T'extrano

Джанлука проснулся, почувствовав тяжесть навалившегося на него тела. От крика его удержал лишь мгновенно узнанный аромат парфюма Пьеро, хоть и прилично смешавшийся с парами алкоголя. Джан попытался, перевернувшись, скинуть с себя наглеца, но не тут-то было. Мало того, он почувствовал, как тот резко дергает его за плавки, сдвигая вбок, открывая себе доступ, и рывком раздвигает ноги, тут же устраиваясь между ними понадежней. Ни малейших сомнений в том, что сейчас произойдет, не было. Джанлука, молча, крутился и извивался, не решаясь завопить, ведь совсем рядом спал Иньяцио, который, конечно, спас бы его. Но что было бы потом?! Поэтому, почувствовав болезненное проникновение, Джан лишь вцепился зубами в подушку, чтобы удержаться от крика. В глазах закипели слезы, но накатившее бешенство не дало им пролиться. Как же так?! Он же ни разу не отказал этому негодяю! Ни разу! Всегда был к его услугам, не обращая внимания на собственные страдания, лишь бы тому было хорошо. Терпел всегда из последних сил, а он!!! Он просто нагло насиловал его сейчас, не задумываясь о его желании или нежелании, о том, что просто разрывает неподготовленное тело, которое всячески сопротивлялось такому варварскому вторжению. И перекрывая испытываемую боль, наваливался липкий холодный ужас: что если Иньяцио сейчас проснется?! О его реакции даже подумать было страшно! К счастью, пьяный Бароне не мог долго продолжать истязание и кончил очень скоро, удовлетворенно выдохнув. Джанлуке было так больно, что он боялся шевельнуться, но потом злость взяла свое, и он локтем от души заехал Пьеро по ребрам. Тот недовольно заворчал, но покинул измученное тело, устроившись на краю кровати. Что-то, видимо, щелкнуло в затуманенном алкоголем мозгу, и Бароне скользнул рукой по бедру друга, намереваясь приласкать его. Взбешенный, Джан изо всех сил шарахнул по ней кулаком. Пьеро тихо охнул, отдернулся и свалился с кровати. Джанлука осторожно сполз, намереваясь отправиться в ванную. Все еще плохо соображающий Пьеро потянулся к нему с явным намерением осчастливить минетом. Задохнувшись от ярости, Джанлука, не колеблясь, смачно заехал ему кулаком в челюсть и удалился, злобно прошипев: - Не вздумай даже тащиться за мной! Вернувшись, Джинобле с неудовольствием увидел, что его кровать занята мирно похрапывающим насильником, и осторожно устроился рядом с Иньяцио. Ему было больно и холодно. Стаскивать одеяло с Боскетто он не решился, а на его одеяле развалился Бароне, но ничто сейчас не заставило бы Джана до него дотронуться. Он дрожал от холода, обиды и злости. Слезы так и норовили пролиться, но, нечеловеческим усилием, парень удержался от них и был даже за это немного горд собой. Измученный, он аккуратно придвинулся к Иньяцио, наслаждаясь исходящим от него спокойным теплом, и задремал. Утром Боскетто удивленно вытаращился на спящего рядом с ним Джана, открыл рот, чтобы разбудить бодрым вопросом, но тут его взгляд упал на Пьеро, со стоном севшего на соседней кровати. Выглядел тот, прямо сказать, не очень: растрепанный, помятый, с опухшей челюстью и разбитой губой! А тут и новое удивление подоспело: проснувшийся Джан лишь кинул хмурый взгляд на соседнюю кровать и спокойно отправился в ванную, ни мало не поразившись, и вообще не заинтересовавшись диким видом приятеля. А тот, проследив мутным взглядом за гордо удалившимся Джанлукой, вдруг закрыл лицо руками и провыл: - Боже, Боже, что же я наделал?! Столько отчаяния было в его голосе, что Боскетто мгновенно смело с кровати. - Пье, что за чертовщина происходит?! У тебя лицо разбито! Ты с Джаном что ли подрался? Но когда вы успели? Из-за кровати что-ли? Ты так не хотел со мной спать, что попытался его ко мне согнать? Так надо было просто сказать, я бы и один улегся! Пьеро прекратил взывать к Богу и принялся материться, не отрывая рук от лица. Да еще и раскачиваться начал, будто умом тронувшись. Джанлука вышел из ванной, не глядя на сицилийскую парочку оделся и вышел прочь из номера, оставив Иньяцио в полном недоумении. Судя по всему, разукрасил Пьеро лицо именно Джинобле, но почему же тогда он сейчас выглядит таким невозмутимым, а всегда чересчур уверенный в себе Бароне – таким виноватым?! - Пье… - нерешительно начал Инья, надеясь хоть на какое-то объяснение. Но был тут же прерван полным муки голосом. - Инья! Пристрели меня! Я такая сволочь! Только сначала дай таблетку от головной боли, пожалуйста! Это был странный день… Иньяцио уверился в правоте своей догадки, увидев чуть припухшую руку Джана, но он никак не мог взять в толк, что могло произойти. Джан сохранял абсолютное спокойствие, быстро и четко решая все рабочие вопросы, идеально отрабатывая саундчек, а Пьеро выглядел так, что краше в гроб кладут, даже после того, как гример искусно замазала красноту на подбородке. Не попадал в ноты так, что Инья в какой-то момент демонстративно зажал уши, отказываясь слушать этот кошмар. Был совершенно разобранным и не по-бароньевски растерянным. И, что поражало Боскетто больше всего, он то прятал глаза, то заискивающе пытался поймать взгляд Джанлуки, который эти попытки полностью игнорировал. И Пьеро принимал это расстроено и покорно! Просто невероятно! Иньяцио попытался подступиться с расспросами, но ни один из приятелей не пожелал просветить его. Один сказал, что наткнулся в темноте на косяк, а второй оказался в его кровати потому, что отправившись в туалет, по возвращении обнаружил свою кровать занятой спящим пьяным Пьеро, и не стал его будить. Вот и весь сказ. Объяснения было совершенно невразумительным, но другого предложено не было, и Боскетто пришлось удовлетвориться тем, что было, а так же оторопелым наблюдением за происходящим.