*** Лос-Анджелес***
Манхэттен-Бич расположен в одном из престижнейших районов города и прекрасно подходит для спокойного пляжного отдыха и прогулке по пирсу. Давина ступает на асфальтированный пирс, вдыхает соленый морской воздух, сжимает в руках стакан апельсинового сока. В белом топе, легкой юбке украшенной кружевом, поверх наброшена длинная шифоновая накидка цвета горчицы, солнцезащитные очки в белой оправе и босоножки на сплошной подошве завершают образ. Кол предпочел белую рубашку, шорты из потной ткани ярко-бирюзового цвета с белым ремнем, белые мужские мокасины, на лице трехдневная щетина, черные очки скрывают лицо. — Я не шут, дорогуша, а король, — вздыхает Майкосон. — Они придут, Кол, а с самооценкой у тебя всегда все было в порядке, — убеждает Давина супруга. — И как ты себе это представляешь? Барбекю? Бургеры? Бойня? — ищет ее глаза, только та подходит краю пирса. — Посмотри, главное, что они счастливы — указывает на стоящую внизу пару. Веет легким бризом и солью. Рыжеволосая зеленоглазая девушка одета в легкий комбинезон фисташкового цвета. Ее прижимает к себе, целует в шею, Хенрик, который предпочел серую футболку и джинсовые шорты. Босые, ведь так Кристи может ощутить этот теплый песок, а Хенрик снял свою обувь желая поддержать свою девушку. Удерживает на руках, ведь Кристи решительная, с разбега прыгнула в его в объятья, зная, что-то удержит. Сумасшедшие и счастливые. Освальд Роулд несмотря на занятость и частые перелеты связанные с работой, дела в совете братства колдунов города всегда находил время для единственной и любимой дочери Кристи. Сероглазый брюнет сорока семи лет в темно-синей рубашке, светлых брюках, светлых летних туфлях.Словно завис идя по пирсу не слушая, что ему говорит жена. Он вернулся в город несколько дней назад и каково ему было узнать обо всем происходящем в городе, том, что любимая дочь связалась с вампиром и больше не вернется домой. — Ноа подписал мир и отдал город напыщенному самовлюблённому молодому вампиру-придурку, владельцу клуба и Бог знает чего? Для него это развлечение, а не ответственность. Все считали Майклсонов мертвыми после войны с Триадой, — говорит мужчина. — Эту семью невозможно победить, — вздыхает женщина. — Мир лучше войны и пролитой крови. — Я ожидал чего угодно от нашей дочери, но не этого, — на выдохе, спрятав руки в карманы брюк. — Как мне реагировать? Здравствуйте, я очень рад, что моя дочь Кристи связалась с полнейшем засранцем Майклсоном. — У Хенрика еще нарциссические наклонности и склонность к власти от дядюшки Клауса, — Майклсон оборачивается к подошедшей супружеской паре, самодовольно ухмыляется видя растерянность на лицах родителей Кристи, протягивает руку мужчине. — Кол Майклсон. Первородный с репутацией неконтролируемого психа-убийцы и отец напыщенного самовлюблённого придурка, владельца клуба и Бог знает чего Хенрика. Это моя любимая женщина Давина. — Мать Хенрика, ведьма Нового Орлеана до обращение, — Клер улыбается, заключает в объятья женщину. — Рада знакомству с вами Мишель. Кристи рассказывала о матери. Не обращайте внимание на Кола. Он всегда такой. — Я не хотел задеть вашу семью, — отвечает мужчина протягивая руку в ответ на жест Кола. — Мы с Кристи устраиваем семейное барбекю в два, — поддерживает разговора Давина. — Отлично, стейк средней прожарки с кровью самое то, — бормочет Кол опуская руки на перила пирса и хорошо, что вставшая рядом Давина кладет свою ладонь поверх его. Кристи машет стоящим на пирс родителям, улыбается в ответ на улыбку отца, который видит с каким трепетом стоящий рядом парень смотрит на нее, как бережно обнимает ее за талию, целует в щеку. Может Хенрик и такой же взрывной как и отец, живет только ради себя, на своей волне, но от Кола он унаследовал еще кое-что — ценить любимую женщину и беречь ее от всех горестей и печалей. — Думаешь, они поладят? — интересуется Кристи. — Думаю, после всего, что пережила моя семья за тысячу лет: предательств и врагов, смертей, воскрешение, побед проигрышей, чудесного появления меня и моих кузенов, знакомство родителей и семейное барбекю меньшее из зол, — отвечает тот целуя ее в щеку.***Португалия.***
Спускаются с трапа частного самолета приземлившегося в аэропорту Портела. На ней черные джинсы, длинной до щиколотки, шелковая майка темно-золотистого цвета, украшения, босоножки в тон, волосы собраны вверх, брендовые черные очки, на плечах серый мужской пиджак, который та бросает к его ногам. Элайджа не мог потупить иначе, ведь утром было холодно. Она молчала весь перелет, погрузилась в свои мысли, но сейчас вздохнув, взглянув на солнце, решает выпустить все, что накопилось. Горячее небесного святила. Злее раскаленной лавы Ада. — Я распотрошу ее кишки и подвешу их на люстру, а может лучше медленно ломать кости, содрать кожу, вырвать почку? Люди живут с одной почкой. Что думаешь, дорогой? Это недостаточно жестоко для меня? — говорит Пирс. — Никто никого убивать не будет, Катерина, — говорит Майклсон опуская руки на ее плечи. — Мы здесь гости и ради Эвана. Надеюсь, ты поняла меня. У тебя дурное настроение? Позволь узнать причину. — Сломала ноготь, — отвечает та заглянув в его глаза и Майклсону, провела пальчиком по скуле на лице, а ему прекрасно знаком этот взгляд не предвещает ничего хорошего, поведал ему, что она устала и к ней лучше не подходить. — Она говорила не о маникюрше, — произносит Петрова делая шаг вперед. — Напомню, что она пыталась убить меня в нашу первую встречу. Мне жаль эту страну, младшего брата. — Спасибо, Надя, — одобрительно кивает Элайджа. — Я не могу забыть о прошлом, — вырывается из уст Кетрин. — Из-за этой Эван ушел. Я здесь, чтобы вернуть сына домой и только попробуйте меня остановить. Ясно? — Я рядом, — Элайджа оборачивает ее к себе, касается большим пальцем правой руки ее подбородка и области губ, пытается улыбнуться, крепко сжимает ее ладони, удерживает от падения с узкой, белой, пластмассовой ступеньки трапа, — Уверен, наш сын счастлив, сделал правильный выбор и сегодня мы убедимся в этом. Твое сердце успокоится. Никаких выходок. Дикая и непокорная, конечно же не позабыла прошлое, но он пообещал быть с ней до конца: в гармонии и ссоре, любви и ненависти, здравии и болезни. Не зря же Элайджа Майклсон постоянный. Не зря Кетрин Пирс взрывная и непостоянная. Обещал же впредь не отпускать, смотрит в карие глаза напротив и как бы Кетрин не желала, чтобы тот отпустил, она упала с этого трава, ведь падение грозит ей только болью в области поясницы и ушибами. Срослась с этой самой болью за пять столетий. Вдыхает его аромат, смотрит ввысь, кажется ей и вправду легче рядом с ним.*** Флешбек. Дом Эвана и Вилии***
Эван Майклсон погрузился в работу, заботу и безопасность семьи. Молодые родители желали только защитить детей от ужасного, жестокого мира, обеспечить всем необходимым. Ради этого Эван позабыл о прошлых увлечениях и редко надевал блокирующий магию браслет. В его кабинете темно, только свет экрана ноутбука. Эван удобно разлегся на серебристым кожаным диване, собран сверяя цифры в электронной таблице, позабыл даже об остывшем кофе на столе, поднимает голову увидев в дверях жену одетую в спальный комплект с тарелкой сандвичей. До дня рождения малыша Тео два дня и Вилия зная мужа, догадалась чего от него ожидать, как всегда, беря инициативу в свои руки, решилась на этот разговор, присев на край дивана, тянется, чтобы захлопнуть монитор. — Тебе нужно поесть, кофе, как всегда давно остыл, я приготовила сандвич, разогреть ужин? — спрашивает женщина. — Может в выходные прокатимся на лошадях? В последнее время ты слишком много работаешь. У тебя нет заклинания, чтобы раз и все готово, или заклинание клона, а ты уделяешь больше времени семье? Уже два часа ночи. — Мне нужно завершить отчет, — отвечает он. — У компании проблемы, а я в ответе за будущее компании и бизнеса, людей. Как помнишь деньги отца я вложил в ресторанный и туристический бизнес. — Я хотела с тобой поговорить, как раз о семье, — нерешительно начинает Вилия. — Прости за слова о твоей матери. Я ведь тоже мать и теперь понимаю, что она боялась потерять тебя, а в итоге, как всегда разрушила все, семью и свое счастье. Дети начнут спрашивать о семье и как думаешь, нам стоит начать с «Всегда и Навечно»? Не могут же они знать только часть моей семьи и их дядю Арчи. Есть еще тетя Надя и Хоуп, дядя Хенрик, остальные члены семьи. — Мы расскажем им вместе, что следует знать, — на выдохе. — Скажем, что родственники далеко. — Я бы очень хотела попытаться наладить отношения с твоей матерью, когда они приедут. Что мне нужно для этого сделать? — интересуется Вилия. Только Эван молчит, встает с дивана, жаль, что он не слышит стук ее сердца. Вилии страшно, что и этот раз окажется провальным, но еще хуже не попробовать и не подняться. Ключом открывает секцию в своем столе, достает сверток и носовой платок в котором лежали два кольца с синем камнем — лазуритом. Лазурит издавна считали «небесным камнем», так как он своей красотой и цветом напоминает цвет ясного неба в солнечный день. Подошедшая к столу Вилия рассматривает первое кольцо: серебряное трёхгранный камень, оправа серебра необычная, с плетением и кольцами в нескольких местах с боку вкрапление из золота — геральдическая лилия. Втрое более изысканное и явно женское, с прямоугольным камнем и рядом бриллиантов. — Моя мать совершила много ошибок и всегда бежит от себя, чувств, счастья и любви, привыкла все контролировать и ненавидит одиночество, а отец ее останавливает и спасает, потому что любит, загибается без его Катерины. Она из тех, кто играет мужчинами и не продается за дешевку. Самое печально, что я знаю правду обо всем, о том, что она изношенный товар, никому не нужная, о которой говорят « вампирская шлюха», но именно мой отец тот мужчина, который никогда не утратил надежду и верит в ее искупление. Мне кажется, что такая любовь заслуживала «Всегда и Навечно». У каждого из моих родителей своя личная боль, обиды, смерти, предательства, свой твёрдый характер, даже некая частичка сумасшествия. В них я всегда видел яркие и действительно взрослые отношения. Помню их взгляды. Моя мать злиться, но давно приняла тебя и мой выбор.Эти кольца, позволяющие вампирам ходить при свете дня, я заколдовал их для нас на случай если произойдет непоправимое или о нас узнают враги семьи, которым не считаемое количество. Здесь кровь моего отца и яд. Все, что нужно для обращения. Если что-то случится береги детей. — Яд? — Да, это один из ядов моей тети Ребекки. Безболезненная и быстрая смерть от остановки сердца. Нужно умереть с кровью вампира в организме, чтобы обратиться. Если ты обратишься, тебе придеться оставить часть своей семьи.Ты готова? — Мы будем готовы вместе. Внутри все сжимает, страх прошел волной по всему телу женщины, сердце сжатое в тиски кровоточит, душу выворачивает при взгляде на кольца и пузырьки с жидкостями. Боль и разбитое сердце лучше и не так страшна, чем остановка сердца или все наоборот? Обнимает за плечи. Яркий лунный свет сквозь окна и бессонная ночь. Грустные глаза Вилии на против, но это же временно, ведь они понимают друг друга без слов, ей просто не легко принять его слова и возможный исход, а он всегда рядом, даже если нужно будет отпустить, чтобы она и его дети жили. Одни в этом кабинете, рядом, и им никто не нужен. Вместе до конца их вечности. *** Детские праздники принято начинать рано и сегодня в апартаментах семьи Петро расположенных в одном из престижных районов города собрались друзья семьи с детьми, избранниками. Гостиная украшена плакатами, бирюзово-белыми шарами. Тео одетый в белую рубашку, светлые джинсы, легкие детские туфли, образ дополняют подтяжки и бирюзовая бабочка, по доброму улыбается Арчи, кружащему племянника на руках, ведь не мог он отказаться и не приехать, а Тео интересно узнавать все новое, неизвестное, детям важно внимание. Эван, как полагается, по британскому этикету, старается уделить внимание каждому гостю. Вилия проходя мимо целует сына в щеку, смотрит на дочь, которая надув губки отошла в сторону, к окну. Обиделась, что сегодня все обращают внимание только на ее младшего брата. — Шелли дуется и отказалась от сладостей, — обращается к сестре Арчи. — Я поговорю с ней, она просто желает привлечь внимание, как всегда, я даже знаю от кого она унаследовала эту семейную черту, от матери Эвана, ну, если верить его рассказам, — отвечает женщина. — Хорошо, что ты приехал брат. Как родители? — Все в порядке, отец приходит в себя после операции на коленном суставе, мать рядом с ним и не поверишь, но они решили не отменять поездку по старой доброй Европе навестят вас. Ты же добилась своего и счастлива с Эваном. Помню, какой упрямой ты была в юности, сестренка. — С возрастом многое переосмыслила. Я люблю тебя, брат, — тихо шепчет обнимая Арчи. — Ты говоришь так, как будто прощаешься, -полушепотом. — Что происходит? Вы переезжаете? У Эвана проблемы с бизнесом? — Может и прощаюсь, я не знаю, — в замешательстве отвечает Вилия, отвернувшись от него. — Мне нужно вернуться к гостям. Никто не должен грустить на детском празднике. — Новые гости приехали! — малышка хлопает в ладоши привлекая к себе внимание гостей и родителей, бежит к входной двери. Детям свойственно дурачется, привлекать к себе внимание взрослых, капризничать. Трехлетняя малышка Шелли не исключение, тем более сегодня, когда все гости поздравляли Тео и уделяли время только ему. Вокруг веселье, шумные разговоры взрослых, в детской комнате дети, которых развлекает приглашенный аниматор, и она могла присоединиться к ним, только предпочла остаться со взрослыми. Каре-серые глаза, темно-русые волнистые волосы собраны и заколоты заколкой, в платье цвета розовое золото, светло-коричневые босоножки. Вилия замерла, взяла сына на руки, прижала к себе, встала впереди Арчи, словно желая защитить его. Только тот в смятении, ведь не помнит троих вошедших в прихожую. Помнят только двое: напуганная Вилия и смотрящий на родителей Эван, в глазах которого можно прочитать только радость, громко говорит, что те могут войти в дом, ведь без этой формальности никак не обойтись. Эти гости явно не были готовы к детскому празднику, приехали без подарков и Пирс неуютно от обращенного на них взора гостей. Малышка обвила ручками плотную ткань серых брюк переступившего порог мужчины. А может почувствовала родную кровь? Элайджа растерян, не знает как реагировать, но он же мудрый и понял, что малышка желала, чтобы он взял ее на руки. Касается ручкой его холодного лица, смотрит в карие глаза. — Вы тоже привезли подарки только моему брату Тео? Я хотела радужного единорога, — тихим, детским голосом полным надежды. Бежит на встречу родителям, словно бежит в детство. Правда, в детстве Эвана Майклсона было мало хороших и радостный моментов, но он, сидя перед старым фото родителей что-то шептал и верил, что именно они охраняют его от всех без и невзгод. Стал старше, впитал много добра и зла, знает, что родители простят ему эту разлуку, а нежность и любовь теперь царит в его собственном доме. Не зря же люди познают ценность, только когда теряют и понимают, как мало говорили, что любят родителей. Если его мать была права и тот бы секунды не продержался без поддержки и защиты родителей. Сам же виноват в разлуке с родителями. Время всегда быстротечно и каким же глупым об был упустив драгоценное время с родителями. Время меняет все. Прижаться к матери. Рассказать тайны отцу. Вообразить не мог, какая Адская боль раздирала души родителей от его безразличия. Обнимает Кетрин жестом в точности, как дарит объятья его отец: прижал к себе, обвил шею рукой, да еще и золотой браслет Элайджи на правой руке. Эван слишком похож на отца, стал взрослым двадцати шести летним мужчиной, отцом, унаследовал черты обоих родителей и сильных характер Майклсонов ведущей к победе. От этих объятий Кетрин еще больше не по себе. Эван ведь помнит своих родителей такими: отец в дорогом костюме, сидящем по фигуре, идеально начищенных туфлях, безупречно уложенные волосы, со спокойным выражением лица, внимательным взглядом карих глаз.Мать с надменными карими глазами, бредовой сексуальной одежде, узких брюках, босоножках на каблуках, кудрявые локоны цвета шоколада аккуратно спадают с плеч. Он тосковал по ним и не хотел плакать именно сейчас, при всех гостях показывать свою слабость, его мать никогда бы не позволила ему этого, но эмоции взяли верх. Теперь его родители вернулись и дома. — Прости, мам, — пытаешь выговорить тот. — Ты хоть представляешь что я с тобой сделаю? Я выпотрошу твои внутренности наружу и разбросаю их по всему городу, переломаю кости и станцую на них, а на десерт, внушу твоей обожаемой Вилии убить себя на твоих глазах, — угрожающее твердит Пирс держа его за шею и крепко прижимая к себе. — Я тоже люблю тебя, — отвечает Эван. Элайджа Майклсон всегда славился благоразумием и благородством, силой и уверенностью, но сейчас он позволил себе улыбаться, ведь на его руках ребенок. Шелли не знает, кто стоит перед ней и на чьих руках она удобно расположилась, у кого выпрашивала новую игрушку. Вилия натягивает улыбку желая избежать неловкости и вопросов гостей, подходит к мужу. Неподвижна с сыном на руках, ведь, что ей говорить? — Как будто твой отец дарит тебе мало подарков, — начинает Эван обращаясь к дочери. — Я хотела единорога, — отвечает малышка отворачиваясь и утыкаясь лицом в ткань рубашки Элайджи. — Шелли, милая, нельзя вести себя так, — вмешивается Вилия. — Все только и обращают внимание на моего братика, — отзывается малышка взгляд на мать. — Это его праздник, мы и для тебя устроим праздник в День Рождения, — разъясняет женщина дочери. — Познакомься с нашими родственниками, семьей, — продолжает Эван. — Это Элайджа и Кетрин. — Я Надя, — говорит Петрова протягивая ладонь девочки, которая обратила на нее внимание, смотрит на нее, положила свою ладонь поверх ее. — Послушай, быть старшей сестрой это очень большая ответственность. Твой братик еще маленький и все обращают внимание на него. Заботься, оберегай брата. Он любит тебя, когда подрастет станет твоим самым верным защитником. Быть старшей сестрой очень ответственно и сложно, но очень круто. — Ты тоже старшая сестра? — серьезно спрашивает Шелли. — Да, — кратко, но с улыбкой отвечает Надя смотря на Эвана, который улыбается сестре в ответ, следующем жестом Петрова снимает с шеи цепочку с кулоном герба Майклсонов, ту самую, которую однажды Элайджа преподнёс ей в подарок, — Завтра я куплю тебе единорога, а этот кулон — семейная реликвия. Никогда не снимай его. Договорились? — Договорились, — кивает малышка в знак согласия. — Я обещаю не злиться, любить Тео. — Шелли — моя старшая дочь. Мой сын — Тео, ему сегодня исполнился год, я счастлив, очень люблю Вилию, рад что вы приехали, как вся семья? Я скучаю по всем, вы мне все должны рассказать, — говорит Эван. — Идем в гостиную, к гостям. — Счастье то, какое, — язвит Кетрин, смотря на и без того перепуганную Вилию, ведь прекрасно понимает кого теперь предстоит защищать. — О настоящей любви можно говорить лет так в семьдесят, держа за морщинистую руку, сидя у камина, а не в двадцать. Вилия так боялась этой встречи, да еще и Эван, как на зло ушел в гостиную вместе с Элайджей и Надей, их дочерью. Может специально тот все продумал, оставил ее наедине с матерью. Ей знаком этот взгляд и страх, от которого не скрыться, который распространяется по всему телу. В ее воспоминаниях еще живо, то что она пережила из-за матери Эвана, ей не скрыться, не спрятаться от худшей стервы всех времен. В зоне риска, пятится назад, когда Пирс делает несколько шагов в ее сторону. Крепко сжала руку на ее шеи, так, что бедная женщина теряет такой необходимый воздух, но в тоже время кажется, что Кетрин просто обнимает ее. Жестока? Просто Кетрин Пирс не верил сказкам с хорошим концом, знает, что любовь — верная погибель и боль, самый худший наркотик.Слишком близко, лицом к лицу, глаза в глаза, сломит Вилию. Внутри Кетрин все кипит, опасна и ей так приятно ощущать страх других. Все будет так, как она пожелает, это же и так ясно. — Я хочу, чтобы ты кое-что поняла, дорогуша, — шепчет Пирс на ухо Вилии. — Если Эван умрет защищая тебя и детей, если я потеряю сына из-за тебя, место в Аду будет ждать тебя. Я приду за тобой. — Этого никогда не произойдет, я не боюсь умереть за « Всегда и Навечно», не боюсь обратиться в вампира, если случиться что-то ужасное я буду на вашей стороне, потому что я стала матерью, потому что вы хитрая и умная, сильная и жестокая, а я знаю план Эвана, могу быть полезна, я все же Майклсон и готова доказать свою преданность семье, — уверенно отвечает женщина передавая сына на руки Кетрин, которая выдохнув смотрит на годовалого малыша, — Тео будет рад знакомству с семьей. — Похож на Эвана в детстве, помню на что пошла ради ребенка от любимого мужчины, всю ложь и кровь, помню тот день, когда впервые взяла на руки сына, казалось что это нереально и может закончится, — произносит Кетрин. — Я тогда была жалким человеком и боялась многое потерять. Доигралась. Мы самые сильные существа в этом мире, но все мы обречены и живем без надежды. Несмотря на силу наших чувств, силу семьи, даже мы с Элайджей были обречены. Без него моего черное сердце гаснет. Не поверишь, но у каждой стервы есть сердце, которое она прячет надежно и глубоко. Кто найдет его — подчинит её себе. Элайджа нашел мое сердце и подчинил себе. Опасная игра и Вилия не зря же решилась сыграть по правилам Кетрин Пирс, иначе и быть не могло. С облегчением выдыхает, улыбается гостям, когда вместе с Кетрин проходят в гостиную. Элайджа видя Пирс с Тео на руках, подходит к ним, тревоги покидают его, с виду первородный, как всегда уравновешен и серьезен, обнимает ее за талию, смотрит на малыша унаследовавшего черты Майклсонов и оставляет краткий поцелуй на его щеке. Миром ведь правит любовь и вряд ли кто-то сможет нарушит их покой. Вместе, как семья до конца их дней.*** Руссо. Новый Орлеан***
Этим вечером в легендарном баре множество местных жителей и туристов. Кареглазый мужчина в белых джинсах, синей рубашке, черных туфлях. Хищные черты лица, красивые брови, узкий нос, русые волосы собраны в хвост, крепкого телосложения уже несколько часов сидел на барном стуле в напряженной позе. Смотрит на фотографию в углу, на доске почета и за это время не притронулся к заказанной выпивке. Элегантный мужчина в костюме сидит за одним из столиков, на котором только два бокала белого вина, напротив женщина, брюнетка в золотисто-черном платье, она легко касается его руки и черные кольца выделяются на этом фото. Эту женщину с фото невозможно позабыть. Всегда будет помнить ее. Эта женщина по праву была его и просто исчезла. Как вышло так, что она живет дальше и давно нашла другого, а он не обрел покой, не может найти себе места, сохранил в своем сердце чувства к ней. Если бы мог начать все с начала.Их навсегда давно уже закончилось и растворилось в тумане. Не обращая внимание на бармена, срывает фото и возвращается на свое место у барной стойки. Ищет ответы в этом Боге забытом городе. Заклинание поиска привело его именно сюда и ранее это искусный колдун никогда не ошибался. — Катерина, — шипит, не сразу замечает, что от его взгляда воспламенилась фото в руках, с радостью бы обратил все в пепел. — Эй, — незнакомка проливает на пламенеющее фото бокал сока, заставляет его обратить внимание на себя своим поступком буквально спасает его от лап шпионов Клауса. — Нужно быть осторожнее с магией. В этом городе действуют правила. Ты оказываешься симпатичный колдун и я не хочу, чтобы тебя убили Майклсоны, за нарушение правил. Слава Богу, а то в городе не осталось нормальных парней. — Вампир, — догадывается тот смотря на браслет с лазуритом, по телу прошла волна холода, когда коснулся ее запястья. — Тссс, нужно быть осторожнее, — проводит пальчиком по его щеке. Паула всегда была такой веселой, живой, игривой, озорной, гордой, верящей в мечты, нежной и слегка наивной, обожала Париж и флиртовать, но не глупой, ведь идеально усвоила уроки манипуляции мужчинами у одной из лучших преподавательниц — Кетрин Пирс. Прямые брови, серые глаза, длинноволосая блондинка. Девушка предпочла сегодня бледно-голубое платье на бретелях, белые босоножки на тонком каблуке, на плече брендовая сумочка. Видимо поэтому и вошла в компанию подруг Кетрин Майклсон. Весь город знал, кто из девушек фракции вампирш удостоился внимание этой брюнетки, с кем Кетрин проводила время, кому доверяла, поручала особые дела и постели тех, о ком желала знать абсолютно все. — Катерина, — повторяет тот. — Ты знаешь ее? Она жива… Она здесь? Мне нужно увидеть ее… — Глупый новенький, — вздыхает та. — Регент ведьм Фона объяснит тебе все правила. Она классная и добрая. Я вас завтра познакомлю, но она недавно родила малыша и с ней вьется Ребекка Майклсон, Марсель Жерард, а для тебя это двойная удача, потом поймешь.Не Катерина, а Кетрин. Называть ее настоящим именем могут только Майклсолны и супруг Элайджа, дочь в общем самые приближенные, семья. Поверь, будь эта стерва здесь и услышав это ты бы уже давно был мертв, красавчик. Она выходит из себя, когда посторонние называют ее Катерина.Откуда ты знаешь ее настоящее имя или ты слишком стар, как и она. — Многие доверенные знают ее настоящее имя, — ухмыляется тот. — Думаю, ты и сама это знаешь. Я давний друг и хотел предупредить ее. Дочь? У нее есть дочь? Сколько ей? Как… Как это возможно? Девушка хихикает, достав из сумочки мобильный ищет в «Галереи» фотографию из Парижа на которой изображена Кетрин, Надя, она и еще несколько девушек-вампирш из фракции. Ресторан с видом на знаменитую башню. Девушки улыбаются, поднимают бокалы шампанского. — Мы летаем в Париж за туфлями. Мы помним только туфли, а остальное требует деталей, — протягивает ему мобильное устройство, указывая на Петрову. — Это Надя Петрова. Да, она дочь Кетрин, есть еще сын от Элайджи, но он ушел. Живет своей обычной, нормальной, жизнью, как примитивный человечешка, скука. Он появился на свет благодаря магии. Это было давно, Кетрин тогда была человеком, а после ее угораздило обратиться в вампира, умереть и вернуться настоящим Дьяволом. Нади около пяти столетий. Кетрин родила ее вне брака, а это считалось позором. Тогда действительно были ужасные времена. Ей даже не дали подержать малютку, сослали в Англию. Надя обратилась в вампира только, чтобы найти мать. Потратила на это пять веков. Грустная история. Элайджа очень любит Кетрин, всегда спасает от самой себя, защищает, хотя такую стерву трудно обидеть. Она играет без правил и ее не интересуют мелкие сделки. Элайджа один из первородных вампиров, очень опасен в гневе, любого разорвет за нее и семью. Он очень хорошо принял названную дочь Надю и всегда на ее стороне.Кетрин беспощадна, ценит свободу. Элайджа спокоен и благороден, постоянный, ценит семью превыше всего. Вот скажи, как эти двое могли сойтись? Но только рядом с Элайджей кажется такой хрупкой, беззащитной, любящей. Они ссорятся, потом мирятся. Об их истории любви уже пора давно сложить историю в стиле “ Ромео и Джульетта”длинною в пять веков. Кетрин и Элайджа улетели из города вчера, куда неизвестно, но через пару недель или месяцев вернутся. Элайджа никогда не оставит надолго сводного брата Клауса. Слишком привязан к брату. Они всегда вместе, идут рука об руку столько столетий. Сейчас Клаус король Нового Орлеана, управляет фракцией вампиров, поэтому все боятся этого чертового гибрида с комплексом власти и паранойей, не высовываются, но как только вернется Элайджа дышать станет легче. — Кажется, я должен тебе сок или мартини, — его губы расплываются в улыбке. — Ты мне нравишься. — Я думала, что тебя только интересует чужая женщина, мерзавка Кетрин, — обиженно, поправляя за ухо локон волос.- Предупреждаю, что добиться встречи с ней не просто. — Я знаю, что ей предложить, ты поможешь мне, — смотрит в глава сжимая запястье словно зверь жертве, ее тело онемело от запястья до колено.– Не дрожи так. Пока я веду эту игру. Катерина сгорит, словно та бумага фотографии, дотла, будет молить о смерти ползая на коленях. Она чужая женщина для Элайджи, но не для меня, уж поверь. Ты можешь быть полезна. Теперь скажи, что желаешь выпить, мой ангел. — Сок с мартини подойдет, — отвечает вампирша щелкая пальцами и тем самым подзывая официанта. — Так выпьем за знакомство, надеюсь с продолжением. Где ты остановился? Мое имя Паула. — Надеюсь ты подскажешь уютное место, — начинает мужчина поднимая бокал виски. — Я в городе всего несколько часов, прилетел из Болгарии, сразу решил увидеть легендарный Руссо. Плеймн. Рад знакомству, Паула.