Малиновый закат. Рисует на земле. Наивно не пытайся достать. Что давно осело на дне. Если ты ничего не знала обо мне. Макс Корж - Малиновый закат.
Знаешь обо мне… (Не) знаешь обо мне… Не знаешь обо мне… Он ничего не знал о ней. Она ничего не знала о себе. Может стоит начать с конца? Может стоит вернуться назад?Мысли ласкают живот, порождаем мечты На фон горящих окон, себя открыла мне ты Нежно-яркий цветок, нетронутый, как дитя. Наивная на любовь, солнечная вся.
Начать с того, что перед глазами Лендона Керби — огонь и отражение малинового заката. Лендон Керби уже какой день не ест, не встает с постели, а она же говорила, что было бы лучше им вообще не знать друг друга. Перед его глазами огонь и перевернутый автомобиль, осколки метала и стекла, прямо посреди моста Викери Бридж. Он опоздал и это даже хорошо. Он опоздал, не спас ее. Он опоздал и от этого выронил из дрожащих рук два стаканчика с кофе. Знал же, что она уезжает сегодня и Хоуп сама же позвонила ему, попросила прийти сюда, а тот обещал ей приготовить прощальный кофе. Лендон знал, что прощание неизбежно и тот готов отпустить, на лице проскользнула улыбка, когда тот рисовал черным маркером смайлмки, сердечки и солнышко подписывал имена “ Hope" “ Landon" на бумажных стаканчиках. Снова огонь. — Хоуп! Наивный, а ведь она же говорила, что это прикончит его. Уже прикончило, потому что он упал на колени, на этот асфальт и выкрикивал ее имя изо всех сил, жадно хватая воздух и напрягая легкие, пытался вырвать от сдерживающего его полицейского. Уже прикончило, ведь ему невыносимо больно и слезы тому прямое доказательства. Говорила же, что боль прикончит его. Он потерял свое солнце, своего друга. Он потерял любовь на закате, чтобы та возродилась с наступлением рассвета. Уже прикончило, ведь он доказывал шерифу Метту Доновону, что Хоуп Маршалл не могла умереть, не могла ехать в той машине, но доказательства говорили об обратном. Жизнь ведь и вправду быстротечна. Жизнь подобна яркому пламени огня, который угаснет слишком быстро. Жизни подобна малиновому закату, который садится за горизонт и ночь наступает слишком быстро. Уже прикончило, ведь Метту Доновону ничего не оставалось, как позволить медсестре уколоть парню двойную дозу успокоительно. Лендон и так переступил грань, когда крепко вцепился в Метта, рыдая на его груди и доказывая, что Хоуп жива. Его слезы отражались в ломанных лучах заката. А шериф, возвращая его домой, объясняет приемным родителям, что юноша просто впечатлительный и не каждый день сталкиваешься со смертью, что лучше поместить его в клинику, что там ему помогут пережить такое потрясение и справиться с болью, что там подскажут, как отпустить и что стоит жить хорошими воспоминаниями, которые и будут согревать его душу, заставят бороться за жизнь. Она ведь сгорела на фоне малинового заката. Лендон не понимает, почему его не пускают в Новый Орлеан, чтобы тот мог проститься, запирают в клинике, где серо и белая входная дверь. Он отказывается от лекарств, просто ломает белую капсулу в своих руках и кажется он наслаждается этим звуком. Звуком потерь и боли. Нет, он не сходит с ума, он знает, что она жива. Но в клинике спокойно и так лучше для него, как говорит ему приемная мать Тэа, что тот запомнит Хоуп живой, улыбающейся, солнечной. Для него она не умерла. Она жива в его сердце и воспоминаниях. Он запомнил огонь и малиновый закат.Посмотри назад, за тобою дверь. Так будет лучше нам, поверь...
А ведь Хоуп же говорила, чтобы тот бежал, не оглядываясь, что с ней он познает только боль, а не любовь, что это погубит его, чтобы тот закрыл за собой дверь. Лендон Керби закрыл дверь, только не с той стороны. А тот находил покой смотря на то, как лучи малинового заката освещает ее лицо. Он ничего не знал о ней, но обещал ей жить и любить. Обещал встречать рассветы и провожать закаты. Лендон выходит из клиники спустя две недели после известия о ее смерти и подставляет лицо ломаным лучам малинового заката. Через месяц Лендон возвращается на работу и удивляется тому, что всем абсолютно наплевать на то, что случилось с Хоуп Маршалл, как будто это обыденность и в этом городе каждый день смерть забирает кого-то в свой сладкий плен. Теперь он обходит стороной пансион Сальватре и подолгу сидит-ка краю на моста Викери Бридж, наблюдая за тем, как день умирает в этих огненных лучах и рождается ночь. Давно пошел ко дну. Еще через месяц тот получает письмо в котором ему сообщают о принятии в колледж и приемные родители разрешают ему устроить вечеринку по такому счастливому поводу. В конце лета тот собирает вещи, которые умещаются в сумку и средний чемодан. Тэа целует в лоб, приемного сына, перед тем, как тот садиться в автобус до Нью- Йорка. В конце лета Лендон обнаруживает на своей постели картину завернутую в коричневую крафт бумагу, перевязанную плотной нитью. Но кто преподнес ему этот подарок? Керби срывает бумагу, рассматривает картину на которой изображена пара, держащуюся за руки, на фоне малинового заката. Лендон не знает, что этот закат нарисован не только красками, но и настоящей кровью. Лендон не знает, что идея этой картины родилась в ее в мыслях после последнего разговора у ворот пансиона Сальваторе. Лендон читает подпись на обратной стороне картины, которая гласила: “ Ты ничего не знаешь обо мне. Хоуп Майклсон". Тогда по телу прошла дрожь и на лбу выступили капельки пота, а закат стекал по стене его комнаты. Тогда он узнал горькую правду. Тогда он узнал, что обозначает “ М" на кулоне Хоуп. “ М" — это Майклсон, а не Маршалл, как он думал все это время. Тогда он узнал, что она жива и иначе же быть и не могло, ведь только этот наивный паренек знал о чем молчит ее душа. Сейчас он может бежать вперед и захлопнув дверь в прошлое жить настоящим, стоить будущее. Она жива и пока это все, что он должен знать. А ведь и вправду, Хоуп Майклсон ничего не знает о себе. Ей семнадцать, она нежная, яркая, солнечная, доверчивая, наивная на любовь, верящая в добро и милосердие. Но в этой истории Хоуп Майклсон происходит от линии злодеев, а как известно у злодеев нет хорошего финала. Недостойны счастья и любви. Она единственная в своем роде тригибрид и еще не знает насколько могущественна. Она с семи лет заперта в школе — пансионе для молодых и одаренных имени Стефана Сальваторе, где все ее знают, как Хоуп Маршалл –дочь альфы полумесяца из Нового Орлеана Хейли Маршалл. Все говорили о том, какая у нее красивая мать, когда та приезжала к ней на выходных. И сперва она верила, что так лучше. Лучше, что здесь никто не знает, что она дочь легендарного Клауса Майклсона и унаследовала не только громкую фамилию, но и всю боль, врагов. Ей было пятнадцать, когда она впервые познала потери и всю тяжесть этого мира. Она погубила ведьм, спровоцировала ген оборотня и вынуждена каждый раз испытывать невыносимую боль, когда ломается каждая кость ее организма, обращаясь в прекрасную белую волчицу. Ее отец гордился ею в первое обращение и был рядом, сдержал обещание, как и мать. Ей было страшно, хотелось кричать и царапать землю, не смотреть на полную луну. Тогда отец ей дал совет: «Нужно не сопротивляться боли. Ее стоит принять и выдержать. Тогда ничто и никто не сломит тебя.» Хейли ведь хотела, чтобы первое обращение Хоуп прошло на природе: при лунном свете, холодном ветре ласкающим лицо. Стойкая, научилась терпеть боль и не зря послушала совет отца, может именно поэтому он все еще жив и не один враг не сумел сломить его, а их было несчитанное количество. Обрела внутреннюю свободу, бежа по сырой земле в облике белой волчице. Тогда ей было пятнадцать и она впервые открылась боли и ночи. Тогда бежала не останавливаясь. Сейчас ей семнадцать и кажется, какие проблемы могут быть у семнадцатилетней прекрасной девушки? Если только выпускные экзамены и выборы королевы выпускного бала. Хотя, Хоуп Майклсон все это не волнует. Семья ее обожает и сделает все, чтобы она была счастлива и по возможности навещают ее по выходным, ведь только для ее семьи наложено вето на посещение пансиона, ведь не нужны же директору пансиона Мистеру Аларику Зальцману и шерифу города Метту Доновону проблемы с первородными. Переживали уже это однажды, натерпелись. Ей остается довольствоваться приездами матери и Деклана, к тому же Элайджа присматривает за любимой племянницей и приезжает к ней в выходные. Ее отец нарушил правило только однажды — в ее первое обращение и больше не смел появляться в городе и конечно же Хоуп поняла, что тот попросил старшего брата присматривать за ней. Клаус же знал, как относятся здесь к оборотням и не позволил бы сковать свою дочь в цепи и запереть в подвале. Она так боялась этого и рыдала, сидя холодном полу подвала, когда Керолайн Форбс рассказывала ей все правила первого полнолуния. Нет, Форбс было не жаль Хоуп, потому что безопасность и правила важнее жалости. Элайджи же никто не посмеет возразить и тот решает все планируя переговоры, в отличие от вспыльчивого Клауса, который прольет кровь и убьет, тем самым только усугубив свое шаткое положение. Хоуп остается довольствоваться звонками и видеосвязью, ожидать наступления каникул, чтобы вернуться домой, в Новый Орлеан и обнять отца. В ее памяти надолго сохранился момент, как хлопнув дверцей автомобиля бежала в сад, где нашла Клауса стоящим у мольберта. Он рисовал новую картину, а та подбежала сзади, обвила руками шею отца, что тот выронил из рук кисти и палитру. — Хоуп, ты можешь испачкаться краской. — Плевать. Я скучала. — Я тоже случал, милая.Все соберутся на семейный ужин в честь твоего шестнадцатилетия. Вечеринка никогда не закончится. — Теперь “ Вместе и навсегда". Хоуп пыталась уговорить Ребекку приехать к ней, но та отказась, сославшись на то, что рядом с Хоуп Фрея и одной тети рядом достаточно, но юная Майклсон знает, что Ребекку ненавидят здесь все и боятся, что если она узнает о существовании лекарства от вампиризма, то просто землю этого города окрапит алая кровь, погубит счастье обожаемых Деймона и Елены. Ребекка знала и просто не желала искушать судьбу и своим поступком рушить жизни других. Поэтому Хоуп часто обменивалась с тетей магическими записками или же она могла просто набрать ее номер телефона и поговорить с ней в любое время дня и ночи, открыться. Ее тетя Фрея и доверенная ведьма отца приставлены здесь к ней, как охрана. Остался еще младший, дядя Коул, с которым Хоуп любила болтать по видеосвязи и похоже он был единственным, кто говорил племяннице, что нужно веселиться и не переживать о том, что было в прошлом. Только вот Хоуп не может забыть, что убила семью, просто потому что скучала и желая поглотить в себя темную магию Пустой, завершить все это раз и навсегда, воссоединить семью.Только она погубила всех перворожденных ведьм, разрушала Новый Орлеан и добровольная ссылка, во имя семьи, чтобы они смогли остаться в Новом Орлеане и восстановить его достойное наказание для нее. Наказание, которое она достойно несла уже второй год. Она же Майклсон и все переживет, все стерпит во имя семьи и клятвы “ Всегда и навечно". Теперь Хоуп уверена, что это навсегда. Ее парень капитан футбольной команды и получил места в школьном совете, как представитель фракции вампиров, но главное, что Роман все еще жив. Только в шлоке ее ненавидят, а сестры Зальцман мечтают, чтобы та исчезла, горела в Аду, точнее об этом мечтала Лиззи Зальцман, считавшая, что Хоуп отняла у нее отца и она имела права так думать, ведь Аларик доверял Хоуп и посвящал ей все свободное время, тренировал ее, брал с собой на задания, когда нужно было спасать очередного новенького и не важно будь это вампир, оборотень или ведьма, колдун, которые еще ничего не знает о своей силе и мире сверхъестественных существ. Хоуп не испытывает вины, когда нужно заткнуть с помощью магии или свернуть шею. Конечно же будучи отцом и директором пансиона тот переживал за Хоуп и не желал, чтобы ее постинга участь ее отца. Он был уверен, что Хоуп лучшее и делал все, чтобы защитить ее от тьмы, от самой себя и обернуть к свету. Но все рушиться, когда Хоуп видит список приглашенных на выпускной. На против ее имени написано только имя матери. И Хоуп зла. И Хоуп ненавидит идя к кабинету директора. Ее сторонятся ученики, которых Майклсон просто расталкивает, поднимаясь вверх по лестнице. И зря Дориан — смотритель библиотеки и преподаватель оккультных наук попытался ее остановить у самой двери в кабинет, ведь ее взгляд говорил сам за себя, говорил, что та может и убить. — Привет Хоуп. Мистер Зальцман занет. Тебе что-то нужно? Можешь прийти позже. — Я пойду сейчас. — Нет, Хоуп. Идем со мной. Скора начало урока. — Я Хоуп Майклсон и ты не сможешь приказывать. Уйди с дороги! И вправду, кто в праве и силе приказывать или наказывать Майклсонов. Обычно вершат судьбы они. Ах, наивный Дориан верил, что она послушает его? Конечно же нет и доказательства тому, что тот падает на колени, сплевывает на старый, деревянный пол подступивший сгусток крови. Что ей стоит разорвать его легкие? Хоуп больше не та милая девочка, которая когда-то впервые переступила порог пансиона и пыталась со всеми подружиться, угощала банье, рассказывала истории, усердно училась, с гордостью носила форму пансиона. Сейчас готова ее разорвать, сжечь, да сделать что угодно, только бы не видеть эту букву “ S» вышитую на груди золотистыми нитями. Эта буква стала для нее клеймо. Аларик слышал ее крики и не даже не поднимает голову, не отрывается от изучения старинной рукописи, когда вместе с порывом ветра, открывается дверь его кабинета. — Как это понимать, Мистер Зальцман? Почему в списках нет моей семьи? — Потому что они не смогут приехать на твой выпускной и думаю, мне не стоит объяснять почему, Хоуп. — Я росла без отца. Моя мать умерла из-за меня и вернулась только благодаря сделки с Дьяволом. Мой отец выжил по той же причине. Я уложила всю семью в гробы. Я хотела принять на себя темную магию, которая бы убила меня, только бы спасти семью.Мне было пятнадцать и я разрушила город, освободила Инаду, спровоцировала проклятие из-за которого умерли все перворождённые ведьмы города и те, кто пожертвовал своей жизнью ради других, на фоне этого активизировала ген оборотня. Моя семья всегда сражалась за меня и в тот момент, когда я увидела портреты семьи залитые кровью я повзрослела. Я осознала свои ошибки и попыталась все исправить. Я пошла на кладбище, к озлобленым старейшинам ковеном и остановила очередную войну и подписалась под добровольной ссылкой. Я до сих пор живу с этой виной и болью. Я только хочу нормальный выпускной. — Здесь будет Фрея, твоя мать и Деклан. — Отец позвонит мне по телефону, дядя Элайджа пришлет письмо с голубем или книгу с посыльным, тетя Ребекка вышлет платье, туфли, украшения и косметику почтой, закатит вечеринку в мою честь, вместе с дядей Коулом, скажем в Сан-Тропе, через Skype. Прекрасный выпускной! Всю жизнь мечтала о таком! — Хоуп, я беспокоюсь о твоей безопасности и всех остальных. Я не желаю, чтобы тьма завладела тобой. Я не могу разрешить твоей семье приехать сюда даже на час. Тебе семнадцать и думаю ты все прекрасно понимаешь. — Все мы делали ужасные вещи. Моя мать не лучше, но она может приехать. — Потому что она твоя мать. — Но он мой отец! Он сделал много ужасных вещей. Но сколько раз он спасал вас? Я знаю о том, что школа построена за его счет. Я люблю его, как и мать. Все они моя семья и я наследие этой семьи. Вместе со всей болью и кровью. Может тогда проще всех убить? Может тогда все достойны смерти? — Хоуп иди на занятия. Этот разговор закончен. — Нет! Ты не мой отец, чтобы приказывать! И пустые бутылки виски говорят о том, как ты справляешься со всем. Я знаю! Майклсон повышает тон голоса и Аларик даже вздрагивает, когда на него летят стеклянные осколки, только успевает закрыть лицо руками и упасть на пол. Хоуп Майклсон и слишком похожа на своего отца. Знал ведь, кто она такая и скольких может погубить, в порыве ярости и ненависти, но почему-то верил, что она надежда этой семьи и свет. Майклсоны несут смерть и разрушения, пепел и ночь, кровь. — Эта ненависть… жажда мести… Это у тебя от отца.Твой отец чудовище, как и вся твоя семья и уверен ты прекрасно знаешь это. Ты не ребенок, Хоуп. — Все бы обрадовались, если бы он тогда умер? Да? Все были бы рады смерти всей моей семьи, да еще и по моей вине! Прекрасная месть, что та, которая должна была стать спасением, стала их погибелью. Только бы вздохнули с облегчением, потому что мир освободился от таких монстров. — Ты знаешь ответ, Хоуп. По вине твоей семьи погибли тысячи людей, разрушено множество судеб. Твой отец убил Дженну ради проведения ритуала и вел себя, как скотина. Я ее любил. Ты не должна унаследовать все это. Ты лучше их Хоуп. В тебе живет милосердие и сострадание. Я бы не хотел, чтобы мир утратил такую душу. Аларик Зальцман который многое сделал для детей пансиона и города, старался помогать, поддерживать, обучать. Даже сейчас помогает дочери того, кто убил его возлюбленную, да и у Хоуп нет розовых очков ведь она знает, что ее семья безжалостные убийцы, который большую часть жизни вели себя как последние твари, шли по головам и плевали на все. Шли руша все на своем пути и обращая в пепел. И Хоуп бы остановиться, но нет. Ей и так слишком часто напоминают о том, кто ее семья и что они сделали и от этого в животе рождается чувство отвращение. К себе, к семье, к отцу, к матери, к фамилии, к тем, кто постоянно трезвонит и напоминает. За ее открытая дверь и самое время уйти, потому что Аларик имеет право так говорить и видит ее лицо в лучах солнца. Видит серые, как у отца, пустые глаза, из которых вот- вот польются слезы. Хоуп же Майклсон и держится достойно. Привыкла сдерживаться и терпеть любую боль.Дверью хлопнув, беги Не оглядывайся назад.
А в комнате ветер, осколки разбитого стекла и кровь. А в комнате разгорается огонь, который окружает Аларика, лишает доступа кислорода. Падает в приступе удушья, видя, как та смотрит на него. Неужели только сейчас рассмотреть, что дочь полная копия своего отца. — Если бы мой отец умер тогда, спасая меня, то он бы умер с любовью в сердце. Если бы умерла я, то все бы это закончилось. Все мои мучения и то, что я ошибка природы. Я знала, что могу умереть, возможно даже хотела этого. Мне незачем было жить без семьи. Я была готова умереть, попрощаться с семьей. Мой отец не родился монстром. Он способен любить. Он любит семью и какие бы ужасные поступки не совершал, все равно будет сражаться за « Всегда и навсегда». Хорошо, что на шум и запах дыма сбегаются преподаватели и ученики старших классов. Кареглазая брюнетка на которой сегодня надета белая блузка с вышитой эмблемой школы, серая юбка, черные лакированные туфли. Девушка вскрикивает, закрывает лицо руками, видя отца окруженного огненной стеной. Джози Зальцман слишком близко все принимает к сердцу, слишком переживает за свою сестру, отца и Керолайн. Джози слишком тихая, неуклюжая, за спиной которой неудачный роман с горячей одноклассницей Пенелопой. Но ее отцу ведь не до ее проблем, потому что Аларик занят больше спасением Хоуп Майклсон нежели своих дочерей. Это точно прикончит его и лучше бы уделял больше времени дочерям. И хорошо, что Роман пытается оттащить Хоуп, держит ее лицо в своих руках, заставляет посмотреть в глаза. — Хоуп, милая, что случилось? Я рядом. Наивный, потому что ей достаточно щелкнуть пальцами и тот падает к ее ногам со сломанной шеей. Сейчас ей абсолютно наплевать и так даже лучше для Романа, ведь любить кого-то из Майклсон — это терпеть и прощать причинённую боль, а в худшем случае смерть. В этой комнате огонь. На фоне всего этого никто и не обратил бы внимание на эффектную блондинку. Лиззи Зальцман только ухмыляется смотря на все это. Считала ведь своего отца наивным дураком, который губил себя спасая Хоуп Майклсон. Думаете она сломлена? Нет, она просто ненавидит в ее душе поселилась обида на отца и она всем сердцем ненавидит Хоуп Майклсон, лично бы придушила ее, разорвала на мелкие кусочки и во снах видит, как Хоуп исчезла — раз и навсегда. Лиззи сероглазая блондинка, популярна в школе, ценит власть и лидерство, импульсивна, капризна и привыкла, что ее сестра рядом и все сделает ради нее, неконтролируема, эгоистична, но все равно добра. Лиззи предпочла отказаться от школьной формы и поэтому выделяется, ведь не зря же предпочла узкие джинсы, серую хлопковую майку поверх красную кожаную куртку. Она ведь должна была провести экскурсию, вместе с сестрой, для юного оборотня, по имени Раф — статный, мускулистый кареглазый афроамереканец, которого несколько дней назад в школу привез ее отец, конечно же не без участия Хоуп Майклсон, привлек внимание Лиззи. Раф спровоцировал ген став причиной автокатастрофы, в которой погиб человек. И зачем он вообще сел в ту ночь за руль, а сейчас вынужден каждое полнолуние терпеть пытку от невыносимой боли, когда ломается каждая кость обращаясь в черного волка. — Что здесь происходит? — спрашивает оборотень морща нос, ведь не каждый день видишь подобное зрелище: комнату залитую солнечными светом и огнем. — Не обращай внимание, Раф, очередной припадок той, имя которой мы не называем, — говорит, скрестив руки на груди. Лиззи не спешит помогать отцу, в отличие от Джоззи, которая спешит к отцу, после того, как появившаяся Фрея Майклсон тушит пожар шепча заклинание. Всегда появляется во время. Всегда спасает свою племянницу. Джози же помогает подняться отцу, обнимает ее. — Все хорошо, зайка, — шепчет Аларик, гладит дочь спине и тем самым пытаясь ее успокоить. — Что здесь происходит? Хоуп! — Фрея кричит, смотрит племяннице прямо в глаза, этот взгляд не предвещает ничего хорошего и поэтому Хоуп молчит. — Ты наказана, Хоуп! Мы все боремся за вашу безопасность, за мирное существование всех видов. Мы боремся за безопасное место, которое называем домом. Мы боремся за тех, кого называем семьей и я не позволю все разрушить. Тебя ждет мусор и туалеты в ближайшую неделю, тебе запрещено использовать магию и покидать пансион без разрешения, — Аларик говорит уверенно, ведь со стороны директора и педагога — это самое верное решение. — Прекрасно, я теперь королева мусора, — хмыкает Хоуп. — Я не иду на выпускной. Бежать, не оглядываться назад. Бежать от самой себя и закрыть дверь с нужной стороны. Ей проще закрыть ото всех, в своей комнате и тихо рыдать обернув голову на стоящие фоторамки в которых хранились семейные фотографии. А что же стало с той милой и солнечной девочкой? Ту девочку погубила жестокая реальность. Сейчас ломанные лучи солнца освещают изображения и Хоуп очень хорошо может рассмотреть лица родственников. Все они очень редко выглядели такими счастливыми, как на фото, да и вообще не зря же ее отец избегал фотографий, в отличает от Ребекки, которая обычно и уговаривала их на семейные фото. У нее остались только фото и кулон с фамильным гербом, подаренный Ребеккой. А где ее семья, когда Хоуп так отчаянно нуждается в них? Отец брошен в одиночестве, рисует и пьет, но хотя бы не игнорирует ее звонки и рад, когда Хоуп приезжает на каникулы — похоже это единственный луч света в его жизни наполненной тьмой. Элайджа занят поддержанием мира в квартале, спасением ее отца, когда тот переступает черту и падает во тьму, а между этим еще находит время на свою семью и любовь в лице эгоистичной Кетрин Пирс, а так же в его плотном графике есть выходные, которые тот посвящает любимой племяннице. У Ребекки своя семья, дети и свое счастье с Марселем. Она обрела то, что так долго искала — детей, спокойную жизнь и настоящую любовь. Коул занят тем, что путешествует по миру вместе с женой и сыном, похоже вообще забыл о том, что когда-то не был частью семьи, ведь только обретя свою семью он осознал, что значила клятва: « Всегда и навсегда». Он с радостью даст племяннице Хоуп пару советов о том, как веселиться. Фрея же в пансионе не просто преподаватель, но и нянька для Хоуп. Хотя уехав старшая Майклсон нашла себя в том, что посвятила себя заботе и обучению не только детей пансиона, но и заботе о Ширле. Неужели, чтобы возвать к слезам и правде, докричаться до разума, Хоуп Майклсон нужно напоминать о том, какой ее отец на самом деле: мстительный и жестокий, что тот погряз в крови и тьме. Хоуп уж слишком поглощена ненавистью и это пугает не только Аларика, который такими словами об отце смог остановить ее. Просто напомнил то, что Хоуп и так знала. Знала, какой ее отец и как к нему относились здесь, в Мистик Фоллс, ещё семилетнем ребёнком увидела ту сторону любимого отца, которую не должна была ещё знать. Клаус же знал, что она все еще дитя и как отреагировала, увидя его и кровь стекающую со стен. Не должна была видеть его испачканным кровью и с вырванным сердцем в руках. Он ведь видел ее глаза наполненные ужасом и от этого несколько лет ей в глаза не мог смотреть и избегал. Хоуп не пятнадцать и она не такая наивная и добрая, она уже не ребёнок и в состоянии отвечать за свои поступки. Жаль, что два года назад она в столь нежном возрасте совершила столько ошибок, могла лишиться родителей и семьи, да и до этого жизнь Хоуп Майклсон была полна потрясений, разочарований и боли.Со мной не будет любви, со мной погубишь себя. Но дверь закрыла не с той стороны и это было зря. И снова в комнате огонь (светом обнаженный). Греют облака (будет все по новой).
Так даже лучше для всех. Лучше, что выплакав достаточно слез, проигнорировал звонки отца и матери, Ребекки, Элайджи и видеовызовы по Skype от Коула, которым о случившимся уже доложила Фрея решила выйти из комнаты. Только вот Фрея не смогла переступить порог комнаты племянницы из-за ограничивающего заклинания и прекрасно понимает, что гордость — это одна из черт характера Хоуп. Поэтому Фрея просто уходит, оставив поднос с едой у двери комнаты, зная, что та не притронется к еде. Хруп семнадцать. А что нужно в семнадцать лет? В семнадцать нужна свобода. Свободу Хоуп Майклсон ощущает, вдыхая холодный ночной воздух. Рождается ночь. Малиновый закат освещает небосклон. Но вскоре, солнце коснется нижним краем кромки горизонта, наступят вечерние сумерки. За ней входная дверь в пансион, а перед ней железные ворота, за которыми свобода. Хоуп смотрит на солнце, которое уже более мягкое, не ослепляет больше, на огненный свет, который освещает небосвод, горящий в окнах свет и прикрыв глаза мечтает о том, чтобы просто снести с петель эти железные ворота и уйти, поймать попутку и уехать к отцу в Новый Орлеан. Пусть ее мать будет зла, наорет и посадит под домашний арест, но отец прижмет к своей груди, поймет ее и почему она поступила именно так, ведь устала выслушивать о ее семье и сдерживаться. У нее ушла бы минута на то, чтобы сбежать и не оглядываться назад. Но Хоуп не наивная и знает, что тогда ее исключат и она подведет отца, поэтому просто сжимает руками холодные, железные прутья. Хоуп Майкосон больше никому не открывается, боится потерь и боли, знает, что так лучше. Знает, что может быть опасна и еще, что лучше быть параноиком, чем получить удар ножем в сердце, от того, кого не ожидал. Хоуп Майклсон находит утешение в одиночестве, рисовании и ломанных лучах малинового заката, которые освещают ее лицо. Наступает ночь. В ломанных лучах Лендон Керби сумел рассмотреть ее лицо. Лендон обычный паренек: кудрявый, темноволосый брюнет. Он рос в приемной семье, которая перебралась в Мистик Фоллс четыре года назад. В школе его считалм лузером, а в свободное время тот подрабатывал официантом в Мистик Гриль, где ему приходилось терпеть издевки со стороны одноклассников. Обычный парень, которому, кажется суждено было прожить обычную жизнь: сперва учеба в колледже, поиски любви, несколько разбитых сердец и создание семьи, рождение детей, друзья, работа, тихая старость в окружении внуков. Только вот знакомство с Хоуп Майклсон изменило его жизнь. Он был первым, кто обратил внимание на милую девочку, которая ходила с папкой для рисования и сидела на скамейке, на территории школы Мистик Фоллс, ведь им было тринадцать. Она выглядела грустной наблюдая за детьми и тогда наивная Хоуп Майкслон еще верила, что очень скора ее отец вернется и объяснит ей все, семья будет едина и у нее есть шанс на обычную жизнь без семейных ссор и проблем и нескончаемых врагов. Лендон ничего не знает о ней и всегда рад видеть ее сидящей на скамейке, обычно он садился рядом с ней и первым заводил разговор. Как не странно Хоуп отвечала, рассказывала истории о своей семье и улыбалась в лучах солнца, когда тот пытался шутить и делился сэндвичем или яблоком. А что плохого в дружбе двух изгоев? Он шатался по приемный семьям, пока не попал сюда, а Хоуп росла без отца, который был ей так нужен, а мать слишком оберегает свою единственную дочь. Ведь они понимали друг друга, видели друг друга насквозь. Он приглашает ее на празднование своего четырнадцатилетие, думает, что она хороший друг, который понимает его, но та не приходит, а просто присылает подарок. Ему пятнадцать и Лендон Керби познает жестокость мира мира терпя издевательства в школе со стороны тех, кто считал себя выше всего и были вправе вершить правосудие над теми, кто слабее. Лендон не рассказывал приемным родителям откуда на его теле новые синяки или почему сбиты кровь костяшки рук. Пытался ведь бороться, но явно что-то делал не так, а вечерами сидел на мосту Викери Бридж, смотря на водную гладь, которая, словно зеркало, отражала солнечные лучи, словно создавая алую дорожку в другой мир. Мир где рождается покой и Лендон Керби готов был ступить на эту дорогу и уйти в вечность, ведь кому он нужен в этом чертовом мире? Его останавливает Хоуп, говоря, что завтра будет лучше и садясь на деревянные доски, держа его за руку, рассказывает, что ей тоже не легко, что в свои пятнадцать за ее плечами вся тяжесть мира и она столкнулась с величайшей болью, но нужно жить и бороться. Она призналась и отпустила свою боль. В лучах заката люди объясняются в чувствах, делают предложения или же просто, без слов, сидят, склонив головы навстречу друг другу, как сейчас сидят Хоуп Майклсон и Лендон Керби. Им шестнадцать, когда те танцуют на одной из вечеринок устроенный местными подростками. Хоуп ведь не хотела идти, к тому же она влюблена в Романа и только ему удалось убедить ее в том, что иногда нужно просто расслабиться, веселиться и танцевать. Им семнадцать и Лендон знает, что у нее все серьезно с Романом, прекрасно понимая, что теперь все будет по другому. Хоуп влюблена и он желает своей подруге только счастья, а сам устраивается официантом в Мистик Гриль и впервые задумается о колледже. Он же один в этом мире и помощи ждать не от кого. Работая в местном кафе он быстро оказывается в курсе всех сплетен города и узнает, что вернувшись из Нового Орлеана вместе с парнем и тетей, Хоуп не выходит из пансиона, плачет, и причина того — она могла погубить свою семью и остаться сиротой в свои пятнадцать, а он не знал этого, хотя видел как та изменилась после возвращения и просто стала избегать его. Боль изменила ее навсегда. Хоуп не появляется в Мистик гриль, не приходит в парк, на танцы, отталкивает его после разговора в котором тот рассказал лучшей подруге, как возвращаясь домой после работы, лицом к лицу столкнулся с прекрасной белой волчицей, глаза которой сверкали желтым. Сумел рассмотреть ее в свете луны и ему повезло, что-то быстро бегает иначе бы волчица просто бы разорвала его. Знал, что в этот бред сумасшедшего поверит только Хоуп, а та не могла же сказать ему, что той волчицей была она и тогда могла убить его, только вот что-то остановила ее, щёлкнуло внутри, когда она рассмотрела, кто стоит перед ней. Избегать легче и проще. Избегать лучше.Наступает ночь, и остановиться на ней. Будет лучше нам, поверь...
Сейчас он не мог пройти мимо ее, потому что только он сумел рассмотреть усталость и боль в его глазах. Не мог оставить ее в таком состоянии и просто подходит к железным воротам, берет ее за руки, от чего та вздрагивает и открывает глаза. — Привет, Маршалл или ты все еще игнорируешь и избегаешь меня? — Ты напугал меня, Лендон. Что ты вообще здесь делаешь, черт возьми? Я говорила тебе держаться подальше от этого места, от меня. — Если ты забыла, то я напомню, что это самый короткий путь до моего дома. Расслабься, в Мистик Фоллс не происходит ничего плохого. Это наш безопасный дом, как говорит шериф Доновон. Я не понимаю, чего ты боишься или кого? Меня больше смущает тот факт, что мы разговариваем через железные ворота, словно ты преступница. А что ты делаешь здесь после комендантского часа? Что произошло? Не пытайся мне лгать, потому что я вижу по глазам. Выкладывай… — Я? Брожу… Думаю… Еще я поссорилась с директором пансиона, отцом проигнорировав сто тридцать четыре пропущенных вызова, матерью, тетей Фрей, парнем и всем миром. Я ненавижу себя. Я ничего не ела целый день из-за своей гордости, которая у меня от отца. К тому же меня ждет неделя в компании туалетов, потому что я наказана, хотя мой отец думает, что меня невозможно наказать. Радует, что дядя Элайджа в Марокко, вместе с женой и до конца недели мне не грозит двух часовая лекция о достойном поведении и важности семьи иначе бы я просто сошла с ума… Ты ничего не знаешь обо мне, Лендон и лучше тебе не знать… У меня хреновая жизнь. — Ошибаешься, потому что я очень хорошо знаю тебя Хоуп Маршалл, ты моя лучшая подруга с тринадцати лет. У тебя просто был хреновый день, но не жизнь.А я то думал, что тебя здесь закормили лобстерами и десертами из бельгийского шоколада и съедобного золота. Я был рад познакомиться с твоим дядей, Мистером Маршаллом лично. Передай ему спасибо за чаевые. Честно, мне никто не платил триста баксов за латте со взбитыми сливками, ореховым сиропом и эспрессо. Но если судить по его часам, еще он женат, кольцо на безымянном пальце левой руки, машине, одежде и запонкам. Слухи о богатстве и статусе твоей семьи в Новом Орлеане правдивы. Я заметил, когда здоровался с ним за руку. — Да, он приглядывает за мной и я люблю слушать его истории. И, Лендон, не обращай внимание на Эрика и его компанию. Они просто идиоты, если смеются над тобой, твоей работой. Любой труд ценен и его нужно уважать. Просто, мой дядя Элайджа не терпит несправедливость и видел, как те вели себя, когда ты обслуживал их столик. — Видимо, твой отец и вправду очень занят проблемами и бизнесом в Новом Орлеане, если тебя навещает дядя. Я помню ты как-то рассказывала, что он художник, который путешествует по миру. — Я была маленькой девочкой, которая скучала по отцу и сочиняла разные истории. Иногда я думаю, что было бы лучше мне не знать моего отца, семью, не любить их… Вселенная была против моего рождения и лучше бы я умерла. Глупая ошибка природы. А потом эта девочка узнала правду, которая прикончила ее. А потом эта девочка могла стать причиной гибели всей семьи и не только семьи. Я могла погубить их не осознавая этого. Моя семья слишком любит меня и готовы умереть за меня. — Но ты же все еще жива и значит, так нужно. Ты нужна миру, семье и впереди тебя ждут великие дела. Не говори так о семье, потому что я знаю, каково это расти без семьи, дома, любви, защиты. Твоя семья сделает все, чтобы ты жила и улыбалась. Не могут же они быть убийцами-психопатами с тысячелетием стажем. Позвони завтра отцу, я уверен он просто волнуется. — Нет, конечно же нет… Хотя, однажды моего отца назвали уборщиком и при этом выжили. Я позвоню… — Ты же знаешь, что я коплю на колледж в Нью-Йорке, готовою документы и приемные родители не возражают. На выпускной нужно слишком много денег. С такой семьей, как у тебя, ты можешь не париться по поводу расходов на выпускной, можешь выбрать любой колледж или университет, у тебя больше возможностей в этой жизни, а мои мечты так и останутся мечтами. У меня не было выхода, как подрабатывать официантом и бороться за лучшее будущее. Знаешь, девчонки из школы только и думают о платьях, прическах и том, кто станет королевой выпускного бала. К тому же твой парень капитан футбольной команды и я всегда удивлялся, почему ты не в команде черлидерш? — Меня никогда не интересовали глупые танцульки в группе поддержки и отец точно бы слег с инфарктом узнав, что я капитан команды черлидерш. Я люблю Романа и очень счастлива. Правда. — Тогда надеюсь он не убьет меня, если я приглашу тебя на танец. Выпускной через неделю, а после мы может и никогда не увидимся. Хорошо, что в этом году директора пансиона Сальваторе и средней школы решили объединить вручение дипломов и выпускной. Это круто. — Лендон, я не иду на выпускной. Это наша последняя встреча… — Почему? Выпускной бывает только раз в жизни и глупо упускать такое событие. Ты будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. — У меня может быть тысячи жизней и выпускных. Даже лучше, что я не иду.Не парься. Моему отцу уже сообщили и я уверена, что после последнего экзамена я сразу же уеду. Уеду навсегда и так лучше. Сделаешь для меня латте со взбитыми сливками и ванильным сиропом в последний раз? — Хорошо… Сделаю, как самому лучшему клиенту. Я буду скучать по тебе… Не забывай меня звони или пиши. А сейчас Лендон отпускает руки Хоуп, снимает с плеч серый рюкзак, бросает его на землю, опускается на колени и отрыв рюкзак достает сэндвич с ветчиной и сыром, снимает с правой руки плетеный кожаный браслет украшенный черными бусинами. Парень протягивает Хоуп сендвич и застегивает браслет на тонком запястье девушки, которая протянула к нему свои руки, улыбается откусывая кусочек сэндвича. — Сэндвич холодный, но выбора нет. Тебе нужно поесть, Хоуп и я не успокоюсь, пока не убежусь, что ты поела. Я могу стоять здесь целую ночь. — Вкусно. — А браслет подарок к выпускному, на случай если мы больше не встретимся и ты не передумаешь. Я сам его сделал. — Спасибо, Лендон. А что если все это иллюзия? Что, если весь мир вокруг лишь иллюзия счастья? Ты не заслуживаешь быть частью моего мира, потому что ты лучше всего этого. Ты ничего не знаешь обо мне и так лучше. Ты не заслуживаешь всей боли и слез, ошибок. Ты заслуживаешь лучшей жизни и поэтому держись подальше от меня, от ворот этого пансиона, уезжай из города, закончи колледж, найди достойную девушку, любовь и будь счастлив. Я желаю тебе счастья. Это мое желание для тебя. Обещай мне это… — Обещаю… Хоуп по прежнему крепко сжимает пальцы на холодных железных прутьях. Хоуп Майклсон погрязла во лжи и тьме. Она устала так жить и время многому научило ее. Время сделала ее той, кем она сейчас является — одиноким параноиком, который не привязывается ни к кому. Сожалеть уже слишком поздно, как и пытаться исправить. Хоуп же Майклсон и поэтому пансион стал для нее Адом. Она запросто могла взять вину на себя, признать ошибки, даже если была не виновна, прямо как и ее отец. Каждый день ощущала злобу и ненависть за своей спиной, только потому что в этой истории она происходит от злодеев и ей зарезервировано место в Аду? Ухмылка на ее лице раздражала Лиззи Зальцман и Хоуп же знала, что та считает дни до того момента, когда двери пансиона навсегда закроются за Майкосон и она сможет закатить грандиозную вечеринку у костра. В этой истории Хоуп происходит от линии злодеев и у таких же нет счастливого финала, недостойны. Лучше бы здесь никогда не появлялась и умерла, как герой, пожертвовав собой во имя семьи. Сейчас бы не отказалась от анестезии, смотря на то, как набросив на плечи рюкзак Лендон отдаляется от нее, пансиона. Провожает взглядом, зная, что так лучше и так правильно. Солнце прощается, освещает огнем землю, скрывается за горизонтом, а на другом крае небосвода проступает блеклый диск полной луны. Солнце прощально пылает малиновым светом, изломанные лучи рисуют на земле узоры, медленно скрываясь из вида. Так же лучше… Так правильно... Сначала Хоуп кажется, что все движется очень медленно, лучи останавливаются по ветвям деревьев, на фоне окон домов, а после резко скрывается за горизонт. Земля погружается в сумерки. А в небе еще некоторое время видны огненные отсветы в том месте, где спряталось солнце. Быстро темнеет, и в небе загораются первые звезды. Наступает ночь… Ночь накрывает землю. Хоуп по прежнему крепко сжимает пальцы на железных прутьях, а от ее рук исходит малиновый свет, словно тот закат, который скрылся. Нет, ей не больно, от жара и огня, плавящегося железа. Давно уже пошла на дно. Давно усвоила урок отца о том, что настоящем воином станет только тогда, когда научится терпеть любую боль, что войны сражаются за то, во что что верят, сражаются за семью. В ней племенное сердце воина. В ней сердце Майклсон. Расплавленное железо медленно стекает по ее рукам, обжигает, но та не вскрикнет, а только прикусит губу, приподнимает подбородок. Знает, что лучше было остановиться и отпустить этой ночью. Знает, что никто и никогда не сможет узнать, о чем молчит ее душа. Наступила ночь. Знаешь обо мне… (Не) знаешь обо мне… Не знаешь обо мне…