Фанфик к фанфику "Наложница"

*** Паша пересёк небольшое расстояние между ними, подал Алисе руку, а когда она поднялась, сам сел на её место. Обняв её талию, Паша сказал: — Она где-то здесь. — Кто? — Что, а не кто. Лента конечно же. — Ты её гладишь или меня? — Тебя конечно… — Ох уж эти твои руки… — А точнее? — Если бы ты только знал, какое блаженство ощущать на себе твои руки. — Я помню. Ты всегда говоришь это. Я счастлив, что это именно так. — А ты помнишь, что я не могу долго стоять, когда ты так делаешь? — Знаю, знаю… Сейчас… Медленно расстегнув застёжку, Паша отвернул верх юбки и прижался губами к открывшемуся месту. Через некоторое время, втянув носом воздух, он произнёс: — Боже, какой родной запах… И какая знакомая дрожь. Надеюсь, это от возбуждения, а не от страха? А, Алис? Ты подсказывай мне, что да как теперь нужно делать. — Как обычно… — Ну смотри. А то я же не знаю, как ты теперь воспринимаешь прикосновения после плена. — Твои — как благодать. Я всё не могла отмыться тогда в номере. То есть мне казалось, что грязь не отмывается. А после того как ты погладил меня — всё прошло. — Это когда я тебя гладил? — Как это когда. Когда я спала конечно. То есть когда ты думал, что я спала. — А ты что же — не спала разве? Ты притворялась? — Нет. Это было промежуточное состояние. Я не могла пошевелиться. Точнее, было слишком трудно. Но я всё ощущала. — Понятно. И ты не сердишься, что я без разрешения всю тебя облапал, пока ты была в таком состоянии? — Разве что слово «облапал» тут неуместное. — А какое надо? — Соответствующее нежности твоих прикосновений. — Рад, что ты заметила их нежность. — Конечно заметила. Я же говорю — меня только после них и отпустило. Так хорошо стало. И сразу прошло ощущение, что я грязная. Наконец-то пришло ощущение чистоты. — Значит, ты поэтому стала такой зайкой? — Паша, ты опять? — Всё, всё, больше никаких заек. — И прочих тоже. Ну так что — ты благодаря моим ласкам превратилась из той несчастной и довольно колючей особы, которой ты была до сна, в белую и пушистую? — Вроде да, — задумчиво ответила Алиса. — Польщён, что на тебя так хорошо влияют мои ласки. — Это потому что мне казалось, что ты любишь меня… — Надеюсь, что тебе так покажется и сейчас. — Мне уже… — Да? Хорошо. А так? — А так я сейчас упаду, если не дашь сесть. — Ну садись тогда. Юбку снимем совсем, чтобы не помять? Алиса аккуратно отложила стянутую с себя юбку. Заметив, что и Паша воспользовался этими секундами, чтобы снять последнее, что на нём было. После чего он потянул её к себе на колени, не дожидаясь, когда сядет она сама. — Паш, спасибо тебе за такую чуткость к моей опрятности. — Не за что. Так, а где твои трусики, милая? — Ты же сам снял их, — удивилась Алиса. — Я не снимал. — Так не только что ведь. А когда думал, что я сплю. — Ах тогда… Да, верно. Снимал. А обратно надеть забыл. Но и ты могла бы сама это сделать. — А смысл? — И то верно. Между нами это совершенно лишнее. Разве что как дополнительный элемент игры. — Паша, можно обнять тебя? — Конечно. Пододвигайся ближе. А если снимешь свой верх, то тем более можно. …Алис, ты в самом деле не прочь? Алиса кивнула ему в плечо. — И прямо сейчас? Алиса снова кивнула. — А то можно и подождать, — заставил себя отметить Паша, стараясь абстрагироваться от ощущений, рождаемых робкими и невозможно нежными прикосновениями ладоней Алисы к его спине. — Чего ждать? — Когда у тебя пройдёт стресс, его последствия. — Они почти прошли. И окончательно пройдут тем скорее, чем… чем чаще мы будем вместе. — Ого. Неужели ты наконец-то захотела чаще. — Да, Паша, да. — Ну что ж, сейчас мы узнаем, помешает ли лента и мне. — Пока что не мешает. — Не говори гоп. Мало ли что пока он стоит. Вот если ещё и войдёт… — Паш, а можешь положить меня? — Да…, но ты же так любила обниматься сидя… впустив в себя сама знаешь что… — Да, но… в этот раз лучше пропустить. — Пожалуйста. Но в чём причина? — Мне просто кажется, что я могу зажаться. Что будет трудно открыться. Хоть и хочу соединения больше всего. А лёжа будет проще. — Понятно. Ну ложись конечно. Приняв к сведению признание Алисы и прекрасно без пояснений поняв, что причиной её состояния могут быть посягательства во время плена, Паша внимательно наблюдал за ней. Он снова усомнился в том, что Алиса так уж права, что спешит соединиться. То ли она переоценивает свою готовность, то ли просто ему хочет сделать приятное, отдавшись как можно скорее. Знает же прекрасно, как сильно он хочет её. Паша решил на всякий случай не торопиться погружаться до упора вопреки своим желаниям. В этот раз стоило погружаться не просто медленно, а очень медленно. Раз уж даже Алиса сама призналась, что может непроизвольно зажаться. Вот и пусть зажимается сколько хочет. А его задача — сделать так, чтобы зажаться не получалось… Устроившись, Алиса перевела на него ожидающий взгляд, показывая свою готовность. Но встревоженность в этом взгляде заставила его спросить: — Есть пожелания? — Ты в самом деле хочешь меня? Паша едва не усмехнулся. — Очень, — ответил он просто. — Несмотря на то, что я такая… — Какая? — Неосторожная… Глупая… Паша приложил к её губам палец, призывая этим жестом помолчать. — Нет-нет-нет. Только не это, милая. Только не сейчас. Потом вернёмся к этому, если только захочешь. А пока отмечу, что всё не так. Ты чудесная и восхитительная. И я обожаю тебя до слёз. Алиса смотрела всё так же с сомнением, но уже и с надеждой тоже. Паша вздохнул. — Посмотри на меня, Алиса. Ниже. Ещё есть вопросы, хочу ли я тебя? — Нет, но… — Никаких но. Или все «но» потом. Лучше любых слов тебя убедят собственные ощущения. Пора дать тебе то, ради чего ты бросилась ко мне, даже не проверив фальшивую записку. Алиса хотела что-то ответить и, как Паша понял по её виду, возразить. Поэтому он снова приложил к её губам палец. Как ни странно, но Алиса послушалась. Следуя своему плану, Паша сдерживал жажду слиться с любимой полностью сразу, войдя лишь одним-двумя плавными и жадными движениями, как он часто делал при первом акте после слишком долгой для него разлуки. Благо что Алиса и сама ничего не имела против такого начала встречи, тоже явно изголодавшись по нему. Правда, ему всегда казалось, что она изголодалась больше по самому его присутствию, и режим актов особого значения для неё не имеет. Главным для неё было то, что он наслаждается ею. А она наслаждалась в первую очередь его наслаждением, его потребностью в ней. По крайней мере, у Паши сложилось именно такое впечатление. Но он всё равно старался не остаться в долгу перед любимой. И, как только утолялось первое нетерпение, он стремился подарить ей максимум удовольствия и нежности. Это было для него не менее увлекательным, чем исступление первых актов встречи. Но в этот раз, тем более после предупреждения Алисы о риске зажаться, исступлённое начало было бы ошибкой. Так что Паша счёл за лучшее использовать надёжный способ из времён их юности, когда Алиса была неопытной девушкой. Он долго и медленно ласкал головкой самое начало влагалища, погружаясь нечасто и поначалу совсем неглубоко. Стараясь сделать свои прикосновения максимально чувственными и способными разжечь желание углубления контакта. Он и не сомневался, что это быстро приведёт к желанному результату. Это и раньше никогда не подводило, обеспечивая гарантированный результат — пробуждение жажды близости в Алисе. Не только в её душе, но и в самом теле. Делая его готовым к близости, способным выдержать и разделить любую страсть. И дело не только в том, что благодаря использованной технике влагалище девушки не зажалось и смогло не препятствовать углублению. Но и в том, что Паша наконец-то увидел столь знакомую ему картину её нетерпения, сдерживаемого только нежеланием торопить его. Пора было переходить к следующему этапу близости. Надавливания стали сильнее, а погружения заметно глубже. Но и на этот раз Паша дозировал глубину, не превышая задуманную. И даже возвращаясь иногда к первоначальной. А иногда наоборот неожиданно для Алисы углублялся едва ли не до конца. Радуясь тому, что это получается без проблем, и предвкушая последний этап, когда ограничений по глубине и темпу не будет вовсе. Обычно уже на этом среднем этапе Алиса таяла окончательно, задолго до финального. И очаровывала его степенью погружённости в удовольствие от близости с ним, от его ласк. Но в этот раз именно в этот момент лицо Алисы стало таким напряжённым, что Паша решил нарушить прелесть телесного контакта вопросом: — Всё нормально? — Да. — Чего ты хотела бы сейчас? — Того же самого. Паша решил удовлетвориться таким ответом и отложить выяснение подробностей на потом, а пока продолжить наслаждаться и наслаждать. Разве что удвоил внимательность. И заставил себя следить за ситуацией и не терять самоконтроль до самого конца, даже когда хотелось ни о чём не думать. Он даже целовать девушку не решился, боясь, что это лишит его сдержанности. И позволил себе коснуться губами только её пальцев. Да и то уже после того как всё закончилось. Впрочем, пока им и без поцелуев хватило эмоций и острых ощущений. — Как видишь, против моего вторжения лента не возражает, — произнёс Паша, когда оба вернулись в обычное состояние. — Это было ожидаемо… — И не зажималось ничто. — Ну, это благодаря твоему терпению. Паш, спасибо тебе. Я заметила, как старательно ты… возвращал меня в число способных наслаждаться близостью. И просто… даже просто впустить в себя член. — Не за что. Это же и для меня самого наслаждение. Увлекать любимую в водоворот эмоций… Почувствовал себя снова так, словно стараюсь пробудить жажду близости и страсть в неопытной девственнице. Но что-то тебе мешало расслабиться полностью? — О да… Я вспомнила твои слова, что я якобы могла бы поладить с другим. В постели… И свои собственные мысли о том, не стоило ли дать продать себя какому-нибудь сластолюбцу. Паша покачал головой. — Обязательно было вспоминать это в такой момент? — Ну, а как же… Ведь именно тут предельно понятно… — Что? — Что я не смогла бы… Не смогла бы. Только с тобой… Твой… Твоё… Да даже прикосновения рук. Одно дело твои. И совсем другое… Что уж говорить про остальное… — И почему же именно в этот? — Ну как же… Потому что, именно ощущая в себе твои движения, ясно, что движения ил прикосновения других были бы невыносимы. Паша увидел, как прекрасные глаза Алисы наполнились слезами, и тут же передумал расспрашивать подробности, хоть ему и было любопытно. — Ну всё, всё. Не волнуйся так. Ты и так со мной. А мои руки и всё остальное — с тобой. — Да… Только зря ты думаешь, что мне нужен от тебя только… только это. — А что ещё? — Разговаривать с тобой мне тоже очень нравится. Как в этот раз. — Больше, чем близость? — Не меньше. — А по записке ты тоже за разговорами ринулась? — Ну как тебе сказать. И за ними тоже. Я понимала, что шансов на них не очень много. Но надежда была. — Хочешь сказать, что нам надо было больше разговаривать? — Это было бы хорошо. — Ладно. Мы будем много разговаривать. — А ты захочешь? — Я и не был против никогда. — Но ты не очень-то выражал желание беседовать. — Просто у нас не было на это времени. — Было. — Но ты же сразу сбегала от меня. Словно тебе не понравилось. Если бы ты не возвращалась обратно через месяц — я бы так и думал, что тебе не нравится. Несмотря на все признаки обратного. — Но до того как я сбегала — у нас было время. Просто вместо разговоров ты сразу… — Да, я сразу. Спешил овладеть тобой после дико долгой разлуки. И потом снова. И снова. Тем более когда стал бояться, что ты можешь не просто покинуть меня, а ещё и до того как я в полной мере получу своё. Думаешь, мне легко было терпеть эти периоды воздержания между нашими короткими встречами? А тут вдобавок ещё и другие не подходят для встреч. Как вспомню тебя и близость с тобой — сразу такая тоска подступает, что другие уже и не нужны. — Прости меня… Я должна была больше о тебе заботиться. А не о себе думать. Но я просто думала, что не так уж и нужна тебе, раз ты не стремишься со мной разговаривать. — И ты меня прости. Я не понял, что ты сбегаешь из-за того, что мы мало общаемся. И уж тем более не думал, что ты решишь, будто не нужна мне. И это только потому, что встречи я начинал не с разговоров, а с интима. — И более того — бросая начавшийся разговор в самом начале. Словно тебе совсем неинтересно. — Наоборот. Мне было очень интересно. Но другое. Неужели ты не понимаешь, насколько меня к тебе тянет? И неужели для тебя так обидно, что близости с тобой я хочу больше, чем поговорить? Ведь поговорить я тоже хочу. Просто потом. Поговорить я с тобой могу и на расстоянии. А вот обнять тебя… только при встрече. Так с какой стати тогда начинать встречу с бесед? — Ты прав. Но это только сейчас мне понятно. И почему мы раньше об этом не поговорили? Сколько же лет мы потеряли? Десять? Пашка, мы потеряли десять лет! — Одиннадцать. — Почему одиннадцать. — Потому что мы могли переспать ещё в семнадцать. — Ну это вряд ли. — Да-да. — Паш, а какой смысл сейчас-то торговаться? — Собираюсь попросить тебя компенсировать упущенное время. Как ты на это смотришь? ***