SH!AU

Дэниэл ничего толком не может сообразить, когда оказывается в темном холле Института, ощущая на себе сразу два взгляда: подозрительный обжигающий Габриэля Лайтвуда на затылке и раздраженный брата. Последний хмурится, прислонившись бедром к шершавой поверхности каменной стены, и нервно теребит нитки на бинтах. — Как ты встал? Эллин отрывается от своего (ужасно увлекательного) занятия и замирает, не спуская с него взгляда. В Академии Дэн вечно спорил с Найт, какого они все-таки цвета — голубые или серые, но сейчас бы он на все сто процентов заверил — стальные, с характерным тяжелым блеском металла. — Ну, я додумался попросить Диану отвлечь тебя, и ты не закончил руну. — он скрещивает руки на груди, рвано выдыхая. — Это было низко даже для тебя, знаешь. — Я имею ввиду… рана — А, ты про это. Все мы знаем о существовании обезболивающих. — Неужели ты, — Дэн неверяще вскидывает голову, но оказывается перебит: — Боже, нет, Дэниэл, я не закидывался инь фэнем, если ты о нем подумал. Всего-то принял немного опиума. Ладно, — лучше бы это был инь фэнь. Дэн тянется ко лбу, легонько стучит по несу костяшками пальцев — ему определенно нужен отдых и как можно скорее, иначе мозг предательски отключится. Впрочем, Эл с его вечными замашками мученика откинется куда раньше, это точно. — Откуда в Институте опиум? — Диана дала. — И тебя не смутило, что у нашей кухарки хранится огромный запас наркотика в шкафчике со специями? — Не слышал про право на личное пространство? Разговаривать с Эллином на эту тему, очевидно, бесполезно. Он хохлится подобно воробью, оглядывается на кабинет и шепчет что-то под нос. Что-то, отдаленно напоминающее «Лайтвуд» и «пошел он на», но Дэн не особо силен в древнегреческом, так что. — Значит, так. Без понятия, что ты там успел наговорить Консулу, — Эллин почти что выплевывает последнее слово, вмещая в него столько желчи, сколько вообще возможно. — Но скрываться вечно мы бы не смогли. Он бы рано или поздно догадался меня навестить, и за ложь нам впаяли бы милую беседу с Инквизитором и его верными псами. К счастью, Лайтвуд считает, что я брежу. Тем лучше. Не хватало еще слухов о том, что какой-то полоумный маг натравил на Лондон кучу обезумевших монстров. Что касается Вэйланда… С ним сложно. И ноги его здесь не будет, это не обсуждается, но… — Надеюсь, господа, я вам не помешаю. Софи, как всегда, улыбающаяся и сияющая, появляется перед ними совершенно внезапно. Эллин замолкает, мотая головой, недружелюбно цокает языком, разворачивается и быстрыми ломкими шагами скрывается внутри кабинета, излишне громко хлопая дверью. — Кажется, все-таки помешаете. — Дэниэл натянуто смеется, пытаясь зацепиться взглядом за, — за что угодно, если честно, только не за шатенку перед собой, и невольно натыкается на ужасающий слой паутины под каменным сводом потолка. Интересно, и за что вообще они платят Диане? Вообще-то, они ей не платят, но, — неважно. Софи понимающе хмыкает, раскачиваясь на носочках, и что-то отмечает в извечном блокноте, висящем на аккуратной цепочке возле бедра. Дэн все еще усиленно пялится на паутину, силясь разгадать все немыслимые тайны человечества. Так, по крайней мере, может показаться на первый взгляд. — Дэниэл, зайдите, пожалуйста. — от нарочито слащавого голоса передергивает, и нефилим спешит расписаться на потрепанном пергаменте, исписанном латинскими текстами, — простая формальность, сами понимаете. В четыре часа девятнадцать минут по лондонскому времени Габриэль Лайтвуд и Софи Верлак покидают территорию Лондонского Института через ярко-вспыхнувший лиловый портал. *** — Ваша спальня, сэр. — Диана равнодушно распахивает очередную (двенадцатую по счету, Келлин уверен) крепкую дубовую, с причудливыми узорами на ручке, дверь, пропуская сумеречного охотника вперед. Келлин не торопится заходить — он кидает быстрый взгляд на запутанное хитросплетение коридоров, в котором не разберешься и вовек, и лишь затем делает нерешительный шаг вперед. Помещение, по-видимому — раньше использовалось не для проживания: груды явно старинного хлама по углам странно контрастировали с достаточно современной раскладушкой и прикроватной тумбой. У стены, исписанной загадочными формулами, притаился самый обычный умывальник, в мутном освещении напоминавший непонятной формы чудовище. Келлин невольно вздрагивает — что-то похожее пару лет назад цапнуло его в Мидтауне. — Дерьмово. — заключает он, не задумываясь. После Аликанте это место кажется слишком старым, слишком темным, слишком захламленным, слишком человеческим, слишком… Слишком много «слишком», вот в чем проблема. — Ничем не могу помочь, сэр. — Диана, очевидно, не в востороге от гостя и совершенна не заинтересована в его мнении на этот счет. — Кстати, о помощи. Где расположился мой парабатай? Я хочу с ним увидеться. — Не располагаю такой информацией, сэр. — Извини? — Извинения приняты. Ужин в семь, не опаздывайте, сэр. До встречи. Она разворачивается на невысоких каблучках, взмахивая пшеничной косой, и удаляется под ровный цокот туфель. Звук удивительно громкий, эхо — сильное за счет каменных сводов церкви, и Келлин невольно прислушивается, на мгновение забывая о том, что он, вообще-то, понятия не имеет, где находится столовая. Но это пока неважно. Главное — найти Анастаса. Да, точно, так он и поставит цель. *** — Куда мы идем? Анастас Вэйланд, стоит признать, действительно безупречен в той же мере, в какой все об этом говорят. Он не высок — статен. Не мускулист — хорошо сложен. Не красив — харизматичен. Он уверенно чеканит шаг и в то же время совсем не смотрит под ноги, умудряясь, тем не менее, перескакивать все камушки и ямки. Он улыбается проходящим мимо девушкам, умудряясь при этом получат благожелательные кивки от их спутников. Он вызывающе хорош и в то же время не привлекает внимание толпы, как массы. Анастас Вэйланд — безупречен. Эллина Эрондейла от него тошнит. Они топчутся по Эбби-Роуд уже с получаса, однако для Эллина даже после изрядной дозы опиума это время растягивается на десятки часов. Идти на самом деле не тяжело — тяжело воспринимать происходящее трезво, потому что в голове разливается голубой туман, усыпляющий сознание. Побочное действие наркотика, да? Лучше бы это и вправду был инь фень. За полчаса Анастас раз пять спрашивает, куда они, и все пять раз ответом ему служит тишина — и шум машин на шоссе. Упорства молодому нефилиму не занимать: другой на его месте давно бы додумался заткнуться. Увы, смышленый Вэйланд — не тот подарок судьбы, на который может надеяться мало-мальски приземленный человек, а потому Эллин поджимает губы и упрямо игнорирует назойливые вопросы. Дом, к которому они подходят через двадцать минут, на первый взгляд совершенно невзрачен. Красный свежий кирпич, зеленая кровля, два этажа — стандартное для окраины строение, пусть даже не в совсем подходящем районе. Эрондейл поднимается по желтым ступенькам, привычно вытирает ноги о коврик перед дверью (welcome for all but not you) и дважды стучит. Сначала не происходит ничего: Вэйланд скучающе следит за снующими по проспекту людьми и жует мятную жвачку. Затем внутри слышится тихое копошение — и дверь сама собой распахивается, зазывая в жилище. — Неа, Янг, так не пойдет. Эл и не думает трогаться с места и повелительно хватает за плечо двинувшегося было вперед Анастаса, затормаживая движение. Тот недоуменно смотрит на старшего, но нехотя замирает, вглядываясь в темноту прохода. Ожидание затягивается, и он уже собирается вновь рвануть, когда над ухом раздается едва различимый смешок. — Решил принести мне мальчика для экспериментов, Эллин? Что ж, я польщен. Перед ними мужчина — или, может, парень: ему в равной степени можно дать и восемнадцать, и двадцать пять. Каштановые волосы собраны в куцый хвост на затылке. На глазах — очки (а под ними — чистый белок без радужки и зрачка). Рубиновый свитер и мешковатые брюки скрывают фигуру, неприятно сочетаясь с неприлично дорогими лакированными туфлями. В руке у него карта — самая обычная карта из колоды таро. Лиловая. А по запястью расплывается белая вязь. Эллин почти что победно оскаляется, когда Анастас под его хваткой вздрагивает, и небрежно толкает его к незнакомцу. Вэйланд растерян, но, черт, даже в таком виде он не теряет гребанного очарования, стоит признать. — Кажется, я чего-то не понимаю. — О, знакомо. У меня было такое чувство в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом, когда добропочтенный нефилим из очень уважаемой семьи пытался отравить меня пирожным. Было достаточно неловко. — Вы — колдун? Дитя Лилит. — Верное наблюдение, малыш. — мужчина исполняет шутливый реверанс и добавляет. — Элизандр Янг, верховный ман Вестминстера. Но не будем задерживаться, пройдемте. Анастас полувопросительно смотрит на Эла, а затем следует за магом вглубь помещения. В глаза, едва за двумя охотниками захлопывается дверь, бьет непривычно ослепительный свет — куда ярче, чем на улице или в Институте. Эллин первые пару секунд щурится главным образом потому что опиум имеет еще и такой эффект и бессильно падает на бархатную белую софу в гостиной. — Добро пожаловать в свой новый дом. — бросает он Анастасу, заставляя последнего споткнуться о мягкий темный ковер под ногами. — Вы… Что… Да ты… — хваленый оратор Вэйданд не может выдавить из себя ни слова, чем доставляет Эрондейлу непередаваемое удовольствие. — Вы же сообщили Консулу, что мы можем остаться в Институте! Вы дали клятву! — Отнюдь, мой дорогой (я надеюсь, в скором времени) друг. — появившийся перед ним Элизандр невозмутимо протягивает охотнику чашку зеленого чая. — Он пообещал Габриэлю принять вас и вашего товарища на территорию Лондона. Довольно важное уточнение. Это условие выполнено на все сто процентов, не находите? Анастас на автомате берет чашку, тяжело опускаясь в кресло посреди комнаты, и все еще непонимающе по очереди оглядывает собравшихся. Перспектива уехать из Идриса, сердца мира сумеречных охотников, и так не приводила его в восторг, но делить крышу с колдуном, — помилуй, Господь, полнейшее безумие и только. — Уверяю, я не собираюсь проводить на вас какие-то опыты или, Боже упаси, использовать как сосуд для призыва демонов. — Янг говорит как будто серьезно, но его губы явственно подрагивают от сдерживаемых смешков. — Кроме того, здесь вам в каком-то смысле будет гораздо безопаснее находиться, чем в Институте. Который, к слову, до недавнего времени так же побочно охранялся демонической энергией, так что… — Элиз, нам нужно кое-что обсудить. — напоминает Эл, откладывая свою порцию чая в сторону. — Я бы сказал, как можно скорее. — Конечно-конечно, mon âme. Только покажу молодому, ха-ха, человеку его новое место обитания. *** К тому моменту, как Келлин, тысячу и один раз свернув не туда, находит-таки путь к столовой, минутная стрелка старинных часов минует шесть. Обитатели Института, однако, еще не приступают к трапезе: когда Рейвенскар подходит к столу, обнаруживается, что слегка запыхавшийся Эл сам только-только вернулся с какого-то ужасного секретного дела, в которое Келлина, разумеется, никто и не думает посвящать. Дэн качает носком закинутой на стол ноги, отчаянно зевая, а Диана то и дело передвигает тарелки и приборы по столешнице, стремясь добиться максимально гармоничной композиции, параллельно листая City A.M. Все это так не похоже на хаотичные ужины в столовой Академии, после каждого из которых в больничное крыло попадал минимум один охотник со старших курсов и двое новеньких, что Келлина едва не сбивает с ног этим… уютом? По-другому назвать витающую за столом атмосферу не выходит. Они все — семья, самая настоящая. Такая, какой у Келлина никогда не было — и едва ли когда-нибудь будет. — А, наша пташка проснулась. — Дэниэл в кои-то веки садится нормально и приветственно машет ему рукой, отхлебывая что-то из стакана. Келлин принюхивается. Морс. Ог бы сейчас не отказался от чего-то покрепче, если честно. — Где Анастас? — Да заладили вы со своим парабатаем, сэр. — раздасованно припечатывает Диана, отрываясь от газеты. — Не велика срочность, встретитесь завтра! В конце концов, господа Эрондейлы не скормили его крокодилам, уверяю вас. Эллин и Дэниэл переглядываются, старательно пряча улыбки, пока Келлин ошалело глядит на вспылившую девушку, пытаясь осознать, как вообще возможно грубить с такой учтивостью в голосе. Талант, не иначе. — Извините, здесь считается нормальным, что прислуга позволяет себе такое отношение? — он, не задумываясь, тихо задает этот вопрос Эллину, а в следующий момент созерцает на полу сверкающие осколки граненного стакана. Диана порывается кинуться к груде стекла, но Эллин одним жестом велит ей оставаться на месте, закидывая хлам подальше под стол. — Мистер Рейвенскар, — удивительно, как его вроде бы сиплый голос умудряется звучать так звонко и повелительно. — Потрудитесь объяснить мне, кого в этой комнате вы решили — естественно, безо всяких на то причин, — записать в ряды прислуги? Уж не меня ли? Или господина Эрондейла? Или, может, мисс Лавлэйс? — Но я думал… — Мыслительные процессы — явно не ваша сильная сторона. Дэниэл предупреждающе одергивает брата за рукав, бормоча что-то на ухо. Тот напряженно слушает и по мере его слов медленно расслабляет плечи. Вздувшиеся было на челюсти желваки уходят, и охотник, судорожно вздохнув, успокаивается. Точечные вспышки гнева у них — семейное, мысленно констатирует Келлин, не отрывая взгляда от собственной, режущей глаза ослепительной белизной тарелки. — Ну, сэр, приступим же к приему пищи. — прерывая воцарившуюся тишину, обращается Диана к Дэну. Тот кивает и тихонько стучит по стоящему на краю стола колокольчику. Тонкий пронзительный звон смешивается в голове Эллина с оглушающим гулом крови в ушах.