Delirium

POV Антон       Я сижу на подоконнике туалета, свесив ноги из открытого окна. Как ни странно, медсестры не вытаскивают ручки их окон и их вполне реально открыть.       Я не помню, когда пришел, но на улице было еще темно. Небо было таким синим, что казалось вот-вот выплеснется на меня и смоет, громко шелестя волнами. Сегодня мне снился сон. Я ведь потому и приполз сюда.       Мне снилась какая-то маленькая улица, она казался мне отдаленно знакомой, но я никак не мог вспомнить, где ее раньше видел. Это, однозначно, была питерская улочка, но что за улица я так и не понял. Я прохожу по этой улице, минуя две арки, ведущие в дворы-колодцы. Когда я прохожу мимо одной из них, мимо меня пробегает тощий рыжий кот. Зверек скрывается под одной из машин, когда я пытаюсь приблизиться к нему. «Тоша,» — меня окликает до дрожи в коленках знакомый голос. Я оборачиваюсь: мне навстречу идет, улыбаясь самой лучезарной на свете улыбкой, Арсений Сергеевич.  Я отвлекаюсь от кота. «Я скучал,» — мужчина как-то загадочно, но не менее красиво улыбается и притягивает меня к себе. Почему-то во сне для меня это не было чем-то сверхъестественным — я позволяю ему обнимать себя. Обнимать в не самом тривиальном смысле. Арсений Сергеевич касался меня так, будто мы были…любовниками?       В какой-то момент он коснулся моей щеки и, взяв за подбородок, увлек меня в поцелуй. Вот в ту секунду я, мягко говоря, выпал в осадок. Согласитесь, наблюдать со стороны, как ты целуешься со своим психиатром несколько странно и неожиданно.       Нет, я конечно всегда был немного того, но, бля, мне же понравилось то, что я видел. Более того, я бы не против повторить это на практике. И не с кем-то, а с Арсением Сергеевичем.       Что со мной творится? Я что влюбился?       — Извини, я тебе не помешаю? — тихий голосок меня от моих страдальческих мыслей.       Я повернулся к источнику звука- в туалет зашла Соня. Прекрасно, будет с кем поговорить. К слову, для своих четырнадцати лет она очень умна.       — Конечно, не помешаешь, — протягиваю ей руку, чтобы помочь забраться на высокий подоконник.       Она взбирается ко мне и, поправляя растрепанные волосы, спрашивает:       — Ты чего тут сидишь?       — Да так, не спится. А ты?       — Мне тоже, — она грустно вздыхает и достает из кармана явно большой ей толстовки помятую пачку сигарет, — Ты ведь не против, если я…       — Нет, конечно, делай, что хочешь.       С жадностью смотрю на то, как она затягивается и чуть позже выпускает струйку дыма. Блин, я тоже хочу. И не надо говорить, что это вредно. Сигареты помогают отвлечься, а это главное. Особенно, если лежишь в психушке.       — Хочешь? — Соня протягивает мне пачку.       — А можно?       — Нет, я тебя просто так дразню! Конечно можно.       Я вытаскиваю сигарету и прикуриваю. Сразу становится чуть легче.       — О чем думал? — Соня тоже свесила ноги из окошка.       — Да так, о своем, — затягиваюсь, наполняя внутренности едким дымом.       — Может, расскажешь? Я же вижу, что тебе трудно.       За время, проведенное в больнице, эта девочка стала моим верным другом. Я делился с ней многими секретами, а она рассказывала мне свои. С ней было интересно, не смотря на разницу в возрасте.       — Мне приснился сон, — начал я издалека.       — Хороший?       Я задумался: а хорошо ли было то, что я там видел?       — Давай по-другому. Он тебе понравился?       Кого я обманываю?       — Да, — я решил быть честным с самим собой в первую очередь.       — Значит, сон был хороший, — девочка выбросила бычок в окно, — ну и что там было?       — Я целовался, — передо мной снова мелькает образ Арсения Сергеевича, собственнически прижимающего меня к себе.       — И как?       — Классно.       — И все?       А что я еще должен был сказать? «Я целовался со своим врачом»?       — Мне… Нравилось…       — Повторил бы?       Я задумался: хочу ли я почувствовать то, что тогда чувствовал другой я?       — Ага, — я сам себе признался в том, что хочу повтора.       — А человек, ну, тот, кто тебя целовал, он тебе как, нравится?       Нравится ли мне Арсений Сергеевич? Как человек? Абсолютно. Как мужчина? Тут и говорить нечего. Кому не нравится Аполлон Бельведерский?       — Ну, да.       Соня молчит, крутя между тонкими пальцами с белыми костяшками зажигалку.       — А как это- целоваться? — спросила она спустя время, которое я провел в анализе своих чувств к своему врачу.       Меня, признаться, смутил такой вопрос.       — Ну, это приятно, — поворачиваюсь к девочке, которая почему-то смотрит на меня как на пророка, я не преувеличиваю.       — Я вот никогда не целовалась.       — Правда?       — Угу, — как-то грустно ответила она.       — Тебя что ни разу не целовал мальчик? — не, ну уж если начал просвещать молодежь, так надо до конца.       — Неа.       — Я не верю! — я, правда, не верил. Соня, она же такая красивая, умница, да и с ней весело.       — И у тебя нет мальчика, которые тебе нравится? — мне кажется, или в таком возрасте уже начинают думать о чем-то подобном?       — Ну, был,… Но, но он сказал, что я толстая, — она изо всех сил старалась не плакать, но получалась у нее плохо.       — Сонь, Сонечка, ну ты чего? — я понял, что наступил на больное, и теперь пытался ее успокоить, — все хорошо, не плачь, пожалуйста, — обнимаю ее.       Дверь туалета открывается и внутрь входит молодая медсестра.       — Вы почему уже встали? — строго, но без злости спросила она.       — Не спится.       — А с Соней что? — женщина обеспокоено подходила к подоконнику.       — С ней все хорошо, мы справимся, — затараторил я.       Медсестра устало вздохнула:       — Ладно, до подъема полчаса, так что сидите, только окно закройте, а то простынете, — она собиралась уходить, — и не шумите мне тут, — она пригрозила пальцем и ушла восвояси.       — Сонь, — девочка все еще всхлипывала, — хочешь шоколадку? Пойдем, у меня в палате есть.       Она отодвинулась от меня и вытерла слезы. Я спрыгнул с подоконника на холодный кафель. Ощущения так себе, ну, да ладно.       — Так что, идём? — я всеми силами старался поднять ей настроение.       Она молча кивнула и без моей помощи спустилась на пол.       — Идём, — я взял ее за тонкую ручку и повел в свою палату.       Мы не дошли буквально пары метров, как девочка резко остановилась, высвобождая свою кисть:       — Антон, я передумала. Я пойду, полежу, — сейчас она была чем-то похожа на Полумну Лавгуд из Гарри Поттера.       — Точно?       — Да, — по ней было видно, что она начинала погружаться в свои мысли, а значит тревожить ее сейчас не стоит.       Соня развернулась и медленно поплыла в свою палату. Она как будто растворялась в этой атмосфере. Нет, не потому, что было страшно худой, а просто из-за того, что когда человек уходит в себя, уходит вслед за своими мыслями, возвращается к своим демонам, он перестает обращать внимание на мир вокруг, постепенно исчезая из него.       «Интересно, а со мной такое бывает?» — задумался я, заходя к себе в комнату.       Может я правда проваливаюсь в свои воспоминания, сам того не замечая, а потом просто забываю это? Я даже не удивлюсь, если это так.       Я решил осуществить задуманное и съесть шоколадку. Лезу в тумбочку и вытаскиваю молочный шоколад с клубникой. То, что нужно. И я довольный заваливаюсь на кровать, держа в руках лакомство, будто знамя.       Пока я смаковал сладкий кусочек, меня посетила весьма странная мысль, а именно: « А какие на вкус губы у Арсения Сергеевича?».       А, правда, какие? Я бесстыдно фантазировал на тему того, насколько богатый вкусовой букет можно сцеловать с моего врача. Точно будут нотки кофе с молоком… Но, обязательно, без сахара.  Сигареты? А он курит? Черт, я так и не знаю, курит он, или нет.       Неожиданный стук в дверь прерывает мое, пусть и мысленное, но свидание, с Арсением Сергеевичем. Я вздрагиваю и смотрю на дверь. Кто мог постучаться в такую рань? Медсестра? Вряд ли, она на обходе. Арсений Сергеевич? (Опять при упоминании о нем сердечко сделало кульбит) Нет, слишком рано, да и выходной сегодня у него. А кто тогда?       Снова стук в дверь.       — Да? — с опаской поглядываю на того, кто заходит в мою палату.       — Антон? Привет, — незнакомый доселе мужчина добродушно улыбается мне и протягивает руку для рукопожатия. Я отвечаю на приветствие.       — Так, меня зовут Дмитрий Тимурович и какое-то время твоим лечащим врачом буду я.       Повисла пауза. Мысли о том, что я настолько выбесил невозмутимого Арсения Сергеевича жгла изнутри.       — А где Арсений Сергеевич? — готов поспорить, что сейчас я похож на дебила, влюбленного дебила.       — Он ненадолго уехал и скоро вернется, — врач еще раз пробежал по мне взглядом, — что ж, мне надо идти, а у тебя сегодня групповая терапия, не забудь.       — Спасибо, я помню, — вяло ответил я.       — Тогда, до встречи, — дверь закрылась, и я остался один с тоской по Арсению Сергеевичу.       Господи, какое же я эгоистичное говно. Почему я никогда не думаю, прежде чем что-то говорить? Так же невозможно, я же тут помру без него!       Только бы он не уехал навсегда. Когда он приедет, а я надеюсь, что случится это скоро, нужно будет попросить прощения.       — Прости, — выдыхаю я в воздух, случайно перейдя на «ты» с причиной своих бурных снов и неспокойных мыслей.