***
Вечером, сев возле камина, держа в руках книгу, я поняла, что никогда до этого не читала сказки. Не потому, что не хотела. В комнату зашел отец, как всегда хмурый и отрешенный. «Что это у тебя?» – спросил он с каплей удивления. Я не хотела отвечать, знала, как относится к книгам, подобным этим. Огоньки пламени играли, словно в прятки, когда один погасал, на его месте загорался другой, немного побольше. «Сказка». «Сказка? Ты слишком взрослая для сказок, пора читать что-то посерьезнее», – заговорил он, еще больше хмуря брови, так что они были похожи на две толстые изогнутые линии. Мне стало немного стыдно. Отец быстро ушел на второй этаж, закрыв за собой дверь. - Доброй ночи, – бросил он напоследок. «Доброй ночи», – тихо сказала я, но он этого не услышал. Что такое книга без картинок для маленького ребенка? Наверное, книга для взрослых. Тогда, я впервые читала такую книжку. И читала просто так, не потому, что так нужно, а потому, что мне хотелось. Все было просто, не нужно было ничего учить, а потом вспоминать, надеясь, что когда-то это, возможно, пригодится. Тот вечер я запомнила надолго. Как красиво передо мной плясали языки пламени, захватывая полена в свои сети, как легкие слова протекали у меня перед глазами и составляли красочную картинку, наполненную яркими эмоциями. Но единственное, что меня беспокоило, это то, что история вовсе не про Терезу, и пугало, что ее в этой истории не существует. «Вы меня обманули!», – заявила я, переступая порог магазинчика. Сегодня похолодало, и она, завернувшись в плед, сидела на стуле за письменным столом. На кончике носа красовались очки. В черной оправе, старые такие, казалось, что они пережили так много, сидя на привычном для них месте. Она улыбнулась, увидев меня. Мне вспомнилась мама, она тоже любила, завернувшись в плед сидеть за столом и потягивать кружечку мятного чая. «Здесь нет никакой Терезы!». Ненавижу лгунов. Все люди врут для своей выгоды. И она, какой бы странной и ненормальной не казалась, всего лишь человек. «Ты уверена? – заговорила она с улыбкой, – надеюсь, ты прочла ее до конца». «Уверена. Вы просто тратите мое время». «Сядь, – ее грубый тон меня изумил, и я, глядя ей в лицо, опустилась на стул, стоящий немного левее письменного стола. Он был твердый, без обивки, старый и немного пыльный, скрипел от времени. – Я никогда не вру». Ее глаза искрились. Это прекрасное зрелище, когда цвет от зеленого переходит в желтый, от желтого в красный, немного темнеет и становится фиолетовым, теряя краску – синим. Я просто сидела, проваливаясь в этот цвет, но становилось холодно, очень холодно. Чувствовала ветер, обволакивающий меня сейчас, такой же, какой бушевал за окном. «Вы дали мне не ту книгу», – наконец, заговорила я, отвернув голову и жмуря покалывающие глаза. «Нет, я дала тебе то, что хотела. Не нужно возвращать, оставь ее себе. «Отец не разрешает принимать подарки от незнакомцев». Она засмеялась, осматривая меня и заглядывая, словно в душу, в саму мою суть. «Незнакомцев?» «Еще и лгунов!» – заявила я, встав со стула. Бросила книгу на стол, и просто убежала. Вот так по-детски и немного неуклюже. Хлопнула дверью, что колокольчик над ней звонил еще некоторое время, и я, бежав по грязной улице, оббегая лужи, слышала его звон. Я знала, ее глаза наблюдают за мной. Всегда, даже когда я, ворочаясь от страха, пытаюсь уснуть в своей маленькой кроватке на втором этаже. Я боялась, что она придет, скрестив руки на груди, будет смотреть на меня злобным взглядом и приговаривать: «Нельзя принимать подарки от незнакомцев. Нельзя грубить взрослым. Нельзя врываться без разрешения. Нельзя хлопать дверью. Нельзя уходить не попрощавшись. Какая глупая и невоспитанная девчонка!» Я боялась даже проходить мимо следующим утром, зная, что она наблюдает за мной и улыбается своей странной, как и она сама, улыбкой.***
«Хочешь сыграть?» – раздавалось у меня в голове всякий раз, когда я, закрывала глаза и представляла ее в своем обыденном великолепии. Пышные рыжие волосы блестели на утреннем солнце. Улыбка не сходила с ее лица. Бледной рукой она тянулась к маленькой девочке лет семи. На ладони красовалось серебряное колечко с маленькими камушками. Они переливались всеми цветами Рая, завораживали, приковывая взгляд. Стоит лишь раз увидеть эту красоту хоть одним глазком и назад дорога обрывается. В этом и заключалась ее особая сила. Даже заурядные вещицы в ее руках становились чем-то особенным, чем-то волшебным. «Нет, нет, нет, – промычала она, после неудачной попытки девчушки выхватить кольцо, – сначала ответь: хочешь сыграть?». На этом все, мой сон прервался. Но я знала, они все говорили «хочу». А затем пропадали, навсегда. Никто не спрашивал ее о пропавших детях, никто и никогда, но все знали, что эта женщина, под видом простодушной рассказчицы что-то скрывает. Хотя, все – это я. «Привет, – она появилась неожиданно, заставив меня вздрогнуть, – ну чего ты пугаешься, не такая я уж и страшная». «Вполне себе страшная». Похоже, мои слова ее задели. Ребенок в теле взрослой женщины надул губы, отведя взгляд, и неожиданно для меня, в ее глазах показались слезы. Словом можно поранить сильнее, чем острым ножом. Но тогда я не знала, что ее «слезы» всего лишь плохая игра. Она мне казалась беззащитной и ранимой натурой. Что еще может подумать ребенок, увидев на глазах взрослого слезы? Ведь взрослые не могут плакать, может, не умеют? Или просто прячут свои слезы. В ответ я лишь так же надула губы, состроив недовольную гримасу. «А ты смышленая девочка, – она присела на колени, зазывая меня за собой, – давай сыграем?» «Я не маленькая, чтобы играть в ваши глупые игры!» «А если все будет по-настоящему?» «Это как?» «Помнишь Терезу? – она склонила голову на левый бок и продолжила, не дождавшись ответа, – ты можешь сама написать ее историю». «Разве можно написать чью-то историю?» – я не совсем понимала, что она имеет в виду. Сначала игра, а потом история. В чем тут смысл? Я ждала от нее объяснений, но она молчала, поглядывая на меня. Из черной меховой жилетки показалась книга в кожаном переплете. Обложка и корешок пустовали, делая ее безымянной. Она вручила ее мне. Взяв ее в руки в голове вспыхнули слова: «нельзя принимать подарки от незнакомцев». «Мне не надо», – вытянула я руки и отвернулась. «Это не подарок, – ее тон изменился. Она поднялась с коленей, отряхнув их от пыли и глядя сверху вниз добавила, – как только начнешь писать, покажи. Мне будет интересно почитать». Я видела фигуру, удаляющуюся от меня все быстрее. Я смотрела ей в спину, но даже сейчас чувствовала ее пронзительный взгляд, а в голове бушевали мысли: «нельзя принимать подарки от незнакомцев. Нельзя грубить взрослым. Нельзя уходить не попрощавшись. Где твоя благодарность? Что за несносный ребенок!». При свете лампы я разглядывала белые листы, трогала их, ощущая шероховатость. Что написать и с чего начать я не знала. А нужно ли? Как легко внушить что-то ребенку, даже если оно ему не нужно. Думала, что просто принесу ей книгу обратно, такую же пустую и девственно чистую, но, похоже, она все решила за меня. «Нельзя возвращать никому ненужное». В глаза ударил яркий свет. Подул теплый и приятный ветерок, лаская светлое личико и зазывая за собой золотистые локоны, танцуя с ними незатейливый танец. Голубые глаза глядели вдаль, изучая прекрасные просторы. Пахло листвой и ароматными цветами, что закрашивали деревья. Разнообразие красок и запахов, чувств и мелодий. Возможно, именно это чувство зовется свободой. Тогда я ощущала себя по-настоящему взрослой и сильной. Казалось, мне было подвластно все в этом мире. От маленького жучка, пробирающегося по веточке на многовековом дереве, до свирепых хищников, зовущих себя людьми.