Реванш

Небольшая, но тяжелая коробка ноутбука уже начинала слегка давить на бедра, однако Доминик отмечала это где-то на грани ощущений. Сейчас её взгляд был прикован к маленькому экрану, на котором верхняя строчка цифр никак не хотела меняться. – Оплатили, – наконец развеяла напряженное ожидание девушка и подняла взгляд на Вальтера. – Грузите, – подал команду он. – Непунктуальные ублюдки, последний раз с ними работаем. Наемники начали стаскивать тяжелые ящики на катер, пришвартованный у длинного деревянного причала, где слишком сильно пахло рыбой. Вдохнув этот кисло-солёный запах, Доминик почувствовала легкое головокружение. Ноутбук упорхнул в руки Мерлана, что позволило ей встать с мягкого раскладного стула и потянуться. Тело обдал непривычный приятно свежий ветер, редкий гость на этом острове. Она подумала, что за эти месяцы ни разу не купалась в море. Хотя она много чего не делала в своей жизни, например, не летала на дельтаплане, потому что было страшно. А вот Тео летал, он, кажется, спешил попробовать всё на свете. При последней мысли Доминик испуганно начала мотать головой, словно пытаясь найти что-то давно утерянное. В голове застыл только один вопрос: «Кто такой Тео?», и ответ на него лежал где-то рядом, совсем на поверхности, но никак не желал приходить на ум. – Что такое? – поинтересовался Вальтер, когда увидел потерянный вид своей жены. – Я тут…Нет, – она едва заметно дернула подбородком и поправила тёмные солнцезащитные очки, – ничего. Пойду к Ульви, она уже заждалась. – Доминик, – резко позвал мужчина, – перчатки. Девушка с полуулыбкой пробормотала что-то о своей забывчивости, и, натянув на руки длинные белые перчатки, направилась к дороге, что шла сразу перед причалом. Там она взобралась по небольшому зеленому склону, чтобы оказаться в тени пальм. Под ними была расстелена пёстрая ткань, на которой сидела Ульви. – Как тут наш маленький пикничок? В холодильничке пивка не завалялось? – с доброжелательным сарказмом поинтересовалась подошедшая светловолосая девушка. – Какое пиво, ты забыла, что у нас там лежит? – Ульви нервно сцепила пальцы рук на своём объемном животе. С широкой ухмылкой собеседница вдруг резко склонилась над беременным нечто и, набрав в грудь больше воздуха, обеспокоенно вскрикнула: – Ульви, что с тобой? Ты себя плохо чувствуешь?! Сквозь прорези для глаз скользнуло непонимание, мигом сменившееся громким вымученным стоном и аккуратным падением на тонкий плед. – Аааа! – Ульви! – Доминик, что случилось? – закричал Вальтер, выглядывая из-под причального навеса по другую сторону дороги. – У неё схватки! – Что? – то ли не поверил, то ли не расслышал светловолосый мужична. – Она рожает! Боже, что же делать! – приторно ужаснулась Эльза и понизила голос до грозного шипения, – вставай, блядь, быстрее! И орать не забывай. Чувствуя нарастающую дрожь адреналина, Ульви крепко вцепилась в протянутую руку и тяжело приподнялась с земли. – Господи, как больно! – закричала она. – Дорогуша, дыши глубже! – вторила ей светловолосая девушка. Под истошные вопли и причитания обе медленно спустились с возвышенности, а затем целенаправленно последовали к машине. – Куда? – возразил Вальтер, оказавшись рядом в тот же момент, когда его жена помогала беременной взобраться на заднее сиденье. – К доктору Палацке! Ох! А вдруг она по дороге ... кто роды примет? Я поеду с ней! – пытаясь копировать тон Доминик, уверенно выговорила Эльза. – Мерлана возьмете с собой, – Вальтер чувствовал, что жену ни в коем случае отпускать нельзя. – И останешься под его присмотром, пока я не вернусь. Девушка, уже разместившаяся рядом с Ульви, перегнулась через дверцу автомобиля и, к удивлению присутствующих и самого немца, чмокнула последнего в щёку. – Спасибо, дорогой! Заведенный двигатель затарахтел сильнее, а в следующее мгновение машина уже огибала скалу на повороте. Вальтер ощутил пыль на губах вместе с привкусом дизельного топлива, но в разгоряченную солнечными лучами голову внезапно закралась мысль о том, какие роды можно принимать в дороге, если тут и о естественном выходе ребенка никакой речи быть не… – Ракьят! – вместе с оборванными мыслями ввысь улетел чей-то последний выкрик. Улетел туда, где в голубеющей дали крутились лопасти вертолета, из нутра которого виднелась фигура Джейсона Броди с винтовкой в руках. А Вальтер свалил вину за украденный пару дней назад транспорт на Монтенегро, поскольку его людей с красными элементами в одежде заметили наёмники в районе аэропорта. Оказывается, его обвели вокруг пальца элементарным трюком с переодеванием. Но об этом он уже думал в последнюю очередь, когда бежал в укрытие, чтобы спасти свою жизнь. Гудение вертолета и звуки перестрелки донеслись до них моментально, поэтому водитель стал резко сбавлять скорость, но в следующее мгновение к его горлу Ульви неуклюже приставила нож. Мерлан же, сидящий спереди, попытался предотвратить выпад чужой руки, но обманчиво вкрадчивый голос заставил его обернуться и забыть о своих намерениях: – Эй, эй, косоглазик, не торопи события, – Эльза с широкой ухмылкой потерлась подбородком о дуло пистолета, который крепко держала в направлении своей челюсти. – Тебе решать: отстрелю ли я башку твоей обожаемой Доминик или же…или же мы спокойно доедем до ближайших катеров, и ты также спокойно продолжишь защищать её тощую задницу. Обещаю. – Эльза, там стреляют! – испуганно отозвалась Ульви. – Держи нож крепче, дура! – прорычала Эльза и, уловив едва различимое неверие во взгляде монгола, добавила: – О, нет, на Тео и не надейся, он в глубокой спячке, и мне лично ничто не мешает расстаться с этой проклятой жизнью! Уж лучше сдохнуть, чем вернуться в клетку! Ну! Решайся, блядь! Ты защитишь её или бросишь, как бросили все?! Она вспыхнула, словно ветошь от малой искры, и продолжала гневно кричать, пока Мерлан не отвернулся, показав своим смирением, что жизнью Доминик он рисковать не намерен. – Двигай быстрее, черепаха! – ругнулась на водителя Эльза и затихла в глубокой задумчивости. Пистолет она опустила себе на колени, но продолжила крепко сжимать его в ладонях даже при том, что руки под чертовыми перчатками просто горели от жары. *** – Их было, наверное, тысячи две, не меньше. А нас всего сотня. – Но как вы выбрались? – удивленно раскрыла рот Шарлотта. Они с Дюком поднимались по широким каменным ступеням в узкой утробе Цитадели Рук Поинта, и ей приходилось держаться за его крепкую руку, потому что в отличие от хорошо сохранившейся круговой лестницы, стены здания зияли огромными дырами. – Нам повезло найти старую зенитку с запасом снарядов. Мы с напарником её кое-как починили, а потом хватило одного удара, чтобы повстанцы наложили в штаны. История была в духе мрачного веселья, которое неизменно заставляло мужчину усмехаться в свою короткую бороду, а Шарлотту изумленно округлять глаза. И это ещё ничего, потому как предыдущий рассказ Дюка оказался совсем из области фантастики. Выяснилось, что он в молодости побывал в разных горячих точках и работал преимущественно на пусковых установках зенитно–ракетных комплексов. Как его туда занесло, а главное – каким образом вынесло на Рук Айленд, оставалось загадкой. – После этих приключений ты оказался наёмником просто в заднице мира! – Нас всех когда-нибудь тянет на родину, – загадочно произнёс Дюк. Шарлотта не успела выяснить, что же он имеет в виду, так как они поднялись на верхнюю площадку цитадели. Крыша над их головами держалась на хлипкой каменной кладке той части круговой стены, которая все ещё оставалась цельной. Рядом со стеной на железном ящике сидел Монтенегро и вдохновенно рассказывал что-то про свободный полет. Его, плавно размахивающего рукой с самокруткой, слушала только рыжеволосая Пич. Впрочем, она со смешанным набором чувств успевала не только внимать чужой философской мысли, но и следить за двумя измученными девушками напротив. Их тонкие, ослабленные тела были напряжены до предела. Стопы в синяках и кровоточащих ранах девушки буквально вдавливали в каменный пол, а саднящими руками крепко держали длинную веревку. Её второй конец уходил за разрушенный проём цитадели куда-то вниз. Судя по крикам из вне, девушки пытались удержать своих друзей, привязанных к этой веревке и висящих высоко над землёй. – Держи крепче, черт тебя подери! – выругалась одна из девушек. – Я устала! – Помогите! – истошно завизжали с другого конца верёвки, которая опасно скользнула во вспотевших от усилий и страха руках. – Принесла? – спросил Ваас, как только заметил Шарлотту и Дюка. – Давай эту херню сюда. Раскрытая ладонь была требовательно вытянута вперёд, но до неё оставалось два опасных шага по краю плиты. С одной её стороны уже целый час стояли измученные девушки с чужой натянутой жизнью в дрожащих руках. С другой стороны была пропасть в несколько пролётов и тёмный пол цитадели. Шарлотта сожалела, что не родилась цирковым канатоходцем, чтобы безбоязненно ступить на край плиты и сделать два страшных шага, не упав влево и не толкнув никого справа. И толчок этот оказался бы полной неожиданностью, потому что девушки, поглощенные своим смертельно опасным заданием, не обратили никакого внимания на новоприбывших. – Я долго, блядь, ждать буду? Дюк остановил шагнувшую было Шарлотту одним твердым касанием руки, забрал зажигалку и метким броском попал ею прямо в ладонь главаря пиратов. – Дюк, – Ваас улыбался почти с лукавством, которое смотрелось особенно дико на фоне всего происходящего. Внезапно девушки взвизгнули, потому что веревка снова скользнула на несколько сантиметров вниз. – Мать вашу! – Пич, напряженно наблюдавшая за происходящим, всё-таки не смогла остаться в стороне и бросилась им на помощь. Единственной реакцией Монтенегро на этот очередной благородный поступок было укоризненное покачивание головой. Он бы обязательно разразился тирадой, вследствие которой унизил бы любое бесполезное проявление самопожертвования, а потом поджёг бы верёвку, но ему бросили вызов. Цепкий потемневший взгляд вновь вернулся к сосредоточенной физиономии Дюка. Наёмник всем своим видом показывал готовность к защите. Причём, не себя. – Ваас, не нужно, – в его голосе слышалась просьба, но не мольба. – Меткий бросок, амиго. Очень плавный. Как в старые добрые, да, приятель? – Монтенегро поднёс ко рту самокрутку и затянулся, неотрывно следя за собеседником. – Я всё ещё помню. Нет, не смотри так, блядь, я реально помню! – металлический уголок зажигалки едва коснулся его виска, а затем, пару раз крутанувшись в пальцах, был направлен на Дюка. – Твой нож – моя рука. Бросок с двадцати метров! Блядь, да это, на хуй, невозможно, скажете вы, но вот этот мужик всегда делал так, что именно рукоять опускалась в мою ладонь, вот сюда! Кстати об этом. Шарли, ты какого хуя полезла к ракьят за этим блядокитайским ножом? Шарлотте пришлось сбросить с себя тревожное ожидание неминуемого, которое сковало всё её тело с того момента, как Дюк отобрал чертову зажигалку. – Тяните сильнее! – прошипела Пич девушкам, те, кажется, вышли уже за ту грань, где лишаются последних сил. Но у Шарлотты силы были, и она сбивчиво заговорила: – Я..мне не нужен был нож. Но откуда ты…про нож, я же не говорила. – Эту охуительно интересную историю мне рассказал наш дорогой друг Дюк, – Ваас ухмылялся так широко, насколько позволяла мимика его заострённого в предвкушении лица. – Что? Ты не знала? Дюк, приятель, как, блядь, можно скрывать от своей дамы, что ты у нас херов племенной жеребец, а? – Что это значит…– пробормотала Шарлотта, почти понимая, о чём говорит Ваас, но не желая верить в услышанное. – Выбор, да, Дюк? Ебаный выбор! Его нам каждый раз засовывают в задницу и ждут, когда эта хуйня взорвётся! – Твой взрыв стал атомной бомбой, – угрюмо отшутился наёмник, не обращая внимания ни на стенания девушек, ни на чужие психованные выкрики. И стараясь не обращать внимания на отстранившуюся Шарлотту. – Послушай. Я выдал тебе все, что знал. – Напомни-ка мне, когда это, на хуй, случилось? Когда ты получил задание от мудака Джейсона следить за мной? Или когда понял, что её всем племенем поимели ракьят? – Ваас резко поднялся с ящика и молниеносно достал свой нож. Хватило одного прямого росчерка, чтобы лезвие вонзилось в веревку, и люди полетели вниз. По обеим сторонам. За стеной цитадели – потому что были подвешены. Внутри цитадели, туда, в дыру пролета – потому что не смогли удержаться на ногах и стали заваливаться назад. Повезло лишь Пич, которая стояла дальше всех от края плиты. Её перевязанное и заклеенное старыми пластырями тело грохнулось на пол, издав невразумительное, но, несомненно, болезненно мычание. Едва затихло эхо предсмертных криков, а гулкий стук от ударов тел о землю перестал вливаться в уши, Монтенегро продолжил: – Шарли останется со мной. А ты, в знак моего грёбаного уважения, съебываешь на Южный остров. Туда, куда не хотел. И делаешь то, от чего отказался. – Она должна остаться в живых. Обещай мне. – Ты, блядь, ещё клятву воина потребуй. Совсем охуел? Выражение их прямых и серьезных взглядов никому бы не показалось приятным. Оно не было враждебным. В нём огромными волнами колыхалось осознание того, что их сила равна. И некогда сделанный обоими выбор, который Дюк предал и вновь искупил, не позволит им перегрызть друг другу глотки в нечестной борьбе. Хотя сейчас Ваас поступал паскудно, это был взаимный поступок, и условия его заранее знали обе стороны. – Я справлюсь, и ты отдашь её мне. – Подарки не передаривают, – главарь пиратов вновь усмехался. – Ты один из них! – внезапно вмешалась в разговор Шарлотта. Она думала, что слёзы у неё уже давно высохли, но взгляд почему-то мутнел от проступивших солёных капель. – Шарлотта, не сейчас, – только и ответил Дюк, который всё ещё не добился от собеседника тех самых слов, за правдивость которых они оба могли поручиться. – Ты ракьят! Ты такой же чертов ублюдок, как и они! – молодая женщина гневно толкнула его в грудь и бросилась вниз по лестнице. – Вау! Сколько страсти! Я, блядь, в восторге от её игры! Моя школа! – Ваас опустил взгляд вниз, где закопошилась рыжеволосая девушка, и протянул руку, чтобы схватить её за предплечье и рывком заставить подняться. – Я от своего выбора не отказываюсь, Ваас, – Дюк прибывал в гневе, но старался ничем это не выдать, чтобы не доставить удовольствия Монтенегро от очередной порции чужих вымученных эмоций. – Я реконструирую установку и вернусь за Шарлоттой. – В таком случае, – главарь пиратов придержал за талию попытавшуюся со стоном свалиться Пич, у которой вновь открылись раны на местах особо глубоких порезов, – пусть свой выбор сделает и Шарлотта. Теперь, как ты понимаешь, он у неё охуеть какой непростой. Дюк бросил долгий вопросительный взгляд. Ответ нашёлся не сразу. Ответ показался бы неприемлемым любому цивилизованному человеку. Но мужчина горько усмехнулся, чем выразил своё согласие и, не прощаясь, стал спускаться по ступеням. – Ебанутый, – с долей одобрения в голосе отозвался Ваас ему вслед. Пич, которая после сильного удара и очередной потери крови с трудом воспринимала происходящее, кое-как поняла, что странный разговор закончился. Но она никак не могла сообразить, закончилось ли это немыслимое перетягивание каната, остались ли живы ребята…Внезапно гудящей спины коснулся теплый камень – это она оказалась прислоненной к стене цитадели. Освободившись от груза, Монтенегро подошёл к зияющему просвету, из которого открывался великолепный вид на волнующееся море и далекие силуэты вершин соседних островов. Вниз за телами полетела недокуренная самокрутка, и Ваас помахал рукой в направлении её полета. – Ваас! – раздался шипящий выкрик немца, появление которого никого не удивило. – Говорят, у тебя пизданули нечто особо ценное, приятель? – проорал в ответ главарь пиратов. – Вытащи мою жену из лап этих грёбаных ублюдков и проси что угодно! – Нашёл, блядь, спасателя Малибу, – себе под нос произнёс Монтенегро, тем не менее уже предвкушая очередную кровопролитную встречу с ракьят и их недобитым вождём.