***
Куда идти и с чего начать? Утро наступило, как бы банально это ни звучало. С его наступлением, я в неприметной одежде, нацепив на голову по самые глаза тёртую жизнью бейсболку из запасников Генри (даже знать не хочу, где он её взял, учитывая специфику его работы) вылез через крышу и по находящейся в тени стене стёк на землю в соседнем квартале (добрался туда по крышам). И куда теперь? К Коллин, в Чикару-додзё? И что я ей скажу? «Здравствуйте, Мастер Винг, мне Сэнсэй сказал, что вы знаете о «Руке», ну-ка выкладывайте немедля, что именно!» Так что ли? Нет, это совершенно определённо — не сработает… Так я и шёл, глубоко погрузившись в собственные мысли, а ноги тем временем сами несли меня по городу. Очнулся я только когда мои ноги сами привели меня в нужное место. Я поднял глаза и с удивлением уставился на знакомую дверь, перед которой остановился. Дверь в зал Сэнсэя на Бликер стрит 117А. Тот самый адрес, который не существует ни в одних официальных бумагах и ни на одной карте Нью-Йорка. Даже в Гугл-мэпсе проверил после тётушкиных слов. И знаете что? На спутниковом снимке нет того здания, перед которым я сейчас стою! С другой стороны, что стоит такому человеку, как один из основных владельцев Старк Индастриз, отредактировать спутниковый снимок, выложенный для общественного доступа? Думаю, что не больше, чем один единственный звонок владельцу Гугл… Больше минуты я стоял перед дверью, пытаясь сообразить, как и для чего сюда пришёл. И почему просто не позвонил? Ну, хотя бы на последний вопрос я ответ знаю: потому, что оставил свой телефон в кабинете Стэйси, дабы меня нельзя было по нему отследить — не один же я такой умный, да? Потом вздохнул и постучался. Дверь открылась не сразу. И открыл её не Сэнсэй. На пороге стояла невысокая, молодо выглядящая лысая женщина с серьёзным лицом и смеющимися глазами, одетая в какое-то странное, китайского вида, одеяние. — Добрый день, юноша. Чем я могу тебе помочь? — мягко сказала она. — Эм… Мисс… — Миссис, — мягко поправила она. Эта женщина вообще всё делала мягко: мягко говорила, мягко смотрела, мягко двигалась, мягко стояла (хотя, как можно делать последнее, я даже не представляю, но и подобрать другого определения не могу). — Эм… А могу я увидеть Виктора Лэншера? — смог собраться я настолько, что выдал эту простую фразу-просьбу. — К сожалению моего мужа нет здесь. Он недавно отправился в Афганистан, и вряд ли сможет скоро вернуться. — В Афганистан? Зачем? — так я был поражён сообщением и самим фактом, что Витя-Сэнсэй оказывается женат, да ещё и на столь неординарной женщине с такой необычной внешностью, что не удержался от глупого и бестактного вопроса. — Энтони Старк пропал в Афганистане. Ты должно быть слышал об этом? Вот Виктор и отправился проконтролировать его возвращение. — То есть «проконтролировать возвращение»? Разве не «найти и забрать домой»? — продолжил тупить я, а глаза жены Сэнсэя продолжали надо мной смеяться. — Ни в коем случае, — улыбнулась женщина. — Виктор считает это непедагогичным. Ученик должен сам справляться со своими сложностями. Задача Учителя состоит в том, чтобы Ученик сделал из преодоления этих трудностей правильные выводы и извлёк необходимые ему уроки. — А если «сложности» окажутся смертельными для ученика? — ещё более шокировано спросил я. — Значит Ученик был нерадив и плохо учился, а Учитель недостаточно требователен и строг к нему. Ничего страшного — со следующим Учеником он учтёт этот опыт, — наверное я выглядел в этот момент очень жалко и глупо со своей отвисшей нижней челюстью, порывающийся что-то сказать и не могущий этого сделать. — Ты наверное Питер? — прервала затянувшуюся паузу женщина. — Виктор предупреждал, что ты можешь зайти. Прошу, — посторонилась она, уступая мне дорогу. Я послушно, всё ещё пребывая в неадекватном и угнетённом состоянии духа, вошёл, хоть и не понимал зачем, ведь Сэнсэя здесь сейчас нет. Привычно при входе сбросил обувь и обулся в свои тапочки, которые привычно стояли на своём месте, как и всегда. — Не волнуйся, Питер, у моего мужа было уже много учеников… — прошелестело у меня над самым ухом, хотя женщина вроде бы и не приближалась ко мне. Только глаза её по-прежнему смеялись и вроде бы даже посверкивали. А меня пробила нервная дрожь, а по спине пробежали табуны холодных мурашек. Очень уж сильно на меня подействовало слово «БЫЛО»… Многозначительное такое слово. Можно сказать, обнадеживающее и подбадривающее… как кашель могильщика за спиной. Запах сутки немытых ног заставил меня на время забыть о прежних волнениях и мучительно покраснеть. Но что я мог сделать? Ночёвка в полицейском участке ещё никому свежести и благоухания роз не добавляла. Женщина заметила мою неловкость и с мягкой улыбкой указала глазами на дверь раздевалки… А за раздевалкой у Сэнсэя есть душ… Я даже просветлел сразу, как об этом вспомнил и понял её мягкий намёк. Извинившись, юркнул туда. Вымывшись и вытершись моим полотенцем (висело на положенном ему месте) я заметил, что и чистое белое доги моего размера (всегда было интересно, кто же у Сэнсэя в додзё занимается стиркой и уборкой, сам он — вряд ли. Учеников он вроде бы при мне подобным не озадачивал, тем более не его жена — точно могу сказать после того, как её увидел: ТАКАЯ женщина стиркой белья за оравой бестолковых учеников заниматься не будет) висит на обычном своём месте. Так что я немного поколебавшись, решил одеться в чистое доги, пока нахожусь в этом доме, дабы не смущать жителей запахом этих нестиранных тряпок. Перед уходом переоденусь в своё. Покинув раздевалку, я уже никого не увидел. Естественно: как будто у жены Сэнсэя других дел нет, как только меня у дверей раздевалки караулить! Но тут же возникал в связи с этим вопрос: мне-то что тут теперь делать? Одному в пустом зале? Разве что парочку ката выполнить, чтобы память освежить? С этими мыслями я поклонился на Шомэн, снял тапки и вошёл в зал. Проследовал к его центру, ненадолго прикрыл глаза и принялся выводить двадцать четвёртую форму Ушу. Сэнсэй почему-то всегда начинал с неё, вот и я как-то привык. Женский силуэт краем глаза я заметил где-то на середине выполнения формы, но остановиться не посмел: Витя-Сэнсэй не уставал повторять, что при выполнении любых ката, а тем более форм Ушу, отвлекаться недопустимо: «Пусть хоть Дракон рядом с тобой пролетит». Вот я и не отвлекался. Очень старался по крайней мере. Ведь моё тело стало вдруг словно чужое: повысилась температура, сильно ускорилось сердцебиение, к лицу прилила кровь, дыхание так и норовило выйти из-под контроля и сбиться, стать неровным, частым и поверхностным вместо размеренного, глубокого и «Ци-наполненного». А глаза пришлось вовсе закрыть, так как они вовсе грозили вывернуться из глазниц, постоянно сильно тянуло смотреть именно в её сторону. Кого её? Не знаю. Но аромат её тела, улавливаемый моим мутантским усиленным обонянием, буквально сводил с ума. Эта форма показалась мне самой длинной и тяжёлой за всю прошедшую учёбу. Она была буквально бесконечной… Но даже бесконечность когда-нибудь прерывается. Знаю, нематематично, антинаучно, но… Вот и моя двадцать четвёртая форма завершилась. Я медленно опустил руки с медленным вдохом вдоль тела, остановился, замер и открыл глаза. Напротив меня, уже в каких-то трёх шагах стояла Гвен Стэйси. Она была так же, как и я в белом доги, с белым поясом. Волосы её были распущены, на щеках горел лихорадочный румянец, глаза блестели, грудь под плотной белой тканью поднималась судорожно, неровно, в такт неровному быстрому дыханию. Зрачки её глаз, невероятно притягательных глаз, были расширены, а манящие алые губы были нервно искусаны, от чего выглядели ещё более алыми и манящими. Они были слегка приоткрыты и тянули к себе, будто врата Рая грешника. Мы смотрели друг на друга всего несколько секунд. Потом было безумие. Мы бросились друг на друга одновременно. Сплелись в жарких, сводящих с ума объятиях, целовались так, словно пытались проглотить или всосать друг друга. Ни о какой нежности и речи не шло. Нам совершенно буквально по-сносило крышу от страсти. Тренировочное доги… его ещё называют борцовским кимоно, хоть это терминологически и неверно. Так вот, тренировочное доги — штука прочная. Крепкая это штука. За его отвороты стадвадцатикилограммовые дзюдоисты друг друга через себя швыряют, и оно это прекрасно выдерживает. Здесь же оно было разодрано на клочки в течении каких-то секунд. Более того: пояса в куски разлетелись! Вместо того, чтобы их развязать, мы порвали их в одно движение, а ведь на поясе от доги можно, как на тросе, машину буксировать. Это было безумие. И его пелену удалось отодвинуть всего однажды, в тот момент, когда с тихим хлопком из воздуха на татами упала пачка презервативов. Проблеска разума хватило на то, чтобы успеть применить находку по назначению. Потом всё. До самой развязки. Бурной и сносящей крышу… Пачка была большая. На двенадцать штук. Безумие немного схлынуло к седьмому. К десятому ушло окончательно, оставив после себя только нежность, которой хватило ещё на два раза. Потом мы в полном изнеможении лежали рядом друг с другом, обнявшись, посреди татами и смотрели в потолок. — Привет, Гвен Стэйси, — тихо и устало сказал я ей, спустя какое-то время. — Здравствуй, опасный тип Питер Паркер, — со смешком отозвалась она. — Совратил-таки невинную деву… — Кто ещё кого, — хмыкнул я. — Хам. Умей брать на себя ответственность за свои поступки! — вяло ударила она меня кулаком в плечо. Вяло, но при этом весьма чувствительно, даже учитывая мою мутантскую крепкость организма. — Ладно-ладно, — улыбнулся я в ответ, потирая плечо. — Совратил так совратил, чего уж теперь… — Что хоть это такое было вообще? — убрав игривость из голоса спросила Гвен. — Какой-то наркотик? — предположил я. — Сомневаюсь… мы же вместе не ели ничего. — Он мог быть распылён в воздухе… — Эм, Питер, знаешь… — как-то замялась Гвен. — Да? Что такое? — покрепче обнял девушку я, подбадривая. — Кое-что случилось, пока я была в этом… доме. — Что же? Ты подглядывала в душе за Витей-Сэнсэем? — пошутил я. — Дурак! Я серьёзно! — снова стукнула меня в плечо она. И снова было весьма чувствительно. Больнее, чем в прошлый раз. — Я… изменилась… — Изменилась? — не понял я. — Мутировала… — Пробудила ген-Х? — удивился я. — Нет. Я не хуже тебя разбираюсь в терминологии и понимаю разницу. То, что со мной произошло — классический случай неогенной мутации. — Неогенной? — напрягся я и внимательнее посмотрел на свою девушку. — Как это произошло? — Залезла, куда не следует, разбила колбу, а из неё выпрыгнул паук и покусал меня. — Паук? — без всякого выражения спросил я. — Паук! — Зелёненький такой, светящийся, размером миллиметров пять-восемь, с чуть более ярким крестом сверху на брюшке? — Что, я эту гадость ещё рассматривать буду?! Мне, между прочим, больно было! Просто ужас, как больно! — возмутилась Гвен. Потом уже спокойным голосом добавила. — А так — да: зелёненький, светящийся, противный… — меня согнуло приступом хохота. Я смеялся и не мог остановиться, даже несмотря на то, что Гвен снова чувствительно стукнула меня, только теперь уже локтем под рёбра, видимо от обиды на мою непонятную реакцию. — Чего ты ржёшь-то?! Я тебе тут о серьёзном… — Чего ржу? Просто сказка одна вспомнилась… — подумал я про «Синюю Бороду», но решил не рассказывать Гвен об этих своих мыслях, а то ведь можно и на серьёзную обиду нарваться. Лучше с Сэнсэем потом поржу, когда с Тони Старком подмышкой из Афганистана вернётся. Кстати, можно будет с самим Тони познакомиться, поработать вместе, если он заинтересован будет в этом, конечно. — Просто, я ведь тоже неогенный мутант. И именно после укуса паука. Зелёного такого, светящегося. — Правда? — рывком села она на татами. — И когда? Тоже здесь? — Нет. На экскурсии в Озкорп, за день до нашего с тобой знакомства в школьном автобусе. — Но… но… это же почти два года назад! Как такое возможно? — Думаю, не стоит пытаться вникать в то, как именно случаются чудеса. Случилось, и всё тут. Что, кстати, с самим пауком? Где он? — Я его раздавила… — Раздавила уникальный образец? — расширил глаза я. — Мне было очень больно, — оправдываясь, сказала девушка. — А он ещё и второй раз укусил, вот я его каблуком и… — Ты неподражаема! — усмехнулся я и полез целоваться к ней, чтобы сбить с мысли и… просто потому, что мне это понравилось.***
Жена Сэнсэя тактично появилась только тогда, когда я уже вышел из раздевалки, чистый, свежий и, что очень странно, уличная моя одежда, которую я надел на себя, тоже была чистой и даже выглаженной. Когда я оставлял её в раздевалке, то совершенно не рассчитывал на такой результат. — Эм… я… заплачу за испорченное доги… — краснея, сказал я. — Не волнуйся, Питер. Всё включено, — глаза этой женщины смеялись. Гвен ушла в другую раздевалку, расположенную с другой стороны зала, и не могла видеть нашей беседы. — В каком смысле… Во что включено… Ах, в это включено?! — дошло до меня под смеющимся взглядом жены Сэнсэя, что она имеет в виду те пять миллионов, которые я отдал Виктору, отправляя Гвен к нему в дом. — Именно, — мягко улыбнулась женщина. — Всё?.. – Всё, — утвердительно кивнула она, отвечая на невысказанный вопрос, словно читала мои мысли. Ну или у меня на лице всё было крупными буквами написано. — А?.. — Мы её не гоним. И навещать ты её можешь. Когда все дела с её отцом уладите, тогда и заберёшь совсем, но… — «Но»? — Виктор берёт её в Ученицы. И это уже отдельный разговор, который будет, когда он вернётся. И уже не с тобой, а с ней, — взгляд её засверкал весельем ещё сильней. Я сглотнул и кивнул. — Эм… простите, пожалуйста, я не спросил вашего имени? — Суо. Суо Лэншер, — улыбнулась она. — Эм… Миссис Лэншер… — Суо. Просто Суо. Я не американка, мне все эти хитрые обороты не очень удобны. — Эм… Суо, простите, но как Вам удалось сохранить паука живым почти два года? Это же теоретически невозможная вещь… Это ведь тот самый паук, я прав? — Естественно, — ответила женщина. — Было так смешно наблюдать, как Виктор ползает по углам Озкорпа, вынюхивая этого мелкого поганца. Причём, БУКВАЛЬНО вынюхивая, пока весь работающий там персонал старательно отводил от него глаза, обливаясь потом от страха и делая вид, что они совсем, ну совершенно не замечают двухметрового верзилу в красных шортах с серпом и молотом, лазающего у них по стенам, оставляя в бетоне следы пальцев и когтей, — я представил себе такую картину и почти на целую минуту завис, пытаясь её «переварить» и осмыслить. Суо рассмеялась, звонко, весело, приятным мягким мелодичным смехом. — Прости, Питер, твоё лицо сейчас было великолепно. Не могла удержаться от маленькой шутки. Виктор плохо на меня влияет. А отвечая на твой вопрос: да, это тот самый паук. Виктор просто присутствовал на той самой демонстрации ускорителя частиц в Озкорпе и видел, как паук попал под облучение, как он тебя после этого искусал. Моему мужу стало интересно, и он поймал это мерзкое насекомое. Сунул его в колбочку и отнёс домой. — Так он из-за этого случая взялся меня обучать? — Нет, — посерьёзнела Суо. — Виктор учит только тех, кто сам приходит к нему. И при этом проявляет достаточно старательности, желания и усердия. Он не загоняет к себе силой или хитростью. — А Гвен? — Она уже готовится к учёбе у Виктора. И да, она сама пристала к нему с просьбой об обучении в первый же день, как попала в этот дом. — А паук… был частью обучения... — Вот видишь, Питер, ты уже начинаешь угадывать мотивы и методы моего мужа, — снова улыбнулась женщина. — И всё же, как? Как пауку удалось прожить целых два года? — Магия, Питер. Самая обыкновенная магия. Я всего лишь замедлила время для этой колбы. Субъективно, для её содержимого не прошло более пары минут. — Магия?.. Всего лишь замедлила время?.. — у меня от избытка чувств и эмоций слова не могли даже нормально подобраться. А жена Виктора коснулась какой-то зелёной подвески, после чего что-то в мире сдвинулось, понятнее не могу объяснить то, что почувствовал. Да и не успел я ничего толком осознать, как Суо сделала странный лёгкий жест левой рукой, затем мягко толкнула меня в грудь правой, я рефлекторно сделал шаг назад, проскочил какое-то мгновенно схлопнувшееся окно и оказался стоящим на улице, в том месте, где должен был быть дом Сэнсэя. Вот только его не было. Два здания, которые до этого стояли справа и слева от его дома, теперь стояли вплотную друг к другу, смыкаясь своими боками, не оставляя даже просвета между собой, как… как на спутниковом снимке в Гугл-мэпс. Я бы решил что мне всё просто привиделось, если бы моя одежда не была чистой, свежей и выглаженной, а тело чувствительно побаливало во вполне определённых местах, натруженных во время «дикого марафона», и местах укусов, оставленных крепкими беленькими зубками Гвен. Я выругался. Грязно и эмоционально. Но не вслух. И совершенно неконкретно. Поскольку конкретно ругаться нельзя. Тем более вслух. Во-первых: не за что. Во-вторых: вдруг ещё услышат и обидятся, а обиженный Сэнсэй, тем паче его жена-волшебница — это очень болезненно. И почему-то жену его я боюсь даже больше него самого. И чувство это очень уж похоже на чутьё. Паучье Чутьё. Так что я ему склонен верить… Но, Боже, как тут не выругаться? МАГИЯ!!! Настоящая, мать её, МАГИЯ! Вот это поворотец! И… ничего ж себе у Вити-Сэнсэя жена! Где он только нашёл-то такую… Мужиииик!***