T'extrano

Пьеро тихо посапывал на плече Джанлуки, который витал где-то в мечтах, когда за дверью послышался сердитый голос, вырвавший его из сладкой страны грез. «Мама! Мама!» Джан чуть не подпрыгнул от ужаса. Элеонора всегда, если сын оказывался дома на свой день рождения, приходила к нему в комнату с утра, чтобы поздравить. Судя по звукам, доносящимся из-за двери, долго держать оборону Эрни не удастся. В отчаянии, не зная, что делать, Джанлука просто натянул простыню на голову Пьеро. Прорвавшись, при поддержке мужа, в комнату, с шариками и тортом, мать приблизилась в постели сына. Возникла немая сцена. Джанлука обреченно таращился на Элеонору, а та не знала, как реагировать: раньше ей не приходилось находить сына в постели с девушкой. В итоге, не придумав ничего лучше, она молча поставила торт на край кровати и принялась привязывать шарики к изножью, решив разобраться в ситуации позже и не портить сыну день рождения выговором. Но ее терпение подверглось новому испытанию: из-под простыни послышался глубокий вздох, и показалась отнюдь не девичья рука, ласково погладившая ее сына по щеке, которая даже не побледнела, а позеленела под ошеломленным взглядом матери. Элеонора умоляюще посмотрела на мужа, который, хмыкнув, сдернул простыню с головы спящего с насмешливым: - Доброе утро, Бароне! Тот сначала прошептал нечто матерное, затем приоткрыл один глаз, увидел Эрколе, вежливо пожелал доброго утра и завозился, устраиваясь поудобнее, намереваясь спать и дальше, на плече Джанлуки, который готов был сквозь землю провалиться. Конечно, мать знала о его особых отношениях с Пьеро, но, так как редко сопровождала в поездках, то наблюдать пару в действии ей не приходилось. Более закаленный, Эрколе, впечатлился куда меньше. - Мам, - наконец, осмелился прошептать Джан, - мам, ты не переживай, пожалуйста. Это – всего лишь на один день! Это просто мой подарок на день рождения! - Поздравляю, - наконец отмерла мать. – Мы, пожалуй, пойдем. Ждем вас к завтраку. И родители, сопровождаемые хихикающим Эрни, гордо удалились. - Вот ***! – выдохнул Пьеро, резко садясь. – Кажется, пронесло! - Ты притворялся, что спал, что ли? – возмутился, начавший снова розоветь Джан. - Мне кажется, это было неплохое решение, - озорно сверкнули глазами Пьеро, - хотя, наверное, лучше было бы притвориться вообще мертвым. По-крайней мере, очень хотелось! Парни переглянулись и расхохотались. - Знаешь, у меня для тебя сюрприз, - продолжая смеяться, заявил Джан. - Ну? - Если ты не заметил еще, то мы не в отеле… - И? - И своей ванной у меня в комнате нет, а тебе, наверное, сейчас в душ хочется! Пьеро прекратил смеяться. После того, что Джанлука делал с ним перед сном, душ был решительно необходим, и идея пробираться до него, рискуя столкнуться с Элеонорой совершенно не вдохновляла. К счастью, вылазка обошлась без эксцессов. Пора было покидать комнату и отправляться завтракать. Джан крепко обнял Пьеро и расстроено прошептал: - Черт бы побрал этот день рождения! Скоро гости начнут съезжаться, и убежать не удастся! А мне так хотелось бы провести этот день только с тобой! - Да, боюсь, что отсутствие именинника не прошло бы не замеченным! Но для нас двоих еще будет следующая ночь! – пообещал Пьеро, и парни вышли навстречу новому дню. А день оказался совершенно замечательным. Гости вовсе не удивлялись присутствию друга Джанлуки на празднике, радостно приветствуя его, также никого не удивляло и то, что друзья не отходят друг от друга, ведь все знали, что те были дружны во время совместной работы в трио и давно не виделись. Сюрпризом для всех стало появление Иньяцио. - Я знаю, что не приглашен, но у меня кое-что есть для тебя, - заявил он, обнимая Джана, - и я не удержался, хотелось тебе сегодня подарить! Тут он заметил Пьеро и изумленно вытаращился на него. - Ничего себе! Пожалуй, мой подарок может и подождать! Я его Эрни передам. Он тебе потом покажет! Джан удивился, но приставать с расспросами не стал, слишком уж много суеты и радости было вокруг, и присутствие неугомонного Иньяцио приумножало все их стократ. И оно оказалось более, чем уместным. Ведь, хотя влюбленные и старались вести себя лишь как друзья, горячие, полные предвкушения взгляды, грозили то и дело выдать их тайну непосвященным. А уж когда, отправившись за закусками на кухню, они вдруг незаметно исчезли в ванной, Иньяцио оказался просто незаменим, усиленно отвлекая и развлекая гостей. Нельзя сказать, что мать Джана осталась этим сильно довольна, ибо при этом в жертву была принесена одна ваза и политый вином дорогой ковер. Но из двух зол пришлось выбрать меньшую. - Пьеро, что ты творишь? – шепотом возмутился Джанука, когда Пьеро внезапно затолкал его в ванную и запер дверь. - Хочу подарить тебе еще один подарок! – хитро улыбнувшись, Бароне опустился на колени, и аргументов «против» у Джана больше не осталось. Быстро порадовав любимого, Пьеро застегнул на нем джинсы и, предварительно выглянув, выпихнул его за дверь. Поход за закусками успешно состоялся. Наконец, наступила долгожданная ночь. Джанлука покорно принимал казавшиеся бесконечными ласки, призванные как можно лучше подготовить его к проникновению. И пусть он уже давно был готов, он не торопил любимого, понимая, что испытав все на себе утром, теперь тот особенно боится причинить боль. Несмотря на все предосторожности, полностью избежать ее не удалось, и Пьеро замер, глядя на прикушенную губу Джана и также прикусывая свою. Увидев в его глазах сострадание, Джанлука прошептал: - Сначала всегда больно, иногда больше, иногда меньше! Но это неважно, если знать, как потом хорошо! Ты теперь знаешь тоже… Иди ко мне… Пьеро склонился к его губам с поцелуем, давая телу партнера привыкнуть к вторжению. И оно, через некоторое время, благодарное за терпение, само двинулось навстречу. Нарастающее желание заставляло искать все более быстрого движения и разрядки, но Пьеро не позволял ей свершиться, принуждая их обоих балансировать на грани. Джанлука, изнемогая, извивался под ним, стараясь сдержать рвущиеся стоны. - Пье! Пье! Пье! От звука собственного имени, произносимого хриплым шепотом, Пьеро завелся еще сильнее, хотя, казалось, что уж больше и некуда. Как же он любил, когда Джанлука звал его в моменты страсти! Но это было для них сродни еще одному запретному удовольствию: они хорошо запомнили урок, когда-то данный им Иньяцио, и с тех пор Джан всегда старался контролировать то, что срывалось с его губ. Но иногда страсть захватывала целиком, лишала контроля, и дорогое имя вырывалось, как сейчас, с каждым толчком звуча все громче и громче. Пьеро подозревая, что близким Джана было бы вряд ли приятно такое слышать, тем не менее , понадеялся на толщину стен старинного дома и позволил себе насладиться сполна волнующей смесью низких стонов и горячечного шепота. Отдавшись, наконец, друг другу без остатка, замерли, прижимаясь все крепче, все отчаяннее цепляясь, желая навечно остаться в своем раскаленном мирке, полном дрожащего дыхания. Позже, завернувшись кое-как вдвоем в одну простынь, осторожно пробрались в ванную. Вернувшись, вытянулись рядом, переплетясь руками и ногами. - Пьеро, ты когда уезжаешь? – тихо спросил Джанлука. - Я еще утром должен был, - признался Пьеро, - но не смог с тобой расстаться. Теперь надо попытаться как можно раньше завтра в Болонье оказаться. Еще один пропущенный день мне точно не простят. Джанлука прижался еще крепче, благодарный за этот украденный, такой восхитительный, день. - Давай теперь спать, ты совсем измучен! А потом я хочу проводить тебя! Не убегай больше, пока я сплю! - Ладно, - согласился Пьеро. Ему было бесконечно жаль тратить короткие оставшиеся часы на сон, но он действительно был вымотан предыдущей ночью, половину которой он потратил на путь в Розето, да и день выдался длинным, а завтрашний и вовсе обещал быть труднейшим. Поэтому он покорно закрыл глаза и тут же уснул. Джанлука, не такой уставший, еще некоторое время лежал без сна, разглядывая расслабленное лицо друга и любовника. Даже во сне оно выглядело усталым, под глазами залегли тени, и только сейчас Джан заметил, как сильно Пьеро похудел. Тяжело вздохнув, ласково погладил по голове, прижался щекой и, жмурясь от подступающих слез, пообещал себе отпустить его. Нельзя было вставать на его пути, по которому тот шел, явно испытывая трудности и лишения, всецело отдаваясь своей цели. На котором он, Джанлука, действительно мог стать препятствием, отвлекая внимание на себя, как это случилось сейчас, пусть и без его воли, когда Пьеро уже нарушил какие-то обязательства, чтобы остаться с ним. Нужно было отпустить его с миром, он этого заслуживал. Будильник безжалостно разбудил парней, которым казалось, что они уснули лишь только что. Сонные взгляды встретились, тут же наполняясь грустью. Джанлука нашел пальцы Пьеро, и, поднимаясь, тихонько потянул его за собой. Одевались молча, почти не глядя друг на друга, осторожно, чтобы никого не разбудить, спустились вниз и замерли у двери, которой первой предстояло снова разделить их. Пьеро качнулся к Джану, заключая в крепкие объятия, прижимаясь щекой к щеке и, хотя понимал, что это нечестно, не смог удержаться от жалобного шепота: - Не забывай меня! Джанлука также крепко стиснул его в ответ, протянув руку за его спиной, открыл дверь и, мягко отстраняясь, подтолкнул Пьеро к выходу. Тот подчинился и вышел, бросив последний, сверкающий от стоящих в глазах слез, взгляд. Абруццезе прислонился к двери. Мысленно он следовал за каждым шагом в очередной раз покидающего его жизнь любимого, казалось, он видел, как тот, пройдя узкой улочкой, вышел на площадь, подошел к машине, сел и медленно отъехал. Поднимаясь по ступеням в свою спальню, видел, как Пьеро осторожно съезжает по узкой, извилистой дороге в Розето, как, через некоторое время, выезжает на шоссе… Рухнув на кровать, Джанлука продолжал следовать за Пьеро, не в силах отпустить… Через несколько часов в спальню просочился Эрнесто и увидел, что брат вовсе не спит, а просто лежит, уставившись в стену влажными глазами, что губы его горестно подрагивают. - Не надо мне было его к тебе пускать, - прошептал младший, присаживаясь на край кровати. - Надо! – так же шепотом ответил старший. - Это был лучший день в моей жизни, просто я скучаю уже снова. Так скучаю! Что же мне делать?! Что?! Он закрылся руками и заплакал. - Джанлу, это был риторический вопрос, или ты правда хочешь знать мое мнение? – поинтересовался Эрнесто, придвигаясь ближе и прижимая к себе плачущего брата. - Правда! Пьеро хотел, чтобы каждый из нас стал чем-то, поэтому оставил меня. А я чем стал? Ноющим куском дерьма? Что мне делать?! - А что ты можешь делать? – чуть лукаво спросил Эрни. - Петь! Я умею только петь! А что петь? И с кем?– глаза брата были еще совсем мокрыми, но уже вполне полными жизни и интереса. - Если ты серьезно, то у меня есть пара идей, насчет того, с кем, и насчет того, что именно, уже были мысли, да еще Иньяцио добавил. Знаешь, он ведь в качестве подарка тебе несколько песен привез, которые сам сочинил. Считает, что ты для них – идеальный исполнитель! Я послушал и согласен! Глаза Джанлуки продолжали блестеть, но уже не от слез, а от загоревшегося в них энтузиазма, который удивил и обрадовал его самого. Да, сегодня, на следующий после двадцатипятилетия день, начиналась его новая жизнь!