Delirium

POV Арсений       Смотрю на часы — девять вечера. Так хочется пойти домой, но главврач зачем-то опять зовёт меня к себе. Нехотя иду по, до боли, знакомым коридорам в ненавистный кабинет.       Стучусь. — Войдите, — отвечает хриплый голос за дверью. — Вызывали, Дмитрий Петрович? — приветливо улыбаюсь ненавистному начальнику. — Садитесь, Арсений Сергеевич, — сажусь, хоть и не хочу. — Я бы хотел поговорить по поводу вашего отделения, — старый пень опять затянул свою песню. — О чем именно? — Мне кажется, вы слишком многое разрешаете пациентам, — ну, понеслась. — С чего вы это взяли? — Арсений Сергеевич, нельзя разрешать пациентам свободно расхаживать по отделению и бесконтрольно общаться между собой. — То есть, по-вашему, лучше держать их на привязи, как животных? — я уже начинаю заводиться. — Это безопаснее. — Ей Богу, Дмитрий Петрович, это же дети — им НУЖНО общаться. — Это не экономит средства больницы, — пропыхтел главврач. — То есть в этом все дело?! Вы считаете, что можно запихнуть ребенка в изолятор в смирительной рубашке, и он там сам быстренько излечится? — я уже был зол аки дьявол, — Людей лечит окружение! Моя методика работы с больными помогает им, что является главным доказательством того, что она небесполезна! — В наше время…., — начинает мой оппонент. — Время не стоит на месте, мой дорогой, — с этими словами я встаю и без предупреждения ухожу. Громко хлопаю дверью. Как меня это достало. Почему каждый второй врач считает своим святым долгом раскритиковать мою методику? Она работает, и этого достаточно! В кармане зазвонил телефон. На экране светилось «Алёна». Отвечать не хотелось, но надо было. — Привет, — говорю без энтузиазма в голосе. — Ты когда дома будешь? — она явно злилась. — Уже выезжаю, только к больным загляну на минуту, что…       Она не дала мне договорить. Просто повесила трубку.       Честно говоря, наш брак трещал по швам последние полтора года. Я уже давно осознал, что рано или поздно она уйдёт от меня. Тем не менее, я не жалел об этом. Только сейчас я начал понимать, что никакого понимания от нее не исходило никогда. Более того, я знал, что уже полгода она изменяет мне, но я молчал. Молчал, так как понимал, что это моя вина, что я не уделяю ей внимания.       В своих мыслях я поднялся в отделение. Прошел мимо поста медсестер, мимо общей комнаты и наконец, вышел к коридору с палатами. Прохожу мимо дверей; я помню и знаю каждого, кто там сейчас спит, или не спит, погруженный в свои мысли. Да, я не лечу их всех, но они находятся в моем отделении, а значит, я несу за них ответственность.       Дохожу до двери Антона. Думаю: « Досталось же ему. Всего семнадцать лет, а такое пережил. Но он молодец, я верю, что он выкарабкается. В отличие от многих пациентов с такой травмой, он сохранил все-то хорошее, что есть в нем. Я ему помогу. Когда пойму, что с ним. Мне кажется, это не просто делирий. Я обязательно узнаю, что с ним».       Иду к выходу из больницы. Сажусь в машину и еду домой. Чувствую, сейчас мне и там мозг прополощут. Включаю музыку, чтобы расслабиться. Невольно начинаю отбивать ритм по рулю.       Вскоре я добрался до дома. Припарковался на привычном месте. Смотрю на окна своей квартиры — на кухне горит свет. Вздыхаю и иду в дом.       Не успел я еще войти в квартиру, как на меня налетела жена. — Зайди, — менторским тоном приказала она.       Я покорно зашел. — Мне нужно тебе кое-что сказать. — Говори, — я уже догадывался, что она скажет. — Я ухожу от тебя.       Она смотрела на меня так, будто ждала, что я брошусь на колени и стану умолять не делать этого.       — Тебе помочь отвезти вещи? — моя, теперь уже бывшая жена, была в ступоре. — Н-н-нет, просто вниз спустить чемодан, — ее голос задрожал.       Я взял чемодан за ручку и вынес его. У моего подъезда стояла машина такси. Следом за мной вышла Алёна. — Какой же ты козёл, Попов, — сквозь зубы процедила она и, вырвав у меня чемодан, села в машину и уехала.       Я постоял еще несколько минут, а потом пошел обратно в квартиру.       Я пошел на кухню и достал бутылку вина и бокал с высокой ножкой. Налив кроваво-красную жидкость в бокал, я вышел на балкон. Постоял несколько минут, а потом сел на пол, облокотившись на стену спиной.       В таком состоянии я просидел до четырех утра, а потом пошел спать, решив положить на всё большой и толстый болт.