T'extrano

Прошло несколько недель, болезнь давно оставила всех, были даны несколько блестящих концертов, и вот теперь ребята готовились разъехаться по домам на почти месячный отдых. За то время, что прошло с последних описанных событий, не произошло вроде бы ничего особенного, но, тем не менее, отношения между Джанлукой и Пьеро незаметно для окружающих изменились. Бароне все также продолжал наблюдать за приятелем, но теперь частенько встречался с изучающим его самого взглядом, и тогда обычно подмигивал. В ответ на это, Джанлука очаровательно краснел и расплывался в смущенной и, одновременно, хитрой улыбке. Он не приходил больше к Пьеро и не просил зайти к нему: происшедшее слишком взволновало его. Случившийся поцелуй все изменил для него. Он оказался более, чем приятным, будучи совершенно не дружеской природы. На этот счет Джанлука не строил ни малейших иллюзий. Он целиком и полностью осознавал, что Пьеро тоже был более, чем воодушевлен, и тогда зайти дальше, им помешала лишь болезнь. Но теперь оба чувствовали себя здоровыми и, останься они снова наедине… Поцелуй был теплым и нежным, полным сдержанной робкой страсти, не вызвавшей беспокойства, а только доставившей игривое удовольствие. Теперь же, позволь ей вырваться, она грозила снести все барьеры. Джан не был готов к этому. Поцелуй, пусть даже такой не дружеский и не братский не вызвал в нем ощущения неправильности, ему хотелось бы снова время от времени обмениваться таким с Пьеро, но он понимал, что за следующими может последовать то, что казалось не просто неправильным, а было низким и грязным. И теперь юноша оказался в затруднении: с одной стороны, ему хотелось, как он уже привык, остаться вдвоем с Пьеро, склонить устало голову ему на плечо, слушать его успокаивающий голос, вдыхать ставший родным запах. Но Бароне мог снова поцеловать его. Джан и хотел, и боялся этого. Поцелуя очень хотелось, но дальше… Он был не готов! Совсем не готов! И переживал, что Пьеро будет настойчив. Что тогда ему делать? Согласиться? Но после всего виденного на порносайте его просто тошнить начинало при мысли о том, чтобы заняться чем-то подобным! Да и вообще – он же не гей! Нет, нет и нет! Отказать? А вдруг Пьеро обидится, и Джан лишится его поддержки? И не к кому будет больше прийти со своими бедами?! Никто не обнимет, не побалует в нужный момент?! Даже сейчас, пусть и не было ставших обычными встреч, но Пьеро всячески подбадривал его, когда взгрустнется. И если раньше Джана раздражали несколько вольные приставания сицилийцев друг к другу на сцене, то теперь кое-что перепадало и ему. Вне сцены. И вовсе не раздражало, а веселило, хоть и смущало. Пьеро мог задорно состроить ему глазки, ущипнуть походя за попу, пощекотать под подбородком. Джан неожиданно почувствовал раскрепощенность и уверенность в себе, стал даже принимать участие в некоторых рискованных шуточках приятелей во время выступлений, и даже пару раз попытался станцевать. Наверное, вышло, как всегда, не очень, но Джанлуку это не волновало. Он чувствовал себя счастливым. Все было почти идеально и очень хотелось, чтоб время замерло, так все было замечательно. Наконец, Джанлука оказался дома, наслаждаясь долгожданным отдыхом. Вкусная еда, встречи с друзьями, долгие прогулки вдоль моря делали это время чудесным. И лишь вечерами, уставший, он ловил себя на мысли, как было бы здорово, если бы Пьеро оказался рядом: посмотреть бы вместе какое-нибудь кино, уютно привалившись друг к другу, или поделиться последними новостями, пожаловаться на приставучих фанаток, которые обнаружили его и в родном городе, а еще – обменяться украдкой поцелуем. Этого очень хотелось! Джанлука часто закрывал глаза и вспоминал, как это было, и представлял, как это могло бы быть сейчас. И желание, подкрепляемое тем, что парни уже давно не виделись, постепенно становилось непереносимым, постепенно вытесняя страх. Скорее бы уже увидеть Пьеро, обнять его и… Будь, что будет! Вот и настал долгожданный день. Встретившись прямо в студии перед передачей, все трое быстро обнялись, обменявшись заодно несколькими бодрящими шлепками. Народу вокруг была тьма, тем не менее, Пьеро улучил момент и быстро пощекотал Джана под подбородком, от чего тот мгновенно почувствовал себя на седьмом небе и стал звездой программы на этот вечер, фонтанируя шутками и напропалую флиртуя с ведущей. Сицилийцы тоже явно соскучились друг по другу, поэтому все время дергали друг друга и поддевали. Джан старался не встречаться глазами с Пьеро, боясь, что слишком говорящими они окажутся, но, тем не менее, взгляды постоянно цеплялись друг за друга и начинали искрить. И были это не оскверняющие искры похоти, это была просто невероятно огромная радость от того, что они снова вместе. Радость, которая просто распирала изнутри, заставляя сиять ярче глаза, и громче смеяться, и даже толкаться! Все терзания-переживания были на время забыты, и вернуться к ним в этот день было так и не суждено. После передачи Иньяцио отправился навестить и поздравить пожилую родственницу, проживавшую в Риме, и должен был так же и остаться у нее на ночь, а Пьеро и Джанлука отправились в гостиницу. По пути туда они болтали на ничего не значащие темы, но глаза продолжали блестеть, и все время приходилось сжимать руки в кулаки, чтобы не соединить их, не побежать вот так вот, взявшись за руки, вдоль улиц древнего города. Они продолжали разговаривать и шутить, пока получали ключи и поднимались на нужный этаж. Номер Пьеро первым попался на их пути, но Джанлука и не подумал продолжить путь, а застыл рядом, ожидая, пока друг откроет дверь. Как только оба оказались внутри, болтовня внезапно прервалась, и парни на мгновение замерли, жадно вглядываясь в глаза. И каждый думал, не умом, а, скорее, телом, как сподручнее обнять, хотелось стиснуть в объятиях до хруста, до взвизга и веселой ругани. Но, вместо этого, они, одновременно протянув руки, обхватили друг друга за щеки и влепились губами в губы.