Осколки мнемокристаллов

— Ты знаешь, я только что видел бога, — Артанис впервые нарушил молчание после нескольких сотен световых лет полёта в подпространстве. Он не знал к кому обращался — на тактическом мостике было непривычно пусто теперь, когда всё закончилось. По ещё не утраченной привычке он думал, что его мысли ровной пульсацией разливались по Кхале. — Те, кто создали нас, не сочли нас достойными. Но сочли её. Ту, что убила стольких из нас… — Иерарх с досадой процарапал на идеально гладкой поверхности голопроектора три неровные полосы. — Вся наша жизнь оказалась ложью… Он огляделся — никто не видел его слабости. Никто не слышал его причитаний — и не должен был. Кхалы, бывшей основой и смыслом всего, больше не существовало, и всё чаще его терзала мысль о том, что вся их борьба с самого начала была бессмысленной. Перед его мысленным взором всё ещё стоял силуэт переродившейся Королевы Клинков, сияющий как звезда. Он чувствовал кожей её плодородную эссенцию, воспринимал пси-волны невероятной силы. С самого рождения он мог лишь со слов других слышать о богах, принесших сынам Айюра процветание и раздор, а сейчас ему довелось увидеть воочию одного из них. — Они манипулировали нами с самого начала. Не могу поверить. Я просто не могу поверить… А Зератул погиб, так и не узнав правды! — Артанис упал на колени и взглянул на искривляющий клинок, незаслуженно красовавшийся на его запястье. Эмоции, сдерживаемые так долго, хлынули наружу, сметая все барьеры самоконтроля, которые Иерарх выстраивал после исхода с Айюра. Он плакал, плакал и кричал, выбрасывая энергию в безразличный эфир. — Замысел богов не столь однозначен, юный храмовник, — его мыслей мягко коснулся незнакомый голос. Иерарх поднял глаза — в потускневшем свете кхайдаринов над мостиком парил один из судей. Артанис не мог вспомнить его имени, но был уверен — он видел его раньше. — Было бы безрассудством думать, что Сара Керриган была их единственным планом. — Есть ещё что-то, что Конклав скрыл от нас ради нашего мнимого душевного покоя? — Артанис поднялся, гневно воззрившись на гостя. — Вы всегда были частью этой лжи! — Ткань времени не непрерывна, молодой храмовник. У этой реальности существует бесконечное количество отражений. Помнишь ли ты ещё о том, что мы умеем путешествовать во времени? О том, что нам известно всё о бессмертии души? О том, что мы — Перворожденные — поднялись выше всех форм жизни, существующих в галактике? — Назови себя! — Артанис бросился к гостю, но тот растаял прямо перед ним и переместился на несколько метров назад. — Нам не нужна чужая эссенция, чтобы стать подобными богам. Ни в одной из реальностей. Ксел Нага знали это. Знай это и ты, юный храмовник. Иерарх ещё раз внимательно взглянул на провал капюшона, под которым смутно угадывались очертания лица. Казалось, что янтарного цвета глаза смотрели из бездны, едва освещая изогнутые края надбровных дуг. Несколько секунд Артанис просто всматривался в него, прежде чем его накрыло осознанием. — Твоё лицо… и голос. Ты… нет, это невозможно, — Иерарх вновь почувствовал, что силы и самоконтроль покидают его. Он ещё раз взглянул на искривляющий клинок Зератула — тот всё ещё был на его руке, неумолимо подтверждая свершившийся факт гибели тёмного прелата. — Ты очередная иллюзия, призванная ввести меня заблуждение! — Нет ничего невозможного, юный храмовник, — гость протянул к нему раскрытую ладонь. Его аура была полна умиротворения и доброжелательности. — Твоя реальность — лишь одно из бесконечного множества отражений, через которые мы можем пройти. Я пронзил ткань времени и видел много боли в твоём прошлом. — В этой реальности ты… — Был тем, кого ты не послушал, Артанис, — сказал гость с едва уловимой горечью. — Сколь много реальностей я видел лежащими в руинах из-за того, что мы не слушали друг друга. Сколь многие были спасены благодаря тому, что мы смогли вовремя друг друга понять. — Но что же ты хочешь сказать мне? — Будь сильным. Честным. Верным. Веди наш народ в будущее, не оглядываясь на обрушившиеся на тебя потери, и помни — первенцы богов не нуждаются в их дарах. За каждым словом пришельца из иной реальности чувствовалась сила, выковывавшая в восприятии Артаниса нужные аналоги, вкладывавшая их в его разум аксиомами, сметающими подкосившие его сомнения. Пусть у него не было ни одной объективной причины прислушиваться к нему, отчего-то вопреки привычке он не ощущал потребности возражать. — Если то, что ты говоришь, правда… я не должен терять надежду. Системы «Копья Адуна» вдруг оживились. Голограмма звёздной карты развернулась над ними и сообщила, что до Айюра оставалось всего четыре парсека. — Мы всегда будем рядом — на расстоянии фазового сдвига, — с этими словами гость растворился в воздухе, и от его присутствия не осталось и следа. Артанис не мог отрицать — какой бы ни была природа загадочного посетителя, в его разум частично вернулся давно утраченный покой. Он зажёг искривляющий клинок и всмотрелся в его зелёное свечение. Путь, по которому он вёл, состоял из множество ошибок и бессмысленных смертей, но он не должен был прерываться. «Копьё Адуна» вышло из подпространства. За прозрачными стенами древнего дредноута плыл Айюр — дом последних из первенцев Ксел Нага.