Яркие краски

      Сколько раз я представлял себе, как мы увидимся. Вновь посмотрю в её глаза, вновь протяну руку к её волосам… В голове было множество вариантов, но я никак не ожидал увидеть любимую девушку с другим.       Маленький ветхий дом, огромный сад с различными цветами, росшими там, где им хотелось, и она. Необычайно притягательная, босая, в красном лифе от купальника, и коротких джинсовых шортах, стояла напротив мужчины, которого на данный момент я мог видеть лишь со спины.       Её цветные волосы развивал горячий ветер, на запястье, в свете солнечных лучей, мерцал серебряный браслет, и виднелся яркий след голубой краски. Она была счастлива, её смех был настолько живым, что мой энтузиазм и вера в благополучный исход скатился до минусовой отметки. Я стоял как вкопанный, и не мог поверить в реальность. Брюнет тем временем кивает, по всей видимости, соглашаясь с её словами, после чего Марисса ложится на стоявший неподалеку шезлонг, надевая солнечные очки.       Мужчина оборачивается, не видя мою застывшую фигуру, и это позволяет лучше его рассмотреть. На лице множество морщин, а в волосах виднеется седина. Несколько секунд требуется, чтобы понять, какой я ревнивый параноик. Конечно, и как я сразу не сообразил, Мика ведь сказала, что Марисса сейчас живет у отца. Её подруга хоть и дала адрес, но всё же советовала дождаться, когда Мари появится в городе, тем более, по словам девушки, моя художница обещала быть на своей выставке. Но я не мог ждать, не мог выдержать и пары лишних часов, не говоря уже о днях.       Уповая на удачу, и излишнюю самоуверенность, смотрю прямо в чернильные глаза Мартина, который уверенной походкой идёт в мою сторону. Да, не остаётся и доли сомнения, что я мог ошибиться, слишком явное сходство, слишком пронзительный и такой знакомый взгляд. Стою на месте, словно мои ноги приросли к полу, но я не намерен отступать. Выдерживаю молчаливое "приветствие" мужчины, сглатывая, непонятно откуда взявшийся, в голе ком, и открываю калитку, не дожидаясь приглашения. — Добрый день, — сдержанно здороваюсь, попадая под еще большее изучение. По его лицу сложно прочесть хоть что-то, а образовавшаяся пауза переходит все правила приличия, хотя не могу не согласиться, заслужил! Но стушеваться, и отступить, просто не имею права, — прошу прощения за неожиданный визит, мне необходимо поговорить с вашей дочерью. Обещаю, что больше не разочарую её… — Полагаю, ты Пабло, — он прерывает мой монолог, после чего взъерошив темные волосы, отступает, — надеюсь, я сделал верные выводы. У вас полчаса, и если после этого я увижу её слезы, тебе лучше быть как можно дальше от этого дома.       Молча киваю, прекрасно понимая намёк. Он больше ничего не говорит, лишь пропускает меня вперед, а сам подходит к ржавой машине, открывает дверь, и уезжает в неизвестном направлении. Спасибо, мысленно благодарю за возможность вновь быть рядом с ней, вновь видеть сверкающий цвет жженой карамели её глаз.       Прохожу по узкой тропинке по направлению к небольшому дому, и останавливаюсь напротив шезлонга, где удобнейшим образом распласталась девушка с идеально гладкой кожей. Глаза закрыты, это заметно даже сквозь тёмное стекло её очков, упругая грудь мерно вздымается, притягивая всё моё внимание. Завораживающее зрелище. Нестерпимо хочется коснуться розовых губ, ощутить, что для неё наша разлука была такой же невыносимой, как и для меня. Вот только я совсем не уверен в этом, кажется, здесь ей намного спокойней. Моё дыхание замедляется, словно давая лишние пару секунд, на принятие собственных мыслей. Вдох, слишком эгоистично, но я не столь благороден и глуп, чтобы отпустить, не сделав всё возможное. Выдох. Наклоняюсь, и легким касанием пальцев заправляю выбившуюся цветную прядь волос за ушко. Она вздрагивает, распахивает свои бездонные чёрные глаза, с изумлением смотря на меня. — Пабло? — будь-то, не веря увиденному, спрашивает, поспешно принимая вертикальное положение. — Что ты здесь делаешь? Как ты вообще узнал, где я? — Её движения нервные, пытаясь скрыться, накидывает на плечи белое полотенце, затем отбрасывает его, останавливая саму себя. — Приехал за тобой, — открыто говорю, лаская каждый изгиб её тела взглядом. — Неужели ты настолько самонадеян? — фыркает, отступая на несколько шагов, словно я мог её забрать силой. — И ты даже не допускаешь мысли, что я больше не хочу быть с тобой? — Мари, ты слишком высокого мнения обо мне. Я просто хочу объясниться, — а она умеет резать без ножа, мелькает у меня в голове. — Прости. — Прости? Считаешь этого достаточно? — гордо вскидывает подбородок, смотря с немым укором, и какой-то неуловимой грустью. — Нет. Нет, не считаю, поэтому прошу дать мне шанс, дать нам шанс! — Опускаю голову, и признаюсь. — Я понял, что был полным идиотом. Думал, что если покажу свой страх, ты отвернешься от меня, но оказалось всё наоборот. После того, как ты ушла, не сказав и слова, меня накрыло осознание. Не скрою, мне потребовалось время, чтобы понять свои ошибки, понять твои чувства. Наверное, мне хотелось казаться уверенным в своих поступках, хотя на самом деле, это было лишь неумелой маской.       Невыносимо слышать тишину, невыносимо страшно увидеть в чёрном золоте отрицательный ответ. Стук собственного сердца затмевает остальное, вот только я устал быть трусом, поэтому не оставляя сомнений ловлю растерянный взгляд, в один прыжок оказываясь безумно близко к ней. Вдыхаю любимый аромат, и как одурманенный шепчу: — Поверь, я не хотел тебя обидеть! — Пабло, — растягивая моё имя, Марисса закусывает нижнюю губу, явно пытаясь принять какое-то решение.       Могу честно сказать, я попытался сдержаться, и глупо проиграл своим инстинктам. Пощечина так пощечина, мелькает ошалелая мысль, главное избежать удара коленом. И пока она ещё не поняла моих действий, обхватываю её подбородок своими пальцами, удобнее наклоняя лицо девушки, впиваюсь хищным поцелуем в мягкие губы. От неожиданности она приоткрывает рот, и я тут же углубляю поцелуй, теряясь в безумных ощущениях чего-то запретного и одновременно с этим безумно сладкого. С запоздание замечаю, что Марисса полностью расслабляется, а её дыхание сбивается, так же как моё. Теперь мы на равных. И пока она льнёт ближе, сметая несчастные два месяца без неё, я судорожно покрываю её лицо поцелуями. — Не могу без твоих картин, — едва слышно произношу, губами касаясь её шеи, — не могу без твоего видения мира, без твоих губ, и тихих стонов. — Она замирает, полностью отдаваясь моим рукам, что с маниакальным безумием скользят по её телу. — Не могу без тебя!