***
31.12.17 POV Антон Сегодня Новый Год. Признаться, это самый тухлый Новый Год в моей жизни. Судя по всему, его я встречу в обществе капельницы и белых стен больницы. Вчера приезжал Арсений Сергеевич. Ах, Арсений… В любом случае, сегодня он точно не приедет. Можно подумать, ему больше делать нечего, как в Новый Год тащиться к полоумному мне в больницу к черту на кулички. Наверняка, он будет с девушкой, или друзьями. А я буду здесь. Лежать и пиздострадать по человеку, быть с которым мне никогда не суждено. Я вообще не понимаю, что происходит в последнее время. Арсений Сергеевич странно себя ведет. Он, мне кажется, слишком нежен ко мне. Все эти прикосновения невзначай, быстрые взгляды, странные ответы и прочее. Все это сводит меня с ума. Хотя, мне кажется, что я просто себя накручиваю, но, блять, я не понимаю, к чему тогда были эти слезы и поцелуи на руках, когда я только попал сюда? Что это было такое? Может мне приглючилось? POV Арсений***
Я стою в душе, смывая с себя пену от геля. Дверь в ванную открывается, впуская прохладу из остальной квартиры. Я лишь улыбаюсь уголком губ. — Можно к тебе? — в ответ на знакомый голос я улыбаюсь еще шире. Шторка ванны отодвигается и мое одиночество окончательно рушится чужим присутствием. — Иди ко мне, — притягиваю к себе за талию Тошу и, чуть-чуть вытянувшись вверх, целую, прижимая его ко влажному кафелю. Он тихонько стонет. Сладкий мой. Как же мне это нравится. Прикусываю его за нижнюю губу, но тут же зализываю укус. Тем временем его руки сжимают мои волосы на затылок, теребя и оттягивая их. Мои губы опускаются на изящную шею с пульсирующей венкой. Я оставляю ярко-алый засос. Антон снова стонет. Я чувствую, как он дрожит. — Арс, — он выдыхает мое имя, — я…хотел… В этот момент я затыкаю его болтливый рот поцелуем. Его губы такие сладкие, что я не могу оторваться. Только когда мы начинаем задыхаться, я отпускаю его.***
Противный звук будильника разрезал утреннее спокойствие моей квартиры, а вместе с тем и мой сон. Признаться, он был просто прекрасен. Я еле-еле разлепил веки, открывая себе вид на люстру и потолок. Рука сама тянется к телефону, чтобы выключить будильник. Только сейчас я почувствовал, что простынь подо мной влажная, а член находится в полной боевой готовности. Твоюж за ногу, Шастун! Что ты со мной делаешь? Докатились, мне снятся эротические сны с участием моего несовершеннолетнего пациента. Хотя, это уже не в первый раз, так что… Я вылезаю из кровати и иду в ванную, чтобы смыть остатки сна и удовлетворить кое-какие физиологические потребности. Через полчаса я захожу на кухню, где стоит кастрюля с уже сваренными для салата овощами. Да-да, я собираюсь сделать оливье. Думаю, Новый Год в больнице должен быть хоть чем-то похож на домашний. Мандарины, детское шампанское и сладости я уже купил, так что можно считать, что новогодний стол практически укомплектован. В скором времени салат уже нарезан и сложен в контейнер. Смотрю на часы. Стрелки показывают половину четвертого вечера. Что ж, можно уже ехать. POV Антон Недавно мне звонила тетя. Поздравила с наступающим и сказала, что не сможет приехать ни сегодня, ни всю ближайшую неделю. Что ж, я не удивлен — она всегда занята. Потом ко мне раз пять заходили дежурные медсестры и поздравляли, параллельно меняя капельницы, или делая укол. В перерывах между уколами я спал, а иногда читал «Десять негритят», которых мне пару дней назад принес Арсений Сергеевич. В один из таких «перерывов» в палату постучали. И вздрогнул и повернулся к источнику звука. Дверь открылась. На пороге стоял Арсений Сергеевич с тазиком оливье и еще кучей еды наперевес. — Привет, — он улыбнулся так, как умеет улыбаться только он. — Здравствуйте, — я немного охреневал от происходящего. — Ну что, как отмечать собираешься? — он поставил на тумбочку салат и мандарины. — Вы сейчас шутите? — я вопросительно смотрю на него. — Конечно, нет, — в его глазах блестел такой веселый огонек, что мне хотелось верить в то, что весь пиздец этой жизни остался позади, — будем вместе отмечать. Я так и не понял, была ли его последняя фраза вопросом, или утверждением, поэтому просто кивнул и сел в кровати. — Что смотреть будем? — спросил врач, пытаясь соорудить праздничный стол из тумбочки. — Что? — я не услышал вопроса, так как слишком засмотрелся на этого Аполлона, сошедшего на Землю. — Бери комп и ищи фильм, — он не глядя протянул мне свой компьютер. Отлично, хоть займу себя чем-нибудь. — Ну, ты нашел? — Арсений Сергеевич подошел сзади, щекоча мне шею жарким дыханием. Я сразу почувствовал, как начинаю краснеть. — Думаю, что начнем с «Один дома», а дальше посмотрим по ситуации, — я искренне пытался придать своему голосу уверенности, но у меня, как и всегда в таких ситуациях, ничего не получилось. — Чудесно, — он закрывал жалюзи на окнах, выходящих в коридор отделения. И вот я опять засмотрелся. Сегодня он выглядит не так, как обычно. Как-то по-домашнему что ли. Не было сейчас в нем той привычной строгости, которая обычно исходила от него. Мне было до чертиков приятно, что сегодня Арсений Сергеевич приехал ко мне. Если честно, я вообще без понятия, как это воспринимать. Почему в свой выходной он мчится на работу? Этот вопрос мучает меня безумно долго, но сам ответить я на него не могу, да и спросить напрямую тоже. — Антон? — голос доктора вырвал меня из моих размышлений, — ты чего завис? — А? Что? — я снова начал заливаться краской, — нет, ничего, все нормально, — что за херь я несу? — Салат будешь? — Арсений Сергеевич продолжил вгонять меня в краску. — Да, — выпалил я, уткнувшись в монитор, делая вид, что занят чем-то очень важным. — Держи, — мужчина протянул мне тарелку с оливье и вилку. «Вот это Вы подготовились, конечно», — мне хватает мозгов и самоконтроля не произнести это вслух. — Спасибо, — беру тарелку и продолжаю молча смотреть на Арсения Сергеевича. — Включай, давай, — врач притащил довольно большое кресло, стоящее в противоположном углу комнаты. Я включил фильм. Долго и мучительно я сосредотачивал свое внимание на картине. Признаться, у меня это даже получилось, но в тот самый момент, когда моя концентрация достигла своего апогея, ее скоропостижно разрушили: — Ты так и будешь прижимать тарелку к сердцу, или все-таки съешь что-нибудь? Тут же я вспомнил, что все это время я держался за посуду, как утопающий за соломинку. Блять, что со мной происходит? — Ах, да, — попытка придать голосу непринужденности не увенчалась успехом — я просто сорвался на фальцет. Я судорожно начал поглощать салат, обалдевая от его вкуса. Или я так истосковался по домашней еде, или Арсений Сергеевич действительно божественно готовит, иначе просто невозможно объяснить мой гастрономический экстаз, вызванный салатом. — Вы классно готовите, — пробубнил с набитым ртом я, прикончив половину тарелки. — Спасибо, — Арсений Сергеевич снова одарил меня улыбкой. Еще чуть-чуть и мое марципановое сердечко не выдержит. В этот момент на экране как раз начиналась самая интересная часть фильма. Сейчас в палате царила особая новогодняя тишина. Это когда слышен только фильм и как кто-то что-то ест. В такие моменты никто ничего не говорит. Создается ощущение, что люди боятся спугнуть дух праздника. Я сейчас вспомнил, как смотрел этот фильм с родителями. Помню, я не любил смотреть начало, и, когда он только-только начинался, я просил папу посмотреть за меня и позвать, когда Кевина уже забудут. Я улыбнулся собственным мыслям, хотя и почувствовал, как комок подступил к горлу. Похоже, я никогда не смирюсь с тем, что родителей больше нет. — С тобой все хорошо? — мое затишье не осталось незамеченным. Молча киваю. — Антон, — врач тяжело вздыхает, — не обманывай. Я же понимаю, о чем ты думаешь. Я продолжаю молчать, как партизан. С одной стороны, я хочу поговорить с кем-то, кто меня выслушает, а с другой…я не хочу грузить Арсения Сергеевича своими проблемами. Я чувствую на себе пристальный взгляд его ярко-голубых глаз. Такое ощущение, что он заглядывает в душу, в самые потаенные ее уголки, и от этого делается немного жутко. — Ты думаешь о родителях? — говорю же, в душу смотрит. Опять киваю. — Что мне делать? — этот вопрос мучает меня последние несколько месяцев, но внятного ответа я так и не нашел. — Постарайся принять то, что их не вернуть. Я понимаю, что сложно, но это надо сделать, если ты хочешь нормально жить дальше. Я пялюсь в одну точку. На словах все так просто, а на деле… На деле любой намек на воспоминания о семье вгоняют меня очередную истерику. — Знаете, с того дня прошло больше года, а я так и не съездил на кладбище, — шмыгаю носом, — тётя говорит, что мне не надо туда ездить, что детям в таких местах не место. Теплая ладонь врача ложится поверх моей. — Знаешь, ты гораздо взрослее и сильнее, чем, кажется на первый взгляд, — он ненадолго замолчал, — Хочешь съездить к ним? — Да. — Когда тебя выпишут, мы обязательно поедем туда. Почему-то я сам переплетаю наши пальцы. — Спасибо, — я просто без понятия, что еще сказать ему. — Обещай мне, что больше не сделаешь себе больно, — он проводит рукой по тонкой повязке на запястье. — Больше не буду, — почему-то от этого разговора, мне стало легче. Почему все разговоры с этим врачом оказывают на меня такое чудодейственное воздействие? Что за магия, Арсений Сергеевич? Полчаса назад я хотел пойти повеситься, а сейчас во мне зародилась какая-то надежда на то, что все образуется. — Мне когда было семь лет, — хрен пойми, зачем начал рассказывать я, — нашел в шкафу у родителей свои подарки на Новый Год. Я решил, что если я скажу, что я их нашел, то мама с папой расстроятся и отдадут меня какому-нибудь левому дядьке с улице, поэтому, когда утром первого января я нашел под елкой подарок, я решил поиграть в медиума и сказал родителям, что предскажу, какой подарок лежит под елкой, — я посмотрел на Арсения Сергеевича, который, как ни странно, слушал меня, — они посмеялись, но согласились. Собственно, я начал изображать Вангу и якобы предсказал, что лежит под елкой. Арсений Сергеевич засмеялся. Я сто раз видел, как он улыбается, но никогда не слышал его смех. — А потом вечером я пришел в кабинет к папе и сказал, что нам надо серьезно поговорить, — я уже сам начинал улыбаться, — короче, я рассказал папе, что знаю, что Деда Мороза нет, но не подал виду, чтобы не расстраивать его и маму. Он сказал, что теперь я посвящен в тайну всех взрослых, — я вспомнил во всех красках тот день, — а потом после каникул я пришел в школу и сказал, что самый взрослый в этом здании, так как знаю то, чего не знает никто. Доктор снова засмеялся, заражая этим и меня. — А как у Вас Новый Год проходил? — почему-то, депрессия ушла на второй план, и теперь во мне проснулась жизнь. Он задумался, но ненадолго. — Когда я учился в университете, я жил в общежитии. По-моему, курсе на третьем мы решили отметить Новый Год в клубе. Мы тогда с другом еще стипендию большую получили за хорошо сданную сессию. Так вот, мы пошли в клуб и там напились в дрова, а, как оказалось, пьяных студентов там не жалуют, так что нас оттуда выгнали. Тогда мы решили вернуться в общагу и продолжить праздновать там, но забыли про комендантский час. В общем, когда мы пришли, вахтерша нас не пустила, сказала мол «Ночуйте где хотите, а внутрь я вас не пущу», а на улице мороз стоял страшный. Ну, ничего лучше, чем залезть в комнату по водостоку мы не придумали и, поорав под окнами, чтобы нам наше окно открыли, стали карабкаться домой. А общага располагалась в не самом благоприятном для жизни районе, так что милиция там дежурила постоянно. И вот, когда мы уже добрались до второго этажа, нас заметил дежуривший тогда милиционер. Он под страхом смертной казни заставил нас спуститься, а потом отвел в участок, закрыв там на трое суток. Я ржал до слез. Просто представьте себе Арсения Сергеевича бухого в хлам и взбирающегося по водостоку в общагу. — Это правда? — Ну, врачи тоже иногда веселятся. Кстати, скоро президент будет говорить, — сказал он, мельком глянув на часы, — ну-ка, ищи трансляцию. — Вы серьезно? У нас же даже шампанского нет, — ну какое обращение президента без бокала шампанского, вы чего? — Есть, но детское, — из недр сумки Арсений Сергеевич достал бутылку с машинками, — подержи-ка. Еще секунда, и на тумбочке стояло два стакана. Тем временем я нашел нужную трансляцию и включил ее. — Давай бутылку сюда. Я послушно отдал напиток врачу. Через минуту обертка была сдернута, а крышка вытащена. — Держи, — с нездоровым блеском в глазах Арсений Сергеевич протянул мне стакан с шипящей жидкостью. — Спасибо. «Дорогие россияне», — Владимир Владимирович уже начал вещать, так что суета в палате прекратилась. Зазвонили куранты. Сейчас я вспомнил, как мама говорила мне, что если загадать желание пока бьют куранты, то оно обязательно сбудется. Я зажмурился и загадал желание: «Хочу, чтобы любимый человек был рядом». И потом залпом выпил лимонад, который потом недолго щекотал нос. Странно, правда, именно сейчас я загадал именно это. На что я надеялся? А черт его знает. Может быть, это опять вера в новогоднее чудо? — Желание загадал? — спросил Арсений Сергеевич. — Да, а Вы? — И я загадал, — он улыбался, просто сидел, вытянувшись в кресле, и улыбался. — Может фильм посмотрим? — я решил взять инициативу в свои руки. — Давай, — доктор, словно находился в неком коконе счастья. Он резко встал и подошел к вешалке, на которой висело его пальто. Он что-то достал из кармана и вернулся обратно, садясь на краешек моей кровати. — Тош, — меня снова прошибло током, — это тебе, — он протянул мне маленький черный мешочек из бархата, — с Новым Годом! — Спасибо, — я, мягко говоря, не ожидал такого поворота событий. Негнущимися пальцами я развязал узелок. На одеяло, лежащее на ногах, упал браслет. — Спасибо большое! — в порыве радостных чувств, я обнял Арсения Сергеевича. Странно, но он ответил на мои объятия, прижав меня к себе. Боже, я сейчас задохнусь от радости. — Так, давай смотреть фильм, пока не прибежали медсестры и не разогнали наш шабаш, — он не отстранял меня от себя, а просто произнес фразу, которая заставила меня самого отлипнуть от него. Пока Арсений Сергеевич был чем-то занят, я одел браслет. Ааааааааа… Откуда столько внимания к моей скромной психопатичной персоне? — Ну, я нашел, — позвал я его. — Прекрасно! — врач вернулся в свое кресло, — включай. Прошло немного времени и монотонный сюжет новогоднего фильма начал утомлять. Сначала я пытался бороться со сном, но потом что-то пошло не так, и я уснул. Через время я проснулся от какого-то шубуршания в палате. Это однозначно был Арсений Сергеевич. Я специально не открывал глаза, продолжая делать вид, что сплю. Я услышал, как он подошел к кровати. Тепло его тела чувствовалось на расстоянии вытянутой руки. Он стоял какое-то время, а потом невесомо поцеловал меня в макушку. На время мое сознание и здравый смысл отключились. Как только я услышал отдаляющиеся шаги доктора, я выпалил: — Может уже нормально поцелуете? Сейчас в голове вместо мозга находилась обезьянка, бьющая в тарелочки. Я решил не открывать глаза, чтобы потом, если что, списать на бред во сне, или еще какую-нибудь хрень. Шастун что ты натворил??!!?! Паника накрывала как цунами. Я не слышал приближающихся шагов. Я не почувствовал, как матрас прогнулся под тяжестью еще одного тела. Из анабиоза меня вытащило только прикосновение чужих губ к своим. Где-то взорвались галактики, осыпая своими искрами все на многие километры вперед. Я не осмеливался отвечать на поцелуй, постепенно входя во вкус. Нежно, и в то же время напористо Арсений Сергеевич ласкал мои губы своими. В какой-то момент я начал целовать в ответ, стараясь вложить в поцелуй все эмоции, которые переполняли меня. — Ты хочешь, чтобы я задохнулся? — я сначала смутился, но потом увидел блеск в глазах доктора и снова расслабился. Я улыбнулся. — Спокойной ночи, Тош, — он снова целует меня, но тут же отстраняется и уходит, оставляя меня одного. Только сейчас я понимаю, насколько сильно устал. Слишком много эмоций за один вечер. Слишком.