Реванш

      – Как ты посмела!       – Не ной. Тело получило разрядку, душа – удовлетворение, все довольны!       – Черт возьми, Эльза, ты позволила этой…       – Во-первых, это не совсем секс. Во-вторых, я заставила сделать куни суку, которая свысока смотрела на Доминик и в двух шагах от неё же трахалась с Вальтером. Чем не месть?       – Я должен был просто оглушить её! Чтобы я ещё хоть раз поверил тебе! Ты больна на всю голову!       – У нас одна голова, придурок!       Доктор Палацке без особого интереса наблюдал, как худая девушка ссорилась сама с собой. Она то громогласно и картаво ругалась, при этом скупо выдавая движения, то хамовато и иронично отбрыкивалась, обильно жестикулируя. Но больше всего крепкого седовласого доктора интересовало тело молодой женщины, которое лежало на столе в бессознательном состоянии. В её тёмных волосах застыли сгустки крови, чему Палацке не придал никакого значения. Главное – она была жива и всё её упругое тело жаждало перемен. Возможно, третьей груди, не такой большой, как две оригинальные…или же, пришить член поверх лобка, проведя мочеиспускательные каналы в новом направлении. Он ещё не решил.       Пока профессор предавался дикому творческому разгулу, нечто в дальнем углу тихо и безропотно наблюдало за поведением странной девушки, называющей себя то Эльза, то Тео, хотя оно точно знало, что её зовут Доминик и она очень тепло улыбается при встрече.       – Что, Ульви, хочешь себе мужа? – своим вкрадчивым голосом произнёс профессор. – Подойди-ка сюда. Посмотри, какое тело, тебе нравится? Мне тоже нет. Поэтому мы его переделаем.       Нечто выскользнуло из своего укромного местечка, и в холодном свету лампы вырисовалась фигура, почти полностью покрытая бинтами. На таком же забинтованном лице лихорадочно блестели воспаленные глаза, а под бледно–зеленой больничной пижамой вздымался круглый живот.       – Можешь радоваться, Ульви, судя по результатам, твой малыш развивается отлично. Если так пойдет и дальше, то я рассчитываю на естественные роды.       Тело того, кого доктор Палацке называл Ульви, содрогнулось, но не издало ни звука. Нельзя было противиться и жаловаться, иначе профессор мог решить, что ты нуждаешься в третьем ухе и пришить его без наркоза прямо к затылку.       Особенный смысл заключался в гениальности непризнанного мэтра пластической, половой и черт ещё пойми какой хирургии. Доктор Палацке уже в двадцатилетнем возрасте познал всё, что могла ему предоставить современная медицина, биология, химия и остальное ряд наук, но решил не останавливаться на достигнутом. Его пытливый ум привел к подпольным операциям по смене внешности, деньги от которых он тратил на свои уникальные эксперименты над людьми. Тогда же он задался извечным вопросом, почему природа может больше, чем человек, кто решил это? И с неистовством истинного гения профессор принялся ломать стереотипы. Горы неудавшихся экспериментов привели к образованию трупов, что добавило не только высоконаучных вопросов, но и проблем с властями. Палацке разыскивали спецслужбы по крайней мере пятидесяти стран мира.       Год назад он повстречал трансвестита по имени Уильям, который отчаянно хотел стать другим человеком и предлагал доктору интимные услуги за изменение половой принадлежности. Но профессор, истинный человек своей непостижимой науки, дал Уильяму большее и совершенно бесплатно. Если не считать лишение свободы сроком на одиннадцать месяцев существенной платой. Молодой человек стал женщиной практически во всём: черты лица, грудь, даже внутреннее строение репродуктивных органов. Палацке смог воплотить одну из мучивших его идей в жизнь, и женская матка прижилась в другом теле, даже сохранила все свои функции, и теперь в животе Уильяма, ставшего Ульви, рос ребенок.       Только добрый доктор ничего не сделал с пахом пациента, поскольку там до сих пор болтался пенис, а не необходимая для естественных родов вульва.

***

      Горизонт был безоблачно чист, но этот легкий ветер, лишь на градус холоднее, чем всё вокруг, предрекал сезон тропических ливней. Ваас в обманчивой задумчивости глядел куда-то далеко в море, чьи волны решили не лизать подошвы его ботинок. А то мало ли.       Он вытянул больную ногу на тёплом песке, а вторую согнул в колене и положил на неё локоть. Рядом расстилался заляпанный кровью небольшой персидский ковёр, на котором в беспорядке громоздилась старая и местами разбитая посуда. На противоположном краю его находился связанный молодой мужчина с красивыми, даже утонченными азиатскими чертами. Обе его ноги, на которых он сидел, как традиционно принято сидеть в Японии, были сломаны в нескольких местах, что доставляло поистине невыносимую боль. Однако на мужском лице не дрогнул ни один мускул, а карие глаза оставались бесстрастно холодны.       – Власть, киллер-сан, – заговорил Монтенегро, – похожа на этакую шлюху-сутенёра. Почему? А потому, что если ты ебёшь её сейчас, это не значит, что она не выебет тебя потом, – его голос разливался в такт рокоту моря, заставляя думать, что мужчина ведет спокойную дружескую беседу. – Но я рад! Нет, правда до хера рад, что ты здесь. Ведь это значит, что я, – Ваас указал рукой на себя. Теперь во всём его виде ощущалось нервное возбуждение, – я мужик с яйцами. И яйца мои обходятся дорого, да? Эй, самурай хуев, ты меня, блядь, слушаешь?       На спонтанный выкрик азиат ответил всё тем же безразличным прямым взглядом.       Шарлотта наблюдала за этим односторонним диалогом уже целый час, и было большой удачей, что никто не заставил её сидеть под палящими лучами солнца и разливать какую-то мутную жижу по разбитым ёмкостям.       Когда неделю назад Ваас правым глазом чуть не поймал отравленный сюрикен, кто-то из наёмников, решивших уйти от Вальтера и стать пиратами, неделикатно намекнул, что Монтенегро заказали. На это жертва заказа разразилась таким буйным восторгом, что взяла инициативу в свои руки и устроила охоту на киллера. В первый раз высококлассному профессиональному убийце удалось уйти без правого уха. Последующие два дня голодная Настенька доедала эту часть тела по кусочкам и, когда её выпустили в джунгли, была не прочь полакомиться азиатским деликатесом целиком. То ли благодаря её новым гастрономическим пристрастиям, то ли из-за безупречного знания местности, Монтенегро изловил своего киллера. Тот оказался неразговорчивым японцем, темноволосым, темноглазым, одетым во всё черное. Создавалось впечатление, что у него напрочь отсутствует какой-либо болевой порог в принципе.       – Ты, блядь, себя ниндзя считаешь?!       Шарлотта поморщилась от громкого крика и всё-таки стянула повязку со своего предплечья. Перед ней лежала пара просроченных антисептических средств и почти чистые бинты, на которые молодая женщина смотрела с унынием.       Вчера приплывал Вальтер и спрашивал у Вааса, куда тот дел какую-то Мерседес. В ответ он услышал: «А не пойти бы тебе на хуй?». Потом они орали друг на друга, главарь пиратов даже размахивал пистолетом. А когда Вальтер уехал, Шарлотта поняла, что на перевязку в подвале его дома она больше не попадет.       Она набрала в грудь тяжелого от соли морского воздуха и резко выплеснула на свою рану воду из бутылки. Теплые струи потекли по предплечью, заставляя женское лицо морщиться от боли.       – Могу помочь, – мужчина подошёл неслышно, от чего Шарлотта вздрогнула и слишком резко подняла голову вверх. На неё внимательно и без усмешки смотрел тот самый бородатый наёмник, который привёл своих людей к Ваасу.       – Я с тобой спать не буду! – грубо ответила она.       – Я предложил руку забинтовать, а не трахнуться, – собеседник опустился на корточки рядом, – Шарлотта, да? Не беспокойся, я действительно хочу помочь.       – Как твоё имя?       – Дюк, и это кличка, – мужчина придирчиво осмотрел скудный запас её медикаментов, – приподними руку.       Пока он ловко орудовал бинтами, Шарлотта с удивлением отметила, что в редкие моменты чужих касаний, она не шарахается в сторону, а тело не начинает бить нервная дрожь.       Где-то у кромки пляжа в полном разгаре было традиционное островное чаепитие. Гостеприимный хозяин с силой заталкивал в своего японского гостя жидкости различной степени окисления и ядовитости, обещая завершить всё действо красочной церемонией местного эквивалента харакири.       – Твои ноги, – Дюк отрезал остатки бинта ножом, – это Ваас сделал?       Лёгкий ветер пробежал по сочно зеленым листьям сверху. Она подняла голову, чтобы рассмотреть блики света, мелькающие сквозь них.       – Нет, – Шарлотта медлила с ответом, но что–то ей подсказывало, что скрывать не имеет смысла, – это ракьят.       – Быть не может!       – Но это были они, – женщина не совсем понимала, почему её признание вызвало у собеседника такое недоверие.       – Племя никогда бы…       – Я, по-твоему, не знаю, кто меня изнасиловал и накачал наркотой?! – злобно прошипела она.       Подскочив с песка, Шарлотта послала Дюка куда подальше и быстрым шагом направилась в сторону пиратского лагеря. За её спиной, на белом обжигающем песке профессиональный убийца из Японии выплёвывал чёрную липкую жижу, смешанную с кровью.