Двойная обещанная жесть!

      В это же время два самых… страстных участника их пати были так поглощены собой, что при всём желании не заметили бы молчаливого «слушателя», стоящего в проёме двери. Они были поглощены друг дружкой и за ласками, по-дурацки, но мило, перешучивались. Сато даже милостиво развязал защитнице руки и вернул её облегающий красивый лифчик. Впрочем, тут же настоял, чтобы она его не надевала и они ещё могли понежиться в этих объятиях голышом.       Возможно, страстная парочка, уж хотя бы Кадзума, знающий правду об Акве, что-то и заподозрили, если бы удосужились выглянуть в окно. В небе, которое не предвещало плохой погоды, какой-то растяпа «расплескал» объёмные вёдра с серой и чёрными красками. Погода резко портилась и переходила в настоящую бурю с дождём, который, казалось, шёл единой стеной.       Аква уже вернулась в свою комнату. И, ненавидя всех и каждого в этом Мире, лишь зло думала: — «Белобрысая сука! Как ты могла?.. Я, мать… твою, БОГИНЯ ВОДЫ!!!» — В неудержимой ненависти и гневе текли мысли жрицы из их отряда по отношению к танку. Мягко говоря, ещё не отойдя от произошедшего шока, её мысли малость изменили свой ход: «Это я тут главная героиня! Разве нет?..» («…ве, нет?..» — уже сказала чуть слышно, одними губами) — И злые слёзы обиды потекли обильно из её глаз, моментально делая большую часть пижамки Богини солоноватой и влажной. Погода всё продолжала портиться.       В это же самое время Кадзума с неохотой отпускал Даркнесс в свою комнату, потому что девушка именно «там ночевала всю ночь», как решили они вместе. С особой болью, но одновременно со странной страстью, Сато смотрел, как его женственная любовница одевается, скрывая всю красоту под «мерзкой одеждой!». Впрочем, почти тут же рассудил в своих мыслях: «Что ж, уж пусть лучше красота Тины и дальше остаётся сокрытой ото всех. От целого Мира! И будет существовать лишь у меня в комнате, для меня единственного!» (Самого везучего парня в этом Мире)       Лалатина, одевшись до своего ухода, спросила: — Кадзу, а когда «мы» встанем? Уже утро, наверное, ложиться смысла особого и нет? Может, через полчаса спустимся в гостиную как ни в чём не бывало и вместе позавтракаем? — Девушка говорила тепло и от души. Ей до безумия была дорога эта ночь. Но дело вовсе не в том, что она девушка, — она ощущала всё иначе. Ей нравилось и делить тела вместе с Кадзу, и даже просто проводить время, например, смотреть, как он уплетает завтрак за обе щеки. В такие довольно обычные моменты её душа пела, а сердечко, как малая пичужка, готовилось «вылететь» из необъятной девичьей груди. — Женщина! Ты из меня все соки… выпила! — Продолжил игривый тон недовор-недомечник-недомаг, не заметив, как настрой партнёрши чуть изменился с шутливого на ласковый и нежный. — Дай поспать наконец! — Улыбнулся в тридцать два зуба Сато, дав понять, что его бурчание напускное. — Ах, это, значит, я тебе не даю спать? — Поддержала возлюбленного женственная леди, присев на край постели рядом. — Ага, ты! Твоя роскошная грудь и твоя волшебная задница! — Театрально выдохнул мечник после своей декламации. — Прямо-таки волшебная? — Игриво и романтично шептала она, склонившись над своим лежебокой для поцелуя на ноч… на утро. — Я глаза сомкнул? — Риторически только и успел ответить он, пока двое не погрузились в единственный затяжной поцелуй, который, казалось, длился целую вечность.       Медленно, нехотя, оба чуть отстранились, чтобы прийти в себя и набрать в лёгкие воздуха после длинного поцелуя. Сато, открыв глаза, взял аккуратную ладошку девушки, поднёс к своим губам и нежно поцеловал. — Тебе тоже не помешает отдохнуть, Тин. Сегодня мы продолжаем! — Юноша не только говорил с жаром, а даже ладошку Даркнесс ласкал ярко и пылко. — Вот, значит, как? — Наигранно посетовала его героиня. — А у тебя есть сомнения в этом? — Говоря, как о констатации факта, подразумевал, что неужели его дама сомневается в его… силах.       «С тобой я буду эту и каждую следующую ночь, утро, день и вечер! Всегда, пока я нужна тебе, Любимый!» — Добавил с запредельным теплом её внутренний голос.       Словами она лишь скромно ответила: — Хорошо. Кадзу, к слову, ты не ответил. Тебя ждать к завтраку или… — К обеду или ужину точно встану! — У Лалатины аж нижняя челюсть на полсантиметра отвисла в глубоком удивлении от его лени. Впрочем, она любила в Кадзуме даже эту его черту характера. Даже если бы именно её сделали Богиней и дали бы волю менять любимого по своему усмотрению, она побоялась бы изменить хоть что-то. Ведь в её глазах он уже был уникален и даже почти совершенен, а изменить что-то означало получить какого-то незнакомого и абсолютно чужого для себя человека. — Может, ты не будешь всё же никуда уходить, а снимешь эту отвратительную одежду и ляжешь рядышком? — Зевая, но искренне от всей души в последний раз предложил Сато одевшейся даме. К слову, это потребовало определённой смекалки от неё, так как юбка была безвозвратно испорчена. И сейчас держалась на одной застёжке, дополнительно удерживаемая рукой бравой защитницы.       «Мне бы этого до безумия хотелось!» — Думалось благородной леди, но вместо этого она сказала: — Да боюсь, девчата что-то начнут подозревать… — Протяжно, с небольшой грустью, выпустила она воздух из лёгких. — Добрых снов, Любимый. Если встанешь пораньше, я припасу для тебя от Аквы пару колбасок и немного хлеба. — Договорив, она кратко, но чувственно «расплескала» свои пышные губы в поцелуе её Кадзу. Когда же она встала, Сато не прощался, а досвидался с этим восхитительным задом, проведя по нему слегка рукой с какой-то долей лени, свойственной котам, объевшихся сметаной. Его партнёрша лишь хихикнула, чуть отскочив, и из-за этого с трудом удержала падающую юбку. Оба понимали, что эта ночь никогда не закончится, если они хоть на краткий момент времени не прервутся.