***
И почему-то прикрыв глаза перед Элайджей Майклсоном предстает образ улыбающееся девушки в зеленом платье, а ее длинные волосы, цвета шоколада, заплетены в маленькие и аккуратные косички. Но что время сделала с этой милой девушкой? Время убило ее… Точнее она жива и мужчина все так же может видеть ее улыбку, но редко настоящую. Она подобно мечте, которая летает, где-то рядом и утешала, но коснуться ее он не имел права. Она была его мечтой и Элайджа прекрасно знал, что не никогда сможет ее коснуться и они не смогут быть вместе. Даже чувствуя и смотря в ее глаза, он молчал, убивая тем самым себя и свои чувства. Молчал вспоминая, как она убегая от него в дворцовом саду. Молчал зная, что проще убить любые чувства. И зачем Элайджа Майклсон влюбился, ошибся? И зачем после ее побега, окрепнув после наказания брата он вернулся во дворцовый сад и сидел на этой каменной скамейке целыми днями и ждал. Ждал ее возвращения и вспоминал. Это их место. Это место он будет помнить всегда. В этом месте все началось и закончилось. Время не вернуть. Возможность счастья ослепляет. И Элайджа Майклсон ослеп, а прозрев осознал, что ничего уже не вернуть, небеса раскололись. Каждый раз вспоминал ее. Может легче было бы отпустить? Может проще было позволить ей жить? Он отпустил, позволил жить и просто убегать, не вспоминать. А он помнит, как держал ее руку в своей и как внутри все выворачивало наружу. Нельзя же жить пустыми мечтами? А он жил… А он вдыхал аромат кофе мечтая прижать ее к себе. Только Катерина мертва и перед ним есть Кетрин Пирс — черная, неправильная, эгоистичная, властная сучка, которая пленила его сердце. Но за что он полюбил ее? Любовь не ищет объяснений.***
Элайджа молчит, ведь хороший собеседник обязан выслушать и он слушает Элли. — Всегда думала, что латте — это мечты, эспрессо, разбавленный молоком надежды, и пенка, да? Та самая пенка, которая бывает в капучино. Но нет корицы, нет той терпкости, которая позволяет прочувствовать момент. А о чем вы мечтаете? Ваша мечта сбылась? — Я не позволял себе мечтать… — Мечты заставляют нас жить и бороться. Лучше жить с мечтой, которая никогда не исполнится, чем проживать пустую жизнь. — Я всегда мечтал объединить свою семью, чтобы каждый обрел свое счастье, а особенно мой сводный брат Никлаус. Я всегда жертвовал всем ради его счастья и спасения. — А женщина? Вы говорили, что влюблены? Почему вы не вместе? — Мой брат не выносит ее, впрочем, как и Катерина его. Поэтому… — Поэтому выбор в пользу семьи и брата… Да, уж… Я бы сама ушла в такой ситуации. — И предала бы любовь? — А легко ли осознавать, что выбор никогда не будет в твою пользу? Легче уйти и не мучать себя, выплакаться подруги, напиться, разбить посуду и пережив уходящий день и войти в новый с улыбкой. Кстати, у вас рубашка порвана. — Последствия последнего разговора с Катериной… — У нее когти, которые она умело прячет… — Как у дикой кошки. — С такими сложно… Очень сложно. У Катерины специфический характер, как и у моего брата. — Так, а чего всегда хотели вы, о чем мечтали? — Я хотел не быть одиноким, полюбить, создать свою семью… Но сейчас это невозможно. Когда я вернусь, то Катерина уже уйдет, потому что и секунды не останется под одной крышей с моим братом. — Но вы ее любите? — Всегда любил и буду любить. Но она права в том, что свои страдания я люблю больше… Считаю, что счастье можно достичь ценой великого страдания. Считаю, что такие монстры как я недостойны счастья. — Глупость! Гордые идиоты! Каждый достоин быть счастливым. За счастье нужно бороться! Остановите ее! Сделайте что-нибудь! Или будите сожалеть всю оставшуюся жизнь. Вы же были счастливы с ней? — Бывают моменты, когда я бы лично вырвал бы сердце из ее груди. Но когда ее губы касаются моих, когда она обнимает меня, мое сердце бьется чаще и я позволяю быть себе обычным влюблённым мужчиной рядом с ней. В моем сердце оживает любовь. В такие моменты я понимаю, что все мои мечты о семьи и тепле реальны.***
И однажды его мечты явью. В тот вечер, когда Элайджа Майклсон наблюдал за ней готовящей традиционное болгарское блюда — Гювеч. И почему-то сидя на деревянном табурете, он любуется ею? Сейчас она восхитительна в этом бежевом платье поверх которого надет коричневый фартук. Она искрення. Она осознала, каково это ценить семью и быть любимой. Они очень близки и Элайджа уверен, что она никуда не сбежит и разделит с ним: счастье и боль. Теперь он может обнять ее сзади и поцеловать в шею. — Кажется, моя возлюбленная обещала не оспаривать мое место на кухне. Вкусно пахнет. — Это традиционное болгарское блюдо и усиленные рецепторы вампира, дорогой. — Главное, чтобы в этом блюде не было яда для Этьена. — Если ты пообещаешь помыть посуду после этого « важного», как ты подчеркнул ужина. — Нет ничего прекраснее, чем горячий ужин с семьей. — Это ты познакомил Надю с этим французом. — Не грусти, Катерина или меланхоличные брюнетки в моде? Она взрослая женщина и вправе выбирать кого любить. — Желаешь, чтобы в дело вступил сервиз и книги? — Я учуял запах мокко. Мокко — вечная меланхолия. И после этих слов Майклсон оборачивает ее к себе, придерживая за талию. И она не может дышать, задыхается в этой тесноте. Она держала душу в пустоте, а сердце под замками. Ей было наплевать с кем проснется в одной постели. Она клялась себе не позволять любви вставать на своем пути, только вот, когда его губы касаются ее, а руки сплетаются воедино, тьма становится светом. И когда он только успел отнять ее сердце? Этого Кетрин никогда не узнает, ведь смотря в его глазах она находит покой, надежность и любовь. — Никогда не отпускай меня… — Как можно отпустить, когда любишь? Еще есть мокко — кофе с горячим шоколадом. Мокко — это меланхолия. Густая и тягучая. Но даже в мокко есть молоко. И сладость, та, которую не найдешь в эспрессо, например. Ее и чувствуешь не сразу, и каждый раз не очень понимаешь, почему заказал именно его. Только потом вспоминаешь, в тот самый момент, когда становится сладко. И Кетрин будет вспоминать этот сладостный поцелуй, ведь слыша, как открылась входная дверь Элайджа был вынужден отставить ее и уйти встречать гостей. За эти несколько часов Надя, мысленно приготовилась к любому исходу и держа Этьена за руку даже прикрывает глаза, когда они проходят на кухню. — Боже! — восклицает вампирша. — Я точно не спала с этим красавчиком. — Познакомься, Этьен с моей, слегка чокнутой, матерью, Кетрин, — на выдохе, открыв глаза. — Думаю, мы поладим с Миссис Кетрин, — улыбается Этьен. — Ужин готов, но если причинишь ей боль, но я разделаю тебя ножом для мяса, — ухмыляется Пирс. — Присаживайтесь за стол, я принесу вино, — говорит Майклсон. — Катерина обещала вести себя достойно в мое отсутствие. — Меланхоличные брюнетки в моде, — кивает в след уходящему Элайджи вампирша. — Я приготовила Гювеч. — Гювеч? — интересуется француз. — Это национальное болгарское блюдо: рагу из свинины или баранины, которые тушат в жарочном шкафу вместе с горошком, картофелем, свежей паприкой и зеленой фасолью, — поясняет Надя, помогая Кетрин расставлять тарелки.– Мы родом из Болгарии. Точнее, я и моя мать. — Ты не рассказывала мне этого, — оборачивает голову в ее сторону. — До сегодняшнего дня я не знала, что моя мать умеет готовить, — хмыкает Петрова. — Обычно это делает Элайджа. Особенно, после того, как пару лет назад она спалила индейку на День Благодарения. — Но, горшочков у меня не было, поэтому я воспользовалась глиняной посудой, — натягивает улыбку Пирс ставя перед парнем своей дочери тарелку с блюдом. — У нас достаточно времени узнать друг друга. Что стало с твоей семьей? — Умерли от болезни, как и суждено, но род продолжился от единственно выжившей среднего брата Франка. Я спас его отдав в приемную семью. Я чту семью и приглядываю за своими потомками, а сам обосновался здесь, — рассказывает вампир. — Тихое и прекрасное место во Франции. Согласны со мной, Миссис Пирс? — Прекрасное место, — соглашается Пирс. — Вы уже разговариваете, хороший знак, — вмешивается вернувшийся с подвала Элайджа, который поставив бутылку красного вина на стол, целует Пирс в щеку, а после помогает присесть на стол. — Теперь можно поужинать и выпить. — За кулинарные таланты Миссис Пирс, — предлагает Этьен, открывая бутылку с вином.***
Элайджи так не хочется вырываться в реальность, но запах кофе и голос девушки заставил его открыть глаза. — Ваш экспрессо. — А страсть? Можно ли страсть описать кофе? — Айриш, если говорить о страсти. Кофе по-ирландски. Где-то там, на самом дне, обжигающий алкоголь. Можно перемешать, тогда он практически не чувствуется, если кофе приготовлен правильно, конечно. Но он там все равно есть, и все равно неизбежно пьянеешь. Пьянеешь, как от поцелуя. Пьянеешь от запаха кожи. Пьянеешь от желания.***
Он грезил столько столетий о спокойных вечерах. Но можно ли обрести покой с такой, как Кетрин Пирс? Она прикрыла шторы, а он любовался ее обнаженном телом в свете луны. Просто позже Элайджа Майклсон осознает, что слабый пол не всегда слабый. А ведь не спроста он считает себя убежденным феминистом. Она ведь просто хотела открыть окно и даже не знала, что тот не спит и наблюдает за ней. Кетрин Пирс непредсказуема, но выйти из душа в таком непристойном виде. Ей было наплевать. На нее голом теле след от фонаря. И о чем может думать мужчина смотря на идеально обнаженное женское тело? Как она так умело играет с ним? Если бы она готовила штурм, то он бы знал это и не стал бы оказывать сопротивления. Но в этом ее и загадка и изюминка — никогда не знаешь, когда ждать нападения. Этой ночью они сгорят в Аду, потому что в Раю, для таких, как они нет места. — Катерина, мне кажется тебе следует одеться, если не желаешь, чтобы я лично поднялся и отвел тебя от окна, — после короткого покашливания решается произнести Элайджа. — Или ты просто не сдержишься, дорогой, — томно вздыхает Кетрин оборачиваясь к нему. — Это мое боевое оружие. Не хватает каблуков и алой помады. — Не хватает белья или халата, — продолжает Майклсон. — Я плохая девочка. — Очень плохая, учитывая, что соседи могут увидеть все это. — Я думала, что тебе нравится. — Когда вижу только я. — Ах, ты еще ревнуешь… — Это непристойно, непозволительно… — И… — Прекрасно… Ты прекрасна… — А вот, это то, что не позволительно… И Элайджа даже не успевает среагировать, а она уже устроилась сверху, накрыла своими губами его. Только ее губы знают, как сделать так, чтобы тот забыл обо всем. Губы вкуса горького шоколада и кофе. Из всех молочных вкусов губ, которые помнит Элайджа ее губы единственные, чей вкус горький. Она точно готова взять его в свой сладкий плен и возьмет. А он и не думает оказывать сопротивления, а просто прижат лопатками к постели. Элайджа Майклсон, стал ее, как она того и желала. И самое ужасное, что если стерва потеряет, то сойдет с ума. Он был в её сердце и мыслях, а она научила его получить истинное наслаждение от порочного удовольствия. Научила полностью поддаваться темному соблазну, сгорать в Аду от наслаждения, заполняющего каждую клеточку тела и каждый участок сознания. На миг брюнетка прикрыла глаза, поддаваясь этой нежности, тая под его ласковыми прикосновениями, когда он провёл ладонью по её спине, касаясь невесомо каждого позвонка. Скользнув ладонью на её шею, он чуть сжал её в удушающем жесте, ощущая большим пальцем биение её пульса. Она прекрасно знала, что он доставит ей ровно столько боли, сколько она способна выдержать. Пирс была способна подчиняться его желаниям полностью. Не боялась ни одного из них, зная, что это не перейдет её грань, которую он умел тонко ощущать, наслаждаясь внутреннее её пристрастием к истинной грубости. Она могла заставить его просить о большем, беря полностью и всецело, подчиняя не только тело, но и разум. Кетрин томно простонала, смотря на него снизу вверх, полностью расслабленная под его ласками. Желала ведь большего. Ощущала волну возбуждения лишь от одной мысли о том, какое удовольствие могут подарить его сильные руки, которые сейчас скользят по ее телу. Желала того, чтобы он взял над ней верх, заставил её задрожать в своих руках, показав насколько он властен над её телом. И стоило ей только подумать об этом, как мужчина оттянул её голову за волосы назад, вызывая лёгкое недоумение, а затем расплылся в довольной улыбке, очертив большим пальцем контур её нижней губы. Он резко втянул в себя воздух через нос, крепко держал руки на шее, чтобы не застонать от столь порочно чарующей картины, когда клыки прокусили ее нежную кожу, когда почувствовал на кончике языка вкус: теплой, соленой, пьянящей и желанной крови. Кровь и страсть опьяняют. Такое он позволяет только с ней и в этом она убеждена на тысячу процентов. Ведь обмен кровью очень интимен и не следует обмениваться кровью ни с кем кроме твоей истиной вампирской любви. Ни с одной другой женщиной он не желал подобного.Только ее кровь так пьянящее и желанна для него.***
И ристретто, как горький финал. Ристретто — это смерть. Это когда вся жизнь — одним глотком. Выпиваешь, просишь счет и уходишь. Обычно так. Обычно Элайджа Майклсон так и уходил. Обычно Кетрин Пирс так и поступала — оставляла после себя горечь и смерть. Оставила после себя послевкусие горечи. — А любовь? Настоящая любовь? — Настоящая любовь — это кофе, который варишь дома с утра. Свежемолотый, желательно вручную. С корицей, мускатным орехом и кардамоном. Кофе, рядом с которым надо стоять, чтобы не убежал, иначе безнадежно испортится вкус. Надо проследить, чтобы он поднялся три раза, потом налить ложку холодной воды в джезву, подождать пару минут, чтобы осела гуща. Кофе, который наливаешь в старую любимую чашку и пьешь, чувствуя каждый глоток, каждый день. Наслаждаясь каждым глотком. Это и есть настоящая любовь. Возможно эта девушка права и у Элайджи Майклсона не было времени подумать о себе со всеми этими вечными семейными проблемами. У него не было времени для себя и для того, что важно именно для его и только его. Он запрещал себе желать большего. А ощущала ли его семья любовь, поддержку? У него нет даже пульса и сердцебиения. Он утратил вкус к жизни, ведь столетие за столетием мало что менялось. Может он не умел радоваться жизни? Нет аппетита к еде, развлечениям, все это исчезло ведь жизнь Элайджа Майклсон однообразна и скучна, он повяз в повседневной рутине. Знали ли его семья, что каждое утро он не просыпается, а существовал по-привычке: умывался, причесывался, одевался, пил кофе, читал книги, питался и даже убивал. Он остался наедине с этой сладкой болью. Он смирился с этой болью, потому что боялся что-то менять. Саморазрушить себя для того, чтобы построить новое. Он желал лишь дышать. Но даже из хаотичного хаоса можно все восстановить. И почему его трясет, а душу выворачивает наружу при одной мысли: « Как она?» Его руки трясутся, когда видя их совместную фотографию на заставке мобильно, он роняет мобильное устройство на пол. Не думать сложнее. Проще ведь, оставить рпзбитый мобильный на полу. Ее слова убили его хуже любого оружия. Элайджа Майклсон знает, что не сможет забыть, не сможет не думать, не сможет забыть ее теплые руки. Элайджа Майклсон знает, что время лечит, но ему не легче от этого факта. Не легко осознать, что они потеряли друг друга. Элайджа Майклсон потерял ее вновь. Элайджа Майклсон скучает по этой эгоистичной женщине. Этим холодным утром Элайджа Майклсон знал, что она приснится ему с наступлением ночи. Этим холодным утром, покидая кофейню он знал, что скажет ей при встрече и как поступит. Этим холодным утром Кетрин Пирс даже кофе не в силах помочь. Она знает, что после выпитого кофе на губах остается горечь, как и после любви. Сейчас осталась только горечь. Сейчас она ничья. Сейчас она свободна. Все в этом мире все подобно воде — бежит и меняется. Все в этом мире все подобно песку — оставь след, а его смоют пески времени. Так было и будет. Она бывает не в себе и Элайджа Майклсон знал это, как никто другой, когда прижимал к себе и стирал слезы с ее лица, после того, как отнимал бутылку виски и касался ее губ своими, чтобы этот дурманящую поцелуй со вкусом алкоголя помогал ему вырвать из объятий тьму. Но была ли она его? Она не его… Сейчас она принадлежит тьме. Вода все смывает… Ей было так спокойно в его объятьях и не важно: посреди их спальни или под проливным дождем. И ей так спокойно, потому что чувства к этому мужчине переломили в ней все, сводили с ума и даровали величайшее счастье, ведь они знали, что это навсегда пока он не отпускал ее руку, а она будет касаться своими губами его губ. С неба ведь капает холодная вода, но пока они держаться за руки им плевать и назад незачем поворачивать, ведь они пообещали сберечь эта чувства навсегда. Сберечь в сердце и захоронить в глубине своей души навсегда. Сберечь если одним холодным утром они проснуться в разных постелях, потеряют друг друга и останутся наедине с этой болью. Как жить друг без друга? Как жить с этой болью? Как излечить душу? Любовь ведь — это прежде всего боль. Она бывает не одна, и Элайджа Майклсон, как никто другой знает это. И как он чувствовал себя зная об очередном ее любовнике? Бил кулаком о стену, до того, пока не сдирал руки в кровь, а на все вопросы отвечал, что у него был тяжёлый день и есть повод напиться. И как она себя чувствовала, наблюдая за ним в компании другой женщины? Видя, как он целует другую? Кетрин Пирс чувствовала себя спокойно, потому что знала, что все они ничего не значащие пустышки, но только внутри бурлил вулкан, извержение которого было неизбежно, а выпитый алкоголь помогал забыться, но только на время. После Кетрин Пирс обнаруживала себя в чужой постели или в крови, рядом с трупами. Элайджа Майклсон или ее или ничей. Для нее не существовала третьего варианта. Время лечит. Ведь со временем он научился спокойно реагировать на слухи о том, что Кетрин Пирс обманывает очередного любовника. Элайджа Майклсон смирился с тем, что она ничья. Ему спокойно, потому что залечивать душевные раны она придет к нему. Только перед ним она обнажает не только тело, но и душу. Но со временем Кетрин Пирс окончательно убедилась в том, что даже, когда он будет любить другую, то спокойно ему не будет, потому что он ничей. Ночами она будет сниться ему и тревожить его рассудок. Все равно свои раны залечивать он приползет к ней. Именно приползет, если она пожелает этого. Только она завладела не только его постелью, но и разумом и поэтому Кетрин Пирс так спокойно. Они ничьи.***
Она бывает, где никто не знает, и хорошо, что Элайджа Майклсон ничего не знает. Не знает, где она была пока не настал день и не кончилась война. Пока он мечтал о том, как обнимет ее: ласково и не отпустит. Она не могла не рискнуть и не прийти. Она волнуется, зная, что это было единственным способом спасти всех. Единственным способом спасти всех — потревожить покой Эстер. Хотя, глупо было верить в чудо, что древняя ведьма согласиться помочь. Здесь спокойно душе и можно спрятать оружие. Здесь покой. Здесь все правильно. Порой Кетрин Пирс снились сны о прошлом, которые она забывала с наступлением утра.Они были черные, полные тьмы и пустоты, пропитанные кровью и наутро, когда просыпалась в холодном поту, а каждый вздох давался ей с трудом, а действие причиняло невыносимую боль. На душе становилось так гадко и жизнь казалась невыносимой, но ещё более невыносимы становятся для нее первые лучи восходящего, ведь это означало только то, что настает очередной невыносимый день, который нужно прожить и который не принесет ничего нового, не принесет и облегчение, но принесет чувство потери. Кетрин давно пора разочароваться в своем жалком существовании, знала что сколько бы не пыталась обрести счастье и тепло все это ускользало от ее. Такие как она недостойны счастья. Кетрин Пирс смирилась с этим. Но о чем она думала, когда появилась здесь. — Эстер… Нам нужно поговорить. — Видимо ты в ужасном состоянии, если решила потревожить мой покой и покой моей сестры Далии. Я не собираюсь вмешиваться и помогать. — Мне просто нужна правда… — Говорит та, которая всегда лжет… — Но ему я не лгала о своих чувствах… Ради него я пожертвовала всем, как и вы однажды. — Мой сын тебе рассказал? — Я знаю историю и без рассказов вашего сына. Я помню, как однажды Элайджа сказал, что его мать создала вампиров, но монстров они создали сами. Это их вина, не ваша. — Моя вина в том, что я не позволила своим детям умереть тогда. — Ваша вина, в том, что вы скрыли от всех правду: о том, что Фрея жива, что пожертвовали всем во имя любви к жестокому викингу Майклу, что предали сестру, ту, кто всегда была рядом, что не имея возможности иметь детей заключили сделку с Далией. Нужно было сказать, что Татия мертва по вине Элайджи, что Никлаус не сын Майкла. Вы были не правы. Вы породили эту ненависть. Им было важно знать правду. Правду говорить сложно, но лгать еще тяжелее. Лицом друг к другу, но говорить сложно. Не друзья и не враги. Но кто прав? Ветер бьет сносит с ног. Кетрин Пирс. Она упала и ее виски сжимаются от невыносимой боли, но Кетрин Пирс лучше натянет улыбку, чем покажет, что ей больно. — А я недооценивала тебя, богиня тьмы. — Однажды ты пожертвовала всем, чтобы иметь детей и не потерять свою любовь. А что потом случилось? — Мой сын вырвал сердце из моей груди и каждый день я ощущала боль жертв всех моих детей. — Может поплачешь еще, для большей убедительности? В конце ты все равно выбрала детей и умерла ради них. Ты поступила правильно тогда, так поступи правильно и сейчас. Если Пустую не остановить, если я не вмешаюсь или мой план не сработает, то она убьет всех. — А я значит идеальный план « B» Кажется, в лексиконе есть слова описывающие тебя. — Стерва. Кажется, его придумала твоя дочь. — Ребекка… -Стоит вспомнить о ныне покойным Фине из-за яда Люсьена, Фрея вынуждена была жить вдали от семьи и подчиняться Далии и столько пережить ради свободы и возможности быть рядом с семьей. Элайджа на протяжении тысячи лет винил себя в том, что не защитил Никлауса в ту ночь, когда Майкл узнал правду. Он не может простить себе того, что тогда не остановил тогда Майкла. Он во всем винит себя и жертвует своим счастьем. Ребекка которая до сих пор считает себя недостойной любви. Срывающийся, озлобленный, вечно воюющий при свете луны и проливающий кровь невинных Клаус. Коул, который никогда не чувствовал себя частью « Всегда и навечно». Они всегда сражались за семью, так сделай так, чтобы с наступлением рассвета они все остались живы и война закончилась. Сделай так, чтобы все умершие ведьмы обрели покой, а не застряли в мире предков. — И с чего ты решила, что я сделаю это? — Побеждает тот, кто играет. Именно сейчас ты вспомнила, как причесывала дочь, как плакала, когда у тебя отняли Фрею, как не хотела отпускать, как гордилась правильным и справедливым Элайджей и верным Фином, помнишь, как Коул впервые взял в руки магический амулет и тогда ты знала, что он может быть прекрасным колдуном, видя, как Майкл не выносит Никлауса, но не могла помешать. Ты помнишь растерзанное тело Хенрика и то, что ничего не смогла исправить тогда… Но ты можешь исправить все сейчас. — Элайджа не мог рассказать тебе все это… — У женщин есть свои способы… — Воспоминания… — В яблочко… — Ты любишь моего сына? — А есть другое объяснение почему я здесь? Почему он последовал за мной, вниз, в Ад? — Я попрошу свою сестру помочь разорвать связь с предками. Семья превыше всего. — Именно этому и научил меня Элайджа. Любить, чувствовать и обнажать не только тело, но и душу, если любишь. Обнять и не отпускать. — Если ты не выберешься из ловушки? — Дорогуша, я же Дьявол. — Но все же… — Сила Хоуп поддерживает это место и здесь ваш покой никто не потревожит. А Фрея проследит, чтобы Элайджа не натворил глупостей, если я не вернусь. С него достаточно страданий. С него достаточно страданий и именно с этими мыслями Кетрин Пирс берет чашку кофе из рук своей дочери.***
Этим холодным утром Кетрин Пирс разбила свой телефон о стену, ведь на заставке красовалась ее фото с ним: счастливые, влюбленные, безмяженые. На той фотографии он целовал ее в щеку. Если он сможет без нее, то и она сможет. — Расслабься… Время лечит… Тебе нужна теплая ванна и настойка из трав.И что дальше? — Сигара, ванная и виски вместо трав… Это не излечит мою душу.Уедем, как только Элайджа решит проблему с похоронами Киллен и вернется с билетами для нас. Ты можешь вернуться к своему французу. — Прогоняешь меня…. Опять… Ты ведь любишь Элайджу и опять бежишь от любви. — Элайджа поступает так же, говорит, что не верит в любовь, но на самом он знает, что любовь — это смертный приговор. — Так вот чего ты боишься… Боли и потерь. — Я ничего не боюсь. Разговор Петровых прерывает ворвавшееся в комнату Хоуп, которая бы с радостью сейчас бы разорвала Пирс на мелкие части, но вместо этого она просто выливает на нее горячий кофе и даже удивляется сдержанности Пирс, ведь юную ведьму переполняют эмоции, а если учесть активированный ген оборотня. — Это ты виновата во всем! Сучка! — Выбирай выражения. — Жаль, что я не могу разорвать тебя на мелкие кусочки прямо сейчас. — Типичная благодарность от Майклсонов. Хоуп зла и от этого поступает безрассудно. Сегодня Клаусу Майклсону придеться применить силу, чтобы сдержать дочь. У нее гнев бьется пульсам во венам и она желает, чтобы Кетрин Пирс захлебнулась собственной кровью. А каково осознавать, что те, кто ей дороги предали ее? Они не спросили у нее и заключили сделку с самим Дьяволом, чтобы выжить и быть рядом с ней. Ее душа разорвана. Хейли чувствует, как ее дочери плохо. Чувствует, касаясь ладонями лица дочери, и стирая слезы. Только вот ее дочь отталкивает ее прямо в стену. Они же и убили Хоуп Майклсон. — Хоуп, послушай меня! — Нет! Хватит! С меня хватит. С меня хватит, мама! — Прости, но я не могла смотреть, как ты умираешь. Пустая убила бы тебя и я бы никогда не допустила этого. Никогда. Ты станешь матерью и поймешь меня. Главное, что я рядом с тобой, я жива. — Хватит! Самые дорогие мне люди потоптались по моей жизни. Как мне теперь с этим жить? Зачем мне жить, если те, кого я люблю потоптались по моей жизни? — Я тебя пытался спасти, Хоуп… Ты дороже моей жизни… — Хреново пытался, папочка! А теперь ответьте на один вопрос: « Чтобы было, если я умерла?» Чтобы вы сказали? Залили бы этот мир кровью? Пытались бы вернуть? Приняли бы силу Пустой на себя? Тогда бы умерли вы и я не смогла бы вернуть вас… Я бы не смогла жить без вас, без своей семьи! Вы бы убили меня! Вы бы убили и меня! — Хоуп, мы учили тебя, что важнее всего семья и « Всегда и навечно» — Но не такими жертвами! Вы во власти худшей стервы всех времен.Дьявола! Ты, мама отняла единственного мужчину, которого она любила и которому открыла свое сердце и душу. Теперь дядя Элайджа не простит ее, поступит, как обычно и выберет семью, но и с тобой быть не сможет. А ты, папочка убил всю ее семью, чтобы отомстить и мне вот интересно, она просто кожу с тебя живьем сдерет или выпотрошит все внутренности, а я? Я буду наблюдать за вашими мучениями и не смогу помочь. Я ненавижу себя. Я буду вдали, под чужой фамилией играть роль милой школьницы, менять города, только бы не видеть ваши мучений или спрятаться от ее гнева, ведь ваши жизни — ее главный козырь. Стервы не прощают. Кетрин Пирс не прощает. Вы и по ее жизни потоптались, похоже это нас объеденяет. Время убило всю невинность, которая когда-то была в каждом из нас. Мы здесь, в этой комнате, но преждними уже никогда не будем. — Откуда ты знаешь? — вмешмвается Пирс. — Я умею проникать в сознание с шести лет, — самодовольно ухмыляется Хоуп. — Я не хочу тебе лгать Хоуп, — в этот раз Клаусу удалось обернуть к себе дочь и усадить ее на пол. — Адская боль разывает тебя, когда ломаются все кости в организме. Страх и боль при полной луне сменяются свободой, которая наполняет легкие, когда ты бежишь по лесу. — Я и твой отец будем рядом с тобой в этот важный момент, — натягивает улыбку Маршалл. — Я помню свое первое обращение и ощущение безграничной свободы. — Я не смогу смириться с тем, что я убийца, ведьмы мертвы, — еле слышно шепчет юная Майклсон. — Это убило каждого и родился монстр. Я не та маленькая девочка, которой рассказывали сказку короле-волке и его преурасной дочери- принцессе. Ты, отец, рассказывал мне эти истории, а я засыпала в твоих объятьях. Это ее убивает и Клаус Майклсон знает это, ведь первое убийство невозможно степетььиз памяти. Ты будешь помнить то, что убило невинность и порадило монстра. Ты будешь дышать, ты будешь чувствоать боль, раскаяние, ты будешь видеть солнца и луну, ты будешь чувствовать и даже лгать смотря в глаза. Но все это, словно токсин, который уничтожает изнутри. Но ты все равно будешь просыпаться в холодном поту, представляя, что твои руки испачканы кровью. Да, ты можешь закричать, только тебя не услышат и от этого не сбежать. От себя не сбежать. Это убивает. Это ломает. Хоуп и так упала вниз, только вот на этом холодном полу, среди осколков она не одна, потому что ее отец рядом. Он обнял ее так крепко и не отпустит. Никогда не выпустит из своих объятей. Не отпустит, пока не закончится война. Не отпустит, пока не поцелует в лоб. Не отпустит, пока она не прекратит бороться с ним и вместо того, чтобы в очередной раз ударить его по лицу или в область груди, положет голову на его грудь и позволет себе заплакать. Заплакать от бессилия, от того, что все уже как прежде не будет, все самое страшное позади и впереди еще много трудностей, но рядом с ней ее семья. Впереди еще моря боли и не пролитых слез. Клаус никогда не отпустит свою маленькую, храбрую волчицу. Никогда не перестанет бороься за свою единственную дочь. Сейчас его рот еле открывается, поглаживает по спине, как в детстве, когда ей был год, ведь Хоуп прикрывает глаза и он не хочет повысить тембор голлса или испугать ее, ведь чувствует, что ее сердце прекратило бешенно биться в груди, а в теле унимается дрожь. В его объятьях она успокаивается и засыавет.В его объятьях затихает ее боль. — В одном далеком королевстве, которое чтило искусство и музыку, в окружении своей благородной семьи и врагов жил король волков. Он столько столетий бился в страшной войне, за власть, за возможность отомстить своим обидчикам, пока однажды не узнал, что у него и коррлевы- оборотней будет ребенок, прекрасная дочь. Король не верил, что это возможно, что у него будет ребнок, ведь считал, что такие монстры недостойны столь бесценного сокровища. Давний враг короля обманул его и привлек в город, чтобы тот уничтожил еще более худшего монстра. Цена победы была высока, распались союзы, появились новые враги, и в конце, король волков остался один. Но все изменилось, когда он смог впервые взять на руки новорожненую дочь. Ее красота, тело рук, в глазах отражались срлнце и луна. Эта красота растопила сердце монстра и разбило в один момент. В тот самый момент король понял ради чего живет — ради дочери, семьи. Она была и всегда будет единствееной надеждой, единственным светом этой семьи. Так говорил сиарший брат короля — Элайджа. Он говорил: — Это была надежда. Это была надежда нашей семьи! “ Юную принцессу назвали Хоуп. Ее дядя выбрал имя для нее. Король волк жил долго, но не счастливо, жил в окружении крови и врагов. Жил желая сохранить главное сокровище в его королевстве — малютку дочь. За каждую победу король расплачивался сполна: у него отнимали силы, предвали самые близкие, вонзали клинок в его сердце, но и король жертвовал теми, кто были дороги его семьи, не позвол им выбирать счастье, он пережил даже заточение, сражался с великим монстром, утратил лучше друга Марселеуса, который не смог простить предательства благородного брата короля и возлюбленную Камиллу. Король даже пошел на то, чтобы разделить великую, бесконечную темную силу, между собой и своими братьями и младшей сестрой Ребеккой. Он был вынужден скитаться по миру и не смел приближаться к дочери, ведь по словам великого колдуна, если бы он вернулся или его семья встретяться, то тьма будет на сврбоде. Злото обратилось в пыль… Без дочери королю незачем было жить… Король отдалился ото всех и изредка позволял себя наблюдать за членами своей семьи, желая убедиться, что каждый обрел счатье, которого достоин. Король улыбался видя, кау его старший брат обрел покой и семью с женщиной, которая похитела сердце и разум более пяти веков назад, но до этого времени они не могли быть вместе из-за того, что это женщина в прошлрм предала короля волков. Он ме мог простить и позволить своему брату быть счастливым, если сам несчастен. Он наблюдал за сестрой Ребеккой, которая готовилась к свадьбе с Марселем, которого любила достаточно давно и обрела любовь о которой молила небеса столько столетий. Он видел улыбку на лице младшего брата Коула, когда тот почувствал тепло, взяв на руки своего новорожденного сына и смог найтии себя, почувствовать себя значимым. Король не забывал о прекрасной дочери и злал, что рядом с матерью она в безопасности. Король совершил много ошибок, но один он сдел все правильно ради дочери. Однажды, спустя восемь лет, королю пришлось вернуться ради последней битвы. Вернуться, проиграть, упасть во тьму, разрушить город, но спасти юную принцессу волков. Спасти то, что еще осталось. Спаси “ Всегда и навечно». Спасти, ведь король знает, что главный страх его врагов не он, не его великая и непобедимая семья, а единственная дочь, его наследница, которая вырасла, сильной, прекрасной, милосердной, храброй, достойной трона девушкой. Я люблю тебя… Больше, чем все дни и ночи, глубже, чем океаны и небо. Не забывай этого моя волчица. Клаус Майклсон не понимает, почему Хейли так смотрит на него, ведь она просто закрыла лицо руками. Кетрин и вовсе покачала головой после тяжело вздоха и взяв дочь за руку, поспешила уйти из кухни, услыша шаги и голоса, доносящееся со двора. Кетрин даже сочувствует своему врагу, а в дверном проходе столкнулась с Ребеккой, которая все слышала и сейчас облакотившьсь о дверной проем прикусывает губу, только это не поможет ей сдержать слез. Просто ресницы Клауса Майклсона мокрые, на глазах слезы. Монсты тоже способны любить и проявляют слабость, когда есть, что терять. Эта боль опасна. Эта любовь разрушительна. Они все еще здесь, в этой комнате. Обычные они. Они все еще здесь, но другие. Они здесь, в этой комнате, но преждними уже никогда не будут. Их сердца отравлены. Их мозги выведены из строя. Их темные души сломлены. Этим холодным утром Кетрин Пирс сдела шаг и вышла к толпе собравшехся ведьм и колдунов квартала. Они ведь тоже сломлены и от их гнева не так просто скрыться. Сломленые люди куда опаснее. Они знают, что такое боль и потери.