Реванш

Знакомый с далекого детства запах травы и чадящего огня в широких чашах заполнял его обоняние даже сильнее, чем вкус крови на разбитой губе. Из-за освещения небо над храмом всегда казалось таким багровым, будто все кровавые ритуалы предков были капля за каплей подняты из каждого камня и впитаны этим ночным куполом. А под ногами всё та же трава, всё те же бугристые камни. Говорят, ни один из них никогда не покинет пределов храма, ибо они навечно впаяны в нутро и призваны погибнуть вместе с огромным древним сооружением. Лет в двенадцать его эта легенда обозлила настолько, что пара булыжников полетела за высокую стену. Долго же пришлось ковырять. Монтенегро медленно перевёл взгляд, отражающий всполохи огня, и увидел несколько собственноручных дыр в верхних ступенях. – Ты, изгнанный и заклейменный позором, решил ступить на священную землю племени! – У Цитры выходило лучше, – он перебил Джейсона ради того, чтобы увидеть, как на разукрашенном кровью лице проступает гнев. – Не смей поганить её имя своим грязным языком! – А ты веришь этому мудаку? – спросил Монтенегро у ближайшего воина. – Да? А ты? Вы все, блядь, ему верите?! – Заткните ему р.. – Еб вашу мать, и это то дерьмовеликое племя, которое наводило ужас на наёмников Хойта столько ёбаных лет? Я разочарован! – Ваас заорал так громко, насколько хватало возможностей собственных голосовых связок. – Я, на хуй, разочарован! Заметив движение главаря пиратов, его попытались остановить, но ожидаемый удар прикладом просвистел над резко согнутой головой, и мужчина всё-таки смог запрыгнуть на пару ступеней вверх. – Ваас! – Джейсон хотел было броситься на Монтенегро с ножом, но сумел лишь занести ногу для шага. – Голос старейшины! – точно плевок вождю в лицо раздался чей-то выкрик из толпы. – Он уже не ракьят и не заслуживает справедливого суда! – вождь резко махнул китайским клинком, рассекая пространство перед собой и придавая собственным словам статус нерушимого закона. Но на лицах людей отразилось какое-то смущенное волнение. Если бы Ваас сам потребовал голоса старейшины, его бы, естественно, закололи на месте за прямое богохульство, но требовал кто-то из воинов и требовал открыто. – Он прав! Какой мне, на хуй, суд, если судья скормлен собственным псам? Ваш ёбаный вождь позаботился о почтенной отшельнице племени! Браво, Белый хуй, даже я не смог так облажаться в их глазах! – Монтенегро высоко поднял спереди связанные руки и пожал их в знак рьяной поддержки. Племя замерло в едином порыве. Джейсон замер за ним. И хотя он не выдал себя ни единым жестом, первоначальное молчание его, казалось, сказало обо всём. Даже убедительная фраза, слетевшая следом, не смогла остановить начавшийся обвал: – В лживые слова пирата никто не поверит! – Это оправдание, а? Или я, блядь, не расслышал той части, где ты говоришь «о, нет, я не отрезал старухе сиськи и не выламывал рёбра»? – Откуда ты… – Джейсон резко замолчал. Если не все племя, то уж точно ближайшие воины слышали его нехотя оброненные слова. – Ты сам убил её! – И этого уёбка вы избрали своим вождём! Пришельца с нового света, ёбаное чудовище, которое извращенно отрезает руки лучшим воинам и убивает неугодных старейшин! Слепые мудаки, пусть ваши боги блюют от такой логики,* но вы заслужили этого предводителя! – Атуа, – ропот толпы мало походил на недавние возгласы смиренного подчинения воле Белого бога. – Ну что, дерьма кусок, – Монтенегро как-то неожиданно для всех оказался рядом с Джейсоном и положил свою ладонь на его плечо, – матч отыгран? – Ещё нет! – вместе с разворотом Джейсон стремительно выбросил руку с ножом, но Ваас сумел скользнуть в сторону. Уходя от удара, он и не вспомнил, что за его спиной была всё ещё стоящая на коленях Доминик, и только боковым обзором успел заметить, как противник летит на неё. Всё произошло очень быстро, но, в тоже время, как при замедленной съемке. Она резко подняла голову. Её сосредоточенный зеленый взгляд успел оценить обстановку мгновенно, а тело среагировать ещё раньше. Сильный удар по коленной чашечке, и Джейсон с выкриком боли припадает к земле. Её невероятно сильные руки ещё в полете выхватывают нож из потерявших хватку пальцев, а затем всаживают древнее лезвие прямо в сердце Белого бога. Не теряя времени, Ваас столкнул головами двух застывших от изумления воинов и забрал у одного из них оружие. – Что ты, блядь, застыла! – заорал он на светловолосую девушку, с окровавленными руками зависшую над телом Джейсона. – Съебываем! Монтенегро рывком вынудил её подняться, затем вновь пригнуться, чтобы пули рассекли воздух над их головами, и уже в таком полусогнутом положении они по возможности быстро понеслись в противоположном от ступеней направлении. Через несколько шагов главарь пиратов заставил девушку нырнуть в тёмный коридор каменного строения, которое венчало жертвенную возвышенность и считалось обителью мертвых вождей. Никто из них не споткнулся в невидимом душном лабиринте, который Ваас пересекал с уверенностью человека, побывавшего здесь не один десяток раз. Гул позади нарастал, что заставляло тела бегущих двигаться быстрее, хотя Монтенегро уже начинал сильно хромать, а девушка придерживаться за саднящий бок, пытаясь набрать в грудь достаточное количество воздуха. – Ёбаная святая святых, – пробормотал главарь пиратов, когда внезапно остановился и стал шарить руками по стене. – Больше походит на ловушку, – донесся мрачный ответ. – Тео, да? – в голосе мужчины послышалась усмешка. – Мы знакомы? – Смотря с кем. Ту ебанутую с красными глазами я точно знаю. В кладке что-то глухо треснуло, и пол под ногами стал разъезжаться с ощутимой вибрацией. – Куда ведет этот ход? – недоверчиво отозвался Тео. – Удачного погружения, – то ли посоветовал, то предостерег Ваас, прежде чем толкнуть тощее тело в зияющую пропасть и прыгнуть за ним следом.

***

Ночь ещё была светлой. Сквозь тонкие дождевые тучи проглядывали мерцающие плевки, среди которых повисла большая серебряная монета. Он поднял руку и вытер с лица капли влаги: то ли остатки подземных вод, то ли дождевая морось, и подумал, что неплохо бы положить руки за голову для удобства. Мужчина только выполз из воды на узкую полосу берега и тут же спиной упал на песок, но едва успел отдышаться, как понял, что вокруг нет никого. Вдалеке подвывали динго, но ни признаков присутствия, ни всплеска воды за собой он не обнаружил. – Блядь! – Ваас подскочил на ноги, чтобы в следующее мгновение вновь нырнуть в озеро и всё-таки вытащить оттуда тело светловолосой девушки. Оказавшись на сухой земле, она встала на четвереньки, с кашлем вытолкнула из себя лишнюю воду и, издав стон, завалилась на бок. Монтенегро последовал её примеру, в который раз пытаясь восстановить дыхание. – Тео задерживает воздух на семь минут, идиот, – с булькающем плевком сумела высказать Эльза. – Гуляй на хер, – не без труда ответил ей Ваас. Её алые глаза облепили посеревшие пряди волос, но она прекрасно различала силуэт рядом лежащего мужчины. – План улётный, – добавила девушка и почувствовала, как тяжелая рука опускается на её затылок, чтобы резко впечатать голову в пахнущий застойной водой песок. – На хуй планы, не было у меня плана, – произнёс Ваас с отголосками удовлетворения от чужих громких фырканий. Он убрал руку и всё-таки расположил её под головой. Тяжелое тело ломило от боли и усталости, но Эльза нашла в себе в силы поднять ладонь, шершаво провести ею по своему лицу, а затем принять сидячее положение. Теперь стоило набраться сил для следующего рывка. Она сделала пару медленных глубоких вдохов. Монтенегро молча и даже как-то отрешенно наблюдал за тем, как девушка с напряжением на лице пытается негнущимися пальцами стянуть с себя хлопок некогда просторных штанов. Повисшая мокрая ткань затрудняла какие-либо действия, но Эльза с упорством паровоза добилась своего. – Ура, блядь! – с победным вскриком она вновь плюхнулась на песок в одном нижнем белье. Отметив, что идея недурна, Ваас гораздо быстрее справился со своей мокрой майкой, да так и остался сидеть с голым торсом. – Знала бы, что у тебя такое охренительное тело, давно бы трахнула. – Трахнула она, – негромко рассмеялся Монтенегро, – я хуею. Она бы меня трахнула. – Бабы не интересуют? О, ясно. Извини, – собеседница с пониманием закивала головой. – А знаешь, я женщин стараюсь не бить. Ебучие принципы. Но где-то там в твоей ебнутой голове сидит вполне себе мужик. Видишь, я признаю его существование, а значит… – «Я люблю тебя», – говорит Цитра, и Ваас отвечает: «Гав–гав!»; «Забирай остров», – говорит Хойт, и Ваас отвечает: «Гав–гав!»; «Убей Белого бога!» – говорит Вальтер, что отвечает Ваас? – едва она закончила фразу, как ощутила, что затылок с силой продавливает затвердевший от влаги песок, а на горле железной хваткой сомкнулась чужая рука. – Не…заебало? – прохрипела Эльза. Алый взгляд скользнул по отрешенному лицу, что заслонило собой свет луны, и глаза девушки закрылись. Белая рука взметнулась вверх. Монтенегро едва успел дернуть голову в сторону, чтобы ребро женской ладони целенаправленным ударом не выбило из его глотки воздух, но он не рассчитал, что резкий толчок в ноги завалит его на песок. – Язык у этой суки длинный, не спорю, – картавость в огрубевшем голосе, подсказала Ваасу, кто взгромоздился на него сверху и приставил выхваченный пистолет к лицу. – Это самозащита. Тео также быстро спустился на землю и протянул оружие главарю пиратов, но тот только отмахнулся. – Оставь. Как, блядь, можно по джунглям ходить без пушки? – Доминик не любит оружие, – Тео скептически оглядел внешний вид собственного тела, на котором мокрый бюстгальтер и не менее мокрые трусики, в общем-то, ничего не скрывали, а затем перевел взгляд на собеседника. Тот беззастенчиво ухмылялся. – Где мы? – А хуй его знает. – Мне спросить у твоего члена? Улыбка Вааса расползлась ещё шире, хотя взгляд устремился куда-то под облака. – Ты прикончил вождя племени ёбаным китайским ножиком. – То есть, ракьят не успокоятся, пока не отомстят мне? – Тео сложил руки на груди, чтобы хоть как-то прикрыть этот, по его мнению, непотребный вид. – По древнему ритуалу – это херов поединок, амиго. Кто победил, тот и вождь. – Увер…проваливай…умоляю, уходи..нет! Ваас повернул голову с намерением деликатно поинтересоваться «какого хуя?», запоздало соображая, что чужой голос потерял дефекты и стал мягче. Но мужчина так ничего и не произнёс. Перед ним сидела трясущаяся светловолосая девушка с разным цветом глаз, и на лице её больше не было напряженной уверенности или презрительной наглости. Только дикий испуг, ожидаемое неверие и печать боли, которую приносили волны воспоминаний.