Four by four

      Морские волны, пенясь и клокоча, сияя под лучами рассветного солнца, поднимались на пару футов над водой, изгибались сине-зелёными дугами и с грохотом обрушивались на песчаный берег и спины незадачливых серфингистов. Адам любовался видом, сидя на террасе прибрежного бара с бокалом «Маргариты» в руке, и, приставив вторую руку козырьком к голове, высматривал Келли. Не раз и не два ему казалось, что он видит её: её белые волосы, голубой гидрокостюм с чёрными вставками и яркую доску с этническим орнаментом, но каждый раз это была не она. Он не знал, что Келли уже вышла из воды, оставила свою доску в надёжном укрытии среди обрубков базальтовых скал и окольными путями, мягкими кошачьими шажками, проскользнула в бар. Она ловко подкралась к нему, растормошила его и без того лохматую гриву и сняла наушники с его чувствительных ушей. Грохот прибоя, протяжные завывания сине-зелёных волн и бар на красочном солнечном пляже мгновенно исчезли, вокруг выросли унылые стены кабинета, а сам он обнаружил себя полулежащим на старом кожаном диване с бокалом наспех приготовленной «Маргариты».       — Aloha! — весело поздоровалась Келли, возвращая ему наушники, из которых всё ещё лился раскатистый вой океанских волн. — Расслабляешься?       — Фантазирую, — улыбнулся Адам. — Представлял, как ты выходишь из океана и идёшь ко мне…       — Пьяному с утра, — заметила Келли и спросила: — А для меня найдётся?       — Найдётся, — Адам отставил свой бокал в сторону, на столик для бумаг, подошел к бару, вылил остатки коктейля из шейкера во второй бокал и аккуратно подал ей. — Без соли и лайма, чтобы не забывать, что мы не в баре на берегу океана.       — О чём ты, похоже, уже забыл, — съёрничала Келли, сняв кепку с длинношеей синей цаплей «Ортиса». — И что ты бы ты сделал потом? После того, как я вышла к тебе из океана?       — Не знаю, — пожал плечами Адам. — Повернулся бы, чтобы поймать Грегги на очередной попытке бегства и помешать Джею укусить Финна.       — О, ну об этом даже фантазировать не нужно, — фыркнула Келли. — Сегодня утром Грегги трижды пытался уползти, а я дважды помешала Джею укусить Финна. А потом Молли помешала Джею укусить кота.       — Коперника?       — Ну, конечно Коперника. У нас нет другого кота, который бы так же покорно сидел на месте и ждал, пока его укусят.       — Хорошо ещё, что он не научился давать сдачи.       — От Джея легче убежать, чем дать ему сдачи, — фыркнула Келли, — К несчастью, бедняга Финн не может сделать ни того ни другого. Хотя стоит отдать Финну должное: сегодня он ни разу не заплакал. Ни разу. Даже утром, когда Джей неожиданно напал на него, он собрался с силами и… — она выдержала торжественную паузу, покрутила бокал в руке и иронично закруглила: — и мужественно принял удар.       Они обменялись многозначительными улыбками.       Грегги, Джей и Финн были прекрасными детьми, здоровыми и подвижными, но присмотр за ними был настоящей проверкой на прочность. В первые месяцы Адам и Келли кормили их не менее раза в час, меняли подгузники не менее двенадцати раз в сутки и старались уделить всем троим особое внимание, не оставляя для себя времени даже на душ и на сон, а исключительная тупость и монотонность родительского труда держали их и без того уставшие тела и умы в постоянном напряжении, в непроходящем стрессе, который только усиливался, когда их убийственно унылый график разбавляли неприятные неожиданности. Например, однажды они потеряли Грегори в собственном доме и через два часа истерической беготни по всем трём этажам нашли его в одной из ванных в корзине с чистыми полотенцами. В другой раз Адам с Джейденом на руках ступил на кухне в маслянистую лужу, поскользнулся и больно шмякнулся об пол, чудом не покалечив малыша. И ровно через неделю после этого инцидента няня, проработавшая у них чуть менее трёх дней, едва не уронила Финна прямо у Келли на глазах, за что взбешённая Келли тут же её уволила, а потом заявила, что больше не станет нанимать никаких нянь. Вместо этого они наняли Молли Хачкинс в качестве экономки, которая помимо дежурной уборки, ухода за животными и похода по магазинам должна была следить за тем, как Адам и Келли следят за детьми. После произошедшего они настолько не доверяли сами себе, настолько боялись навредить своим детям, что наняли для этого специального человека. В минуты тишины, перед сном, за дверями домашнего кабинета, или на кухне, готовя завтрак и стерилизуя бутылочки для детей, Адам размышлял о том, что они делают что-то не так, неправильно, и пытался понять, что именно, пока они окончательно не впали в депрессию и не напринимали неверных решений.        Ответ оказался проще, чем он предполагал, и, как ни странно, пришёл к нему в тот день, когда у Коль и Роланда родилась вторая дочь, Жаклин. Они с Келли стояли в палате рядом с Рупертом и Белль, сияли лучезарными улыбками на всю ширину серых измождённых лиц и наблюдали за тем, как Роланд знакомит Жаклин и Джейн.       Джеки и Дженни. Дженни и Джеки. Роланд передал ребёнка, которому был всего час от роду, девочке четырёх лет, и хотя его руки замерли в воздухе, готовые подхватить малышку в любой момент, было заметно, что он совершенно уверен в её безопасности. И пусть со стороны его поступок выглядел странно и страшно, они все понимали, что он всё сделал как надо, потому что прислушался не к холодному рассудку, а к самому себе. Адам же, глядя на него, на счастливую Коль, на сосредоточенное личико Дженни, с трудом удерживающую на руках хрупкую малышку, подумал, что ему тоже стоит прислушаться к себе, и чуть позже, тем же вечером, когда они вернулись из Бруклина домой и уложили мальчиков спать, и Келли села в гостиной разбирать чистые детские вещи, он задал вопрос, который должен был задать ещё в самом начале их новой жизни:       — Почему мы должны делать это как все?       — Потому что так проще, — насмешливо хмыкнула Келли, раскладывая вещи в три аккуратные стопки. — Знаешь, Адам, существует не так много способов складывать одежду.       — Я не про одежду, — вздохнул Адам и присел рядом, чтобы ей помочь. — Я про детей. Почему мы не можем жить так, как жили раньше, и просто включить их в свою жизнь?       — Ты знаешь почему.       — Нет, не знаю, — сказал он, складывая синий комбинезончик в стопку «Дж». — И ты тоже не знаешь, иначе ты бы чувствовала себя намного лучше. Скажи, чего бы ты хотела?       — Выспаться.       — Я серьёзно.       — И я серьёзно, — цинично усмехнулась Келли. — Выспаться.       — Келли, я имел в виду другое.       — Я знаю. Но, увы, у нас нет выхода.       — Почему? — спросил Адам.       Келли не ответила, принялась рассматривать чёрную букву «Г» на цыплячье-жёлтой детской кофточке.        — Скажи, Келли, чем бы мы занимались, будь это обычный отпуск? — спросил Адам, низко склонив голову и заглядывая ей в глаза. — Где бы мы сейчас были?       Он сам не знал, где бы они были, но был твёрдо уверен в том, что они бы наверняка не сидели в четырёх стенах, ограниченные списком домашних дел и тремя бытовыми темами. Новый образ жизни был для них так же неественен, как полёт — для киви, а потому, после долгих рассуждений и споров, они с Келли пришли к единодушному выводу, что могут принять значительные перемены, только решившись на одну незначительную, и решили, что им стоит отправиться в отложенный отпуск на Гавайских островах. Всего на полтора месяца, до конца весны. Полтора месяца, которые они нечаянно растянули на полгода.       Невозможно объяснить, что такое Гавайи. Каждый человек, побывавший здесь, рассказывает свою уникальную историю, и уникальная история Адама и Келли началась не с самых радостных событий. Их ожидания разбились вдребезги в первые же дни. Комфортный просторный дом, который они арендовали за неделю до поездки, оказался тесной, неуютной халупой, бассейн во дворе походил на грязное болото, а сад, описываемый жуликом-владельцем как подлинный кусочек тропического рая, обернулся непролазными джунглями. Вдобавок к этому тот самый жулик привёл к ним старую женщину по имени Лейлани Коста и сказал, что она будет присматривать за домом и готовить. Адам, разумеется, запротестовал. Готовил обычно он, а за домом и животными могла присмотреть Молли Хатчикинс, которую они тоже взяли с собой. Им не нужна была никакая Лейлани, но жулик сказал, что её услуги ими уже оплачены и что им придётся с этим мириться. Они не собирались с этим мириться, но у них не осталось выбора. Шторм, нехарактерный для гавайского апреля, прокатился по берегу Коны и разрушил прибрежные улицы, лишив их возможности убраться подальше. Жители и туристы массово переселились в крепкие отели и в уцелевшие дома повыше, и, возможно, кого-нибудь даже подселили бы к ним, если бы у них не прохудилась крыша. Трёхдневный ливень устроил в гостиной настоящий потоп, из-за чего им пришлось запечатать её и несколько смежных помещений, и ютиться в одной большой спальне вместе с детьми, перепуганными насмерть котами и Молли Хачкинс. Молли нашла себе укрытие в лакуне платяного шкафа, дети спали с Адамом и Келли на широкой низкой кровати и начинали истошно вопить, если их пытались переложить в другое место, а сами Адам и Келли висели по краям в полусне, ёжась от прохлады сырых стен и вздрагивая от яростного воя ветра за тонкой стеной. Дни были не лучше ночей, но их они уже и не помнили, потому что потом их островная жизнь стала совсем другой.       Когда океан успокоился, и медное солнце выкатилось на горизонт, весь мир преобразился. Воздух наполнился приятными запахами моря, солью и пением птиц. В их запущенном саду внезапно ожили соловьи, и, может, поэтому, а может, и сам по себе, сад, с его заросшими тропками и тёмно-зелёными стенами неухоженных деревьев, обрёл своё ужасно притягательное очарование. Настолько притягательное, что, когда владелец отремонтировал крышу и дом, почистил бассейн и облагородил двор, Адам лично попросил его оставить сад в покое, за что его душевно поблагодарила Лейлани Коста. А позже, во время первого спонтанного пикника в том саду, она же, на правах истинной хранительницы этого места, доверительно сказала ему:       — Природа не живёт по шаблону, Адам, и здесь вы в этом убедитесь.       Адам мог бы возразить ей, что в известной им вселенной определённому шаблону подчиняется каждая частица, но не стал, потому что был согласен со словами старой женщины, в том смысле, который она в них вложила.       Природа на островах воистину не подчинялась всеобщим правилам. То, что они с Келли увидели и испытали здесь, доставило им небывалое удовольствие, выстроенное на прочном равновесии душевного покоя и непроходящей исследовательской восторженности, способной превращать в чудо самые обыденные вещи. Например, они не переставали удивляться тому, насколько тёплым был океан. В Лос-Анджелесе, где они проводили по две-три недели в году, никогда, даже летом, не было такой тёплой воды и такого тёплого ветра. Во время одной из морских прогулок вдоль островов пошёл лёгкий летний дождь, а они так и остались стоять на палубе в одних майках, и их руки и ноги не покрылись гусиной кожей. В тот день у берегов острова Кауаи они совершили самое потрясающее погружение. Они проплыли по долгим коридорам удивительно живого и красочного подводного мира, которого не было ни в Чили, ни в Испании, ни где-либо ещё. Он настолько впечатлил их, что Келли, которая обычно предпочитала только смотреть и наблюдать, выловила со дна несколько сувениров на память, а Адам выкроил время, чтобы прилететь сюда вновь, несмотря на то, что перед ними открылся не менее живописный мир Большого Острова.       Каждый день Адам проходил десятки миль по обширным песчаным и вулканическим пляжам, по зелёным долинам и тропическим лесам. Он и Келли не раз теряли дорогу во всём этом диком разнообразии и обычно всегда находили что-то удивительное: скалу, кусочек леса, убежище певчих птиц или их любимую Звёздную пещеру. Они чувствовали себя настоящими первооткрывателями, когда нашли эту пещеру, потому что о ней не знала даже Лейлани Коста, а Звёздной прозвали потому, что сверху у неё было отверстие в форме скособоченного треугольника, и ночью сквозь него открывался отличный вид на звёздное небо. Как-то раз, когда они с Келли лежали там, под этой дырой, Адам подумал, что его сестра была не так уж и не права, сказав, что ярче всего звёзды сияют над Тихим океаном. То же самое он подумал, когда они добрались до обсерватории Мауна-Кеа. До этого он был только в обсерватории Лоуэлла, куда его брат Альберт при случае затаскивал всех согласных и несогласных, но она не шла ни в какое сравнение с Мауна-Кеа. Возможно, до недавних обновлений оборудования это было не так, но теперь ему оставалось только поражаться тому, что он увидел в обсерватории, а после — тому, что творилось вокруг. Она была воплощением мечты, торжеством человеческого разума, возведённым на вершине горы, торжестве матушки-природы, и в этом заключалось всё очарование островов. Дикий зелёный мир гармонично сочетался с большими современными городами, а люди волшебным образом впитывали в себя и то и другое. Адаму довелось пообщаться с производителем кофе, который одним их первых начал применять в производстве новых роботов с улучшенным искусственным интеллектом, и который при этом верил, что обязан своими успехами гавайским божествам. В его понимании, как собственно и в понимании той же Лейлани, эти божества олицетворяли силы природы или, если угодно, разумную вселенную, и любые факты только поддерживали их веру. Перед отъездом Лейлани подарила ему деревянную статуэтку некого божества, покрытую чёрным лаком. Божество выглядело злобным и агрессивно скалилось, но Лейлани сказала, что это на счастье, а потому Адам не стал отказываться. И хотя он до сих пор не знал, кто это такой, он не мог не признать, что подарок вышел просто отличный, хотя за недели до этого старая женщина поделилась с ним кое-чем более ценным и интересным.       Заметив его интерес к кулинарии, Лейлани раскрыла ему некоторые тонкости тихоокеанской кухни, начиная с повсеместно известных японских деликатесов и заканчивая необычными блюдами из обычных кур. Одно из них чем-то напоминало фрикасе в рисовой миске, но вместо присущих фрикасе каперсов и грибов использовались тофу, перец и водяной орех, а мясо нарезалось так мелко, что оно визуально терялось во всей этой мешанине. В любом случае вкус был просто восхитительный, как и у всего, что готовила миссис Коста, хотя порой ему казалось, что она придумывает рецепты на ходу. К слову, сочинительство ей тоже давалось на славу.       Лейлани придумала отличную диету для Келли, которая после родов была, как никогда, озабочена своей внешностью. Она хотела поскорее вернуть себе прежние формы и, разумеется, преуспела. Серфинг, скейт, плавание, долгие пешие прогулки и обилие мяса и морепродуктов превратили её в прежнюю красивую подтянутую девушку, но тем не менее на её теле сохранились следы, которым было суждено остаться навсегда. Адам без труда находил эти следы, находил не без печали, но позже именно он обратил это в шутку и тем самым помог Келли принять себя, отнестись с юмором. Они вообще ко многому научились относиться с юмором к любым вещам, которые до этого выводили их из себя, и в большинстве случаев это касалось родительства.       Мальчишки сильно подросли с тех пор, как они покинули Ларчмонт. К пяти месяцам Грег, Джейден и Финн весили по восемнадцать фунтов, что являлось достижением даже для обычных детей, округлились и окрепли и начали активно заявлять о себе. Примерно в этом возрасте Джей обзавёлся первыми зубами и начал набрасываться на всё подряд, как не в меру любопытная акула. Грегги оброс тёмной мягкой шерстью и стал отдалённо напоминать маленькую обезьянку, непоседливую и упрямую. А Финн… Финн превратился в белокурого сероглазого красавца, срывающего вздохи восхищения у большинства женщин, одарённых материнской эмпатией, но особенно часто этим грешили Лейлани и Молли. За его ангельскую внешность и спокойный характер они носили его на руках, пылинки с него сдували и громко причитали и охали, когда Адам учил малыша плавать или пристёгивал к надёжной люльке в тележке, в которой они с Келли возили детей во время прогулок по острову.       — Мистер Голд, ну куда вы их всё время тащите? — вздыхала Молли, указывая на всех детей, но глядя только на своего херувима. — А если что-то случится?       — Адам, оставьте их дома. Они ещё слишком малы для таких нагрузок, — вторила ей Лейлани. — Мы присмотрим!       Но Адам всегда от них отмахивался. Во время этих прогулок он ни разу не подверг детей опасностям, а что до нагрузок, то он не заметил, чтобы те сильно от них страдали. И если вспомнить, как радостно они верещали при виде разных необычных и ярких штук, оставлять их в четырёх стенах было бы и вовсе жестоко. Он не мог забыть, как на одном из пляжей мальчишки с восторгом приветствовали обычного краба. Грегги замахал в воздухе маленькими кулачками, а Джей сразу протянул к нему ручки, чтобы схватить и затащить к себе в рот, но потом вся троица почтительно притихла, увидев, как краб зарывается в песок. Позже тем же днём они познакомились с большой старой черепахой, и из их невнятных, но экспрессивных детских просьб, Адам понял, что они хотели бы понаблюдать, как она будет закапываться в песок. Чтобы их порадовать, он закопал черепаху сам, без всякого ущерба для черепахи, но прежде чем отправиться домой, он все же раскопал её обратно. Он сделал это, потому что однажды Келли споткнулась о черепаху и разбила палец, но это была уже совсем другая история. Одна из тысячи, накопленных за те счастливые месяцы на Гавайях, а всю тысячу так сразу и не расскажешь. К тому времени, когда они покинули острова и прибились к родным берегам, у них отпало само желание что-либо рассказывать.       Они приехали домой в субботу шестого октября, привели в порядок дом, увиделись с родными и в понедельник в отличном настроении вышли на работу. Угостив коллег кофе и пивом, высланным напрямую с островов, посмеявшись над гигантскими открытками, испещрёнными приветственными росчерками и добрыми пожеланиями, Адам и Келли решили ознакомиться с текущими делами и буквально онемели от ужаса.       В их отсутствие сервера компании выдержали несколько хакерских атак, из-за чего множество их клиентов понесли убытки. Некоторые из них уже начали планировать переход в другие компании, и Ким Фэнг, их аккуратный финансовый директор, поспешил выплатить им компенсацию. Вдобавок к этому Ким взял огромные кредиты на строительство дата-центра в Миннесоте, аргументируя это вынужденным расширением в рамках проекта Келли. Адам знал, что это было не обязательно, что в первое время его можно было запустить в дата-центре в Атланте, и открыто предъявил это Киму, и тот объяснил свое решение, предъявив ему документацию по проекту, которую некто слил в интернет.       — Я не мог рисковать доверием клиентов, — сказал Ким. — Они все это видели, и я дал им то единственное, что могло их успокоить.       Временно отвязавшись от Кима, Адам бросился искать эту документацию, удивился и показал ее Келли, которая с ходу подтвердила, что эта фальшивка, созданная ее на случай утечки. Утечки, которую не смогли отследить ни программисты, ни администраторы, ни их хваленый отдел информационной безопасности. Также никто из их сотрудников не смог ответить, почему их не посетила здравая мысль сообщить о проблемах ему или Келли, но на тот момент он оставил этот вопрос без ответа. До вторника он искренне верил, что ситуация не критична и что общими усилиями они смогут ее преодолеть, но утром во вторник акции «Ортиса» упали на тридцать пунктов, и окончательно вывели его из себя.       В течении следующей недели Адам в самой жёсткой форме допросил и отчитал начальников отделов, и в ходе распутывания бесконечного клубка недопониманий и ошибок, допущенных этими компетентными и уважаемыми людьми, приказал уволить нескольких юристов, финансовых аналитиков и маркетологов. Программисты во главе с Элвином Кларком и инженеры во главе с помощником Келли отделались лёгким выговором, потому что только они пока удерживали корабль на плаву. И лишь отделу информационной безопасности он посоветовал полным составом начать поиски нового места работы, если к концу недели они не предоставят ему ни единой зацепки. Нелл Пэриш, начальник того самого многострадального отдела, попыталась вступиться за своих ребят, за что Адам на неё наорал. Он никогда так не орал на коллег, особенно на Нелл, которая была не только его сотрудником, но и другом, но в тот момент он просто ничего не мог с собой поделать. Нелл вынесла это стоически, как и положено бывшему универсальному солдату специального подразделения армии США, и ушла, не сказав ему ни единого слова. А вот Люк, импульсивный, эмоциональный старина Люк Пэриш, прибежал примерно через час, намереваясь наорать на него в ответ, но в последнюю минуту вдруг посмотрел ему в глаза, осёкся, побледнел и очень тихо промямлил:       — Нелл не ошиблась. Если дело в утечка данных, то она произошла по вине кого-то, у кого был наш допуск.       — Люк, — глухо произнёс Адам, растирая ноющие виски. — Люк, ты знаешь сколько человек могли это устроить?       — Нет.       — Их сотня, Люк. — головная боль, с которой он благополучно распрощался на Гавайях, атаковала его с новой силой. — Я должен обвинить всех?       — Мы найдём его, Адам, — пообещал Люк. — Мы с Нелл найдём его и притащим прямо к тебе.       — В таком случае я буду ждать результатов, Люк. Я буду ждать результатов.        Люк кивнул ему и ушёл, полный энтузиазма. Адам не сомневался, что каждая капля его энтузиазма потечёт в нужном русле, но сильно сомневался в конечном результате. Человек, который саботировал «Ортис», подошёл к делу расчётливо и хладнокровно и, скорее всего, успел замести следы. Адам сам позволил ему это, когда семь месяцев назад фактически бросил компанию на произвол судьбы, и сейчас именно ему нужно было найти выход. Келли, невзирая на собственные трудности, предложила вместе подумать над этой задачей, но они лишь измотали самих себя. Когда в четверг они вернулись домой, уложили детей и обессиленно упали на кровать, она уставилась в потолок и сказала:       — Это…       Впрочем, не стоит в точности повторять, что она сказала. Она произнесла довольно длинную речь, из которой приличным было только слово «это», настолько точную и проникновенную, что он не смог бы выразиться лучше.       На следующее утро они чувствовали себя до такой степени опустошенными, что с трудом могли думать о работе. Адам и вовсе расслабился, наразводил коктейлей, с помощью звуков моря попытался вернуться на Гавайи, и вот, во время одного из особенно громких завываний прибоя в ушах, он наконец кое-что придумал. Кое-что, что могло не понравиться Келли и что определённо не нравилось ему, но в сложившихся обстоятельствах у них не было иной альтернативы.       — Ну? — нетерпеливо спросила Келли, помешивая остатки скверно приготовленной «Маргариты». — Что ты придумал? Я вижу, что ты что-то придумал.       — Придумал. Придумал и даже уже кое-что сделал, — тяжко вздохнул Адам и, глядя на её удивлённое лицо, неохотно признался: — Я позвонил Ричарду Брэдфорду. Он пригласил меня к себе.