которой они будут строить новое на руинах прошлого. Она подумывала о Греции или Венгрии, возможно Норвегия. Она была уверенна в том, что он уедет вместе с ней и теперь станет ее не на час, а на всю оставшуюся вечность. Они разделят вечность на двоих. У них будет новый дом, новая жизнь и ее дочь обязательно будет где-то рядом, ведь Кетрин Пирс так желает и такие эгоистичные и манипулирующие женщины всегда добиваются своей цели и Кетрин Пирс ощущает этот сладостный вкус победы на своих губах. Он выберет ее. Он попрощается с прошлым и они уедут, чтобы быть счастливыми в их будущем. Элайджа Майклсон тяжело вздыхает смотря на лежащий на постели собранный чемодан ведь он принял совсем другое решение, касательно их будущего, только вот не знает, что сказать ей, что все ее планы разрушенны. Она все еще уверена, в том, что Элайджа Майклсон станет ее и не на час, а навсегда. Она все еще улыбается, когда тот целует в лоб сев рядом с ней не постель. Пирс всегда считала, что это к расставанью, но именно сегодня вампирша пытается убедить себя в обратном, ведь он рядом с ней и Кетрин может положить ему свою голову на плечо и знать, что впереди их ждет покой и вечность. Она поклялась в этом, когда положила свою руку ему на сердце. — Как же хорошо, что я могу слышать как ты дышишь и как бьется твое сердце, Элайджа. — Кто собрал мой чемодан? — Я, дорогой. Куда мы уедим, после того, как ты придешь в себя, после возвращения в мир живых и решишь проблемы с семьей? Может Таиланд или Египет? Там много туристов и это вкусная еда. Марокко? Индия? Но я думала о Греции. Согласен? Знаешь, я впервые задумалась о том, что у нас мог бы быть красивый сын и жаль, что у нас никогда не будет детей. Я бы подарила тебе ребёнка и только сейчас я осознала как это важно. Осознала, что желание создать семью и подарить любимому мужчине ребенка лучшее доказательство любви. Только представь, что у него были бы такие карие глаза, как у меня, прическа как у тебя, а характер. В школе пришлось бы не сладко. А в старших классах за ним бы бегало столько бы девушек. Я бы рассказала ему пару секретов о том, как завоевать сердце девушки. Еще ты бы обязательно отправил его обучать в Оксфорд или Итон, обучению манерам, искусству, бою, а позже мы бы обучали его как жить в мире вампиров. У него бы было право на высшую иерархию среди вампиров. Мне кажется любой мужчина желает иметь сына.И после осознания этого я могу сказать, что люблю тебя, Элайджа и всегда буду любить. В средние века женщины были не более чем производителями наследников. Меня это огорчает. У женщин тогда не было прав, они были вещью в руках мужчин, особенно состоятельных и статусных. Я помню столько историй с трагическим концом. Я расскажу тебе… — Да, Катерина. Ты ведь сама знаешь, как горд мужчина у которого есть сын, тот, кто продолжит род. — Твоя комната похожа на музей. — Музей воспоминаний и деталей судьбы.У меня столько воспоминаний связанно с этой комнатой, как будто это было вчера, а не сто лет тому назад. Мне многое здесь дорого и эта комната сейчас похожа скорее на руины прошлого, но с твоей помощью здесь все будет по-новому. Можешь менять все по своему вкусу, Катерина. Уверен, в твоем безупречном вкусе. Ты теперь хозяйка не только этого дома, но и моего сердца. Я уже обсудил с Никлаусом комнату для Нади и он не против, что отныне хозяйка дома ты. Надя может остаться с нами. И после этих слов Элайджа Майклсон еще раскается в том, что не солгал ей. И после этих слов он видит, как меняется ее лицо, как в глазах разгорается пламя, когда она успела оттолкнуть его к стене и сейчас сжимает руку на его шеи. — Что ты сказал, Элайджа? Повтори! — То, что я не могу уехать, когда вся моя семья в трауре, а город разрушен и уничтожен пожаром. Точнее Адским пламенем и землетрясением устроенным Пустой, а по вине Хоуп мертво больше половины ведьм квартала. Все перворожденные. Это приведет к последствиям. Фрея спаслась лишь оттого, что Киллен принесла себя в жертву во имя их любви. Я не могу покинуть город. — А сейчас ты жертвуешь нашей любовью, Элайджа! Ты жертвуешь нами! Нет! Ты лжец! Ты трус! Ты жалок! — Я обещал тебе, что ты будешь рядом, я уверен в своих чувствах. Я здесь рядом с тобой. Я решил, что мы останемся в Новом Орлеане. Мы обязательно восстановим город до Марди Гра. Разбери мой чемодан и пока здесь все разрушено мы остановемся в квартире. Об этом я подумал. Мне сейчас нужно уйти, а ты оставайся здесь и жди моего возвращения. Мне нужно организовать похороны Киллен и быть рядом с сестрой. — Подумал о квартире для любовницы, которая всегда будет рядом, будет согревать ночами и утешать, зная, что я не останусь в этом доме, а ты будешь приходить и уходить… А моя жизнь будет катиться в пропасть в вечном ожидании тебя. Может еще внушишь мне любить тебя и спать с тобой? Чтобы быть уверенным в том, что я не сбегу. Может еще запретишь мне выходить без твоего разрешения?! — Нет! Даже не думай ранить мое самолюбие еще глубже. Я не могу дышать без тебя. Я бы никогда не посмел внушить женщине быть рядом со мной не по ее воли, привязать к себе из-за влечения, потребностей, гордости, не желая проиграть. — Нет, Элайджа, даже ты считаешь меня шлюхой. Обычной, ничего не значащей шлюхой. Я уверенна, что даже ты так считаешь, что я не стою тебя, что гожусь только для роли любовницы и шлюхи! Что я удобный вариант! Именно так ты думаешь когда близок со мной или вспоминаешь оригинал, свою первую любовь, ту которую убил, а со мной из-за того, что я ее точная копия. Хотя большинство твоих любовниц одного типажа: кареглазые брюнетки. Ну, это те, о которых я знаю. Твой типаж. И это называется любовь?! Ты боишься, что я не подчинюсь твоей семье. Все ведь подчиняются Майклсоном из-за страха: умереть, увидеть, как страдают их близкие, вечных бегов и скетаний в одиночестве. Все подяиняются из-за страха, но я не боюсь остаться одна. Я не боюсь одиночества. Даже не думай, что из-за моих чувств к тебе я буду играть роль “ послушной куклы". Нет. Я не стану. Я не твоя игрушка! Я не твоя рабыня! Я не одна из тех подстилок, которые грели твою постель! Я это терпеть не буду! — Я никогда не позволю так думать о тебе, Катерина. Правда в том, что ты всегда принежала себя, считала недостойной любви, а я пытался доказать обратное, то что и такую пропащую женщину можно любить искренне, без остатка и сделать счастливой. Мои чувства искренне к тебе, как и твои. Ты знаешь это. Ты знаешь, что я не позволю, чтобы ты говорила о себе, как о шлюхе, которая спит с мужчинами ради выгоды. Никогда не смей так говорить о себе! Не позволю! — Будь иначе ты бы не спал со мной. Меня бы не нужно было спасать, ты бы не полюбил меня… — Замолчи, Катерина. Приди в себя или… И ее слова правда выводят его из себя. И Кетрин вправду перешла черту, ведь сильный удар по ее лицу тому доказательства. Он ударил ее. Он поступил не так, как должен поступить мужчина, особенно уважающий себя мужчина, каким всегда был Элайджа Майклсон. Она вывила его из себя и именно поэтому на ее губах кровь и он трясет ее за плечи, заставляет посмотреть в глаза, свято веря, что это поможет ему привести ее в чувства. — Элайджа, ты не прекрасный принц, и да, я тоже не правильная принцесса из сказок. Это реальность в которой ты жесткий и холодный вампир, не терпящий не подчинения, который прикрываясь яко бы благородством и прял за красной дверью все свои страшные секреты и пролитую кровь, прятал зверя. Правда в том, что я эгоистичная сучка, холодная манипклирующая, вампирская шлюха, которая выбирает только личную выгоду. Мы не можем любить. Мы не верим в любовь и не способны любить. Если между нами и была более глубокая связь, искренность, чувства благодаря которым мы чувствовали себя живыми, то это только потому что мы поддались слабости, а чувства — главная слабость вампиров. Я позволила себе быть слабой и любить тебя. Это и есть правда. Правда, что ты выберешь семью и город, а я всегда буду на заднем плане, как способ отвлечься, выпустить пар. Я всегда буду рядом, но на заднем плане, одной из множества любовниц и все. Возможно особенной любовницей из-за того, что в твоём сердце чувства ко мне, что любовь ко мне боль и слабость. Особенной из-за того, что я открыла тебе свою душу, как и ты мне.Ты просто уязвим, когда речь заходит обо мне. Я слаба, когда речь заходит о тебя. Мы слабость друг драга и страдания. Сейчас я поняла, что ты любишь свои страдания больше, чем меня и поверь, ты найдёшь их вновь. Это правда. Правда глаза колит, Элайджа. — Прекрати! Ты останешься здесь, рядом со мной. Я хочу быть рядом с тобой, но видимо ты не желаешь быть счастливой и любимой женщиной. Почему ты бежишь от своего счастья? Почему ты до сих пор бежишь от самой себя? — Я не знаю… — Нет, ты знаешь. — Я знаю, что было в прошлый раз, когда я позволила тебе выбирать. Ты оставил меня. В этот раз я уйду сама. — И ты решила переделать меня… — К сожалению, тебя невозможно передать, дорогой. Я это поняла. Раньше я думала, что ты бросил меня, потому что не любил. Но сейчас я понимаю, что это не так. Сейчас я понимаю, как важны семейные узы и то, что я бы никогда не оставила свою семью в беде, как и ты свою. Ты никогда не оставлял свою семью, чтобы они не сделали и как бы не предавали. Ты всегда будешь выбирать семью. Это твой выбор, твоя клятва, а меня унесет время. Закажи один билет до Марракеша, для меня. Жаль, что Элайджа Майклсон не может разорвать ее на мелкие кусочки, но он может сжимать свою руку на ее шеи так сильно, что в один момент она может задохнуться и он не представляет как ей больно, а может и представляет, ведь порой ему приходилось испытывать куда более страшную боль. — Остановись! Мне больно! — Это ты остановись, Катерина и послушай меня. Но она ведь тоже может сделать больно, сжимать свои руки на его идеально белой хлопковой рубашка, так что рвет ее. — Просто отпусти меня. Ты же знаешь, что я не смогу жить под одной крышей с твоим братом. Я ни к кому не привязана. — И лучше тебе вновь бежать от себя, Катерина. Никто не свободен, даже птицы прикованы к небу. — А я прикована к тебе любовью… — Как и я к тебе… Так не оставляй меня… Ты нужна мне… Мне нужна поддержка любомой женщины именно сейчас, а ты бросаешь меня из-за страха… И она лучше кого-либо знает, что это правда. Правда, что она никогда будет не будет свободна, что чувства вечно будут жить внутри ее. Правда, что себе она соврать не сможет и сердце откажет, если она увидет его с другой и есть же выход, то Кетрин Пирс найдет его. Выход есть всегда и решение находится само собой. Она думала, что оставить его лучшее, что если она и чувстует что-то к этому мужчине, то время залечит ее раны, унесет в прошлое, а она растворится, словно песчинка в пустине. Их схватка заканчивается разгромленной комнатой, разбитыми вазами и тем, что она запускает в него скрипкой семнадцатого века и исправить уже ничего не возможно, как и то, что увидя, на полу, ведь стол был разбит на две части, один из клинков, которым Клаус закалывал своих родственников, как только они становились ему неугодными. Сейчас острое лезвие этого клинка касается егг груди. Она стоит и смотрит на него и все. Она замерла, как и он. Замерла и он слышит, как бешенно стучит ее сердце. Он дарил ей цветы, а она оставила нож в его сердце. — Хочешь убить меня? Ты же знаешь, что Первородного нельзя убить. Ты и так достаточно испытала меня сегодня! — Сделай милость, убей меня, убей сейчас и покочим с этим или я буду смотреть на то, как ты гниешь в гробу. — Что ты делаешь? Что это значит? — Этот клинок окажется в твоем сердце, если я не уйду. Я сильная, независемая и спрараюсь без мужчины. Я молчала, старалась не проявлять не уважения к тебе, бега от твоего братца, все ради тебя. Так почему ты такое допустил? Ты читаешь мне, говоришь о любви, а потом уходишь, объясни это любовь? Я молча умираю, каждый день думая, что настанет тот момент, когда ты вновь уйдешь. Так возьми этот кинжал и закончи мои муки или этот клинок я вонжу в твою грудь, а может это сделает твой брат или посдедним, что ты будешь помнить будет лицо Хейли, выбор за тобой… — Как ты посмела высказать всё это, откуда эта дерзость? Они теперь в твоей власти… Никлаус нк сказал о том, что заключил с тобой сделку… — Это только из-за любви и моей преданности, я здесь чтобы отдать тебе свою жизнь, нет любви и меня тоже нет! Ты же знаешь, что тебя я не предам. Ради любомой дочери даже сделку с Дьяволом заключишь. — Не пытайся испытывать моё терпение. — Сжалься над о мной, умоляю. Либо ты сейчас избавишь меня от мук, либо я уеду и больше ты никогда не встанешь на моем пути, потому что я не позволяю любви встать на моем пути. Если я останусь, то желание отомстить твоему ублюдку-брату возьмет верх и ты очень скора возненавидишь меня. Так это закончится. — Ты осознаешь что говоришь, Катерина? Что значит? — Мне на долю выпало ни мало страданий, на этот раз я уеду сама. Не дожидаясь унижений со стороны Клауса или издевок Хейли, потому что я не выдержу и они окажутся в Аду или повязнут в крови по моему приказу. Все, кого они любят будут страдать из-за них! Я буду мучить их за то, что они когда-то приченили боль мне. А потом твой брат вновь начнет мстить мне. Это очень тяжело. Это тяжело для тебя. — Берегись, ты уже переступила опасную черту! Моя любимая женщина лгунья! Мой брат солгал мне! Весь мой мир рушится! Все за что я сражался рушится и всем плевать! — Я буду ждать твоего ответа, но думаешь это легко услышать « Нет»? — Замолчи! — Меня не возможно равнять с другими. Я не стану делить тебя и свою любовь с другими. Ты должен решить, или семья, или уйду я. Но я знаю твой выбор, Элайджа. Твой правильный выбор в пользу семьи и поэтому я спасаюсь бегствам. — Поэтому ты устроила весь этот цирк. Я шагнул за тобой в Ад из-за моей любви к тебе. Я был готов предать брата и семью из-за любви к тебе. — Элайджа… Скажи то, что я запомню навсегда… — Забудь… И она забудет. Забудет закрыв глаза руками, пытаясь улыбаться, ведь улыбка лучшее оружие девушки. Только сейчас она обнзаружена, слаба, сидя на полу, посреди всей этой разрухи, ведь в ее жизни тоже, в каком-то роде прошел шторм, который оставил после себя руины и хаос, ведь именно такой была ее жизнь до появления в ней Элайджи Майклсона. Только благодаря ему в ее жизни была стабильность и порядок, а сейчас он ушел и она слышала, как сыпится старая штукатурка от его удара в стену и ее нет рядом, чтобы почистить его пиджак, от побелки. Она слышит диалог братьев, ведь Клаус встречает своего старшего брата в коридоре с бокалами виски. — Как ты говорил “ Мне удалось найти старого друга…или врага. Никогда не мог понять.» Выпьем, брат? Нам многое нужно обсудить. Керолайн уедет с Хоуп в Мистик Фоллс, а мы останемся, чтобы востановить город. — Мы позже обсудим все, Никлсус… Позже… И он хлопает младшего брата по плечу, прежде чем исчезнуть. Исчезнуть ведь всегда проще и легче, чем принять правду. Этого достаточно для Клауса, чтобы осознать свою вину перед братам и то, что он знает всю правду. Этого достаточно для того, чтобы Майклсон поднялся на второй этаж и лично увидел разрушенную комнату и сидящую на полу Кетрин Пирс. Он впервые видет ее такой слабой и потерянной, растоптавшей свою гордость. Она всегда смотрела свысока, даже тогда, когда проиграла ему и была в плену, терпела все его пытки. А сейчас на полу валяется клинок испачканные ее кровью. Сейчас она окровавленными ладонями вытирает слезы со своего лица. И похоже для таких монстров, как они нормально нести свой крест. Но это ее выбор и его брат в любом случае бы узнал правду и ему лицом к лицу пришлось бы столкнуться с его гневом. Не раз проходили через ненависть, кровь и передоманные кости. Но сейчас он протягивает ей свою руку в которой сжимал бокал виски, помогает поднятся и даже не старается не зацикливать свое внимание на том, что ее лицо испачкано кровью. Но сейчам она принимает не только его руки и бокал виски, который просто необходим ей сейчас, но и помощь. Помощь заклятого врага. — Элайджа вернется, он любит тебя и тебе ли не знать моего брата и то, каким он может быть во время вспышки гнева. Доверься мне… — А тебе ли не знать, что он всегда борется за тебя, выбирает тебя, жертвует своим счастьем ради твоего счастья. — Я знаю и недостаточно ценил это… Но и ты не ценила того, что он давал тебе… Я прав? — Прав… Ты на многое пошел ради своей дочери и этой победы. — Но главное, что она свободна и больше нет Пустоты и этого страха. — Закажешь билет до Маракешша, если Элайджа этого не сделает. Так ведь проще и лучше для всех. Так мы избежим множество проблем. Я права? — Как будет правильно решит Элайджа, а сейчас выпей виски, потому что он из моей коллекции и я обижусь. Ванная дальше по коридору, правая дверь. — Спасибо за виски, Клаус. И ему не послышалось, ведь Кетрин Пирс впервые сказала такое слова, как “ спасибо", правда по пути в ванную все же запустила хрустальный стакан в стену. Она же стерва Кетрин Пирс и никогда не изменяет своим принципам. И хорошо, что она не знает того, что пару минут произошло между ним и Хейли в гостиной, когда тот вернулся с погреба с бутылкой виски и развивал его бокалам зная, что после разговора с Кетрин, а точнее ссоры и разгромленной комнаты Элайджа не откажет выпить вместе с ним и тем самым отпразновать начало нового. — Они весь дом разнесут, точнее то, что от него осталось, если не вмешаться, думаю, мне стоит сказать пару слов Кетрин, — шепчет Маршалл и сложно не заметить ее самодовольную улыбку. — Элайджа ведь теперь точно не вернется к ней? И Маршалл удивлена, что Клаус никак не реагирует на ее слова, только пишет что-то черной гелевой ручной на клеющемся желтом листочке-стикере, который приклеет ей на лоб. — У тебя на лбу написанно… Это в стиле Клауса Майклсона и Хейли может только тяжело вздохнуть прежде, чем Клаус скрылся на втором этаже с бокалами виски в руках и она все же решилась прочитать написанное: “ Дьяволицу может усмирить только мой брат, а ревность тебе не к лицу, маьенький волчонок. Лучше тебе не знать, что нас ждет, если Элайджа бросит ее, потому что в конце это не будет иметь значения.Ревнивая дура. “ Хейли и вправду дура, если верет, что все еще можно вернуть, но она заключила сделку с Дьяволом ради своей дочери и Клаус прав в том, что Кетрин заставит ее не просто харкаться своей же кровью, каждый день, но и придумает куда более изащеренное наказание, если не будет рядом с тем, кого любит. Любая боль утихает со временем. Боль излечивает от ран. Время способна облегчить тяжеть камня именуемого воспоминаниеми. Со временем станет легче, Хейли Маршалл убеждена в этом, ведь с ней дочь — смысл всей ее жизни. Со временем станет легче, ведь рядом с ней будет Деклан, который ради того, чтобы быть с ней лишился своей человечности. Мучения всегда своят награды. Деклан ведь знал, что любовь стоит всей пройденгой боли. Все стоит того, что сейчас на ее пальце красуется кольцо его бабушки и того, что она согдасилась стать его женой. Весь проденный путь стоил того, что сейчас он может сжимать ее руки в своих, смотреть в ее глаза. — Это кольцо от солнца нужно носить постоянно? — В реальном мире вампиры горят на солнце. Кольцо, с лазуритом, которое для тебя сделала Хоуп никогда не снимай. — Я понял это. — Это неприятное чувство, когда твое тело сгорает. Это невыносимо больно. — Еще у крови металический привкус. Мне же необязательно убивать людей? — Кровь из пакетов. У вампиров все эмоции усилены. Я долго привыкала к этому, когда обратилась. Главное пережить первый год без отключение эмоций. Когда моя дочь была вдали от меня я озверела. Я мстила всем тем, кто разлучил меня с Хоуп, как мне казалось. Я погрязла в крови. Я ничего не чувствовала до того момента, как смогла впервые прижать Хоуп к своей груди, покормить ее, когда мы собрались на Рождесто, сидели у костра: я Хоуп и Клаус. Элайджа готовил ужин, а Ребкка нашла старый фотаппарат. Тогда я думала, что мы сможем стать семьей. Тогда я провела ночь с Элайджей согдасившись стать женой другого еще до этого. Я сказала “ Да" Джексону, чтобы имень возможность объеденить наши стаи, чтобы оборотни стали сильнее и я могла вернуть свою дочь домой. Я вернула Хоуп домой и Джексон был вынужден жить в этом доме, терпеть Клауча и топтать свою мужскую гордость. Он любил меня. Он был нежен со мной. Он был прекрасным мужчиной. Он боролся за нас. Он обожал Хоуп, мог успокить ее, поиграть, защищал. Он многое значил для меня и я пыталась впусть его в свое сердце, но не успела. Ему вырвали сердце на моих глазах и последними его словами было то, что он любит меня. Я же не могла прийти в себя после этой потери. Я пыталась, но в сердце была дыра и пустота. Я вернулась в дом Майклсонов приняв, что Джексон умер и больше никогда не вернется, не оденет свои рубашки, не приготовит для нас ужин, не обнимит меня. Я любила Элайджу и после всего пережито я думала, что он и именно тот, кого послала мне судьба. У нас все было хорошо и Первородеого нельзя убить, но как оказалось я заняла место другой. Мое сердце отдано ему, а его сердце в руках сучки Кетрин Пирс. Я совершенно одна… — Ты не одна… У тебя есть я. Я с тобой. — Деклан, я люблю Элайджу и всегда любила, но мы никогда не будем вместе. Значит, такова судьба… Значит нужно смириться. Значит нужно жить с этой занозой в сердце. — Я хочу быть с тобой вечно, Хейли. Поэтому я обратился. Поэтому я стал частью твоего мира. Камилла О’Кеннел моя родственница любила и сражалась за одного монстра. — Ты читал ее дневники? Отца Кирана. — Читал. Так я и узнал о Майклсонах. Потом ты доверила мне свое секрет. — Тогда ты знаешь, что в конце это не имело значения, потому что она умерла и остался только камень. Даже после всего того, что я сказала тебе? Очень скора ты раскаешься это — Да… Но жить мы будем в моей квартире. — Я согласна.Я буду рядом, чтобы помогать тебе. Деклан, ты хороший человек и я не хочу, чтобы ты узнал, каково это любить одного из нас. В конце это не имеет значения. — Каждный прожитый день имеет значение. Время — это ценность. Я ценю каждую секунду проведенную с тобой, Хейли. Спасибо за честность. — Ты прав… Я хочу, чтобы наша жизнь обрела смысл сейчас. Пора жить. Благодаря тебе я поняла, что не жила все это время. — Тогда пора начинать жить. С этой секунды начинается наша новая жизнь.