Яркие краски

      Постепенно холодный циклон отступает, и людям можно больше не кутаться в пальто, боясь порывов прохладного ветра. По-моему, отличный день для прогулки по парку, в компании любимого мужчины. Улыбаюсь собственным мыслям, наслаждаясь солнечным днем и вишневым мороженным. — Вкусно? — задумчиво спрашивает блондин, смотря с какой скоростью, исчезает моё любимое лакомство. — Очень, — откусив очередной кусочек, замечаю странный блеск в его глазах, — даже не думай! — восклицаю, отступая на несколько шагов назад. — Ты о чём? — и взгляд такой невинный, будь-то и вправду не понимает меня. — Делиться не буду, — уверенно говорю, пряча пломбир за спину.       Насмешливая улыбка озаряет его лицо, и он медленно идёт в мою сторону. Не в силах пошевелится, я просто стою на одном месте, смотря, в такие родные и любимые глаза блондина, а от его близости, моё дыхание учащается, и кажется, даже время замедляет ход. Слишком притягательно, слишком близко. — Не делись, — соблазнительно шепчет Пабло, наклоняясь, — тем более, я его и не хотел. — Да? — непроизвольно облизываю губы, замечая, как его голубые глаза затягивает знакомая пелена.       Не говоря ни слова, он одной рукой прижимает моё тело ближе к себе, нежно касаясь моих губ своими. Медленно, никуда не спеша, он словно специально дразнит, заставляя самой тянуться к нему, что я и делаю, выпуская из рук никому не нужное мороженное. Пальчиками зарываюсь в его светлых волосах, чувствуя с какой силой, он сжимает мою талию. — Ты гораздо вкуснее, — хрипло выдыхает Пабло, вновь, целуя.       Мимо проходят люди, но мы не замечаем их, теряясь в собственных желаниях, и останавливаемся, только когда какой-то дедушка, ворчливо прерывает нас, говоря что-то о нравственности, и беспринципности молодёжи. Смеясь, мы сбегаем с места преступления, оставляя хмурого пожилого мужчину далеко позади. А отдышавшись, продолжаем неспешно гулять, подшучивая над недавним случаем. И всё почти идеально, вот только я никак не могу взять в толк, почему Пабло до сих пор не сказал мне, об отмене своих выступлений. Может что-то случилось? Снова начинаю накручивать себя. Навязчивые мысли словно рой пчёл витают в голове, вновь и вновь возвращая к утреннему разговору с директором клуба "Свет". Мужчина явно был обеспокоен, поэтому не дозвонившись до блондина и не получив никаких объяснений, он принялся обрывать мой телефонный номер. К сожалению, я знала еще меньше. — Малыш, ты меня слышишь? — Да, то есть не совсем, — заторможено отвечаю, отрицательно мотая головой. — Почему ты отменил все свои концерты?       Выставив ножку вперед, я уверенно смотрю в его глаза, решая больше не изводить свой мозг бессмысленными вопросами. Возможно, у него действительно есть веская причина отменить всё, но тогда я хочу узнать об этом от него.       Он удивлён, и ему явно не удаётся скрыть истинные эмоции за запоздалой улыбкой. — Я просто решил, что музыка не для меня, — спокойно отвечает Пабло, вот только я почему-то не верю ему. — А, по-моему, ты просто струсил! — ненавижу, когда лгут. — Мари, я почти завалил сессию, — признается он, касаясь моей ладони, — пойми, мне нужно готовиться к экзаменам. — Но это глупо упускать такой шанс, — тихо говорю, сдерживая подступающие слёзы, — не понимаю, как можно отказаться от мечты.       Молчание превращается в пытку, и даже его объятья не могут успокоить меня. Наверное, глупо было наедятся на то, что он признается во всём гораздо раньше, чем я сама спрошу его. Неужели он и правда отступит? Разочарование, бессмысленное и пустое, оно съедает изнутри, оставляя после себя пепел.       Помню, как мне самой пришлось отстаивать свои желания, находясь в ссоре с Соней. Я не ждала помощи ни от кого! Прекрасно зная, что у папы, у которого и жила на тот момент в его съемной квартире, элементарно нет столько денег, сколько нужно было для организации моей первой выставки. Мне хватало поддержки Мартина, и его веры в мой успех. И я искренне не понимаю, почему Пабло отвергает мою помощь, ведь вижу, что он что-то не договаривает.       Блондин бережно целует меня в губы, и я позволяю ему, не чувствуя кроме горечи ничего. — Ты ведь никогда не хотел быть юристом? — вдыхая холодный аромат мяты, от его белой рубашки, неуверенно спрашиваю, боясь посмотреть ему в глаза. — Не хотел, — подтверждает он. — Всё сложно любимая. Всё сложно. — Не верю! — кричу, вырываясь из его рук, — ты даже не борешься!       Его слова словно удар. Он врёт мне в лицо, скрывая правду за маской спокойствия. Неужели не видит, как мне больно от его лжи? Неужели не понимает, что действительно значит разделить с любимым человек свои проблемы?