Лев в гнезде

— Фред-мать-твою-Уизли, какой наргл тебя укусил, что ты воешь, будто раненый оборотень?! Свесившись с балкона, Гермиона возмущенно глядела вниз, в общую гостиную Гриффиндора, по случаю приближающегося Хэллоуина украшенную тыквенными фонарями Джека, искусственными летучими мышами и самым настоящим призраком. К слову, сэр Николас, судя по всему, целиком и полностью разделял ее возмущение по поводу оперной арии, неожиданно разразившейся в башне в ночь на тридцать первое октября. — Полностью с вами согласен, мисс Грейнджер, — закивал Почти-безголовый-Ник. — Это звучало даже хуже, чем хор призраков, которым руководит Толстый монах… Завывания остановились так же резко, как и начались. — Нет, Грейнджер часто недооценивает мои способности, но от тебя, Ник, слышать такое обидно. Фред почти разочаровано вздохнул, потом бросил хитрый взгляд на Гермиону… и концерт продолжился. Слова разобрать было почти невозможно, импровизированный певец слишком долго тянул гласные и почти не проговаривал остальные звуки. Компании «Уизли, Уизли и Джордан» нужно было проверить очередное своё изобретение. Это была небольшая коробочка. Когда ты ее открывал, комната оказывалась полностью изолированной от внешнего мира, так что ни ты не слышал, что происходит снаружи, ни наоборот. Все, кто были осведомлены о ночном мероприятии, приобретали их, боясь «расправы» Джордана за несвоевременное окончание испытаний. Проще говоря, всем, кто попробовал бы применить заклинание немоты, от Ли бы на Хэллоуин достался особый подарок. Не самый приятный. А Фред проспорил. Не успел подстроить Амбридж пакость вовремя, и Джордан с Джорджем на пару придумали, как Уизли это отработать. Петь. Как можно хуже. Для общего, так сказать, блага. Кажется, из всех гриффиндорцев Гермиона была единственной, для кого ночной концерт оказался неожиданностью. Или у кого хватило духу высказать свое «фи» в открытую. — Это ужасно! — рявкнула девушка, пытаясь перекричать жуткие звуки, в которых лишь с огромным трудом угадывалась какая-то мелодия. — Фред, ну пожалуйста, замолчи хоть на минуту! — взмолилась она, перегибаясь через ограждение балкона и рискуя упасть. Сэр Николас поморщившись, покинул помещение, пройдя прямо сквозь обратную сторону портрета Полной Дамы. Гермиона осталась одна против всех. Впрочем, как часто оно и случалось. — Не свались, Грейнджер, — Уизли снова прекратил выть и говорил уже достаточно тихо — кроме него в гостиной никто покой не нарушал. — Минуту? Ну ладно. У тебя шестьдесят секунд, чтобы придумать причину мне не петь. Фред вальяжно прошествовал к ближайшему креслу и уселся с весьма отрешенным видом, начиная комично загибать пальцы и беззвучно считать. На самом деле, концерт можно было и заканчивать. Раз никто, кроме Гермионы и безголового Ника, из комнат не высунулся, значит все «глушилки» работают как надо. Но принципы Фреда Уизли — ужасная вещь. Поэтому при столь пристальном внимании со стороны Грейнджер сдаться просто так он намерен не был. Девушка задумалась. Придумать причину, по которой ему не стоит петь в первом часу ночи в канун Дня всех святых? Да как палочкой взмахнуть! — Ты перебудишь весь факультет! — Гермиона решила начать с легкой артиллерии, ни на мгновение не сомневаясь, что этот залп будет отбит. — Странно, что никто еще не вышел и не кинул в тебя оглушающим заклятием. — Ты, конечно, сама добродетель, но за своих сокурсников можешь не волноваться. Не обижайся, но тебе стоит периодически отрываться от своих заумных книг, потому что факультетских новостей там не пишут, — Фред сделал вид, будто разговаривает с маленьким непонятливым ребёнком и мило улыбнулся. — Тут чуть ли не афиши висели о моих будущих ночных похождениях. Поэтому все, кто был осведомлён, приняли соответствующие меры, избавили себя от возможности слушать мое непременно идеальное исполнение песен и лежат по своим кроваткам, видят цветные сны. Уизли весьма сознательно перестал считать, подумав, что поспорить с Грейнджер будет весьма занимательно. Как только ему надоест, он продолжить выть что-нибудь и вынудит Гермиону уйти. Ну или сам уйдёт. — Если какой-нибудь умник решит воспользоваться «силенцио» или чем-нибудь ещё, ему стоит помнить, что у меня есть друзья, — Фред многозначительно поиграл бровями. — Другие варианты, Грейнджер? У Гермионы зачесались руки кинуть в него чем-нибудь тяжелым, чтобы прогнать из его голоса эту покровительственную насмешку. — Уизли, разве красиво прикрываться друзьями? — фыркнула она, складывая руки на перилах и сдувая с лица упавшую на него прядь волос. — Тц-тц-тц, я думала, ты выше этого. Ну ладно, — легкомысленно пожала девушка плечами, — а если я скажу, что у меня завтра важная контрольная и я хочу выспаться, ты… утихнешь? Ради меня. Гермиона намеренно сделала паузу, добавив в голос игривых ноток, чтобы незаметно вытащить из заднего кармана пижамных штанов свою палочку, которую она автоматически прихватила с собой, когда выскакивала из комнаты на жуткий вой. Благодаря высоте, на которой располагался балкончик, гриффиндорец не мог заметить ее действий, и девушка крепко сжала пальцы на теплом дереве. «Ну все, теперь берегись, Уизли!» — подумала она. — Да, важная контрольная — это действительно… важно, — Фред медленно поднялся с кресла, сделал несколько шагов в сторону, останавливаясь примерно в центе гостиной. — Ради тебя, Грейнджер, я могу пойти почти на все. Уизли положил руку на грудь в районе сердца, будто собирался клясться в чем-то, прикрыл глаза, сделал глубокий вдох. И постарался запеть намного громче, чем было до этого. Казалось, его вой могли услышать и в Хогсмиде. Как Гермиона говорила? Раненый оборотень? Да, это самое точное определение. — Акцио что-нибудь! — завопила девушка, махая палочкой. От неожиданности она позабыла все слова. Заклинание не должно было сработать с такой неточной формулировкой, но сработало. Из приоткрытой двери комнаты со свистом вылетела большая объемная сумка с разными хэллоуинскими штуками, которые соседки Гермионы подготовили для завтрашнего праздника, и плюхнулась прямо перед ногами Грейнджер, приглашающе раззявив свое нутро. Сверху почему-то лежал потрепанный учебник по трансфигурации, принадлежащий Лаванде. Должно быть, она сунула его туда по забывчивости сегодня вечером. Но сейчас он пришелся весьма кстати. Схватив книгу, Гермиона запустила ее вниз, целясь если не в голову нарглова певуна, то хотя бы в какую-то другую его часть. Когда Грейнджер прокричала весьма странно сформулированное заклятье, Фред даже запнулся, на мгновение теряясь, и состроил удивленное выражение лица. Потом запел с новой силой, умудряясь одновременно с этим ухмыляться. Сумка, прилетевшая из спальни девочек, весьма хорошо подходила под определение «что-нибудь». Фред злорадно подумал, что Гермионе было бы ну очень неловко, если бы там оказались какие-то истинно женские, если можно так сказать, вещи. Но нет. Там лежала книга. Неудивительно. Когда учебник, как успел разглядеть Уизли, по трансфигурации полетел вниз, Фред для того, чтобы увернуться, лишь сделал шаг в сторону. В его пении вдруг почти отчетливо стало слышно частое употребление слова «мазила». Как-то по-особенному зло хмыкнув, Гермиона откинула за спину вечно лезущие в лицо волосы и начала бомбардировать парня всем, чем была набита сумка. А добра в ней хватало. Сначала в дело пошли какие-то штуки, призванные перевоплотить гриффиндорок в призраков, вампиров и ведьм для завтрашнего маскарада. Маски из папье-маше, парики, всякие баночки с гримом и прочим. Фред лениво уворачивался от них и, уже явно похихикивая, продолжал орать. Кажется, попутно он еще и язык ей показывал, но девушка не могла быть уверенной из-за полутьмы, царившей в гостиной. Когда запас масок и баночек истощился, Гермиона принялась швыряться вниз разными сладостями, занимавшими самое дно сумки. Тыквенное печенье пачкало мебель, пастилки с джемом живописно размазывались по стенам, а мятные карамельки особенно хорошо шли в качестве пулеметной очереди, дробью стуча по всем предметам. Девушка настолько вошла во вкус, что не заметила, как пальцы, липкие и сладкие от конфет, при очередном замахе запутались в ее же собственных волосах. От резкого рывка Гермиона чуть не сняла сама себе скальп. «Зато над костюмом на бал уже не надо было бы думать…» — подумалось ей. Фреду оставалась только громче завывать песни уже не про Хэллоуин, а про съехавшую с катушек Грейнджер и удивлённо коситься на устроившую настоящую бомбардировку девушку. Уклоняться особо не приходилось, потому что с меткостью у девушки были явные проблемы. До цели долетело только пару карамелек, да и то случайно. Когда Гермиона внезапно закончила обстрел, вся гостиная уже была завалена сладостями, большинство из которых к употреблению были уже не годны. Девушка замешкалась на балконе, и Фред подумал, что концерт можно прекращать. — Эй, у тебя там снаряды кончились? — голос Уизли стал немного более хриплым из-за долгих песнопений. — Да-а! — с тоской откликнулась Гермиона, пытаясь отлепить сладкие пальцы от волос. — Ай! Да что б вас… Девушка несомненно обладала множеством талантов, но способности к распутыванию гордиевых узлов у нее — увы! — не наблюдалось. Если удавалось вырвать один палец из цепких лап каштановых локонов, в них тут же запутывались два новых. Застонав от бессилия, Гермиона потянулась за палочкой, намереваясь отрезать пару прядей к мерлиновой матери. Фред ещё секунд десять смотрел на странные действия Грейнджер и способом несложных умозаключений вычислил, что попытки Гермионы остановить его пение ей же и навредили. — Иногда стоит задумываться о последствиях, — нравоучительным тоном произнёс Фред и достал волшебную палочку. — Экскуро! Ближайшее к Уизли кресло тут же приняло божеский вид, пятна от крема и шоколада исчезли. Фред воспользовался заклинанием ещё пару раз, и гостиная приняла приемлемый вид. Только несколько карамелек валялись на полу, но Уизли решил не заморачиваться и занял исходную позицию, вновь подняв взгляд на Гермиону. — Ты ж там не резать волосы собралась? — наобум ляпнул Фред, наблюдая за возней на балконе. — Именно это я и собираюсь сделать, — прорычала Гермиона в ответ. — Диффиндо! Несколько локонов упало на пол, и девушка наконец смогла освободить пальцы. Очистив их заклинанием, она с отвращением посмотрела сначала на валяющиеся пряди, а потом вниз, на виновника всего происходящего. — Я тебя убью, Уизли! — Гермиона, ну зачем же так радикально? — Фред подобрал одну из конфет. — Успокойся, съешь чего-нибудь сладенького. Уизли кинул карамельку в сторону Грейнджер, а потом, быстренько раскланявшись и протараторив «благодарность за внимание прекрасной мисс», он скрылся из гостиной и чуть ли не бегом направился в сторону спален мальчиков, где, вероятно, ждали негодующие его от долгого отсутствия Ли и Джордж. А Фреду, в свою очередь, ну очень не хотелось схлопотать от разозлённой Гермионы. Попыхтев, словно закипающий чайник, девушка вернулась в спальню, заперев дверь магией. Ее совершенно не волновало, что с утра соседки наверняка будут удивлены этому и еще совершенно пустой сумке с праздничными штуками. Грейнжер хотела лишь закрыть глаза и, наконец, провалиться в так нужный ей сон, в котором больше не будет этого бешеного пения этого дурацкого Фреда Уизли… Обижать Гермиону Фреду определенно не хотелось. По его мнению, Грейнджер была замечательным человеком, пусть и периодически вела себя как зануда. Ну, а после ночных выступлений она вполне могла и оскорбиться, устроить Уизли, например, бойкот. В лучшем случае. Страшную месть — в худшем. Ну и в голове Фреда созрел неплохой план по примирению. Как только недовольные Ли и Джордж дослушали до конца короткую историю о том, что «ничего во время испытаний не произошло, все приборы работают нормально, а я для перестраховки задержался», они улеглись по кроватям. Фред дождался, когда все уснут и, прихватив кое-что из-под кровати, снова вышел в гостиную. Там было пусто и идеально тихо. Слава Мерлину, домовые не успели ещё прибраться, поэтому конфеты все так же валялись на полу, атрибуты к Хэллоуину и учебник лежали на одном из столов, а сумка из-под этого добра валялась на балконе. Уизли призвал её к себе заклинанием и начал выполнять свою нехитрую задумку. В мешочке, который он взял из комнаты, лежали различные сладости. Их прислала мать в честь праздника ещё утром, предупредив, что это «для поднятия духа Хэллоуина завтра». Насколько понял Фред из сбитого рассказа Рона, отец получил премию на работе, и Молли Уизли в честь этого решила порадовать детей. Каждому пришла своеобразная посылка со всякой всячиной. Достав самые заурядные сладости — тыквенное печенье, шоколадные котелки, и пастилки с джемом — Уизли положил их на дно девчачьей сумки. Собрал с пола карамельки и кинул туда же. Потом положил все маски, парики и баночки непонятного назначения. И припечатал это все старенькой книжкой, с победным видом сумку закрывая. Собрав все вещи, Фред поднялся на второй этаж и подошёл к двери, за которой около часа назад скрылась Гермиона. Кое-как удерживая палочку в занятых руках, он прошептал: «Алохомора». Как ни странно, дверь поддалась. Видимо, уставшая Грейнджер наколдовала всего лишь «коллопортус», забыв, что любой первокурсник сможет его преодолеть. А Уизли уже воображал, как возьмёт метлу, вылетит в окно, вычислит комнату Грейнджер, влетит в неё с триумфальным видом… Но дверь с тихим скрипом отворилась, впуская названного гостя. Фред прошёл внутрь. Кровати были огорожены балдахинами, но та, где спит Гермиона, была заметна сразу. На тумбочке стояла стопка книг, причём весьма высокая. Но свободного места было достаточно, поэтому выложить оставшиеся сладости из мешочка туда не составило труда. Сахарные летучие мыши, кексы в виде тыкв, съедобные скелетики и что-то, что Фред в темноте разглядеть не смог. К счастью, на тумбочке Грейнджер помимо книг был чистый пергамент и маггловское изобретение, которое девушка называла «ручкой». Уизли вывел на бумаге кривым почерком лаконичный текст: «Надеюсь, тебе понравились мои песнопения? В знак благодарности за твоё внимание — сладости. Удачно написать контрольную, Грейнджер. Р.S. На самом деле это извинения. Тсс, Герми, об этом никто не должен знать!» Прежнее местоположение сумки с вещами Фред определить не смог, так что просто пристроил её около двери в ванную. Уизли бесшумно вышел обратно на балкон, прикрыл дверь, запечатав заклинанием, и со спокойной душой отправился к себе, насвистывая какую-то песенку. Приоткрыв один глаз, Гермиона дождалась, пока за парнем закроется дверь, и села на кровати. Как можно догадаться, она не спала. Вернувшись в комнату, она какое-то время приводила в порядок неровно обрезанные заклинанием пряди, а потом долго крутилась под одеялом. Хотелось спать — но сон не шел. Когда, сняв ее «коллопортус», Фред тихо пробрался в комнату, она затаилась и следила за ним из-под полуприкрытых век. Мальчикам нельзя было заходить в спальни девочек. И это был первый раз, когда Гермиона очень об этом пожалела. Она была бы не так уж и против, если бы Уизли заглядывал сюда почаще… Подсветив себе люмосом, девушка взяла в руки записку. На лице ее сама собой появилась глупая улыбка, когда она прочитала неровные строчки, а сердце забилось как-то быстрее обычного. Наверняка — от духоты, решила Гермиона, стараясь не думать о ловких длинных пальцах, выводивших эти кривоватые буквы такой непривычной для волшебника ручкой. Рассыпанные по тумбочке сладости блестели и переливались в лунном свете. Их серебряные и золотые обертки словно светились сами по себе. Взяв один тыквенный котелок, Гермиона поднесла его к носу и вдохнула сладковатый запах выпечки. Рон и Гарри завтра подарят ей много-много конфет. На банкете будут сладости самых разных видов и вкусов. Мама обязательно пришлет так любимых ее дочерью печеных улиточек. Но лучшим подарком — пусть и без возможности кому бы то ни было о них рассказать — для Гермионы навсегда останутся эти конфеты, рассыпанные по ее тумбочке одним певцом, разбудившим ее в первом часу ночи. Завтра она обязательно подарит ему что-нибудь в ответ.