***
Она его сила и слабость, только вот Элайджа Майклсон никогда не узнает, почему же она ушла тогда. Она ушла резко, пять столетий назад и оставила его с болью в груди. Ушла, чтобы никогда не возвращаться прежней. Ушла резко и без наркоза, острым лезвием ножа достала сердце и положила его на серебряном блюде, посреди обеденного стола. Он считал ее ядом, что течет по венам и медленно убивает его, дикой черной розой, кошкой, худшей из всех женщин, что встречал на своем пути. Но Элайджа Майклсон никогда не узнает, что это был единственный способ сохранить их. Элайджа молчал о своих чувствах, а Кетрин, просто, пробовала выживать, видя, как расстояние делает его сильнее, а время уносит с собой боль по утраченной любви. Время все уносит. Она видела много красивых женщин у его ног. Все те красавицы пытались разжечь в нем огонь страсти, не зная, что тот сгорает в огне боли. Не могли же знать, что тот поклялся не впускать любовь в свое сердце. Не могли знать, что огонь он видел только в одних карих глазах — Кетрин Пирс. Он видел ее в компании очередного любовника, которого та обводит вокруг пальца. Он видел ее красивую: в изысканном платье, в украшениях, всегда с идеальной укладкой, обязательно бокалом красного вина, в руках. Он встречал ее такой, в каком-нибудь ресторане, наблюдал, зная, что вскоре та оставит очередного любовника с болью в груди, как оставила его, а в худшем случает отнимет жизнь вырвав сердце. Она же вырвала его сердце из груди, когда ушла впервые. Только вот Элайджа Майклсон так и не понял, что-то сердце на столе было ее. Только сейчас осознал, что смирилась и отказалась от мести она только ради любви. А ведь и рассчитывал на это планируя свое самоубийство. Рассчитывал, что так все и произойдет. Рассчитывал, что этот поступок вернет покой и мир в семью. Она хорошо подумала, защищая его от объятий смерти и принимая не только подаренное кольцо, которое должно стать обручальным, но и все сложности, которые их ждут.***
Просто без него ей не нужна ее жизнь и она использовала шанс правильно — покорилась врагу. Клаус Майклсон поступил верно позволив брату выбрать любовь и не покончить с собой. Сделал то, что посчитал нужным и завершив все мучения Элайджи. Знал ведь, что его благородный брат всегда держит свое слова и ушел бы в вечную ночь, пронзив свое сердце колом и не увидел бы всего того ужаса, что был после. Не узнал бы, что его любимый брат сделал бы с Кетрин. Не узнал бы, какое наказание Дьяволица придумала для Клауса.И я иду, туда где меня ждет любовь. А за ним пустая боль. Погрущу немного и утоплю его в темноте. Макс Корж «Малый повзрослел».
Все то было страшным сном, который закончился. Все закончилась и судьба вновь оказалась права, указала верный путь. Мать говорила ей: "У тебя всегда будет выбор". Отец говорил ей: ” Выход есть всегда". Рядом с семьей жизнь Хоуп обретает смысл. Сейчас только тьма, бешенные мысли. Хоуп не хотела, чтобы все закончилось именно так: слезы матери, горькая правда из уст отца, о том как стравляться с болью и ненавистью, разрушенный город. Душа в тисках. Не хотела она этого. Хоуп Майклсон желала мира и покоя рядом с семьей, а все обратилось болью и шрамами на ее нежном сердце. Хотела бы она все исправить, только не знает как. Слишком юная и невинная. Если бы потеряла семью, то не смогла бы жить. Да и сейчас жить не хочет, потому что стала причиной смерти невинных людей и руин. Темнота. Хотела бы Хоуп Майклсон найти выход из этой темноты. Не забудет, ведь ради нее умерло и умрет еще неизвестно сколько людей. Семья будет сражаться за нее до последнего вздоха, жизни готовы отдать за нее. Хоуп готова бороться за “ Всегда и навсегда" пока это ее не прикончит. Хоуп раскаиваться, хочет закрыть уши, чтобы не слышать разговоры за дверью и всей суматохи на улицы. Это прикончит ее, затянет во тьму, но нужно бороться, нужно найти в себе силы и подойти к шкафу, нужно успокоится. Их враг был силен и могуществен, а сейчас повержен ценой великой жертвы. В шкафу Хоуп Майклсон множество нарядов, туфель, украшений. У нее все самое лучшее, ведь она дочь самого Клауса Майклсона и стоит ей пожелать, то это принесут к ее ногам. Только вот сегодня Хоуп не нужны советы обожаемой тетюшки Ребекки. Сегодня она одета в черное платье рукава, которого украшает кружево. Хоуп вздрагивает, оборачивается, когда открывается дверь в ее комнату, но это Роман, который спешит заключить ее в свои объятья и коснуться своими губами ее. Сейчас они могут побыть наедине. Сейчас он сделает все ради нее, раздедит с ней боль. Только вот он не расскажет ей, через какой Ад проходил будучи оставленным в подвале, мучаясь от галлюцинаций и медленно иссыхая. Не расскажет, потому что пять минут назад, когда он сидел на кухне, в надежде хоть на секунду скрыться от всего хаоса царившего в полуразрушенном особняке Майклсонов. Именно тогда Керолайн сев с ним рядом и взяв за руку сказала нечто важное, то, что заставило его поменять свое решение. — Ты будешь молчать, Роман, если любишь ее. — Клаус запер меня в подвале, я медленно иссыхал и стоит ли упомянуть об укусе оборотня. — Я тоже прошла через это. Прошла через Ад и боль. Не один раз я могла умереть по вине Клауса. Он награждал меня укусом, внушил моему парню-оборотню Тайлеру укусить меня в мой День Рождения. Но, несмотря на всю боль Клаус появлялся в нужный момент исцелял и спасал, до сих пор я испытываю чувства у нему. Он необходимое зло. Он боится, что Хоуп однажды будет так же больно, как и ему и старается защитить свою единственную дочь от боли. Сейчас просто будь рядом с Хоуп и солнце всегда видеть после тьмы, а любовь и добро побеждают. — Я буду молчать ради нее. Керолай Форбс сказала очень важные слова и сейчас, находясь в объятьях возлюбленного, улыбаясь ему она верит, что выход есть даже из тьмы, что есть иной путь. Выход есть всегда. И Хоуп Майклсон обязательно найдет выход, прислушается к сердцу. И Хоуп Майклсон обязательно увидит рассвет и освободиться от всей боли, злобы и ненависти, прежде, чем это поглотит ее. — Где ты был, Роман? Я волновалась. В доме твориться хаос. — Пустая. Я не помню. Очнулся в подвале, твоя тетя Ребекка и Марсель были рядом. Пожар. — Я так боялась потерять всех и потеряла. Родители продали души Дьяволу, город разрушен, тетя Фрея потеряла любовь, мой друг потерял мать, да и многие ведьмы потеряли семьи, родных и близких. Умер каждый перворожденный. Теперь меня не примут в ковен, я не стану регентом всех ковеном, а так же я спровоцировала ген оборотня. В общем, я облажалась. Эта боль и вина сжирают меня изнутри, а мой отец сказал, что это нормально и боль можно заглушить только болью, страданиями и пролитой кровью других. Он сказал, что нужно дать выход гневу, злобе и тьме. От этого нужно освободиться и в этом могут помочь только страдания других. Моя семья несчастна. Отец не мог наблюдать за счастьем других и вел пустую жизнь. Запрещал другим любить, лишал их счастья. Он заглушал свою боль упиваясь болью других. Он был одинок и ненавидел это. — Все же закончилось хорошо. У него есть семья, которая не предаст. У него есть ты — надежда и свет во тьме. — Да, потому что уже как пять минут никто никого не убил. Огромный прогресс для моей семьи. А еще и ссылка в Мистик Фоллс, потому что отец боится бунта кучки ведьмы. — Он твой отец и твоя безопасность все для него. Ты душа и сердце Клауса Майклсона и я был рад лично познакомиться с легендой. — Роман, а как бы поступил мой отец будь он на моем месте? — Я не знаю, солнышко. Не знаю… — Тетя Фрея предпочитает действовать, особенно если дело касается семьи. Дядя Элайджа приходит, когда планируются переговоры и убивает лишь во имя семьи и именно поэтому он лучше остальных. Он бы применил силу только по необходимости. У тети Ребекка миссия найти любовь в этом жестоком мире и вряд ли ее интересует война, только если семья не втянет ее в это. Дядя Коул просто бы разорвал всех или подкупил. Марсель действует вводя правила и запреты, показывая, что он не принц квартала, а король Нового Орлеана. Мама бы даже слушать бы не стала и убила бы любого, кто посмел бы прийти за мной. Она бы сделала все, чтобы защитить свою любимую и единственную дочь, но я бы не хотела, чтобы на ее руках была кровь. А отец… Как бы поступил он? Война? Кровь? Сделки? В любом случае он бы сделал все необходимое, чтобы я была в безопасности. Сейчас моя очередь защищать “ Всегда и навечно". Хоуп молчит, погрузилась в раздумья, чтобы найти выход из этой темноты. Война не выход. Да, ее отец убил тысячи и убьет еще столько же, если это потребуется. За тысячу он нажил тысячи врагов. Но сейчас можно поступить иначе? Может пора прекратить эту нескончаемую войну? Попытайся он договориться, диктуя условия, старейшиным ковенов, то вряд ли те бы отплатили добром. Потребуют, чтобы Майклсоны уехали и никогда не возвращались, но это и их дом и Клаус Майклсон не может лишиться своего королевства, дома. Отстранили бы Хоуп, обессилили, запретили бы ее семье вмешиваться в дела города, а тем более проливать кровь. И что же это за жизнь такая? Вечная тьма. Контроль. Тишина. Жизнь в четырех стенах. Да, у них есть целый мир за плечами, но жить вдали друг от друга Майклсоны не в силах. Они семья. Они всегда держаться и защищают друг друга. Они всегда возвращаются домой — в Новый Орлеан. Хоуп Майксон обязана оберегать семью и свой дом. У Клауса Майклсона всегда есть идеально дьявольский план. Или есть еще вариант того, как бы поступил ее отец? А мог бы он проявить милосердие? Мог бы простить врага? Сохранить жизнь невинному? Мог бы даровать прощение? Мог бы найти выход, как сохранить семью, город и не нажить новых врагов? Мог бы выбрать мир? Мог бы не жить в темноте? Хоуп сделает все необходимое и уже нашла выход. Хоуп поступит так, как бы поступил бы ее отец. Она унаследовала красоту матери и мудрость отца. Ее сердце знает, где выдох из этой тьмы. Ее лицо озаряет улыбка, когда парень стирает слезы с ее щек, а Майклсон крепко обнимает Романа, и ей так спокойно в его объятьях. — Я знаю, как поступить. У меня есть план. Ты будешь со мной? — Всегда, Хоуп. Я люблю тебя. — Идем, я хочу поговорить с отцом. Мне нужна и его поддержка. В этом городе все устали. в этом городе умерла невинность. В этом городе нет ответов. В этом городе вечная вечеринка сменяющаяся черными одеяниями и трауром. В этом городе за улыбками и добротой скрывают боль и злобу. Ожидаемо, что Надя, попытается подслушать разговор за закрытыми дверями в комнате Клауса. Только вот даже вампирский слух не позволяет услышать ни единого слова. Ей кажется, что ее жизнь остановилась. Осмелилась. Не знает, что делать, ведь может через минуту ее труп будет валяться здесь, а может этого и не произойдет. Может ее мать уже мертва? Ей нужно привыкать к тому, что смерть дышит в затылок. Только сейчас в затылок ей сейчас дышит Ребекка Майклсон, которая закрыв ей рот рукой оттаскивает ее в библиотеку, где те могут поговорить. Ребекки бы и не стоило применять силу, но иначе Майкосон не могла. Ребекка бы и сама подслушала, вмешалась бы при необходимости, ведь поклялась не оставлять братьев, а сейчас они нуждаются в ней. Сейчас ей вообще сложно разобраться в том, что происходит не только в городе, в семье, но и ее собственной голове. — Думаю, зря ты пыталась подслушать. Комната Ника под заклинанием скрытия. Шалфей. Паранойя. — Думаю, ты не в восторге от встречи со мной, Ребекка и не для того, чтобы подслушать ты пришла? — Наоборот. Я вообще не соображаю, что происходит. Смерти. Траур. Слезы. — Чего ты хочешь на самом деле? — Поговорить, Надя. Как я выгляжу? Думаешь, в этом платье я буду хорошо смотреться в гробу? — В гробу? — Ты должна знать, что как бы Ник не был зол, не обрекал семью на вечные мучения, но умереть он нам никогда не позволит. Я оказалась между двух огней: семья в лице Ника и защита голубков, в лице моего благородного брата Элайджи и твоей стервы-мамочки. Никто не знает, что придет в голову Клаусу, но я всегда упряма и защищаю любовь. Пойдешь против Ника и наказание не заставит — клинок в грудь. — Моя мать не сможет смириться. Продержится максимум несколько дней в компании Клауса, если они раньше не разгромят город и не поубивают друг друга. — Без любви нет и мира. Клаус сказал, чтобы я была счастлива и выбрала любовь, Марселя, но я не успокоюсь до тех пор, пока моя семья не будет стабильна, спокойна и счастлива. — Элайджа привязан к моей матери и я не знаю почему он ее любит и прощает… Она столько всего натворила за эти годы. — Всепрощение — дар Элайджи. Он и Ника всегда прощал. Всех нас. Я тоже думала, почему мой брат так привязан к стерве. Думала, что это из-за того, что она копия Татии, но нет… Думала, что может из-за запрета Клауса, гордости, желание спасти, как в случае с братцем-ублюдком. Но я опять ошиблась. Я знала, что Кетрин писала письма Элайджи, а Клаус их прятал, сжигал. Все знают, но молчат. Это было так давно. Однажды ночью я прочитала одно из писем и тогда я поняла, что Элайджа склонился перед такой любовью, как стоит склониться многим. — И что же она написала? — « Дорогой, без тебя вечная зима, трава не зеленеет, без тебя мне не нужен мир, не богатства, не власть. Все будут говорить, что пройдет, а боль утихнет. Ложь… Я помню каждую секунду наших встреч, те детали, словно острый клинок в сердце. Я вырезала сердце из груди и положила на обеденный стол. Очень жаль, что окончательно хранить тепло в этом мире невозможно. Я ушла причинив тебе боль, но в твоей жизни будут толпы женщин, я встречу много мужчин. Если ты впустишь другую в свое сердце, то возражать я не стану. Если тебе будет лучше с ней. Если ты обретешь счастье и покой с ней, то я смирюсь, как бы тяжело не было. Ты тоже смиришься с моим выбором. Кто —то бьется за любовь до конца, а я как всегда отпустила. Люди хранят свое счастье, прячут его за глухой бетонной стеной.Люди сходятся и расходятся, а после свои ошибки назовут судьбой и жестокой реальностью. А возможно виной всему послужили чужие ошибки? Мое чистое сердце должно было защищать нашу любовь, но в моем сердце поселилась тьма. Я ослепла без твоей любви. Вечная тьма. Холодный ветер напомнит о ранах. Меня заберет ночь… Я попрошу тебя только об одном, Элайджа — просто будь рядом. Будь рядом даже если в реально жизни нас разделяет расстояние. Будь в моем сердце и душе, во снах, как и я в твоем. Я ушла, а ты так и не узнаешь, что-то сердце на столе было моим.» — Не думала, что у моей мамочки талант поэтессы. Открытие года. — А я просто запомнила это письмо. У меня хорошая память. Как и то, что правду говорят: в гневе, пьяные и дети. Ты уедешь? — Стоп? Это ты постаралась, чтобы виски было в комнате? Гениальный план блондинки. Да, есть один мужчина, который ждет меня и находиться в радиусе метра с Клаусом опасно. Вижу, ты тоже можешь выбрать счастье с Марселем. — После того, как убежусь, что никто больше не совершит ошибки. Я рада, что ты обрела счастье, Надя.***
Скрип двери заставляет девушек завершить разговор и выйти в коридор, где те сталкиваются с Клаусом, Кетрин и Эладжей, которые держаться за руки. Ребекка не может не заметить кольца на пальцах, как и Надя, которая, в порыве чувств, спешит обнять мать и Элайджу. — Вы живы… Я так волновалась. Неужели Ребекки Майклсон не придется гнить в гробу с клинком в груди из- за ее желание выбирать и сохранять такое чувство, как любовь. Сейчас ее руки обвивают шею Клауса, целует в щеку брата, а внутри ее все обрывалось от мысли, что все могло окончится тьмой и горсткой пепла. — Я вся извелась, боялась, что вы можете совершить ошибки? Убить… Что вы обсуждали? Ник? Элайджа? – говоря Ребекка нахмуривает брови. — Я переживала! — Мы обсуждали приданное Эдайджи, — ухмыляется Клаус отстраняясь от первородной. — Можем и твое приданное обсудить, сестра. Пять свадебных платьев разных эпох, так и пылятся в шкафу или Марсель еще не сделал тебе предложение? Тогда этому подлецу придется иметь дело со мной. — Приданное? Элайджи? — Хейли, которая поднялась на второй этаж не слышала весь разговор и сперва сочла это очередной не очень хорошей шуткой Клауса. — Я принял решение и сделал предложение Катерине стать моей женой, — говорит Майклсон отпуская руку Кетрин и делая шаг в торону Хейли, которая делает шаг назад. — Прошу, не молчи, Хейли. Ты вправе ненавидеть, проклинать, желать смерти, но не молчи. Я сделал свой выбор и прошу только смириться и уважать его и Катерину. — Я не останусь в этом доме, с этой тварью! Это все из- за нее! — выкрикивает Маршалл, оборачивается лицом к Клаусу и смотрит в глаза. — Я не хочу видеть эту лживую тварь рядом с нашей дочерью! — Мама? — Хоуп ведь слышала слова Хейли и именно на шум в коридоре они с Романом вышли в коридор. — Кетрин пусть и мразь, но она спасла меня… Любой из вас не лучше ее. Она разозлила меня и это помогло пробудить мою магию. Я была лишена магии из-за наручников, впрочем уже неважно. Важно то, что я приняла решение и иду на кладбище, чтобы выразить сочувствие ковенам и принять участие в церемонии прощания. После я буду просить прощение у тети Фреи. Нам нужно прощение, а не война. — Хоуп, милая, она спасла тебя, не по доброте душевной, а только из-за сделки или того, чтобы твой отец не разорвал ее на мелкие кусочки. Она просто спасала свою шкуру и своей дочери. Разве вы не видите, какая она двуличная тварь? — Маршалл вздыхает, касается ладонью лица дочери. — Это опасно. Ведьмы сейчас злы и могут навредить тебе. Мы с отцом поклялись защищать тебя и сами все уладим. Клаус, скажи ей. Скажи, как это опасно. — Уладите пролив кровь? — в ее голосе проступают нотки смелости. — Вы всегда защищали и оберегали меня. Ты мама всегда была рядом и готова на все ради меня. Я люблю тебя и ценю это. Отец готовый убить любого, кто приблизится ко мне. Первый год своей жизни я провела с тетей Ребеккой, которая растила меня в любви и спокойствие, рассказывала сказки. Дядя Элайджа, а сколько лишней крови на твоих руках из-за меня? Ты пожертвовал всем ради меня и спасение. Сколько еще будет жертв ради меня? Ради "Всегда и навечно"? Пришло мое время сражаться за семью, за "Всегда и навечно", пока это не прикончит меня. Доверься мне, мама. Я должна пойти туда. Не волнуйтесь за меня. — Нет, я не отпущу тебя, — голос Хейли дрожит, а вот Клаус пристраивается сзади волчицы и обвивает свою руку на ее плечах. — Волчонок, мы должны решить, какой подарок преподнесём на свадьбу Кетрин и Элайджи или ты не придешь, не испортишь свадьбу вместе со мной, но тогда будет слишком скучно, слушать часовую речь Элайджи о том, как он любит стерву, — шепчем Майклсон, только вот волчица не довольна, глаза заполняются янтарным, под глазами набухают венки, когда та отталкивает Майклсона в стену. — Больше не прикасайся ко мне, Клаус! — в гневе выкрикивает Хейли. — Ты обещал защищать нашу дочь… Ты обещал… Ты не отпустишь ее в логово ведьм! — Я держу свое обещание потому что Хоуп все для меня, свет и надежда, моя наследница, — отвечает тот смотря на дочь. Отцу и дочери было достаточно взглядов, чтобы понять друг другу. Клаус отвлек Хейли, а Хоуп щелкает пальцами и тело ее матери падает на пол. Сломать шею было пусть и не хорошим поступком любящей дочки, но так ей спокойнее, так ее план не испортят и не помешают. Мать ведь любит и слишком опекает, от того то у Хоуп и много проблем, но сейчас юной ведьме это не нужно. Сейчас ей нужно действовать сомой и в этом Клаус Майклсон поддержит ее. Его маленькая девочка повзрослела и к этому он привыкнет, перестанет волноваться за нее и сегодня даже позволить решить первую взрослую проблему. Хоуп Майклсон дочь легендарного Клауса Майклсона и королевы оборотней Хейли Маршалл — Кеннер. Она наследие этой семьи и единственная в своем роде тригибрид. Она унаследовала красоту и храбрость матери, а вспыльчивый характер и разум отца. В ее жилах течет его кровь и именно поэтому Клаус знает, как она поступит и что задумала. — Вы из ума выжили! — выкрикивает Ребекка. — Не переживай, тетя Бекс, я знаю, что делаю. Присмотри за моей мамой и скажи, что я ее люблю, — Хоуп крепко обнимает блондинку, а та целует племянницу в щеку. — Позвольте мне все решить самой и защитить семью. — Как же ты повзрослела, — тихо шепчет Ребекка, прежде, чем выпустить племянницу из своих крепких объятий. — Дядя Элайджа ты всегда был хранителем нашей семьи и клятвы, проследи чтобы мой отец не натворил глупостей, пока я не вернусь, уверенна, что ты будешь счастлив с Кетрин и отец смирится с твоим выборов, ведь счастье — это выбор, — на лице Элайджи проскальзывает улыбка, когда племянница заключает его в свои объятья. — У тебя большое и щедрое сердце, — отвечает Элайджа. — После стольких лет одиночества стерва обрела свое счастье и больше не сбегает, — Кетрин пытается улыбнуться, но сейчас не до улыбок, и так измотаны. — Это для меня, -Кетрин известно, что вряд ли Клаус будет доволен этим, но она решает обнять Хоуп. — Помни уроки самой худшей стервы в этом Мире. Хоуп еще всего лишь пятнадцать, но она обязана вмешаться и защитить семью. Время слез и пустых слов кончилось. Сейчас время действовать. Клаус Майклсон отец, который должен бы оберегать единственную дочь и не позволить даже мухи пролететь рядом с Хоуп, но он отпускает ее, дает Роману ключи от своей машины и самое главное — доверят. Хоуп идет, туда, где ее ждет боль… Клаус Майклсон уверен, что его маленькая дочь повзрослела, а в ее жилах течет его кровь, она же Майклсон и поэтому волноваться не стоит. Она повзрослела и поступит правильно. Так ведь сильно хотела повзрослеть, не зная, сколько всего ее ждет в жестоком, взрослом мире. Конечно же, позже он последует на кладбище и будет наблюдать за всем стоя за склепом, в темноте, чтобы дочь не увидела его, а сейчас, глазами провожает машину и даже опустит голову, чтобы не признать свою грусть. Помнит, как впервые увидел новорожденную малышку, как взял на руки, как поцеловал в лобик. Клаус Майклсон помнит первые шаги Хоуп, ее первый рождественский костер, дни рождения, то как в заточении у Марселя каждую секунду думал только о ней, представляя, какой стала его наследница. Она та, которой будут бояться его враги. Она смыл его существование, сердце и душа. Ну, а после пяти лет заключения, ночью, при свете луны он увидел милую девочку, мирно спящую в кровати. Помнит ведь, как держал ее на своих руках, сидел в кресле — качалке и рассказывал сказки о короле-волки, пока его малышка не уснет, обещал же сделать все правильно. Но это было так давно, ведь Хоуп семь.Когда он вернулся, в порванной одежде и испачканный, светили звезды и луна, во дворе выли собаки. Тогда он улыбнулся и не желал тревожить ее сон, пугать. Его малышка повзрослела. Он так хотел вернуться к ней и вернулся, чтобы покинуть. Ей семь и она уже многое понимает, начала рисовать и Клаус с радостью посмотрит работы своей дочери. Понимает, что впереди ждет боль, понимает, что не видела отца пять лет и ей сложно сделать шаг в его сторону. Она же не знает его и мало что помнит, ведь когда он ушел ей было два. Но Клаус рядом, крепко обнимает и обещает, что его маленькой девочке никто и ничто не навредит. Хоуп верит и обвивает своими ручками шею отца. У них появляются секреты, он учит ее рисовать, балует сладким и переживает, что она рано повзрослеет, столкнется с болью, видя какой смелой и стойкой стала его дочь. Он же должен оберегать ее невинность и не допускать кровопролитие. Только Хоуп плевать, ведь вскоре она увидит и его темную сущность, лицо испачканное кровью и желтый блеск в глазах. Элайджа же наоборот не приближается и предпочитает защищать Хоуп на расстоянии. А зачем ему портить идиллию отца и дочери? Он ведь так мечтал о счастье брата. Ему даже плевать на то, что Хейли бы хотела, чтобы именно был на месте Клауса, но Элайджа не посмеет и именно Хоуп идет, чтобы спасти своего дядю из лап смерти и спасает. Взрослеет и сама принимает решение. Ах, тогда Клаус еще не знал, что его ждала Пустота и боль, а домой он вернется только спустя восемь лет. Хоуп осталась одна, но уже зная, какой поступок совершили для нее. Она же так хотела остаться в Новом Орлеане и принцесса же должна знать свое королевство, в этом ее убеждал отец, когда они гуляли по городу и она слушала его истории, тот покупал все, что она пожелает. Семья спасла ее от Пустой и теперь Хоуп сделала шаг в пустоту, пропасть. Живя в пансионе Сальваторе Хоуп плачет ночью, сжимая в руках кулон подаренной тетей Ребеккой и вспоминает семью. Она находит себя в рисовании и музыке, которая хоть как-то помогает ей заглушить боль. Она грустит, а в сердце пустая боль. Волнуется об отце и часто повторят: « — Отец, не волнуйся. Я просто повзрослела». Она должна помнить о том, что она Майклсон — наследие и надежда семьи. Клаус же не отвечает на звонки, ведь больно, но еще больнее видеть, слышать голос, но не иметь возможности прижать к себе и сказать, как он сильно любит свою храбрую дочь. Топит свою боль в крови и алкоголе. Клаус Майклсон всегда возвращается и сейчас все сложнее: Хоуп пятнадцать, у нее есть парень, Аларик попытался заменить ей отца или это был Деклан, ведь нужен был хоть кто-то, когда Клаус ушел. У нее неконтролируемы вспышки гнева и магии, активированное проклятие оборотня, а вдобавок в ее сердце поселились гнев и боль. По ее вине многие погибли и город разрушен, она могла остаться сиротой, но враг повержен и это главное. Хоуп пятнадцать и она не знает, как ей жить с этой виной, но пытается все исправить и сделать правильно. Она нуждается в отце и его поддержи и Хоуп получает желаемое, ведь ее отец всегда рядом. Она же пыталась его искать, пробовала новые заклинания, но не находила. Клаус Майклсон затерялся среди болот и вершин Анд, Гималаи. Клаус Майклсон выживает: в низах и наверху. А пока… Пока Клаус Майклсон наблюдает за тем, как машина покидает двор, а в лицо дует холодный ветер. А пока… Пока Клаус Майклсон должен не волноваться и принять тот факт, что его маленькая дочь повзрослела и сегодня ее ждут взрослые дела. А пока… Пока Клаус Майклсон должен не волноваться и смириться с тем, что однажды для его звонков у нее сядет мобильный и станет молчать, о своих проблемах, чтобы тот, не волновался. Однажды Хоуп Майклсон не вернется домой. Однажды она не откроет входную дверь, не будет спать в своей комнате, не улыбнется ему. Хоуп уйдет в свою жизнь, туда, где ее будет ждать: храбрость и трусость, любовь и боль, предательство и поддержка, друзья и свой дом. Когда она покинет дом семьи, то Клаус обязан быть готов к этому и отпустить ее, благословить на взрослую жизнь. Все дети вырастают и покидают отчий дом, не замечая или отрицая, что родители, которые названивают сто раз на день просто волнуются и одиноки, и лучший подарок для них — время. Ведь у них вырвали сердце, а ветер унес душу. Все покидают отчий дом и Клаус Майклсон должен принять это, отпустить свою единственную дочь во взрослую жизнь. Это же абсолютно нормально, что дети взрослеют и уходят, хоронят родителей и только в какие страшные моменты, рыдая и прощаясь, понимают, что упустили, что зря не отвечали на телефонные звонки и не изливали душу, когда было тяжело и как мало времени проводили с теми, кто любил и всегда будет их любить. А пока… Пока Клаус Майклсон должен смириться, привыкнуть и принять тот факт, что его малышка повзрослела. А пока… Пока Кетрин Пирс может выйти на балкон, вздохнуть полной грудью холодный воздух и облокотиться о перила балкона, наблюдать, как солнечные лучи освещают черный бриллиант. Кетрин ведь готовилась к смерти, а не свадьбе. Ей был необходим воздух после всего произошедшего да и это поможет быстрее протрезветь. Могла бы просто сдаться и признать поражение, ведь сама склонила голову перед Клаусом и отдала оружие. Считает себя побежденной? Но она может только пожелать и тот будет ползать у ее ног, ведь его душа все еще принадлежит ей, как и душа Хейли. Не посмеет пойти против Элайджи и поэтому Клаус знает, что ему ничего не грозит и нет выхода, как поверить Кетрин Пирс, изображать дружелюбие и справедливо относиться как к жене брата и принять тот факт, что она возвысилась. Сегодня ее ничто не огорчить. Сегодня она выбрала счастье и черное кольцо на ее пальце: кольцо символизирующее любовь или кольцо власти? Сегодня Надя обнимает мать, ведь все равно будет следовать за матерью до конца. Сегодня Кетрин не хочет вновь приносить свою дочь в жертву. В мире ведь любовь матери является одной из величайших сил. Но если твоя мать эгоистичная стерва Кетрин Пирс, то мира ждать не стоит. Может зря Надя так хотела найти ее, столько натерпелась, чтобы просто иметь возможность обнять мать и посмотреть ей в глаза. Надя умерла ради матери и вернулась в этот мир благодаря Клаусу, который мог воспользоваться ею, как слабым местом матери. Однажды Кетрин Пирс совершила ошибку и потеряла ее. Но все осталось позади и стоит забыть о вражде. Как бы не было на сердце Пирс неспокойно, но о прошлом стоит забыть ради будущего в покое и радости. — Посмотри, Надя… Разруха. Хаос. Я в центре всего этого… Элайджа обещал не оставлять Клауса и меня. В этот раз я не сбегу. В этот раз я сказала «Да» и выбрала счастье. Я не могла допустить, чтобы Элайджа разорвал свое сердце на две части видя, как те, кто ему дороги уничтожаю друг друга. Мы останемся здесь, в квартире, которая в нескольких кварталах от сюда, а ты езжай. Элайджа все правильно решил. Мне так будет спокойнее. Я обещала чёртовым ведьмам помочь из личных средств восстановить церковь и часть квартала. Дьявол не рушит, а восстанавливает. Дьявол поступает справедливо. — За это Дьявола и не любят в некоторых историях, за то, что он необходимое зло. Поздравляю и ты уже думала о планировании свадьбы? Или все еще волнуешься, что Клаус в любой момент может разорвать меня? — Я всего лишь позволила чувствам взять верх. Элайджа хочет, чтобы церемония прошла в маленькой английской церкви. Мы ведь в Англии впервые увидели друг друга. Он желает все вернуть, а я… — А ты планируешь мировое господство… Тебе же будет этого мало… Мало Нового Орлеана, победы над Клаусом и контроля над Хейли, мало Элайджи рядом. Если что, то я во всем этом не участвую. Я не верю, в то, что ты смирилась, что Клаус смирился. — Нет, Надя я просто буду жить и быть рядом с тем, кого люблю… Ради Элайджи мы хотя бы попытаемся не поубивать друг друга и не разнести город. Мне нужно заняться обустройством квартиры. Кетрин замолчала, как только почувствовала, сильные мужские руки, которые обвили ее талию и обернув ее к себе Элайджа улыбается, успел переодеться в отличие от нее, обещал Клаусу сохранить тайну об оружии и даже он не знает, где брат спрятал кол.Она опасается, видя Клауса внизу, который даже не смотрит на ни и застыл, словно каменная статуя, после того, как машина с его дочерью, покинула двор. — Прекрати думать об этом, Катерина. Успокойся. — Не поверишь, но эгоистичная стерва впервые думает не о себе, Элайджа. Не поверишь, я думаю о Клаусе и этой волчице. Зачем ты так говорил с ними? Если я предана тебе, потому что люблю и жить не могу без тебя, то они вправе ненавидеть меня и желать убить. Я бы смирилась со всем, что произошло. Я бы смирилась даже со своей смертью, но не твоей. — Ты не обязана ни с чем мириться. С этого дня к тебе будут относиться с уважением. Никто и никогда не посмеет быть с тобой непочтительным: ни враги, ни друзья, ни мой брат, ни Хейли. Все твои ошибки в прошлом, а у нас впереди наше будущее. — Проследи, чтобы она много не пила, Элайджа, а то такой бред несет… — Я прослежу за этим, Надя. — Да, уверенна, что Клаус не переживет, если пропадет хотя бы один графин с коллекционным виски, а жить я еще хочу, поэтому не переживайте. Кетрин же кладет голову ему на плечо, обвивает рукой его талию. Знал бы Элайджа все то, на что шли его обожаемый брат и любимая женщина, чтобы уничтожить друг друга, все их интриги, всю пролитую кровь. С обеих сторон не было ангелов, а только чудовища. Знает, что Кетрин не ангел, но и среди них нет ангелов. Кетрин предана ему, стала его жизнью, ему она может доверять, стала той кто в силах залечить раны или остановить бунт, а один миг с ней стоит вечности. Любовь к такой ломает, как будто ступил на тонкий лед и не знаешь, в какой момент провалишься. Она же один и жирный минус, а Элайджа плюс. Противоположности притягиваются. Непокорная женщина и любовь. Он и так еле дышит рядом с ней. Тоска одиночества, безысходность, потухшие краски и завядшие цветы, когда ее нет рядом. Любовь к такой, как она не сладкий мед, а соленые слезы и боль. Любовь к такому, как он горечь и пустота, но точно не сладкий мед. Но в их сердцах живет любовь друг к друг другу, которая и является источником их силы. Хотя, Элайджа многое знал, и тогда в его сердце селилась печаль, но не хотел принципиально замечать и принимать всей грязи, лжи, тьмы.Элайджа всего лишь хочет, чтобы самые дорогие для него люди наконец-то нашли общий язык, начали более или менее нормально общаться. Кетрин не посмеет пойти против Клауса, потому что лишиться любви и доверия Элайджи, а этого она не хочет. Клаус же не посмеет действовать против Кетрин, не посмеет вырвать ее сердце из груди, запугать, мучить, заставить жить в страхе и ожидании смерти, но не убьет. Если вырвет ее сердце из груди, то тогда вырвет и сердце своего брата. Клаус Майклсон всегда будет нуждаться в своем старшем брате, который стал для него путеводной звездой и остается только смириться. Элайджа Майклсон повел себя, как настоящий мужчина, защитил любимую женщину и попросил у брата и семьи снисходительно к ней относится, иначе неуважение и оскорбление ей, будет считать оскорблением себя самого. Сегодня Клаус Майклсон наблюдает за тем, как Пирс прижимается к груди его брата, обнимает, и бессильна перед этой великой силой и не знала же, что ее сила и защита заключается в любви. Рядом с Элайджей она как за каменной стеной, а Элайджа улыбается и переглядывается с Надей. Сейчас все невзгоды оставили их и Клаус Майклсон, поднимет голову, посмотрит, чтобы запомнить своего брата таким спокойным и счастливым. Если бы Кетрин Пирс сказали, что завтра она не будет строить коварные планы и проливать кровь, ненавидеть, а найдет спокойствие и защиту в объятьях Элайджи и выберет ответную любовь, то она бы изменилась в лице, громко рассмеялась и не повела бы тому, кто это сказал. Но у них есть сегодня и сегодня унесло всех их невзгоды. Если бы Клаусу сказали, десять лет назад, что он позволит брату выбрать счастье, смириться с его выбором и Кетрин Пирс протянет ему руку с оружием способным лишить его жизни, только из-за того, что без Элайджи ей не нужна ее жизнь, то он бы сперва рассмеялся, а после бы снес голову тому, кто сказал ему это. Не знал же, что будет завтра. Но сейчас у них их есть сегодня и он желает запомнить своего брата таким: спокойным, счастливым, с улыбкой на лице, в объятьях его любимой женщины, а рядом названная дочь — Надя, потому что Элайджа достоин этого мига и Клаус бессилен против любви. А пока… Пока же Коул одумался решив познакомить сына с семьей. Точнее на это его надоумила Ребекка, которая сказала, что Хенрин должен знать правду, особенно сейчас, когда малыш пережил столько за последние несколько суток. Он же Майклсон и вся семья в сборе. Марсель ушел с Винсентом, а Давина уехала вместе с Хоуп и Романом, доверив сына мужу и Ребекки. В руках малыша мягкая игрушка, когда Ребекка ведет его за руку в гостиную, а тот прячется за ее спиной, где собрались все оставшиеся дома: Клаус решить снять со стены испорченные и испачканные кровью, которые он когда-то рисовал. Видел, как это напугало Хоуп, ведь именно это она и боялась — разрухи, крови, тьмы и то, что потеряет семью. Элайджа же сидя в кресле думал, что должен сдержать обещание данное племяннице и присмотреть за Клаусом, с чего лучше начать восстанавливать город, а Кетрин крепко сжала его руку стоя рядом. Сейчас знает, что так лучше и Надя в безопасности, ведь лучше той не путаться под ногами и рядом с Клаусом, сейчас она на втором этаже, в библиотеке Элайджи, который позволил ей выбрать, в качестве подарка, несколько книг и преподнес серебренную цепочку с кулоном в виде герба его семьи и теперь она под его зашитой. Керолайн предложила принести чай, на что Клаус фыркнкнул что-то не внятное и та просто ушла на второй этаж. — Ребекка, — начинает Элайджа видя сестру рядом с малышом. — Познакомтесь с Хенриком, — говорит Кол встав рядом с сыном и взяв его за руку, сделав шаг вперед. — Хенрик мой сын. Давина нашла способ. Его появление изменило наши жизни. Элайджа улыбается и отпустив руку Пирс первым подходит к племяннику, опускается на колени, чтобы быть с ним на одном уровне, протягивает свою руку, думая что малыш поступит так же, но Хенрик прячется за отцом. — Не бойся, это твой дядя Элайджа, — объясняет Коул. — Это наша семья, Хенрик.С тетей Ребеккой и Тетей Фреей ты знаком, а это твой дядя Элайджа, как благородный олень. Помнишь сказки? — Привет, рад познакомиться с тобой, — тихо произносит Элайджа и только после этого малыш решается выйти из-за спины отца и протягивает свою руку Элайджи, который притягивает его к себе, заключая в крепкие объятья. — Я очень рад, что у меня такой прекрасный и сильный племянник. — Привет, — тянет Хенрик и улыбается дяди. Родную кровь чувствуешь. К родной крови тянешься, привязываешься и желаешь защитить. Только вот Клаус Майклсон не спешит оборачиваться или подходить к племяннику. Он ведь далек от подобных сантиментов. Но так было до появление в его жизни дочери, до того как в его жизни появилась главная слабость, лучик света и тепла. Неужели не обернется и не посмотрит на племянника? — Это твой дядя Клаус, — Элайджа указывает на Клауса, выпуская племянника из своих объятий, который спешит подбежать к мужчине. — А ты злой большой серый волк? — слова малыша вызывают смех из уст Майклсона и обернувшись тот подхватывает племянника на руки, кружит и щекочет. — Да, и даже могу укусить тебя, если не будешь слушать родителей или кушать слишком много сладкого, — Хенрик смеется и касается рукой лица Клауса. — Не слушай его, — хихикает Ребекка. — Твоя тетушка Бекс сделает для тебя молоко с медом, овсяная каша, а твоя мама скора вернется. — И имбирный пряник, — требует тот. — Идем на кухню, — предлагает Клаус, а Хенрик крепко обвил шею Майклслна своими маленькими ручками и для него это прекрасный шанс улизнуть от Элайджи, чтобы последовать за своей дочерью. А пока… Пока Хоуп Майклсон ждет тяжелое испытание. Ей всего лишь пятнадцать и для своего возраста она очень отважна. Дала ведь слова все исправить все свои ошибки и защитить семью. Выходя из автомобиля и держа в руках букет белых роз она знала, что ведьмы воспротивятся ее появлению. — Хоуп, послушай меня, — Давина берет Хоуп за руку, становится впереди ее. — Я родилась ведьмой Нового Орлеана, а значит с кровью на руках. В шестнадцать лет я должна была умереть на ритуале « Жатвы», но я выжила благодаря Марселю. Я была регентом, меня изгнали, я полюбила Коула, я слушала свое сердце, я умерла, после Пустая вернула меня, чтобы управлять Коулом и выжила я благодаря тебе. Ради меня ты разорвала связь и спасла мне жизнь. Благодаря тебе я счастлива, рядом с мужем и сыном. Ради любви я отреклась от магии и сейчас вампир. Ковены явно будут не рады меня видеть, посчитают это предательством, но иначе я не могла. Сейчас у меня есть Хенрик и в его жилах течет магия. Я смогу обучить его всему. Тебе всего лишь пятнадцать и прошу не вини себя в этом. На твоем сердце раны, но они заживут. Поверь, я бы пережила все то, что мне было суждено пережить. Испытала бы всю ту боль и вновь пролила бы кровь. Ты еще невинна и постарайся дольше сохранить это. В следующем году тебя обязательно примут, как регента всех ковенов. Ты достойна этого и выдержишь все испытания. Ты Майклсон. Ты величайшая и сильнейшая ведьма. — Но на моих рук кровь. На руках моей семьи кровь и я не хочу, чтобы Новый Орлеан утонул в крови, когда меня не примут ковены, моя семья убьет всех, кто посмеет пойти против, — опустив голову говорит Хоуп. — Я не хочу быть регентом, Давина. Может я и ведьма, но это не мое место. Я желаю мира и жить рядом с семьей, а не в пансионе, где меня не переносят. Я мечтала об обычной жизни. Мне очень плохо и больно, но я должна жить с этой болью, контролировать ее и таить внутри себя, позволять выходить наружу. Я должна жить с этим. Я и так уже отправилась в Ад. Стерва дала мне один совет. — Что она тебе сказала? — интересуется Клер и заглянув в глаза Хоуп видит отражение только одного из природных инстинктов — страха. — Она сказала, что невинность — моя главная сила, только я пока ее не пользовалась, — быстро отвечает Хоуп. - Пришло время повзрослеть. Ей всего лишь пятнадцать, но земля словно уходит из-под ног. Ей страшно и она в полном одиночестве Вот и Хоуп Майклсон страшно, она теряет себя, но находит силы оттолкнуть Марселя, который выйдя из склепа попытался ее остановить. Видел в ее глазах дьявольских огонек, который достался ей от отца. Ее терзает боль. Валится с ног от боли и горя. На нее смотрят миллион лиц, когда та открывает железные двери склепа. Ее призирают и ненавидят. И нет мира. И Хоуп Майклсон нет покоя. И Хоуп Майклсон желает искупить свою вину. И что же дальше? Обречена? Ее терзает вина, не может посмотреть в глаза Винсенту, а тем более Адаму, глаза которого мокрые от слез и слышала же, нагнувшись над телом матери тот молил о прощении и шептал: — «Почему так больно, мам?». Только положив букет к закрытому белой тканью телу Хоуп решается обнять друга. — Мне жаль, Адам… Прости… Я тоже могла потерять семью и остаться сиротой, все это из-за меня… Это моя вина и это вечно будет со мной. Это только моя вина… Я знаю, что ты не простишь меня, но не прийти я не могла. Ты можешь ненавидеть меня. Ты мой друг. Винсент так много сделал для моей семьи. — Нет, моя мать пожертвовала собой, чтобы спасти меня… Это и моя вина. Я не уберег ее. Находится между Раем и Адом. Душу жжет пламя Адского огня. Больше не нужны слова только держать за руки Адам и Хоуп шепчут молитву и отпускают сжатые в руках лепестки розы. Молитвы ведь успокаивают. Пришло время отпустить. Пришло время прощение. Пришло время покончить со всем этим. Давина привыкла к косым взглядам и уверенно переступает порог склепа в окружении Марселя и Романа. Сама же отреклась от природы и магии, чтобы вечно быть с тем, кого выбрало ее сердце, а сейчас расплачивается. Давина ведь не испугается и пришла, чтобы поддержать, выразить сочувствие. Она же родилась ведьмой Нового Орлеана и несмотря на то, что ковен отправил ее на верную смерть Давина выжила и обрела свое счастье. Она, конечно же совершила много ошибок, убила ведьм с помощью Хейли. Это не простительно и изгнание стало для нее достойным наказанием. Гордо ведь держала голову, когда все отвернулись от нее. Поплакала, напилась и стала сильнее. Каждое поражение, каждая смерть сделало ее сильнее. Давина больше не та запуганная девочка из чердака. Сейчас она здесь, обнимает своего лучшего друга Винсента, который потерял все, устал и медленно умирает изнутри. Холодный ветер провоцирует раны. Трава не станет зеленее. Смерть ведь рано или поздно стучится в дверь каждого. — Пройдет, Винсент. Ты не забудешь, но время облегчит боль. Ты все еще регент и нужен ковенам. — Я знаю, Ди и спасибо, что пришла… — Я пришла, как только узнала… В глазах собравшихся ненависть. Хоуп ведь не привыкла к этому, ей неловко, и побыстрее бы уйти, но должна подойти к Винсенту и опустив голову набраться смелость, чтобы прошептать, то что так давно должна была сказать. — Мне очень жаль… — Это не только твоя вина, Хоуп. Я не уберег свое счастье и потерял. Ведьмак хлопает девушку по плечу. Знает ведь, что такое не прощают и Винсент просто смириться и научится жить со всем этим. Ведь иначе не сможет жить в этом мире. — Как они посмели прийти?! — набравшись смелости выкрывает кто-то из толпы. — Эта кровь на руках Майклсонов. Хоуп причина случившегося и разрушенного города, а Давина предала нас! Хоуп пробирает дрожь, на руках выступает холодный пот. Ей впервые нужно говорить перед толпой и не отказалась бы то того, чтобы Элайджа написал для нее речь или хотя бы отец был рядом и сжал ее руку. Но она совершенно одна, ведь сама выбрала этот путь. Сама же хотела повзрослеть и решить все сама, а значит должна пройти это путь до конца. Может на Майклсонах проклятье, если они теряют тех, кого любят? Теряют невинность? Недостойны прощения? Обреченные монстры приговорённые к вечности в тьме и крови? — Я чиста душей и открыта сердцем, — тихо начинает Хоуп. — Она лжет! Город достаточно настрадался и увидел множество смертей из- за Майклсонов, — угрожает один ведьмак. — Иаран, — пытается вмешаться Винсент. — Не вмешивайся! — выкрикивает Иаран. — Сколько еще мы будем жертвовать ради Майклсонов? Пусть тогда всех убьют и все, покончим с этим. — Да, не вмешивайся, Винсент, потому что это мое дело и дело моей семьи, — Хоуп выдыхает и вплотную подходит к ведьмаку, впервые поднимает голову, чтобы посмотреть в полные ненависти глаза, — Я сочувствую и скорблю вместе со всеми, ощущаю всю вину и ответственность. Это будет со мной до конца моих дней. Я буду нести в себе эту боль и вину. Я здесь, потому что должна поддержать ковены и попросить прощение. Я почтительно отношусь к ведьмам, но все вы ненавидите мою семью. Да, во мне течет кровь ведьмы, вампира и оборотня. Я Хоуп Майклсон — тригибрид, чудо — ребенок, ошибка природы. Моя бабушка могущественная древняя ведьма. Отец Клаус Майклсон — древнейший и сильнейший гибрид, который убьет любого ради меня. Моя мать — Хейли Маршалл — Кеннер – альфва стаи полумесяца, а после моего рождения и гибрид. Моя мать не допустит, чтобы мне кто-либо причинил боль. Майклсоны — семья первородных вампиров к которой стоит проявлять уважение иначе смерть. Если хоть волос упадет с моей головы, то моя семья сравняет этот город с землей. Если вы посмеете пойти против их, то те кто выживут отомстят. Придя за одним вы придете за всеми и увидите, как один Майклсон защищает другого Майклсона. В городе прольются ливни крови. Они заставят страдать всех, кто вам дорог и обрекут на долгую и мучительную смерть, поставят на колени и заставят склониться. Моя семья объявит войну и одержит победу, потому что не возможно навредить первородному и выжить. Если бы я желала войны, то пришла бы сюда одна? Вас же уже предупреждали… Думаю, каждый знает, что моя семья неидеальна, что каждый в нем монстр за чьим плечами горы трупов, а руки по локоть испачканы в крови. Я здесь, пришла одна, чтобы признать свою вину и выразить сочувствие, проявить милосердие. Но помните, что в день моего рождения ведьмы хотели принести в жертву, прямо здесь, та каменная плита все еще здесь. Но моя семья боролась за меня, за их единственную надежду? Марсель вмешался и спас мою жизнь. После сумасшедшая Дилия, которая являлась сестрой моей бабушки Эстер желала мне смерти Моя бабушка Эстер желала убить меня еще до рождения из-за сделки с Далией, в которой говорилось, что сила первенца Майклсонов принадлежит Далии. Моя бабушка так сильно желала иметь детей, что пошла на эту сделку и в итоге умерла за свою семью.Война за город и месть первообращенных, враги моего отца, разрыв кровной линии и свершение проклятие о монстре, которым оказался Марсель. Ведь из-за страха потерять семью мой дядя Элайджа вырвал сердце из груди Марсели и вряд ли тот простил его. Я не видела отца пять лет. Моя семья была разбита, но благодаря усилиям моей матери воссоединилась. Пустая стала причиной того, что спасая город, каждого жителя, каждого представителя всех четырех фракций моя семья принесла великую жертву — разлука из-за того, что каждый нес в себе часть пустой. Я лишилась семьи и дома на восемь лет. Сейчас я могла остаться сиротой, стала причиной смерти перворожденных ведьм, исполнилось пророчество, но Пустая повержена навсегда. Моя семья, возможно, ассоциируется у вас со смертью. Но в день, когда я родилась отец и мать поклялись оберегать мою невинность, как можно дольше. Я не хочу крови и жертв. Новый Орлеан может стать домом для всех нас. Именно моя семья помогала строить этот город, он процветал, когда королем был Марсель. Этот город — дом моей семьи и нравится вам это или нет, мне откровенно наплевать. Сейчас город разрушен и Майклсоны сдержат свое обещание и помогут восстановить город. Я уеду. Фракции должны объединиться, жить в мире и спокойствии, следовать правилам, избегать кровопролитий и вражды, лидеры должны вести свои фракции по пути мира, а не войны, потому что Новый Орлеан — это наш общий дом. Я Майклсон и признаю, что невинность, которую так оберегали мои родные умерла. На моих руках кровь, но я не сдалась и борюсь, потому что в моем сердце все еще живет милосердие. Мой отец говорит, что милосердие — это привилегия семьи. Сегодня Майклсоны даруют вам всем милосердие и прощение, потому что каждый из вас является частью семьи и сверхъестественных фракций города: вампиров, ведьм, оборотней. Кто-то все еще жаждет крови и войны? Тогда я здесь, я наследие и надежда Майклсонов перед вами и готова биться за « Всегда и навсегда», до последней капли крови, пока это не прикончит меня. Перед Хоуп Майклсон впервые склоняют головы, но ей стоит привыкать, ведь стоит ей только пожелать и ее любимый отец, вместе с семьей поставят перед ней на колени любого. Ведь даже Марсель опустил голову признавая, что Хоуп повзрослела, унаследовала вспыльчивость и разум отца, а красоту и милосердие ей достались от матери. Теперь все знают, что Хоуп Майклсон повзрослела и убила свою невинность, но сохранила милосердие, что она желает идти путем мира, а не войны, как было прежде. Хоуп не желает бесконечной и кровавой войны и сегодня она положила этому конец. Сегодня Хоуп воспользовалась своим самым главным оружие, нет, не грубой силой, властью, пролитой кровью, вспыльчивостью, гневом и шантажом, а невинностью, смелостью и милосердием даруя прощение. Она ведь шла туда, где ее ждала боль и признают, только если в твоем сердце живет смелось, а не трусость. Сегодня признали Хоуп Майклсон: ее силу и смелость. *** Ночь. Фрея Майклсон прекрасно знает, что трава не станет зеленее, солнце светит всем светит одинаково, а счастье встречаешь однажды и навсегда. Ветер провоцирует раны. Фрея Майклсон потеряла весь мир, еле стоит на ногах, на глазах слезы и дрожь по всему телу унялась только благодаря лекарствам. Должна отпустить. Должна принять то, что смерть отняла любовь. В руках зажженный факел. У домина на озере собрались все те, кто желали проститься. Хейли, как лидер, должна произнести речь, но не в силах сделать даже шаг. Она очнулась несколько часов назад в особняке Майклсонов и на краю постели сидела Хоуп облаченная в черное платье, то самое в котором ушла. Хейли бы устроила скандал увидя кого-то другого. Так боялась потерять дочь и клялась делать все, чтобы защитить ее. Только вот почему Хоуп не слушалась ее? Что она делала не так? Хейли уверена, что сломать шею вовсе не хороший поступок дочери, но она же хорошая мать и делала абсолютно все, чтобы растить дочь в любви и заботе. Хоуп уверена, что ее мать зла на нее и вряд ли она отделается домашним арестом. Очень жаль, что Хейли не осознает и не признает того, что ее дочь повзрослела. — Хоуп… Ты сломала мне шею! Как это понимать?! Ты не послушала меня! Где твой отец? — Я послушала свое сердце, мама. Как ты? Отец, дядя Элайджа и Кетрин, ушли к домику у озера, вместе с Фреей. Керолайн тоже ушла с ними. Церемония прощания. Давина и Коул остались здесь с Хенриком. Я вернулась и ждала пока ты очнёшься. — А как я могу чувствовать себя, когда моя дочь ломает мне шею! — Прости… Иначе бы ты не отпустила меня. — Потому что это опасно… О чем ты вообще думала, когда шла на кладбище? Неужели тебя не остановил отец? Элайджа? Ребекка? — В отличие от тебя отец смирился с тем, что я повзрослела и могу сама решать, а думала я о том, что не хочу так больше жить. Жить в море тьмы и крови. Я устала плакать. Я устала быть не собой. Я устала терять. Скажи, развяжи вы войну, то кого бы мне пришлось оплакивать следующим? Тебя? Отца? Дядей? Тетю Ребекку или Фрею? Романа? Я бы не пережила этого! Это бы прикончило меня! Они согласились на условия Кетрин и вы останетесь здесь, восстановите город и объедините фракции. Я уеду в школу. Ты ведь учила меня защищать “ Всегда и навечно". Я всего лишь защищала свою семью.Надеюсь, ты будешь рядом в мое первое полнолуние, как и отец. — Конечно же буду. Больше не пугай меня так, сладкая. Для меня ты маленькая и хрупкая девочка, которую нужно защищать. — Я понимаю, как тебе хреново, из-за Кетрин и Элайджи, но они любят друг друга. — Не такое переживала… Эта семья и не такое переживала… — Я знаю, но болит, ты не сможешь видеть ее, потому что она с тем, кого ты любишь. Ты можешь рассказать мне все. Никаких секретов. Ты же первая узнала о Романе. Помнишь? — Я ненавижу эту лживую тварь и не смирюсь, каждый ее вздох невыносим для меня. Я бы лично разорвала ее. Пусть лучше не попадается мне на глаза. Уверенна, что твой отец тоже не смириться и она все еще дышит только благодаря Элайджи и сделки. И после всего, что она сделала Элайджа требует относиться к этой стерве с уважением, потому что она его жена. Мы хотели спасти тебя, милая. Все ради тебя. Я не вернусь в этот дом. Мы поживем в квартире Деклана. Я не хочу, чтобы ты совершила мои ошибки. — И поэтому продали душу Дьяволу.Ты даже моего отца ненавидишь и как я могу надеяться на спокойную жизнь? Даже мои родители ненавидят друг друга и переспали по пьяни. Но рядом с тобой Деклан и я верю, в то, что вы сможете быть счастливыми, жить спокойно. Ты ревнуешь и это нормально, я уверена, потому что любовь — это боль, отстой. Не переживай за меня, мама, потому что я твоя дочь. Роман и Деклан ждут нас в машине мы должны быть на прощании с Киллен. Я должна попросить прощения у тети Фреи. Хоуп улыбается сквозь слезы и обнимает мать. Конечно же Маршалл тяжело, ведь вместо любви ее ждала боль и слезы, которые сейчас на ее щеках, как доказательства боли и пустоты. Конечно она долго не сможет злиться на дочь, потому что помнит себя в таком возрасте, как Хоуп. Помнит, как скиталась, тусовалась с дурными компаниями и напивалась и главное была убеждена в том, что повзрослела и вправе делать что пожелает. Хейли Маршалл всегда получает то, что желает. Хейли Маршалл неконтролируема и поступает так, как считает нужным, поэтому не может обвинять свою дочь в этом же. Сейчас Хейли нужно собраться, стереть слезы с лица дочери и улыбнуться. Сейчас Маршалл должна забыть о слезах и личной драме, потому что она сильная и смелая, милосердная королева. Королевам запрещено чувствовать и плакать. Королевы защищены броней от эмоций и чувств. Сейчас, выйдя из комнаты она шипит, что-то вроде: « Вспомни Дьявола вот и он», потому что путь ей с Хоуп преградил пусть и не сам Дьявол, но дочь Дьявола — лично Надя Петрова, которая просто не могла сидеть в библиотеке и прятаться, ведь трусость это один из ужаснейших пороков. В какой-то момент Хейли даже показалось, что сверкающий огонь в глазах Петровой испепелит ее. Надя улыбается и пропускает Хоуп, которая спешит спуститься вниз, зная, что им нужно поговорить. Королевы ведь не сбегают, только вот глаза Хейли сверкают желтым, под глазами набухают черные венки, когда Надя крепко ухватилась за ее руку и не собирается отпускать, смотрит прямо в глаза. — Уйди с дороги или я за себя не отвечаю… Если Клаус не убил тебя, то это сделаю я. — Нам нужно поговорить. — Нам не о чем говорить. — Нам есть о чем поговорить, Хейли. Элайджа предупреждал тебя о том, что не потерпит неуважение к моей матери. Теперь она часть семьи, как и я… — Мне плевать… — Нет, потому что и я не позволю, чтобы мою мать унижали, особенно ты или Клаус, чтобы она мирилась с этим или пряталась по углам лишний раз не встречаясь с тобой. — Ей лучше вернуться в Ад. — Она не показывает свою ненависть так открыто, как это делаешь ты. — Потому что она двуличная тварь, как я и говорила. Пытается быть Ангелом в глазах Элайджи. — Моя мать далеко не Ангел. Она Дьявол и я признаю это. Ты тоже не святая. Здесь нет святых. Она сделала много плохого. Она лгунья, предательница, психически нездоровая стерва, но знаешь, чем она лучше тебя? — И чем же? Мне интересно… — Она склонилась перед настоящей любовью. Ради этого она наступила на горло собственной гордости и желанию отомстить. Она не лжет Элайджи и не посмеет причинить тебе боль или Клаусу, потому что тогда причинит боль Элайджи, а этого она не допустит. Такую эгоистичную стерву могла изменить только любовь кого-то к ней. Этим мужчиной стал Элайджа. Рядом с ним она Катерина — нежная и человечная. Он ее человечность. Рядом с ним она не убегает, не убивает, не лжет. Рядом с ним она просто любящая женщина, которая под защитой любимого мужчины. Когда они познакомились, то ту женщину звали Катерина Петрова, он нее отвернулась семья из-за внебрачного ребенка, которого ей не дали подержать на руках, она опозорила семью и ее выслали в Англию, желали выдать замуж против воли, она ещё не знала, что именно там она встретит свою любовь и, как жестока к ней будет жизнь, из-за которой она и станет Кетрин Пирс. Но, чтобы она не сделала она навсегда останется моей матерью. Когда она сбежала от Клауса, то вырвала одно сердце — свое. Она вырвала любовь из сердца и нашла в себе силы отпустить. У тебя на это нет ни сил, ни смелости. Думаешь, если бы не любовь и преданность к Элайджи ты бы дышала сейчас? Нет… Кетрин Пирс всегда диктует правила игры и поэтому побеждает.Сделка всего лишь формальность, чтобы ты вернулась, а Клаус не умер от рук Пустой. Это ее козырь в игре, о котором она никому не скажет, даже Элайджи, ведь он и так все поймет. Это ее козырь, чтобы контролировать тебя и Клауса, быть уверенной, что выживет и будет счастлива, а через два года она отпустит вас. Не сделает больнее Элайджи. Я это давно поняла, уж слишком хорошо знаю свою мамочку. Даже в порыве гнева она не посмеет причинить боль тем, кто дорог Элайджи, потому что тогда потеряет его, а этого она не хочет.Сколько раз она доказывала ему свою любовь? Она слишком умна и хитра. Для женщины это унизительно, когда ты с мужчиной, а он думает о другой… Кетрин никогда бы такого не захотела и отсюда ее ревность. Она заполучила разум и сердце Элайджи. Она любит, только не показывает это так открыто, не показывает чувств никому. Для такой стервы любовь — это слабость. Ты же, если попытаешься вернуть Элайджу, будешь опускаться все ниже и ниже, пока не проиграешь и тот окончательно не отвернется от тебя. Моя мать проходила это в истории со Стефоном Сальваторе и я видела, как это медленно уничтожает ее, как она топчет свою гордость, как удавка сдавливает ее шею. Все это привело к смерти: ее и моей. Настоящая Кетрин Пирс никогда бы не пожертвовала своей дочерью ради Стефана Сальваторе и выбрала бы достойную смерть. Это не любовь, а ошибка.Любовь ненастоящая, если она невзаимная. Не унижайся Хейли и отпусти… Отпусти, если любила Элайджу. Позволь ему быть счастливым рядом с той, которую он любит. Без него моей матери не нужен мир и жизнь. Она будет биться за эту любовь до конца. В противном случае тебе не нужно будет бояться того, что ты умрешь от руки моей матери, потому что о моих руках ничего не говорилось. Прошу, позволь им быть счастливыми. Я еду с вами на церемонию прощания. Я не собираюсь прятаться по углам. — Любила. Точнее все сложно… И Хейли уходит, не произнося больше не слова, ведь у каждого своя правда. Правда Хейли в том, что она потеряла любовь и осталась с пустой болью в груди. Правда Нади в том, что она до конца будет сражаться за счастье матери. Ветер провоцирует раны. В дрожащих руках Фреи Майклсон зажжённый факел. Она не достаточно сильна, чтобы сделать это. Ее любовь сотлеет и обратиться в пепел. Все, что любят Майклсоны неизбежно обратиться в пепел. Она не знает, что сказать и выдыхает, когда к ней подходят Хейли и Хоуп. Маршалл ведь прощалась не один раз и знает, каково это. Как сложно жить с дырой в груди. Как сложно отпускать. Именно поэтому Хейли забирает факел из рук Фреи. Ей не впервые сжигать все дотла. Хоуп не знает, что сказать, но она пришла, чтобы поддержать свою тетю, которая так много сделала для нее и семьи. Фрея ведь так многое пережила ради того, чтобы найти свою семью и так многое потеряла из-за семьи. Любовь — это когда можешь пожертвовать всем ради любимого человека. Фрея знает, что Киллен любила ее и умерла с любовью в сердце. Хоуп знает, что должна сжать руку своей тети, пока Хейли поджигает тело и отпускает лодку. Фрея ведь никогда не предаст семью. Сколько бы боли ей причинила семья, Фрея Майклсон выдержит и одержит очередную победу ради семьи. Фрея же Майклсон, а значит стойкая. — Мне так жаль, тетя… Я не хотела причинить тебе боль. — Умереть за любовь и семью не самая ужасная смерть. — Я бы и умерла… Лучше бы я умерла… — Не говори так, Хоуп, у тебя вся жизнь впереди, тебе всего лишь пятнадцать. Боли скоро не будет. Пройдет. Ужасные дни останутся в прошлом. Давай не будем говорить о смерти, зайка. В этом есть и моя вина. Я как всегда делала все, чтобы спасти семью. — Нет, вы моя семья и все ваше — мое. Ваша боль — моя боль. Хоуп переживает за свою тетю, ведь именно Фрея обучала ее магии, была рядом, поддерживала, смеялась и плакала вместе с Хоуп, наблюдала как Киллен играет с Хоуп и была абсолютно счастлива, планировала свадьбу, а не похороны. Взор потух. Тяжесть боли тянет вниз, словно великий груз на плечах. Боль подобно яду уничтожает Фрею Майклсон. Даже в темноте можно найти выход. Нади было абсолютно плевать, что подумает мать, видела, как та смотрела на нее, когда та прошла мимо Клауса и даже поздоровалась, выразила соболезнование Фреи, а после встала рядом с матерью и Элайджей. Нельзя же ссориться на похоронах. Принимая решение нужно действуя разумом, а не в порыве чувств. Вот и Надя приняла разумное решение и в любом случае не склонит голову. — Черт, что ты здесь делаешь? — Скорблю, как и все… Я должна была прийти сюда. Я не собираюсь дрожать, прятаться по углам или в библиотеке, только чтобы лишний раз не попадаться на глаза Клаусу или Хейли. — Какая же ты упрямица. — Вся в тебя, мамочка. Ночь. Светит луна и звезды. В глазах Хейли отражается огонь, душа сжата в тиски и сейчас бы напиться в баре Руссо. Не хотела, чтобы все закончилось огнем. Не хотела говорить прощальную речь на очередных похоронах, но здесь ее стая, Майклсоны, дочь и главное Фрея, в сердце которой словно вонзили кинжал. Хоуп поддерживает Фрею, понимая, что сердце ее тети мертво. — Киллен останется навсегда в наших сердцах. Смерть не должна была стать концом для нее. Киллен была семьей, возлюбленной, частью стаи и спасителем. Она спасала души. Люди забудут слова, образы, даже поступки, но никогда не забудут эмоции, которые испытывали рядом с ней. Фрея, я понимаю, как тебе тяжело, ты потеряла часть души и сердца, любовь, но ты никогда не забудешь тепла и великодушия Киллен. В этом мире любовь многое значит и в нашем будущем нет места для печали прошлого. Киллен бы этого не хотела. Киллен всегда была рядом. Была сильной и справедливой. Киллен всегда поддерживала Фрею: помогала, была рядом в трудные моменты, смеялась, вместе с ней мы напивались. Киллен бы хотела, чтобы мы отпустили зло и боль, впустили в свое сердце покой. Киллен достойна, чтобы о ней помнили веселой и улыбчивой. Это твоя боль, Фрея от потерянной любви. Любовь ведь всегда обращается болью и пеплом. Сегодня на твоем теле новый и глубокий шрам и ты не хотела этого, искала любовь, а не боль, но как говорится в книге Шантарам*: «Любовь нельзя убить. Ее не убьешь даже ненавистью. Можно задушить внутри себя влюбленность, нежность и даже влечение. Ты можешь убить все это или превратить в прочно застывшее свинцовое сожаление, но саму любовь ты все равно не убьешь. Любовь — это страстный поиск истины, иной, чем твоя собственная, и стоит тебе один раз ее почувствовать, не обманывая себя, во всей полноте, и она останется навсегда. Каждый акт любви, каждый момент, когда сердце обращается к ней, — это часть вселенского добра, часть Бога или того, что мы называем Богом, а уж Он-то не умрет никогда». Любовь и боль нельзя убить, но ты сильная, потому что ты Фрея Майклсон и рядом с тобой семья, ты не одна. Семья разделит с тобой боль. Ветер провоцирует раны. Элайджи не безразлично, потому что поднимает голову и смотрит Хейли Маршалл прямо в глаза. Полные слез глаза. Он ведь сильно задел ее, когда выбрал другую. Видела же его с ней, то как Элайджа смотрит на Кетрин, как держит за руку, как его губы нежно касаются ее, а сейчас на их пальцах черные кольца и вскоре они станут мужем и женой. Другая с ним, а не она. Не Хейли Маршалл. Она же живая, когда пьяная и напьется за то, что рядом с Элайджей Майклслном не она, проснется в постели с другим. Сделала свой выбор. Она вправе судить Элайджу и Элайджа Майклсон не против. Сорвалась, грубая, не сдержалась и оттого процитировала, зная, что и Элайджа помнит, как сидя у камина читал ей вслух эту книгу. Они ведь тогда держались за руки, искали мир и покой — Шантарам. А может, Хейли Маршалл слишком идеализировала Элайджу, его образ и костюм, думая, что тот никогда не посмеет разбить ее сердце и оставить новый шрам. Знаменитую книгу ведь тоже идеализируют. Деклан, который решился подойти, чтобы отвести Хейли от края моста, ведь не позволил бы ей сорваться и упасть вниз, просто уводит ее в домик. Деклан знает свою возлюбленную лишь с хорошей стороны, без вспышек гнева, без силы гибрида и крови, которую она пролила. Элайджа ведь всегда идет на всё ради семьи и Хоуп, и плевать, как это опасно. Если Хейли можно отказываться от Элайджи ради Хоуп, своего личного счастья с Джексоном, видела его слезы, а ему от неё нельзя из-за семьи и любви? Знает же, как тот предан семье и умереть готов ради семьи. Или это Хейли вправе разбивать сердца? Хейли Маршалл потеряла Элайджу Майклсона навсегда и обязательно напьется за это, только позже, когда Хоуп уедет и не увидит ее в таком состоянии. Ночь, смерть и огонь — отняли у Фреи Майклклсон любовь и обратили ее в пепел. Они пришли туда где их ждала пустая боль.*Шантарам, что означает в переводе с маратхи «мирный человек» или «человек, которому Бог даровал мирную судьбу».