***
В какой-то момент, когда Эм-Джей качалась на качелях, когда-то поставленных для нас Дядей Беном во дворе нашего дома, да так и оставшихся там до сей поры, а я стоял в нескольких шагах от неё и улыбался, слушая её щебет, с двух сторон улицы подъехали сразу два черных, тонированных микроавтобуса, и остановились прямо у дорожки, ведущей к дверям моего дома. Открылись боковые дверцы «пассажирских» отсеков, и из них полезли…. Ниндзя! Честно, я не столько испугался, сколько офигел от абсурдности происходящего. Какие, ради Бога, ниндзя в двадцать первом веке, посреди Нью-Йорка?!! Я даже потёр разочек глаза, чтобы убедиться, что мне это не кажется. Собственно это самое движение мои глаза и спасло, так как один из этих гадов как раз этот момент и выбрал, чтобы бросить нам под ноги световую гранату. Хорошо не свето-шумовую видимо не хотели тревожить соседей, собирались всё сделать быстро, тихо и чисто. Вот и получилось, что в момент, когда произошла вспышка, мои глаза были закрыты веками и кулаками. И всё равно, даже так вспышку я увидел, но она уже не смогла меня ослепить. Эм-Джей же не повезло, девушка как раз пялилась во все глаза на этих черных клоунов. За что и поплатилась. Я услышал одновременно тихий хлопок и испуганный визг девушки. В следующую секунду я уже убрал кулаки от лица. «Ниндзя» были уже практически в двух шагах. Уотсон свалилась на траву с качелей. «Паучье чутьё» во всю сигнализировало об опасности этих парней. Первый из них подбежал ко мне и попытался с ходу приложить электрошокером. Сработал вбитый Сэнсэем рефлекс, и атаку я отвёл вместе с рукой атакующего в сторону, встречно влупив свободной рукой по горлу противника. Тот дисциплинированно выронил шокер, рухнул на землю, хватаясь за горло, хрипя и дрыгая ногами. Следующий получил прямой удар ногой в грудь и тоже упал, судорожно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, но не преуспевая в этом, что было закономерно, так как при ударе я отчётливо слышал хруст его рёбер, и при этом точно больше, чем одного. Дальше было уже не до фиксации отдельных ударов, потому, что добежала до дистанции контакта основная масса этих непонятных «ниндзюков». Должен сказать, что уровень индивидуальной подготовки и командного взаимодействия у них был весьма приличный. Они даже сети в меня кидали, хоть и безуспешно (но тут уж им с моим «Паучьим Чутьём» не повезло, я прекрасно успевал выпрыгнуть из зоны поражения в одно резкое движение в бок или даже вверх). И будь на моём месте обычный хорошо тренированный человек или мутант не знакомый с боевыми искусствами, то меня бы спеленали как миленького. Но им не повезло совсем: я был мутантом, и я был тренированным Виктором Лэншером. Я превосходил их как в силе, реакции, скорости, ловкости, так и в уровне боевой подготовки. Шансов у ребят не было. В том числе и у водителей, решивших тоже влезть в общее развлечение, но уже куда радикальней: открыв по мне огонь из автоматического оружия. У одного был уже знакомый мне МР-5, а у другого «Калашников»… Попытавшись открыть огонь. Сэнсэй ведь чётко вбил в меня, буквально на подкорку вписал: направляют оружие — не жди, бей первым. Я и ударил. Точнее метнул. Два увесистых шокера, выполненных в виде металлических палок длиной сантиметров по сорок пять с резиновой рукояткой (удобная штука: и «жалить», и просто бить одно удовольствие), поочерёдно с правой и с левой руки. Один шокер влетел рукояткой сразу в лоб несостоявшегося стрелка, второй сначала разбил стекло двери водительского места, за которой прятался более расторопный, но недостаточно сообразительный парень с «Калашом» в руках. На всё про всё двадцать пять секунд. Быстро и максимально жёстко — именно так, как учил Сэнсэй действовать против сильно превосходящего числом и вооружением противника: бей первым, будь дерзок, не теряй ни секунды, не дай опомниться и поменять рисунок боя, трать на каждого не более одного удара, даже, если промахнулся, переходи к следующему — потом вернёшься и добавишь, перемещайся, не дай себя зажать или свалить на землю, действуй быстро, будь беспощаден, помни: благородных боёв «много на одного» не бывает. Их вообще не бывает. Я справился. И только потом сообразил, что не оставил никого, кто бы мне мог рассказать, что за фарс тут творится. На ноги поднялась немного проморгавшаяся Уотсон. — Питер! Что происходит?! — обвела она слезящимися глазами стонущие и полностью неподвижные тела, в живописных позах валяющиеся на траве. — Кто это такие? Что за маскарад?! — Кабы я сам что-то понимал, растерянно осмотрел побоище и поправил очки на носу. После этого наклонился и сдёрнул тряпку с головы ближайшего «ниндзя». Под ней оказалось вполне нормальное среднеевропейское лицо совсем ещё молодого парня, максимум моего ровесника. Я сдёрнул тряпку с его соседа: под ней вообще голова негра, пардон, афроамериканца. А вот под третьей тряпкой, наконец, обнаружился азиат. «Разоблачить» остальных я уже не успел: из дома раздался женский крик и звон разбитого стекла. — Тётя Мэй! — спохватился я и побежал в дом. Очень быстро побежал. Почти успел. Точно такие же, одетые в чёрное, спортивные ребята с шокерами и холодным оружием, были и в доме. Видимо подъехали на параллельную улицу позади дома, а потом пробежали через участки соседей, что при их физической подготовке никакой сложности не представляет. А в дом вошли через заднюю дверь и приоткрытые окна. Дядя Бен корчился на полу, сотрясаемый судорогами — видимо его достали шокером, но он оказался крепче, чем рассчитывалось, поэтому не вырубился, а только упал и лишился возможности двигаться. Его крючило, потряхивало, а изо рта текла и пузырилась слюна. Тётя Мэй, вооружившись скалкой, а вторую руку обернув полотенцем (видимо на шум прибежала из кухни), отступала от двоих грамотно берущих её «в клещи» «чёрных». Прозвучал горловой рык бешенства, и все присутствующие обернулись в мою сторону. Только тогда до меня дошло, что рычал я сам. — Эм… газировка, бывает. Извините, — неудачно пошутил я, нарочито прикрыв рот. Никто не засмеялся. Да я и не рассчитывал — говорил ведь уже про своё чувство юмора. Да и вообще… я был в бешенстве. Эти твари посмели тронуть моих дядю и тётю!! Эти твари пожалеют. Я их накажу за это. И плевать на всё! Наверное это и называется «снесло крышу» или «упала планка». Пока все смотрели на меня и не двигались, я медленно снял очки, сложил дужки и опустил очки на тумбочку возле которой стоял. Затем одним движением расстегнул верхнюю пуговицу рубашки… А дальше первый «ниндзя» вылетел через окно на улицу, не потрудившись открыть раму. Поэтому вылетел вместе с рамой. Притом он влетел так, что вертикальной перемычкой рамы ему сломало спину. Я был совершенно уверен в этом, так как специально бросил его так, чтобы это произошло. Второй дико закричал от боли, когда его рука, державшая до того шокер, которым ударили Дядю Бэна, оказалась сломана в локте, и из места перелома наружу показалась окровавленная кость, покинувшая суставную сумку и прорвавшая кожу. В следующую секунду он заткнулся, поскольку дыхания в лёгких для крика не осталось, а горло перехватило новой болью: так как вторая рука его сломалась точно таким же жутким образом, а ноги подломились… чуть ниже колен. Со смачным хрустом. Сначала одна, потом вторая. Далее мне этот обрубок был неинтересен. Третий кинулся на меня с мечом. Меч я на середине удара остановил двумя пальцами, зажав между ними лезвие. Локоть же свободной моей руки разворотил ему челюсть. Удар был такой силы, что восемь зубов и два обломка челюстной кости долетели до оконного стекла и ударились в него, бессильно после этого упав, оставив на нём кровавые разводы. Четвёртый не стал пытаться следовать «традициям» и выхватил откуда-то пистолет. Вот только не успел его даже снять с предохранителя, когда тот самый меч, что был мной перехвачен до этого и всё ещё остававшийся зажатым лезвием в моих пальцах, воткнулся ему в плечо немного выше локтя, перерезав пару мышц и один крупный нерв, брошенный уверенной и безжалостной рукой. Этот четвёртый неверяще смотрел на рукоять, торчащую из руки и на пальцы, переставшие его слушаться, потом повернул голову обратно, и глаза его расширились ещё больше, так как встретились с моими, очень быстро для него оказавшимися в нескольких сантиметрах от его глаз. Потом мой лоб ударил его в лицо, и он отключился. Я медленно повернулся к последнему, оставшемуся на ногах «ниндзя». Тот отпрыгнул, выхватил нунчаки и принялся крутить ими замысловатые финты, перемежая их утробными визгами в стиле Брюса Ли, непонятно: то ли пытаясь запугать меня, то ли подбодрить самого себя. Не знаю. Первое точно не получилось, потому, что два выстрела из только что затрофеенного пистолета: в правое и в левое колено, быстро и совсем не пафосно оборвали выступление. Парень рухнул, а моя нога сломала ему челюсть уже на полу «ударом футболиста». Пистолет я быстро разрядил, отстегнул затворную раму и побросал всё это сверху на тело поверженного врага. Несколько шагов назад, и я нависаю над «обрубком», который всё ещё был в сознании. — Вы кто, трахнутое дерьмо, такие?! Трахай свою задницу, сукин ты сын!! — прорычал я на него, не стесняясь в выражениях. — Питер! — прозвучал из-за кресла возмущённый голос Тёти Мэй, тут же кинувшейся к лежащему на полу мужу. — Не смей ругаться при девушке! — строго заявила она. — Эм… — подавился я следующей фразой, посмотрел на сердитое лицо тёти, обернулся к двери: там стояла бледная до зелени Эм-Джей, с покрасневшими от вспышки, но круглыми от шока глазами, и что-то настойчиво повторяла. Я прислушался. — …никогда не злить Питера Паркера, никогда не злить Питера Паркера… — повторяла она себе под нос. — Эм-Джей, ты чего? — спросил я, застёгивая верхнюю пуговицу рубашки и поправляя растрепавшуюся чёлку. — Зачитываю новое правило своей жизни, — честно призналась она. — А какие есть? — стало иррационально интересно мне. — Не надевать шпильки на рок-концерт, не садиться за руль пьяной или с пьяными, не ссориться с любовницей режиссёра, не спать с музыкантами и никогда, не при каких обстоятельствах не злить Питера Паркера…***
— Еще раз спрашиваю, кто вы такие и что вам от меня нужно? — сходив за своими очками, водрузив их на переносицу, вернулся я к допросу «обрубка». Но теперь делал это в предельно вежливых выражениях. — Ты сдохнешь! И вся твои друзья сдохнут, и все твои родные сдохнут! «Рука» за тобой придёт! — рассмеялся «обрубок». - Ради самой Жизни! — пафосно произнёс он, затем высунул язык и одним резким движением откусил его. Я пытался спасти его. Честно пытался. Но не смог. Слишком большая кровопотеря, слишком быстрая и невозможно наложить жгут для её остановки. Не смог. Парень умирал почти десять минут… Тётя Мэй вызвала полицию и помогла делать перевязку остальным пострадавшим от моего гнева. Тем, кто был в доме и тому, кто вылетел в окно. Остальные… К тому моменту, как я отошёл от умершего «обрубка», ни микроавтобусов, ни разбросанных возле дороги и качелей тел уже не было. Видимо у них была ещё группа прикрытия, которая и успела произвести эвакуацию не сильно (относительно тех, кто был в доме) пострадавших товарищей, в сжатые сроки приведя их в чувство и распихав по машинам… показатель, однако. Естественно, я позвонил Сэнсэю. — Влип? — традиционно поприветствовал он меня. — Влип, — признал я. — У меня в доме четыре покалеченных «ниндзя» и один труп. Ещё двадцать одетых в чёрное и вооружённых катанами, саями, другим железом и шокерами, были погружены кем-то в микроавтобусы без номеров и увезены в неизвестном направлении. — Труп — твоя работа? — Нет. Я, конечно, разозлился и переломал парню руки-ноги, но покончил с собой он сам — язык откусил. Захлебнуться я ему не позволил, но кровопотеря… слишком большая. — Понятно, Стэйси звонил? — Да, копы уже едут. — Правильно. Рассказывай всё честно и без утайки. Отмажет. — Сэнсэй! Но кто это такие? Что за «Рука»? Что за клоуны на мою голову?! — не удержал самообладания я. — Секта. Опасные фанатики. Хочешь разобраться, найди Коллин. — Мастера Винг? — удивился я. — Она тут причём? — Мне некогда, сам разбирайся, — сказал Витя-Сэнсэй, и дальше были только короткие гудки.***