T'extrano

Пьеро казалось, что этим утром он проснулся в аду. Голова болела безбожно, а от осознания совершенного по-пьяни чудовищного поступка, становилось совсем дурно. Как он мог? Он, столько раз обещавший себе, больше не принуждать Джана к подобного рода сексу, умудрился вытворить такое?! А еще Иньяцио со своими вопросами, на которые у Пьеро не было ответов. Отправившись следующим после Джана в душ, он обнаружил там полотенце со следами крови. Его резко затошнило, голова закружилась, губы похолодели, он чуть не рухнул в обморок, и вовсе не похмелье было этому виной. Пьеро сполз на пол, уткнувшись в колени и прижав к себе полотенце. В глазах щипало от слез, он не мог поверить в то, что совершил. Он не представлял, как все исправить. Как вымолить прощение, как посметь еще раз прикоснуться, даже если оно будет получено. Весь день Джанлука смотрел сквозь него, игнорируя присутствие Бароне в своей жизни, насколько это было возможно, в случае необходимости разговаривая с ним подчеркнуто вежливо, как с незнакомцем. Пьеро был готов к обвинениям, слезам, но только не к такому неестественному спокойствию, и оно пугало его неимоверно. Дыхание постоянно сбивалось, грудь будто ледяным кольцом перехватывало, – тут уж не до попадания в ноты! Наконец, Пьеро почувствовал, что он или с ума сойдет, или разревется у всех на глазах. Улучив момент, он постучался в гримерку к Джанлуке. Тот, приоткрыв, увидел, кто там, и тут же попытался закрыться, но Пьеро не позволил, и Джан не стал сопротивляться, отступив вглубь с деланным безразличием. Бароне тихо прикрыл за собой дверь и, приблизился, стараясь не делать резких движений. Джанлука молча смотрел на него пугающими пустыми глазами, и взгляд Пьеро, лишь чуть зацепившись за него, тут же трусливо убегал в сторону. - Джан, - наконец, сдавленно прошептал сицилиец, - Джан… Горло свело судорогой. - Джанлу… - снова начал он, но слов не было, дыхания не было, только страх и подступающие слезы. Колени сами подогнулись, и гордый Бароне опустился на колени, склонив голову. Руки протянулись, едва-едва касаясь свободно опущенных вдоль тела рук друга, не решаясь обнять по-настоящему, хотя хотелось этого безумно. - Джанлу, прости меня, - прохрипел, наконец, он. - Прости! Я – такой подонок! Пожалуйста, прости меня. Сам я никогда себе этого не прощу! Я хотел бы сказать, что это все алкоголь, он во всем виноват, но это не оправдывает меня ни на миг! Джанлука молчал, и Пьеро стало очень страшно, и больно, и холодно. Он закусил губы, скорбно скривившиеся, и зажмурился, безуспешно стараясь удержать слезы. -Джан, Джанлу…- выдавил он.- Я не могу без тебя! Над ним послышался глубокий вздох, в волосы, лаская, скользнули дрожащие пальцы. И Пьеро всхлипнул от облегчения, обхватил за талию изо всех сил, прижался лицом. У него не было больше слов, весь мир сосредоточился в руках, продолжавших гладить по голове и напряженным до боли плечах. - Пье, это так больно было, и обидно, - тихо пожаловался Джанлука, и попросил, - Не надо так больше! Бароне не отвечал, и Джан потянул его вверх. Тот поднялся и Джанлука заглянул ему в лицо, и увидел, как тот изо всех сил борется со слезами. Тогда он обхватил его за щеки и коротко примирительно поцеловал в губы, удивляясь, как же так получилось, что это он же еще и утешает провинившегося Пьеро. - Все, сюда идут! Успокойся! Впереди концерт! Иньяцио вздохнул с огромным облегчением, увидев, что за прошедшее до концерта время, мир восстановился между его друзьями. Джанлука снова улыбался Пьеро, хотя и немного снисходительно, как ни странно, а глаза Бароне снова зажглись привычным уверенным блеском. Что было причиной, конечно, никто не потрудился рассказать Иньяцио, но тому было достаточно, что концерт прошел великолепно, никто не лажал, и настроение было приподнятым. Поздно ночью троица вернулась в номер. Джанлука, кинув на Боскетто опасливый взгляд, начал устраиваться на кровати рядом с ним. Иньяцио удивился, но боясь нарушить хрупкий мир, от комментариев удержался. Бароне, понурившись, начал устраиваться на раскладушке. Через какое-то время… Джанлука проснулся, почувствовав тяжесть навалившегося на него тела!.. Едва пришло осознание того, что это снова Пьеро взгромоздился на него, как Джан едва не завизжал от ярости. «Что? Опять? Он совсем рехнулся что ли?» Еще раз вытерпеть насилие было выше джиноблевских сил, и он собирался уже ткнуть в бок ни в чем неповинного Боскетто, как вдруг тяжесть стала легче, и слуха коснулся едва слышный шепот: - Джанлу, перевернись, пожалуйста! Тот так удивился, что почти перестал злиться, но все же отрицательно помотал головой. - Я прошу тебя! Я не сделаю больно! Я очень прошу тебя, ну, пожалуйста, ради меня, - шелестел искусительный голос, от которого по шее побежали мурашки. Джан начал нехотя переворачиваться под приподнявшимся Пьеро. Тот, не дав ему выразить неудовольствие, сразу присосался к губам и прижался всем телом, заставляя загораться от удовольствия и холодеть от ужаса разоблачения спящим рядом Иньяцио. Причем, как оказалось, ограничиваться лишь поцелуем в губы, хоть и страстным, Бароне вовсе не собирался, а решительно начал сползать вниз, целуя и покусывая грудь, живот. Затем решительно высвободил из трусов твердый член Джанлуки и принялся ласкать усердно и с фантазией. - Ты что творишь? – едва выдавил из себя офигевший от такого напора Джинобле. Он был просто в шоке от сочетания возбуждения и страха, оказавшегося крышесносным. - Это еще одно извинение! – еле слышно ответил Пьеро между делом. - Я уже и так простил! - Джан хватал ртом воздух, ему хотелось изгибаться и извиваться, но так страшно было потревожить Иньяцио! - Это, чтоб еще лучше простил! – заверил Пьеро и предложил, - Не сопротивляйся, расслабься и получай удовольствие! Хорошо ему сказать «расслабься»! Джанлука уже так давно не получал разрядки, а губы и руки возлюбленного творили нечто неописуемое, и он пытался сдержаться изо всех сил, то кусая губы, то, наоборот хватая воздух широко раскрытым ртом, чтоб тише получалось. Он сопротивлялся нарастающему желанию из всех сил, пока не сообразил внезапно, что так лишь продлевает сладостную пытку и, зажимая себе понадежней рот, перестал бороться, позволив прокатиться по телу опустошающей волне оргазма. Пока Джан медленно приходил в себя, Пьеро осторожно надел его белье обратно, бережно укрыл и погладил по голове. Тот медленно разлепил глаза и тут же скосил их на все также спокойно спящего Иньяцио. И в тот же миг Джанлуке стало дико стыдно: он просто ощущал, как аромат секса веет над кроватью. - Господи! – прошептал он, закрыл лицо руками и затрясся от …хохота. Пьеро сначала испугался и расстроился, думая, что Джан плачет, но увидев, что вовсе и нет, довольно улыбнулся, потрепал по волосам и ушел спать в свою одинокую постель.