Контроль

      Какое-то время я провела в абсолютной темноте, будто бы в тягостном сне. Но затем… Что-то в её глубине озарилось тусклым серо-зелёным светом. Его пятно постепенно расширялось и, кажется, приближалось. Я могла только лишь апатично наблюдать, как темнота вокруг отступает. Вскоре я почувствовала смутно знакомый холод и услышала… плеск воды?       Голова словно раскалывалась на части. Мышцы неприятно ныли. На разум давила какая-то сила, лишая возможности пользоваться магией. Отличное пробуждение, ничего не скажешь. Что произошло? Где я?       Пришлось приложить титанические усилия, чтобы открыть глаза. Я увидела над собой низкий белый потолок. С нескольких сторон слышалось монотонное гудение какого-то механизма. Чуть повернув голову, я поняла, что так гудело силовое поле. Силовое поле в тюремной камере — вот куда меня занесло.       Я слабо улыбнулась, хотя, честно говоря, радоваться здесь было нечему. Но, с другой стороны, меня считали в какой-то мере опасной, раз уж заперли в отдельной камере. Ибо в тюрьме напротив моей находилось трое преступников, которые отнюдь не пребывали в восторге от своих соседей. Все они были каких-то неизвестных рас, определённо не асгардцы. Отлично. Это место явно подходило мне куда больше, чем роскошные покои во дворце.       Прилагая некоторые усилия и стараясь не обращать внимания на ноющую боль в мышцах, я уселась на узкой койке. Да уж, в прошлый раз кровать была явно поудобнее, чем эта. Так-то асгардцы заботятся о своих пленниках? Помнится, в войну они обещали тем, кто сдастся в плен, не только сохранить жизнь, но и дать место в обществе. Но никто из тёмных эльфов не сдался им.       А я? Что делать теперь? После проваленного побега (проклятая телега, чтоб она задавила того толстяка!) за мной наверняка усилят слежку. И кто вообще смог остановить меня тогда?! Я не чувствовала присутствия кого-либо… Но, тем не менее, меня оглушил удар.       Я подняла руку и ощупала затылок. Странно. Мне казалось, что тогда на мою голову будто обрушился молот. Но никаких следов удара и неизбежного кровоподтёка сейчас не было. Магия? — Магия, — подтвердил мою мысленную догадку чей-то голос.       Я тут же обернулась на звук и одновременно поморщилась от волны боли, прокатившейся от одного конца головы к другому. — Не стоит делать резких движений.       По ту сторону мерцающего золотого (у асгардцев пунктик на этот цвет, что ли?) поля стоял худощавый мужчина. Я присмотрелась к нему. Иссиня-чёрные волосы немного не доходили до плеч, якобы небрежная причёска, наплечники казались сделанными из каких-то чёрных перьев (ну и дикость), из-под накинутого широкого плаща проглядывает хорошо сшитая одежда… В любом случае, разве стал бы какой-нибудь простолюдин приходить ко мне? Пустили бы его? Нет, мой гость точно явился с определённой целью. Я хмыкнула: неужели он терпеливо ждал моего пробуждения?       Мужчина чуть склонил голову, пытаясь понять, что же меня насмешило. В тусклом свете блеснули какие-то украшения в волосах гостя. Из-под тёмной шевелюры показалось заострённое ухо. Прекрасно. Светлый эльф. Если верить легендам, мой далёкий родственник. «Чего надо?» — так и хотелось спросить, но я решила придерживаться роли девочки, которая ничего не понимает. — В сообразительности тебе не откажешь, — продолжил гость. — Как и в способности к восстановлению. В первую же ночь после «разморозки» попыталась убежать. Кто знает, может, тебе бы даже удалось проникнуть зайцем на какое-нибудь судно —а там и поминай как звали.       Он развёл руками, не спуская с меня острого взгляда тёмно-карих глаз. Что ему нужно от меня? Какой реакции ожидает? Я медленно встала с койки, отвечая незнакомцу таким же внимательным взглядом. — Можешь не притворяться, будто не понимаешь то, что я говорю. Тебя ведь обучали всеобщему и асгардскому языкам, так?       Что и говорить, его слова изумили меня. Я не ожидала, что кто-то сможет меня раскусить. Наивная самоуверенность заносчивой девчонки.       Очевидно, удивление отразилось на моём лице, потому что светлый эльф довольно усмехнулся. Проклятье! До меня дошло, что он только что самым банальным способом проверял меня. Я отреагировала на его слова, и он понял, что попал в точку. — И снова я прав. Так и знал. Советую запомнить на будущее: никогда не спорь со мной. Я всегда оказываюсь прав, — мужчина откинул плащ и с нахальной улыбочкой положил руку на пояс.       Я закипала от гнева. Почти всё в образе гостя бесило меня: начиная от самоуверенного вида и кончая его острым умом. Не было бы здесь силового поля и подавления магии, ох, как я врезала бы ему!.. Почти сразу же в мыслях появились картины дальнейшего: свернуть шею или, если найдётся, отобрать у него нож и перерезать горло… Нет, это совсем ненормально. Я сделала глубокий вдох, успокаиваясь. Незнакомец, казалось, понял мои мысли, и ухмылочка его стала ещё нахальнее, невыносимее. Честное слово, ему на вид более двадцати пяти человеческих лет, а ведёт себя… — У тебя сейчас из ушей пар пойдёт. Остынь. К слову, мы так и не знаем, как тебя зовут… — он замолчал, ожидая моего ответа, но я отвечать не собиралась. — Как же с тобой сложно.       «Сам ты тоже не назвался», — мысленно заметила я. — Ладно, раз ты не в настроении разговаривать, то я и подавно не собираюсь тебя развлекать. Только расскажу о твоём положении. Попытка побега хоть и была отважной, но всё равно глупой. В ближайшем будущем ты будешь жить здесь. Всё зависит от твоего поведения: будешь покладистой — и тебе отведут покои. Но не надейся на ещё один побег. Сотрудничество и в твоих интересах тоже. Тебе же интересно, что это за татуировка на твоей руке?..       Незнакомец повернулся спиной, нисколько не интересуясь моим ответом, и сделал уже шаг прочь. Но вдруг остановился и чуть повернул голову в мою сторону. — Кстати, не то вино украла. Надо было брать годом старше, — на его губах вновь заиграла насмешливая улыбка. — Я не крала.       Звук моего голоса почти заставил его обернуться. Я сама не ожидала, что нарушу своё молчание. Тем более, такой фразой. Но терпеть насмешки про кражу какого-то вина я не хотела. — Ужасный акцент, — прокомментировал гость, отвернулся, лёгким движением открыл портал и исчез в нём.       А я даже не заметила, как он подготовил заклинание.       Кто он вообще такой? Судя по одежде и манере держаться, недавний гость занимал далеко не последний пост в Асгарде. Может, близкий к царю, у которого слишком много дел, чтобы лично спуститься ко мне. И чего он хочет? И пускай все вокруг говорят, что хотят просто помочь, поддержать, меня же научили тому, что каждый действует только ввиду собственной выгоды.       Тем не менее, его визит помог мне во многом разобраться. Во-первых, я остаюсь в Асгарде, самом ненавистном для меня месте, на неопределённый срок. Во-вторых, меня больше не выпустят из поля зрения. В-третьих, меня лишили абсолютно всего: свободы, шансов, досуга… Оставили скучать в этой одиночной камере, где из интерьера только узкая койка, стул и стол, на котором стоял поднос с фруктами и графин с водой. Даже столовых приборов не дали. Опасались того, что я нападу на стражников или покончу с собой — и тогда прощай, ответы на вопросы?       Я вновь усмехнулась. Делать больше нечего. Только лежать на кровати и, уперев взгляд в идеально ровный белый потолок, размышлять. Думать о многом, над чем до сих пор не было возможности задуматься. Теперь-то времени выше крыши, торопиться некуда.       Как асгардцы обнаружили мой корабль? Почему разморозили только меня и больше никого из остальных двадцати четырёх? Что они сделали со своей находкой? Есть ли где-нибудь такие же отколовшиеся тёмные эльфы? И почему я больше не чувствую присутствия Эфира? Похоже, за время моего ледяного сна многое изменилось. Я бы не отказалась почитать учебник по истории. Но не просить же тюремщиков об этом? У меня всё ещё есть гордость. Её даже чересчур много, как сказали бы некоторые.       И это только малая часть вопросов в моей голове. Другие же касались настоящего и будущего.       Что это за татуировка или как её там назвали — «метка»? Возможно, мне только показалось, но… она растёт? И почему у меня такое стойкое ощущение, словно она не для красоты мне дана и потом ещё как аукнется? И вообще, что это за женщина была? Могущества у неё, я чувствовала, хоть отбавляй. Не хотела бы я перебежать ей дорогу — чистой воды осторожность. Она слишком опасный противник. Тем не менее, царь Асгарда решил за меня мою судьбу. Ненавижу!       Перед глазами вновь встала картина убийства. Вид горячей тёмно-красной крови, стекающей по золотым ступеням, доставлял эстетическое удовольствие. Нет-нет, нужно взять себя в руки. Если я позволю подобной… «страсти» захватить свой разум, то проживу недолго. Наставники всегда говорили, что воин должен иметь холодную голову и незамутнённый взгляд. Пока ты сражаешься, ты должен отбросить все эмоции. В бою у тебя одна цель — победить. И нет такой цены, которая была бы слишком высока для победы.       Отбросив в сторону все мысли о войне и убийствах, я сосредоточилась на людях. Что теперь будет делать царь Асгарда, кем бы он ни был? Кто та женщина, которая навещала меня? Кем были те мальчишки? Они не выглядели простолюдинами, да и пустят ли кого попало в сады царя? Впрочем, какая разница? Я была бы вполне счастлива, если бы никого из них не видела. Желательно, никогда больше.       «Я непременно выйду из этой тюрьмы и сбегу из Асгарда», — пообещала я себе и сама не заметила, как заснула.       Трудно следить за временем, пребывая в темнице, куда не проникает солнечный свет. Для меня существовали только два состояния: либо тяжёлый сон, либо бессмысленное бодрствование. Иногда, чтобы размять тело, я принималась тренироваться: отрабатывала боевые приёмы, выполняла физические упражнения, стараясь не обращать внимания на насмешливые взгляды заключённых из других камер. Кажется, иногда они даже пытались что-то сказать, меня это не волновало. Фактически, это были все мои занятия.       Не знаю, сколько дней прошло, но однажды я почувствовала чьё-то присутствие рядом с моей тюрьмой. Во время обучения на борту орбитальной станции учеников нередко выдёргивали из сна учебной тревогой. Спать, но не терять бдительности. Врагу легче всего убить тебя спящим. Поэтому нас учили быть всегда готовыми к бою — даже если бой придётся вести в одной пижаме.       Я вскочила с койки и встала в боевую стойку. Пусть знают, что я не сломлена. И никогда не буду.       Силовое поле в одной стене отключилось, и в камеру вошли двое стражников с мечами наголо. На пороге стоял надсмотрщик и держал в руках массивные наручники. — Пожалуйста, не заставляй нас применять силу, — сказал он.       Он хочет, чтобы я добровольно надела наручники?! Вот ещё, разбежался.       Видя, что я не собираюсь подчиняться, стражники чуть приблизились. У них мечи, а у меня только кулаки. Слева стояла узкая кровать, справа находились стул и стол. В голове зародился безумный план будущего боя, без которого я не собиралась сдаваться.       Подождав, пока воины подойдут достаточно близко, я схватила стул и кинула его в того, что заходил слева. Одновременно правый бросился в атаку, но мне казалось, что они не собирались убивать меня или причинять серьёзный вред. Царь Асгарда ещё не виделся со своей диковинной зверушкой. Поэтому я сделала кувырок в сторону, пропуская удар над собой. Как я и предполагала, стражник пытался нанести мне урон плашмя.       Я оказалась позади стражника и, не медля ни секунды, ударила его ногой по коленному суставу. Как удачно, что воины на этот раз не стали облачаться в полный доспех, а всего лишь в кожаный с кольчужными вставками. Мужчина со вскриком упал на колено. Я же моментально схватила его руку, удерживающую меч, и, коротко ударив в локоть, вывернула её. Раздался ещё один крик боли — страж не был готов к тому, что тощая девчонка окажется такой стремительной. Ну да, я на занятиях не в потолок плевала. Я вообще не плевала, если быть точной. Только если кровь сплёвывала.       Быстро подхватив оружие, я приготовилась защищаться от другого стражника. Он уже пришёл в себя после знакомства со стулом и двигался ко мне, собираясь атаковать. Его напарник валялся на полу, всё ещё подвывая от неутихшей боли.       Но, сосредоточив всё своё внимание на двух воинах, я совершенно забыла про надсмотрщика. И зря. Ибо маги куда опаснее простых солдат.       Я вдруг почувствовала, как всё тело наливается тяжестью, будто сила притяжения несколько увеличилась только для одной меня. Против воли я опускалась на пол. О том, чтобы поднять меч, не могло идти и речи. Казалось, что он весит не меньше тонны. В ушах шумела кровь, а перед глазами всё поплыло. Я выпала из реальности, потеряв ход времени.       Холод наручников, защёлкнувшихся на моих запястьях, привёл меня в чувство — уже не требовалось сдерживать меня заклинанием. — Отведите его к подопечным Эйр , — приказал надсмотрщик, и два новых тёмных силуэта унесли с собой раненного стражника. — А ты и ты — за нами. Идём к Одину.       Меня подняли и поставили на ноги. Вернее, попытались, потому что я ещё не до конца пришла в себя после обрушившегося заклинания. Поэтому стражникам пришлось буквально волочить меня по коридорам дворца. Жалкое, должно быть, зрелище. Только на середине пути до моего сознания дошла мысль, к кому меня ведут. «К Одину». Значит, это он новый царь Асгарда? Или это тот мой недавний гость? Если он окажется им, я умру прямо там. Или убью его. Или погибну в попытке сделать это.       В любом случае, перспективы не утешали.       Ближе к концу я начала самостоятельно переставлять ноги, но то и дело сбивалась с шага, поэтому стражники время от времени продолжали подметать мною полы ненавистного золотого цвета. Но вот коридор закончился. Неужели, почти не верю…       Двери распахнулись, и меня втащили в огромный зал, где я очнулась после криосна. Стражники остановились у подножия высокого трона, сияющего в лучах солнца, и позволили мне упасть на пол. Свет отражался от сверкающего золота и бил в глаза, вынуждая отвернуться. Я заметила, что в зале не было никого, кроме… стражников, царя, женщины в зелёном платье (его жены?), двух мальчиков, которых я уже видела, и моего давешнего гостя. Да, почти никого. С другой стороны, наверное, мне следовало сказать спасибо, что здесь не собралось всё население Асгарда. Когда же в следующий раз выпадет шанс поглазеть на тёмного эльфа?..       Я усмехнулась уголком губ и подняла взгляд на царя, стараясь не обращать внимания на яркий свет. Затем медленно поднялась на ватные ноги. Пусть знают, что я не собираюсь стоять на коленях. — Вы задержались. Что случилось? — прозвучал голос с вершины трона. Проклятье, чтобы посмотреть на царя, требовалось задрать голову. Архитекторы определённо знали, как заставить просителей почувствовать своё ничтожество перед лицом «бога». — Она оказала сопротивление, — объяснил надсмотрщик за моей спиной. — Одного из моих стражников пришлось отнести к врачевателям, у него перелом.       «И не один», — прибавила бы я, но только улыбнулась ещё шире. Царь не изменился в лице. Я наконец смогла разглядеть получше этого… Одина? Вроде так его назвали стражники. Светлые, с порядочной долей седины, волосы, на месте одного глаза — золотая накладка. Его кожа была изрезана старыми шрамами. Да, судя по всему, он прошёл не одну войну… Что-то в нём говорило о хитрости и мудрости. Он — опасный игрок.       Царь поднялся со своего трона, заслонив собой солнечные лучи. — Я Один, — прогремел его голос, — Всеотец, царь Асгарда. Ты дышишь потому, что я так захотел. Назови своё имя.       Я молчала. Хоть мне многое хотелось ему высказать (я не просила его о том, чтобы меня размораживали и потом держали в качестве питомца!) и о многом заявить, моё молчание было нерушимо. — Она точно понимает наш язык? — обратился Всеотец к своему советнику. — Точно, — кивнул тот и наверняка едва удержался от того, чтобы добавить: «Я же всегда прав». — Она боится нас, — произнесла женщина. — Не стоило её запирать в тюрьме.       «Ещё чего!» — возмутилась я, и, кажется, мой разгневанный взгляд не остался незамеченным. — Скорее, напротив, — ответил Один. — Она нас ненавидит. — Но почему? — подал голос светловолосый мальчик. — Мы же ей ничего плохого не сделали.       Мне показалось, или его друг действительно закатил глаза? — Зато сделали наши предки. Это для нас прошли тысячелетия, а для неё это было будто… — Будто вчера, — все в изумлении уставились на меня. Не понимаю, что со мной. Когда хочу что-то сказать — молчу, когда хочу промолчать — говорю. Тем не менее я продолжила: — Я помню все подробности той войны. Вы заставляли нас отступать, уничтожили наш мир, вынудили заснуть… Но и этого оказалось мало! Спустя тысячелетия нашли наш корабль и стали размораживать детей тёмных эльфов поодиночке, чтобы издеваться над нами?       Во мне полыхал огонь ненависти. Клянусь, не будь на мне этих наручников, блокирующих магию, я бы устроила здесь настоящий огненный ураган. — Корабль? — переспросил Один. Он издевается?! — Другие дети?       Очевидно, у меня был не менее озадаченный вид, чем у Всеотца. Поэтому господин «Я всегда прав» решил взять разговор в свои руки. — Твою капсулу нашли у агентов Коллекционера. Попади ты к нему, точно бы стала ещё одним экспонатом в его музее. Так что уместнее было бы «спасибо», — он скрестил руки на груди. — Да, раз уж начали знакомиться, то я Хугин , маг и советник Одина.       Я едва ли расслышала его слова. В голове вихрем завертелись вопросы. Какой ещё «Коллекционер»? Что с моими сородичами? Я должна найти их! Ха, будто позволят мне, как же. Нет, нужно смириться: теперь я сама по себе и никто меня не поймёт. Одиночка среди тех, кого меня приучили ненавидеть. Но вот ненавижу ли я их на самом деле? Вопрос не для этого места и не для этого времени. — Поэтому никто не знает, где твой корабль и где твои сородичи, — продолжил Один. — Нет никакого смысла сбегать, ибо никто, кроме нас, не станет помогать тебе. — Вы? Помогаете? — я отпустила горький смешок. — Если вы называете помощью моё заключение в тюрьме, то благодарю покорно. И, наверное, эта татуировка — тоже помощь?       Один нахмурился, слушая мои сомнительные остроты. Или, может, потому что сам был виноват в произошедшем. Слово снова взял Хугин. — Это Метка Хелы. Та женщина… Она богиня смерти, — вопреки обычному для него легкомысленному виду советник в данную минуту был мрачнее тучи. Я молча смотрела на него, ожидая продолжения. — Она считает, что ты, как и вся твоя раса, должна была уйти в её царство, но Один не дал ей этого сделать. Может, зря.       На его лице вновь появился призрак насмешливой улыбки. Всеотец хмуро глянул на своего советника. — Хугин прав. Я выторговал тебя у Хелы, но она поставила условие: ты должна будешь отправлять ей жизни других. Такова цена за твою жизнь. Татуировка — это своего рода индикатор. Чем она больше и темнее, тем меньше у тебя остаётся времени. — И что будет, когда достигнет предела? — осторожно поинтересовалась я, усилием воли отрывая взгляд от своей руки. — Кто знает… Ничего хорошего, я полагаю, — пожал плечами Один. — Сочувствую, но это был единственный выход. — То есть, я должна постоянно кого-то убивать, чтобы не погибнуть самой?       «А что? Мне даже нравится. Особенно если моими жертвами окажутся асгардцы. Это именно то, чему меня учили. Хотя, даже если и нет, не всё ли равно?» — подумала я с абсолютным равнодушием. Теперь кусочки мозаики (по крайней мере, некоторые) встали на свои места, принеся подобие спокойствия. Краем глаза я заметила, как мальчишки смотрели на меня с удивлением и некоторой опаской. Их реакция вполне понятна — полагаю, не каждый ребёнок в их возрасте проходит такую школу жизни и вынужден стать убийцей. Или кем ещё там меня сделала Хель… — Можно сказать и так, — ответил Всеотец. — Нам крайне мало известно о Метке, но мы постараемся узнать всё, что сможем. А пока…       Он переглянулся сначала с Хугином, а затем с женщиной. У меня возникло чувство, будто он выбирает между двумя вариантами. От меня здесь ничего не зависело, и как же это бесило. — А пока ты останешься в тюрьме. На время.       Хугин широко улыбнулся, очевидно, выбор был сделан в его пользу. При каждом движении мага (а двигался почти постоянно) перья на его наплечниках переливались всеми оттенками иссиня-чёрного. Как… ворон?       Женщина же нахмурилась. Она казалась — или по крайней мере хотела казаться — сострадательной и милосердной, будто готовой простить все грехи и принять меня как родного ребёнка. Вот только оно мне было совершенно не нужно, и я решила не замечать протянутую руку помощи. Всё равно, что она может сделать? — Ты так и не назвалась, — проронил Один, когда стражники уже обступили меня, чтобы отвести обратно в тюрьму. Их руки в крепких кожаных перчатках замерли на моих плечах.       Я помолчала некоторое время, размышляя. — Илва.       Не знаю почему, но я решила, что будет лучше, если моего настоящего имени никто так и не узнает. Моей расы больше нет, почему должна быть тёмная эльфийка Сирафай? Кажется, с того момента, как я проснулась, моя жизнь началась с чистого листа. — Волчица… — задумчиво произнёс Один. В его взгляде было невозможно что-либо прочесть. Он не удивлён? Ожидал такого? Недоволен? — Это же не настоящее твоё имя, — нахмурился Хугин. С чтением этого персонажа проблем не возникало — он точно был возмущён и почти что оскорблён. — Теперь это моё единственное имя.       Стражники увели меня вниз, обратно в тюрьму.