Кот из "Грешников"

Вдохновение для главы: Light of the Seven — Ramin Djawadi       Ломота поселилась в теле вторым сердцем (хотя было бы первое); Тянь перекатился на другую сторону своей большой кровати и простонал — тысячи иголок врезались в голову, вызывая боль и головокружение. Он посмотрел на другую половину лежбища и удивился — она пустовала. Как правило, после таких ночей брюнет один не просыпался. Теперь даже некого заставить принести обезболивающее. Хэ попытался подняться, комната плыла в глазах, словно в черно-белом калейдоскопе. Проворное солнце не достигало постели, останавливаясь на пороге комнаты, будто спрашивая разрешение проникнуть дальше. Хэ не впустил, закрыв дверь. Он вошёл в гостиную, морщась от яркого света и корчась от боли, и остановился около мраморно-чёрной столешницы. Тянь мало что помнил с вечера, но отдалённо (несвежим мозгом) понимал, что приготовить себе еду и заранее оставить активированный уголь с аспирином не мог. Брюнет напряг извилины, пытаясь ухватиться за мелькающие картинки, но решил отложить это занятие — похмелье выстрелило дробью в голову, напомнив о себе. Тянь закинул в себя две таблетки, от угля его спустя полчаса вывернуло, зато стало легче. Хэ изредка поглядывал на часы, зачем сам не понимал: всё равно ведь прогуляет школу.       Пол утра он провозился в душе — холодная вода бодрила, а ещё утихомиривала желание вновь разукрасить унитаз. Когда стало более-менее лучше, Тянь взял пульт с дивана и включил кондиционер; отрывок воспоминания внезапно всплыл в голове: «…В Антарктиде живешь? Пингвин недоделанный…». Хэ закрыл глаза, чтобы узнать говорящего, но картинка не была четкой, и его «спаситель» остался инкогнито для брюнета. — Ещё подождём, — тихо пробурчал он и развернулся к завтраку. Если учесть, что холодильник Тяня всегда пустует, то кому-то ещё пришлось идти в магазин за продуктами. Это ещё больше все усложнило — у Хэ не было на примете ни одного человека, кто бы о нем так заботился. Чэн? Лучше не вспоминать. Джо? Этот тусовщик просто кидал его в коридоре, а Тянь на утро просыпался в собственной блевотине. Катерина? Насчёт неё Хэ не мог дать точный ответ. Поэтому решил оставить девушку под вопросом. «Это надо было ещё приготовить», — размышлял парень, крутя в руке баоцзы — пирожки на пару. Взяв оставленные рядом палочки, Тянь попробовал первый, с мясной начинкой, и снова запутался — кто так вкусно готовит? Воздух от кондиционера приятно холодил поясницу. Расправившись с завтраком (когда он вообще последний раз завтракал?), Хэ плюхнулся на диван и включил телевизор, смотря передачу про кулинарию. К его удивлению, именно баоцзы там и готовили, парень наклонил голову, внимательно следя за руками повара и изучая технологию. — Это же жесть, — произнёс Тянь, когда пальцы мужчины в белом фартуке начали защипывать тесто. Брюнет прищурился и посмотрел на изголовье дивана, на котором лежал. — Рыжий, — ошарашенно выпалил он, заметив отсутствие рюкзака цвета хаки рядом с собой.       Хэ улыбнулся пошло и по-животному — позаботился, не ушёл ведь. — Поездка-поездка-поездка, — повторял Тянь, холодными пальцами прихлопывая себя по подбородку. Ему очень резко понадобился один из «изгоев», Шань, в своей компании. Но брюнет понимал: этот сидеть на попе смирно не будет, если Тянь оплатит поездку, значит, надо было искать другой выход. — Тетушка Мо, — Хэ победно улыбнулся, и совершенно случайным образом в семейное кафе Рыжего поступил заказ на пару тысяч юаней. Брюнет потянулся и пошёл одеваться, чтобы наведаться туда до приезда Мо.

***

— Ох, дорогой, привет, — женщина носилась по ресторану, который был заставлен кучей пакетов с едой. — Ты проходи-проходи, у нас тут просто большой заказ, — она засияла и оглянулась по сторонам. — Я вижу, — усмехнулся Тянь. — А школа уже кончилась? — поинтересовалась она, мельком проверив часы. — Вроде бы только двенадцать… — Нет, уроки ещё идут. Я не очень хорошо себя чувствую, поэтому остался дома… — брюнет кашлянул (очень убедительно), а женщина нахмурилась и, протянув ладошку ко лбу Хэ, померила температуру. — Да это обычная простуда, не беспокойтесь, — последняя фраза далась парню с трудом — она была неестественной и давно забытой — кто последний раз о нем беспокоился? Рыжий. Этой ночью. Тянь подвис, потому что мозг, наконец, начал нормально соображать. «А ведь правда… волновался, так бы не поехал…» — размышлял Хэ. — Я к вам по делу, тетушка, — женщина пролепетала что-то проходящему мимо сотруднику и обернулась к Тяню: — Да?.. — неуверенно спросила она. — Намечается поездка школой, — мать Рыжего замешкалась, и парень продолжил: — у меня есть один лишний билет. Я хочу, чтобы со мной поехал Шань. — Но, дорогой, ты же понимаешь, что он ни за что бесплатно не поедет… Это же не бесплатно, верно? — брюнет кивнул и выжидающе посмотрел на женщину. — Ладно, я что-нибудь придумаю. — Спасибо Вам, ему и правда стоит больше отдыхать, — он протянул ей билет и удалился.       К вечеру, когда Хэ подготавливался к завтрашней поездке, собирая всё необходимое (сигареты, сигареты, сигареты, футболка), в дверь заколотили. Тянь обогнул стоящие под ногами белые пакеты и повернул замок, впустив настоящий рыжий смерч. — Какого дьявола?! — кричал Мо, а потом, заметив груду пакетов с эмблемой ресторана, вспылил ещё сильнее: — Какого, сука, дьявола?! Хрена с два я с тобой куда-то поеду, — Шань сгрёб в охапку футболку брюнета и потянул на себя, добавив: — Хрена с два! — Ты о чём? — Тянь вгляделся в коньячные глаза с чёрными вкраплениями, которые крыли его благим матом. — Ещё под идиота косить собрался? — цедил Шань, а потом вздрогнул. — Блять, опять холодно, как в морозилке. — Почему «опять»? — издевался Хэ; хватка на его футболке ослабла. Брюнет думал, что Рыжий сейчас даст заднюю, прикинется, что ничего не было (в принципе ничего «такого» и правда не было, но не для Тяня), но Мо поступил иначе: — Потому что вчера, ублюдок ты пьяный, я притащил тебя, здоровенную елду, сюда. — Но я всё равно не понимаю про что ты? При чем тут я? — Хэ нахмурился, и, кажется, Рыжий не на шутку разозлился: — Да у нас в ресторане твоим куревом и древесиной воняет за километр! — пыхтел он. — Какая вообще поездка?! Ты совсем с ума сошёл?! Ещё и к маме моей поехал! Не лень же было переться на другой конец города, а потом ещё придумывать, как грамотно повесить мне лап… — Тянь рывком притянул Мо за ткань толстовки и, прижав к себе Рыжего, поцеловал. Его губы были пряными, необычно тонкими и шероховатыми; Хэ оторвался, сдерживая волну желания, которая накатила вниз живота и завязала тугой узел, и сказал: — Ты слишком шумный, у меня болит голова, — сердце брюнета оживилось и застучало, потому что это было неправдой, потому что впервые ему захотелось попробовать на вкус другого человека, влетевшего в его квартиру и обвиняющего Тяня в небольшом «подарке». Хэ не знал, что существует сопротивление, что кто-то — чертов Рыжий — после поцелуя с ним будет ещё более зол, чем до этого. Казалось, брюнет довёл его до белого каления: Мо впечатался в него острым взглядом, который не предвещал ничего хорошего; костяшки его побелели от того, насколько сильно Шань сжал руку в кулак, а кадык ходил ходуном и дрожал. «Занятно…» — думал Тянь, а вот, что творилось в голове Мо ему пока не было известно. Брюнет решил залезть к нему в мысли — молчаливый парень напротив выжидал, неподвижно стоя в коридоре и сверля взглядом (и веснушками) Хэ.       Как только Тянь разрушил первую преграду в сознании Мо (что было довольно странным, ведь обычно оно — проходной двор без всяких препятствий), Шань сорвался с места и ударил брюнета в солнечное. Хэ опешил — с чего это он вдруг? Но потом анализировать как-то не приходилось — надо было закрываться от посыпавшихся на него ударов и матов. Тянь споткнулся об изголовье дивана и полетел на него, утягивая с собой злющего до чертиков Рыжего. — Тише-тише, — смеялся Хэ, перехватывая запястья Мо. — Ты, тварь, хули смеёшься, — Шань пустил локти в действие (кулаки были обезоружены цепкими пальцами Тяня). — Ну, не брыкайся, — смеялся брюнет, а потом резко замолчал — Рыжий остановился, нависая над ним и тяжело дыша. И, казалось, с того момента кто-то включил замедленную съемку: Хэ отчетливо чувствовал напряжённое тело над собой, как медленно, словно наполненные свинцом, перекатывались под толстовкой мышцы, и думал, что окончательно поехал крышей — разве такие мелочи можно уловить.       Легкий аромат имбиря воспарил в воздух, и Тянь сделал глубокий вдох, какой делал, когда дико хотел курить — в затяг: запах вклинился в лёгкие и окутал внутреннюю оболочку, согревая. Двигатель Хэ зарокотал тихо и хрипло, упиваясь Рыжим. Языки пламени довольно обвивали чугунную клетку, а мысли превращались в сплошную мглу, затягивая пеленой рассудок Хэ. Темнота, и только яркие вспышки света загорались перед глазами, как его руки блуждали по невинному поджарому телу, удерживая кричащего что-то Мо, как восставшая плоть упиралась Рыжему в живот и как губы покрывали шершавую шею дикими поцелуями, оставляя багряные отметины. И, казалось, вожжи контроля были окончательно отпущены.       Мо рвал глотку, старался достучаться до лежащего под ним брюнета, чтобы избавиться от липких, поганых рук на своём теле. Но тот не слышал — глаза его были бесцветно пустыми, и Шань понимал: бесполезно. Бесполезно биться головой в бетонную стену. Страх, гребанный страх (который Рыжий давно не испытывал), чувство, ебанного, самосохранения (которое у него ранее отсутствовало) и осознание собственной беспомощности — все это выбивало из колеи похлеще влажного языка на шее. Противно. До ужаса, до мурашек на теле, до желания содрать с себя кожу живьём, противно. Мо упирался руками в грудь Тяню, чтобы хоть как-то увеличить расстояние, но брюнет был сильнее: прижимал ближе, обуздывал, обрезал крылья, затягивая к своим демонам. Страшно. До асфиксии, до спертого дыхания, до одеревенелых мышц страшно. «Что делать? Что, мать твою, делать?» — думал Рыжий, по кускам собирая своё достоинство.       Привилегия — преимущество? Для Мо его преимущество — проклятие. К черту ненужный дар, насмешка природы. Но тогда, находясь в кольце рук, которые не желали его отпускать, в кольце гребенного страха и отвращения, ебанная привилегия была единственным выходом. Шань закрыл глаза, постарался абстрагироваться, а руки… руки все оставляли следы на его теле и, казалось, что их не отмоешь — клеймом лягут на рёбра. Крохотный комок энергии, словно нитка на катушку, увеличивался, нарастая и наедаясь силой; будет херово, очень дерьмово, больно, но потом-потом, сначала руки… сначала руки. Вспышка. Выброс. Разлом. Падение. И в сознании брюнета эхом разнеслось молящее: — Прекрати.       Хэ застыл, опешил и взглянул на Рыжего. Взгляд Тяня был таким же замыленным; парень с огненными волосами расплывался разводами, а после, воспользовавшись ослабившейся хваткой, отдалился от дивана пятном и скрылся за дверью, споткнувшись об один из пакетов. Громкий хлопок разрезал Тяня напополам. Ушёл. Ледяные пальцы чесались, желая вернуть ощущение теплоты, как чешутся предплечья зависимого, требуя новую дозу. А в горле засела колючая проволока; Хэ сглотнул, зарылся лицом в ладони, вдыхая остатки запаха, и провёл языком по фаланге пальцев, точно пробуя на вкус. Живой. Будто снова живой, Тянь по-глупому улыбался и светился изнутри — зажегся, вспыхнул, как огонь. Хотелось вернуть Рыжего. Нет, не извиниться, а крепче сжать в объятьях, не отпускать, чтобы ожить окончательно. Брюнет поднялся с дивана, потёр шею и щеки, растянутые довольной улыбкой и, отодвинув ногой «ковёр» из еды, подошёл к кофе-машине. Она словно по-другому звучала: радостно и уютно, и дрянной кофе казался невероятно вкусным. Тянь достал пачку сигарет из кармана брюк и вспомнил, что сказал Шань: воняло древесиной и его куревом. То есть он пахнет деревом? Свежим лесом? Жухлыми деревьями? Без разницы — главное, не мертвечиной. Хэ прикурил, наслаждаясь терпкими нотами табака с примесью специй.       День поездки пришёл молниеносно. Ночи для брюнета обычно длились вечность — он ворочался, просыпался от кошмаров и считал часы, когда «начнет» свою утреннюю рутину, но не в этот раз: после ухода Рыжего, после витающих в воздухе запахов розмарина и имбиря, его будто усыпило.       Спустившись в лобби своего небоскрёба и не заметив там Маю (или Кэти? Он уже запутался с кем у него «отношения»), Хэ ещё больше обрадовался — добираться в тишине — одно удовольствие. Он залез в свою серебристую Инфинити, с нежностью гладя кожаный салон — все-таки своими силами машину выбил, и направился к школе. Тайбэй оживился, громко дыша двигателями автомобилей и зазывающими лозунгами работников, но Тянь этого не слышал — он наслаждался лёгким блюзом, играющим в машине, который, к сведению, очень редко там играл. Брюнет завернул на последнем перекрёстке и очутился у здания школы. Ученики спешили на уроки, тягая за плечами сумки и портфели, набитые учебниками, которые Тянь никогда не носил — на кой-черт они нужны, если есть все в электронном виде. Брюнет обогнул школу, выйдя на противоположную улицу, к автобусу, и оглянул скопление старшеклассников: его класс и помладше. С появлением парня девушки защебетали и зашевелились, поправляя, кто прическу, кто макияж, а кто мини-юбку, и все, как одна, по очереди подходили к Хэ, одаривая его миловидными улыбками и приветствиями. Правда Тяня они не особо волновали от слова «совсем», он искал кое-кого другого, с рыжими волосами и веснушчатым лицом. Глаза его бегали по макушкам, высматривая Мо, но никто не подходил под описание. «Сучёныш…» — подумал брюнет, залезая в двухэтажных автобус, оборудованый аппаратом с кофе, небольшой кухней и туалетом. — От тебя ни слуху, ни духу, Тянь, в последнее время. На дно, что ли, залёг? — Джо плюхнулся на сиденье рядом с другом и внимательно, изучая, посмотрел на него. — Нет, дела появились, — сухо ответил брюнет и вгляделся в здание школы, задаваясь вопросом: «Может, на уроках?». Вообще Хэ был намерен разобраться с Шанем — как это он не пришёл? В эгоистичных мозгах брюнета никак такое не складывалось; у него даже и мысли не было, что он как-то обидел (до усрачки напугал) Рыжего, потому что вёл себя как обычно: похабно и как хотелось. (И до этого никто не жаловался)       Автобус тронулся; в салоне заиграла музыка, а Нин не переставал доставать вопросами Тяня, в конечно счете спросив: — У тебя, может, реальная девушка появилась? Ты мне скажи, это… если что… я ж пойму.       Хэ чуть не подавился от смеха — у него реальная девушка? В сказки и то было проще поверить. — Нет, не появилась. Как обычно, — и под этим «как обычно» оба поняли «ненадолго и ради веселья». Хэ заметил знакомые черты лица у одной особы, которая поднялась с кресла и высматривала кого-то. Она, встретившись взглядом с брюнетом, рванула вниз и прижалась к сидению. Тянь поднялся и, кинув Джо, что сейчас вернётся, направился к ней.       Как только брюнет увидел каре, вздёрнутый нос и миниатюрную фигуру, которую приметил ещё в первую встречу — слишком уж крохой она была, понимание тут же поселилось в голове: Ая. Она работала на Чэна уже с двенадцати лет, причём справлялась весьма успешно и «чисто» по рассказам. — Что ты жмёшься к креслу? — поинтересовался Хэ и примостился рядом. — Эй, — он потыкал в плечо девушки пальцем, и та вздрогнула. — С Чэном проблемы? — Ая отрицательно помотала головой. — Другие проблемы? Хотя… какие тут тогда могут быть ещё проблемы… — задумчиво произнёс Тянь.       Девушка снова съежилась, а затем развернулась из своего клубочка и забрала прядь за ухо, оголив татуировку, букву «Б». — Блядство… — сказал брюнет, потому что, к сожалению или к счастью, не мог ей помочь. Династии, несмотря на то что сам парень не причислял себя к семье Хэ, не имели права вмешиваться в дела друг друга — это нарушало некогда подписанный (ветхий и хрупкий) договор. И татуировка (клеймо) у Аи означала привязанность к новому клану «Белладонна». — Ты знаешь, я не могу тебе помочь с этим… — медленно говорил Хэ, а девушка лишь кивала и всхлипывала — правители «Белладонны» славились своими тиранствами над шестерками.       Брюнет оставил её, как оставляют раненое животное: погибать, потому что его жизнь, его свобода была важнее. Таких, как Ая, сотни, тысячи, миллионы… Всех вытащить, означало бы разрушить баланс в Тайбэе, поэтому с этим фактом приходилось только мириться, даже прохожим на улице. А автобус тем временем приближался к месту назначения, небольшому перелеску, куда обычно выезжала школа Лишан на пикники.       Выйдя из автобуса, Нин смерил Хэ холодным, слегка обиженным взглядом, потому что друг так и не соизволил ответить ни на один из его вопросов по возвращении. Тянь потрепал Джо по пшеничным волосам, оправдываясь «похмельем». А глаза цвета асфальта все выискивали и выискивали рыжую макушку…       Ученики шли вдоль узкого ручья, в течении которого возвышались круглые каменные глыбы. Кустарники, покрытые инеем, белели по обе стороны от воды, соперничая своим сиянием с блеском водной глади; вдали виднелись холмы, так же усеянные небольшими оледеневшими деревьями, а кое-где просвечивали зеленые участки травы, оставшейся со времён влажной осени. Тянь вдыхал чистый, нетронутый заводами воздух и хотел обратно — батарейка разряжалась, и демоны вновь царапали душу. Рядом с брюнетом вышагивала, словно породистая лошадь, Катерина, покачивая бёдрами в облегающем пальто цвета ванили. Она что-то напевала ему о своём прошлом, даже рассказывая тайны и секреты семьи Ван, но Хэ не обращал внимания — думал о другом: надо поскорее зажать Рыжего, надо поскорее вкусить элексир жизни. — А где Мая? — спросил он у Кэти.       Девушка огляделась по сторонам в поисках подруги, хотя были они в дружеских отношениях, Тянь не знал, но лишь пожала плечами. — Я могу написать ей и спросить... Если хочешь?.. — нехотя произнесла Ван, скользнув пальцами к ладони брюнета. — Да, напиши, — девушка удрученно выдохнула — пришлось отменить такое сладкое и манящее для неё прикосновение и, достав тонкий смартфон в чехле из крокодиловой кожи, выполнила просьбу.       Телефон звякнул, и, опустив глаза и прочитав сообщение, Кэти сказала: — Она приедет позже, — Тянь кивнул, — и на ночь не останется.       Хэ поблагодарил «подругу» лёгким поцелуем в висок и принялся ждать появления Костелло. В планах поездки были ночное ориентирование, кое казалось для Тяня бессмысленным без Рыжего — темнота все-таки: интересно, пугающе, но пугать, как выяснилось, некого; приготовление еды на открытом огне и песни у костра, а затем ночь в палатках, что так же утратило свой смысл без Мо. Джо периодически мелькал перед глазами, причём каждый раз с новой девушкой под рукой. Он фальшиво улыбался, но искренне и открыто флиртовал — эти «приемы» Тянь всегда замечал, ровным счётом, как и Джо его. В этом они были схожи: в ношении масок, да и вообще они стали отражениями друг друга в тот момент, когда подружились: Хэ решил познакомить парнишу-заучку с прелестями жизни: вечеринками, девушками и алкоголем. Ради «всего этого» Нину даже пришлось отказаться от боевого искусства, какого Тянь с первого раза не припомнит, но то, что Джо был победителем в соревнованиях по Тайваню, мог сказать с уверенностью.(Друг ни раз хвастал этим, когда напивался).       К обеду алое Феррари припарковалось рядом с автобусом. Через стекло уютного кафе, в котором трапезничали ученики, Хэ увидел Маю. Девушка в кожаных лосинах, которые облегали подтянутые ноги, и чёрном кашемировом свитере вылезла из машины. Она ласково пробежалась пальцами по дверце автомобиля и, достав с заднего сиденья шубу, пошла к одноклассникам. — Холодновато сегодня, — сказала она, присаживаясь на массивный, дубовый стул и попутно снимая верхнюю одежду. — Какие-то вы молчаливые, однако.       Кэти переглянулась со своей одноклассницей и что-то ей шепнула, а Тянь хмыкнул — получается, что Ван «увела» у Костелло парня. Пассия Хэ куда-то быстро ретировалась: «припудрить носик». — Смешная она такая, — начала Мая, — действительно думает, что мне есть до тебя какое-то дело, — добавила она и сделала глоток зеленого чая, брезгливо кинув: — Из пакетика.       Тянь не сказать, чтобы сильно, но удивился — Костелло и до этого не старалась хорошо сыграть роль его «девушки», а сейчас всё стало ясно — она и не хотела ею быть. Видимо, в ту ночь, когда они были хорошо «разогретые» текиллой и поехали в студию к брюнету, секс ничего не значил, причём для обоих. Хэ взглянул на Маю и уловил в ней что-то странное, таинственное: то ли её признание возвысило девушку в глазах Тяня, то ли мелькнувшая дерзость на оливковом лице, заинтересовала его. Что-то было... что-то такое... темное... родное. Брюнет прищурился, с любопытством разглядывая девушку, и та, заметив, что стала объектом изучения, перевела тему: — Катерина говорила, что ты искал меня?.. — Да. Мне вечером нужно в город, — Тянь не стал продолжать, ведь его просьба была очевидной. — Я тут при чем? — Костелло хитро улыбнулась и съела ломтик яблока. — Подкинешь меня, — Мая вздёрнула бровь: ты думаешь этого достаточно? И Хэ процедил: — пожалуйста. — Без проблем, мог и не спрашивать, — издевалась девушка, — мы же друзья.       Катерина вернулась только тогда, когда Костелло нашла себе новую компанию: Аю. Тянь иногда посматривал в сторону знакомой, потому что их общение казалось странным и неуместным — Мая из сливок общества, а Ая где-то на дне молочного коктейля. Ван старалась перехватить внимание брюнета, невзначай касаясь его кистей, запястьев и предплечий, но Хэ пододвигал к себе руки, не давая девушке свободу действий. — Как ты добрался позавчера? — поинтересовалась она, облизнувшись. — Без происшествий, — ответил Тянь и в голову выстрелил образ Рыжего. Хэ поймал глазами свой «билет» в Тайбэй, убеждаясь, что Костелло на месте.       Брюнетка поправила свои длинные шелковистые волосы, обдав парня фруктовым ароматом духов Jo Malone. Рука Тяня легла ей на бедро, поглаживая чувствительную кожу сквозь капрон; девушка издала томный вздох и сдвинула колени, стараясь унять разгоревшийся жар у сочащихся соком лепестков. Ледяные пальцы продолжали свою пытку, кружась и дразня отзывающееся тело. Брюнет прикоснулся к Катерине последний раз и после кивка Майи запечатлел невесомый поцелуй на шее Ван, вдыхая приятный запах персика.       Тянь последовал за Костелло, расположившись на переднем сиденье спорт-кара, и отправился к терпкому аромату имбиря и розмарина.