***
Амбал исчез. И исчез так, что его никто не хватился. Создавалось полное впечатление, что он сам внезапно решил исчезнуть. Понаделал «ложных следов», сам же залёг на дно. Как я собственно и хотел. Но… было одно «но», которое портило картину. Делало её неполной, неполноценной, некрасивой. И это «но» — деньги. Фиск ни за что не рванул бы без денег. Просто не смог бы этого сделать. Натура не позволила бы. Именно поэтому, по возвращении с аэродрома Озборна я не пошёл отсыпаться. Вместо этого взял ноутбук и, убравшись на самый дальний от моего дома конец города, через специально купленный в районе «Адской Кухни» краденный мобильник, позвонил одному из главных подручных Амбала. — Марти, мне нужен «нал», — как и всегда без приветствий, а сразу объявляя суть дела, сообщил ему голос Уинстона Фиска (не зря же я его телефоны столько времени слушал? Набралось достаточное количество аудиоматериала для монтажа). — Это вы, Босс?! — воскликнул тот, услышав знакомый голос и интонации. — Я. Мне нужен «нал». В полдень. Ты знаешь, где. Оставь там и езжай. — Понял, Босс, — с готовностью ответил тот. — А сколько «нала» везти? — Весь, — кратко подтвердил своё распоряжение «Фиск». — Весь?! — поражённо воскликнул Марти. — Ты оглох? Весь! — начал сердиться «Фиск». — Нет-нет, Босс! Весь, значит весь, я понял… — он хотел сказать ещё что-то, но с короткими гудками особенно не побеседуешь. Я же отсоединил мобильный, раздавил его в руке, выковырял из обломков сим-карту, сломал и её, после чего выбросил все части в Гудзон, рядом с которым я в тот момент и находился. А затем поспешил с этого места исчезнуть, не привлекая к себе ненужного внимания.***
В одном из больших крытых складских комплексов, на которых сдавались в аренду разнообразным фирмам и фирмачкам склады, я стоял в костюме «Амбала переодетого в простого рабочего» (ох и пришлось потрудиться над ним — уж больно комплекции у нас различались) перед открытой задней дверью грузовика-фургона, и в голове моей крутилась только одна мысль: «говорить про «весь нал» было, наверное, не самой лучшей идеей». Почему? Потому, что я рассчитывал на большую сумку наличности. Ну. Пусть очень большую сумку, в каких хоккеисты свою форму таскают. Но никак не на ровные ряды затянутых в прозрачную полиэтиленовую плёнку «кубиков» со стороной сантиметров в сорок из пачек банкнот, которые поднимались в этом кузове от пола и до потолка. Полный фургон наличности!!! И пусть купюры разные, в большинстве своём мелкие, но всё равно: что делать с этой прорвищей денег?!! Целый фургон чёрного, криминального нала. С таким даже в «прачечную» не сунешься — слишком большая засветка… Ключ был оставлен в замке зажигания, так что проблем с первичной транспортировкой у меня не было. Спокойно сел, спокойно выехал, отметившись на паре-тройке камер, которые «Фиск» вроде как «не заметил». А дальше было кружение по городу, затем выезд за город, после съезд на просёлок, идущий через лес. В том же лесу фургон и остался… уже пустой. Зря что ли я по городу кружил? Тут кубик, другой, там кубик другой, третий. Под тем мосточком, под другим, в том тоннельчике, под другим раскидистым деревом… Собирать, правда, потом замучился. Часов семнадцать на это убил. Но в результате все «кубики» уютно расположились в одном из тысяч контейнеров, на одном из портовых складов, снятом на имя Ричарда Паркера. Но это всё частности. Всего навсего несущественные технические детали. Главный вопрос оставался всё тем же: что со всей этой бумагой делать? Думал даже в полицию её сдать. Но нельзя: всю картину поломаешь. В прачечную тоже нельзя — след останется. Любые другие варианты были ещё фантастичнее и глупее. Так я в результате ничего и не придумал. Просто закрыл на замок контейнер и ушёл, думая, что это может быть очередным уроком от Сэнсэя, ведь мы с ним обсуждали эту деталь, то, что без денег Амбал исчезнуть не может, а значит деньги должны быть взяты. Урок, что много денег — проблема, а очень много денег — очень большая проблема. И, если десять миллионов Питер Паркер «освоить» ещё смог, то пятьдесят восемь — уже одному человеку его уровня не по зубам. Легче «подавиться» в процессе, чем «прожевать» и «переварить».***
Кстати, мои «призовые» от боёв были сданы мной в банк и положены на мой счёт, залегендированные, как «частичное возвращение долга другом, которому я эти деньги ранее одалживал» ещё до самого дела (не мог же я из-за какого-то там Амбала рисковать своим финансовым благополучием в долгосрочной перспективе — нашёл время заняться этим вопросом сразу как смог с кровати встать, чуть отлежавшись после того сумасшедшего «марафона» на арене). Даже налоги платить в этот раз не пришлось, что не могло не порадовать. А уже из банка, ставшие «чистыми» они были направлены на покупку акций Озкорп, как я Гарри и обещал. Удалось скупить их в самый последний момент, пока они стоили сущие центы, сразу после вынесения, наконец, судебного решения по их наследования после убийства основных держателей… И до того, как Озборн-младший провёл-таки пресс-конференцию совместно с представителем Министерства Обороны по поводу заключения крупнейшего контракта в истории компании. В итоге, я даже не знаю, сколько теперь стоят мои купленные на два с половиной миллиона в момент минимума их цены акции. Но то, что за двадцатку там уже перевалило, это точно. И рост всё ещё продолжается.***
Эти длиннющие сутки-Х закончились для меня только в кабинете Капитана Стэйси. Причём «сутками» я их называю чисто условно, так, как в них было явно больше двадцати четырёх часов. Значительно больше. Что я делал у Стэйси? Сливал ему весь собранный на «организацию Амбала» материал. Материалов было много: что-то в распечатанном виде, что-то в электроне. Пока Капитан его просматривал и прослушивал, я уснул прямо там, в кабинете, нагло перебравшись на стоящий в углу диванчик. Выспаться, правда не удалось — Стэйси закончил разбор и сортировку раньше, чем я бы это сумел сделать после всех тех часов активности. — И это всего-то за две недели? — спросил он, когда я принял сидячее положение и разлепил глаза. Делать это пришлось, правда, вручную, то есть пальцами. Веки, заразы такие, совершенно отказывались подниматься сами, словно к каждому из них по сорокафунтовому грузу повесили. — У меня была мощная мотивация и руки, не связанные законом, — последовал мой ответ. — Тут ты, конечно, прав — ни с чем из этого в суд не пойдёшь. — Значит сведения бесполезны? — В суд не пойдёшь. Но вот использовать, как агентурные сведения, полученные от внедрённого информатора — очень даже можно. Более того — мы обязаны отреагировать и проверить каждую строчку из того, что ты принёс. Так, что, — потёр он предвкушающе руки. — Чувствую, что в ближайшие дни будет много арестов. Может быть даже удастся самого Фиска на чём-нибудь горячем поймать и запротоколировать. Ну и работёнки ты нам подкинул, Питер! О выходных на ближайший месяц придётся забыть, нда… — на это я лишь пожал плечами, ведь эта работа, о которой он говорил, это уже не моя работа. Стэйси ещё раз посмотрел на лежащие перед ним материалы, которые были разделены на две условные стопки. Видя тень интереса в моих глазах, он пояснил. — Эту часть мы используем сами, — положил руку на первую стопку он. — А вот это я передам своим друзьям в ФБР — это их юрисдикция… — я снова только пожал плечами. Хотелось спать. И в душ. И поесть. И как-то бы это сделать всё сразу. Так что, дальше я его уже не слушал. Молча встал, в жесте прощания махнул рукой и поплёлся на выход. На улице вызвал себе такси и поехал домой. Больше в тот день я уже ничем серьёзным не занимался. Я спал, прерывая сон лишь на приёмы пищи и гигиенические процедуры.***
Следующим утром новостные каналы гудели от беспрецедентной волны громких арестов. И в информационной пене от этой волны как-то практически затерялось сообщение о том, что нашёлся-таки Норман Озборн. Его в одних трусах выбросили из чуть притормозившего микроавтобуса с тонированными стёклами и с густо замазанными грязью номерами прямо возле входа в полицейский участок в районе «Адской Кухни». Микроавтобус скрылся и не был впоследствии найден. Сам же Норман дал в участке, куда его забрали выскочившие полицейские, показания, из которых следовало, что последнее, что он помнит до момента выброски из машины, это как ложился спать в своём особняке, в своей собственной кровати. Полная медико-психиатрическая экспертиза не смогла найти опровержений этой версии. Также на медицинском обследовании были зафиксированы следы многочисленных инъекций, сильное истощение организма и даже следы кандалов на руках и ногах. В течении часа после обнаружения Озборна-старшего, прибыл Озборн-младший с целой командой адвокатов, который и забрал Нормана из участка под подписку о невыезде… Биржу лихорадило (но это не новость — её всегда лихорадит, на то она и биржа). Акции Озкорп сперва потеряли в цене несколько пунктов, но к концу дня не только вернули их, но ещё и выросли более чем на четверть по отношению к прежней стоимости. Мне было всё равно. Я весь день провёл в Университете, закрывая образовавшиеся «хвосты», а вечер в лаборатории Коннорса, разбираясь с накопившимися данными по обоим нашим проектам.***