Реванш

Этот человек пришел со стороны глубоких джунглей, и казалось, что на нём нет живого места. В изорванной темной одежде, с посиневшим избитым лицом, остатками верёвок на руках, он смог добраться сюда ради того, чтобы поведать своему хозяину о произошедшем. Пич прислушивалась к их невнятному диалогу сидя под квадратной дыркой, называемой окном. Высокая трава щекотала нижнюю часть спины, выглядывающую из-под красной майки-алкоголички, которую девушка специально укоротила. Оказалась она тут совершенно случайно, когда из-за лени сходила по малой нужде поближе – в соседние кусты, и, пробираясь мимо, услышала имя главаря пиратов. – Какого хера ты припёрся без неё? – бушевал Вальтер. – Ты сдохнуть должен был, но не дать татуированными гондонам схватить вас! Его собеседник, напоминавший Пич угрюмого коренастого индейца, или, быть может, монгола, почему-то молчал. Раздался звенящий всплеск битого стекла, который говорил лишь о том, что светловолосый немец в гневе вновь ударил по опухшему лицу керосиновой лампой. Девушка содрогнулась, потому что представила, как из окровавленного рта вместе с багряной слюной вылетают осколки зубов. – Ты облажался, Мерлан! И если эта обезьяна не вытащит её, подыхать ты будешь долго и мучительно… – волны гнева усилили акцент Вальтера до такой степени, что слова стали едва различимы. Задыхаясь от переполнявшей ярости, он сделал долгую паузу, а затем продолжил тихим угрожающим тоном: – Будем верить в лучшее. Поэтому ты, как только Доминик окажется у меня, уберешь… Она резко захлопнула свой рот рукой, который намеревался непроизвольно открыться и издать изумленный возглас. То, что донеслось до её ушей, оказалось слишком неожиданным, но, в тоже время, противоречивым. Что делать с этой информацией, она не знала, поэтому в следующее мгновение аккуратно обогнула железное строение и бросилась бежать к берегу, где видела Шарлотту. Единственного на этом проклятом острове человека, которому Пич могла бы довериться. Когда оставалась пара быстрых шагов до каменисто-песочной кромки пляжа, рыжеволосая девушка вновь замерла и прислушалась. Впереди были пираты, и они бодро заносили какие-то деревянные ящики на палубу патрульного катера. В отдалении от него под неярким светом тех лучей, что смогли пробиться сквозь плотную пелену облаков, стояла Шарлотта. Пич подошла бы к ней и беззастенчиво потянула в укромное место, чтобы переговорить, однако молодая женщина уже вела беседу с кем-то смутно знакомым. Обрывки чужих фраз улавливались с трудом. – … ты жив, – сжимая губы так, словно боясь улыбнуться, проговорила Шарлотта. – Это Монтенегро полез в самое пекло, я ничем не рисковал, – ответил гладко выбритый мужчина, которого можно было с легкостью принять за двадцатилетнего парня, хотя морщины в уголках глаз виднелись отчетливо. На его коротко и неровно остриженных волосах ещё осталась багровая краска, которую он забыл смыть, а на смуглой руке, что раньше всегда была в серых бинтах, отчетливо вырисовывались татау племени. – Доминик правда…правда убила его? Дюк коротко кивнул, стараясь не смотреть в глаза молодой женщине, потому что там не было ожидаемого облегчения. С ней слишком многое сотворили, чтобы всё вмиг исчезло из-за смерти одного из главных чудовищ. И эти мимолётные касания костяшками пальцев к краям губ, где навсегда запеклись шрамы, – они вошли в привычку. Если бы не светловолосая девушка, он бы сам… впрочем, об этом уже нечего думать. Его окликнули, и Дюк махнул рукой в знак того, что уже заканчивает. Старается закончить. Ему пора было отплывать. – Дождёшься? – он несмело коснулся ладонью её плеча. – Всё самой, – недовольно отозвалась Шарлотта и оставила на его губах мимолётный поцелуй. – Постараюсь не сдохнуть к твоему возвращению. Она совершенно не желала показывать свои глаза в выражении мольбы, вытирать слёзы на щеках, растягивать это, наверное, недолгое прощание. Поэтому развернулась, не дав себя обнять, и быстрым шагом направилась к лагерю, где всё напряженно замерло в ожидании главаря пиратов. Пич нагнала задумчивую угрюмую молодую женщину у самых ворот, но не стала ничего рассказывать и задавать какие-то вопросы. Тем более им пришлось замереть и расширенными от удивления глазами уставиться на разворачивающееся действо. – Забирай своего гения ебанутых перевоплощений и убирайся с моего острова, – Монтенегро стаскивал с плеча тощее тело Доминик и казался слишком спокойным, но тон его голоса бугрился напряжением. – Я тебе ни хуя не должен, Вальтер. – Значит ли это, что ты отказываешься на меня работать? – немец аккуратно взял жену на руки, пробежался быстрым взглядом по краснеющей коже и отметил, что ожоги вчерашние. Видимо, какая-то из личностей Доминик сейчас была в полубессознательном состоянии, чтобы её тело не получило новых солнечных травм. Ваас целенаправленно прошёл мимо Вальтера, не собираясь отвечать на его вопрос, не желая продолжать разговор. Ему просто нужно было добраться до скрипучей, пропахшей старьем и, почему-то, уайт–спиритом раскладушки и завалиться на неё. Хорошо бы ещё косяк. Даже пищи не хотелось так, как получить одурманивающую дозу. – Никакого оружия. Никаких заложников. Никакой наркоты. Может, передумаешь? – Буду пиздить у тебя, дел-то, – всё-таки отозвался Ваас, а затем громко выкрикнул, обращаясь к своим людям: – Мы, блядь, пираты или кто? Те откликнулись нестройной, но громкой волной одобрительных возгласов, да ещё и решили поднять вверх мачете и автоматы для большей убедительности. – Я не стану закрывать на это глаза! – с угрозой в голосе произнёс Вальтер и кивком дал команду наёмникам, чтобы те последовали за ним на причал.

***

Сквозь круглые отверстия в потолке едва уловимо вылетали дымные ошметки опьяняющей травки, которые тут же глушились тяжелыми каплями дождя. Барабанная дробь по крыше ощущалась ударом тяжелого молотка по голове, и Пич, как только сбросила с себя остатки странной отупляющей дрожи, с болезненным стоном попыталась сесть. Но после двух неудачных попыток решила просто приподняться на локтях, чтобы тут же разглядеть его смуглую руку, протягивающую помятую трубочку самокрутки. Она приняла её почти с благодарностью и тут же сунула в рот, одним глубоким вдохом доводя сухость в горле до немеющих шершавых покалываний. Ваас сидел на деревянном стуле, передние ножки которого высоко задирались вверх, и сосредоточенно ловил между дырами в потолке одну единственную мысль. Пич убрала спутанные рыжие волосы с глаз, чтобы увидеть тяжелые выпачканные грязью ботинки прямо на столе, рядом с крышкой ноутбука, которую минут пятнадцать назад она вдавливала своей задницей. До этого отходящие от устройства проводки сминали её пальцы с давно обломанными ногтями. И, что удивительно, самым неудобным местом оказалась раскладушка, на которую Пич сама его толкнула с желанием взгромоздиться сверху. Ничего у неё не вышло, но после всей этой дикой встряски, где грубые рывки и дурманящая боль сошлась в неожиданном наслаждении, ей нужно было ещё. Добиться не синяков на бёдрах, а кровоподтёков. Не рвущейся ткани, а рвущейся собственной кожи от лезвия ножа. Кто бы мог подумать, что у неё склонность к таким видам секса. Пич растянула саднящую кожу губ в усмешке и хотела что-то произнести, однако Ваас поднялся со стула и молча вышел, захлопнув за собой железную дверь. Пара десятков хромых шагов, скользящих в подмоченной земле, и Монтенегро остановился. Впереди был склон, пляж и погруженный в ночную серость Северный остров. Там тропический ливень уже входил в полную силу. Здесь пока несмело и редко бросал в его непроницаемое лицо крупные капли. Чужое присутствие он почуял слишком поздно, чтобы успеть заблокировать движение и не дать кому-то едва уловимому затянуть прочную тонкую веревку на своей шее. Но противник был слаб, и Ваас уже рассчитал силу удара, чтобы освободиться от удавки, а заодно и лишить неудачливого убийцу жизни, однако хватка внезапно исчезла. Резко развернувшись, Ваас увидел Пич, которая добивала чье-то свалившееся на землю тело большим булыжником. Её ободранные пальцы крепко сжимали темный камень, чтобы тот не выскользнул из-за тяжести, из-за крови, что брызгами разлеталась во все стороны, когда женские руки поднимались и вновь стремительно опускались вниз. Она остановилась и выпрямилась в полный рост, как только из проломленного черепа уже полезли куски смятого мозга. Нашла в себе силы отбросить орудие убийства в сторону, с трудном сделала глубокий вдох и затряслась. – Я думала….думала, он убьёт тебя, – сквозь кашель донеслись слова. Своими окровавленными руками она несколько раз неуклюже провела по майке, а затем шагнула через труп к главарю пиратов. – Ваас. Он коснулся ладонями её лица, чтобы без лишней деликатности провести по дрожащим губам, задеть опущенные скулы, почувствовать её эмоции в мимике, потому что темнеющая пелена дождя скрывала выражение женских глаз. Теперь она знает, чего стоят люди, он открыл истину. Теперь она принимает всё, как есть. Принимает его таким, каким он будет всегда, ведь это неизменно. И её готовность остаться рядом, готовность сносить какое угодно обращение застыла между ними в невысказанных словах. – Но мне это на хуй не нужно, – ответил он с самой серьезной из своих улыбок и без сожаления свернул чужую тонкую шею.