Сказочница

***

С её появления наш город преобразился. Забавные детишки бегали по улицам в разноцветных дождевиках и с красными карточками в руках. Мне всегда было интересно, во что они играют. Маленькими ножками в резиновых сапогах они прыгали по лужам, кидали камушки и спугивали бродячих собак. Вечером детская компания пристраивалась на подушках на деревянном полу в старом магазинчике. Дети слушали затейливые рассказы и нескладные стихи. Некоторые пересказывали их дома родителям, а те, улыбаясь, хихикали. Ребенок верит в каждое слово. Проваливается в сказку и живет в ней. Но чем дольше плаваешь в океане лжи, тем сложнее выйти на берег сухим. Я думала, что отстранилась от нее, сбежала из пропитанного смертью мира. Как же сильно я тогда ошибалась, веря, что вернусь к обычной жизни. Как наивно. После всех кошмаров, что я видела ночью нельзя просто зажить нормально. А нормально это как? Снова потеряться в серости дней? Возможно. До жути страшно засыпать, зная, что Она придет. В первую ночь я ворочалась от страха и через каждую минуту открывала глаза, надеясь увидеть пустоту. Накручивала, представляла, как когтистые руки тянутся по мне, ползут черной тенью по потолку, ветвятся по стенам. Казалось, ощущала тот едкий запах. Зарываясь в подушку, постанывала от безысходности. Меня посетила бессонница. Белая, но прозрачная, немая. Днем занятия по французскому языку с мистером Лоренсом. Занудным седым старичком с необычным акцентом. В тот день он сказал мне : «я больше не могу учить тебя, возраст уже не тот». Это не радовало и не огорчало. Но я почувствовала себя одинокой. В душе образовала пустота. Слишком привыкла к этому старичку и его урокам. Я думала, что все вдруг встанет на свои места. Понемногу начала забывать. С каждым днем становилось легче. Серость этой жизни меня уже не касалась, ведь я уже в ней потерялась. Каждый день одно и то же. Снова. Думаю, это нормально, плыть по течению и ждать, когда оно вынесет тебя на острые скалы. Но мое течение преградила Она. Не позволяла двигаться дальше, тянула назад – в неминуемость. Обычно папа работал допоздна и приходил домой, когда я уже засыпала. Раньше он заходил ко мне и желал спокойной ночи, но потом перестал. Сегодня он вернулся на удивление рано. До ужина. Промокший и замерзший. Я удивилась, увидев его на пороге моей комнаты. Он надел свой когда-то любимый свитер и залез в меховые тапки. Выглядел живым, родным, не таким, как последние несколько лет. Невозможно было не улыбнуться в ответ на немного неуклюжую радостную улыбку. «Привет, – сказал он и помахал рукой, – можно к тебе?». Я кивнула, и он зашел, оставив дверь немного приоткрытой. Сквозь щелку просачивался запах запеченной курочки. Присел рядом со мной на кровать, оглядел меня и рукой взъерошил волосы. «Ты повзрослела, – говорил он, поглаживая меня по голове, – и волосы уже отросли. Настоящая маленькая леди», – когда-то давно папе поручили задание – заплести мне волосы. Тогда он изрядно помучился над редкими тонкими волосинками, но все же заплел коротенькую и кривую косичку. Жаль, что сейчас он ничего плести не собирался. «Милая, я хочу тебя кое с кем познакомить». Я все понимала. После смерти мамы прошло уже три года. И за эти три года он очень сильно изменился, постарел, наверное. Каждому человеку нужен тот, кто поддержит в трудную минуту, приободрит теплым словом и согреет в дождливую погоду. И мой отец не был исключением. Я ожидала увидеть кого угодно: жгучую брюнетку с убийственными духами, стервозную блондинку с мелкой тявкающей собачкой, как это принято. Но я никак не ожидала увидеть Ее. Она тихонько приоткрыла дверь и на пороге показалась молодая женщина ростом немного ниже папы. Простое серое платье до колен и приятный цветочный аромат. Повеяло чуть заметным холодком. Длинные рыжие волосы локонами спадали с плеч и тянулись вниз до поясницы. Аккуратное бледное лицо с правильными мягкими чертами без единой веснушки. Отливающие золотом зеленые глаза поблескивали при тусклом свете. Никогда не видела настолько красивых людей. Даже мама не была столь прекрасна, как этот монстр. Завораживала. Как бы я не сопротивлялась ее чарам, фальшивая улыбка расцветала на лице. Она насильно внушала мне радость, заставляя сердце ликовать. «Здравствуйте», – произнесла я, скрипя зубами. Она улыбнулась и подошла ближе. Отец взял ее за руку, сомкнув в замочек. «Понимаешь, – начал он, переводя на нее взгляд, – люди не могут быть долгое время одни. И я тоже не могу все время быть в трауре, – он помедлил, – мы нашли друг друга». Я не знала, что сказать. Мысли потерялись где-то в глубинах океана слез, проливающихся внутри меня. Было больно видеть, как папа обнимает другую женщину, как ее руки обвивают его шею. Помню, как обнимал так маму, а сейчас он хочет, чтобы та, что стоит рядом стала заменой. Я бы сказала: «да никогда, пусть убирается отсюда!». Но я не могла возразить ничего против их отношений. Словно связана ее цепями. Делай то, что она хочет, говори то, что она скажет. Мой отец привел чудовище, а я ничего не могу сделать! Привстав на носочки, она чмокнула его в щечку и тихим голосом сказала: «оставь нас ненадолго». Отец вышел, закрыл за собой дверь и гулким топотом спустился вниз. Мы остались наедине. Я чувствовала себя уязвимой и слабой, а она была злобной и сильной. Казалось, ее тело нарастало надо мной, увеличивалось. Стены сдавливали меня и пугали – бежать некуда. Внутри я заливалась теплом и чувствовала, как горят щеки. Она смерила меня циничным взглядом, подошла и села рядом со мной на кровать. Я хотела отодвинуться, но был приказ «сидеть», как маленькую собачонку обучали командам. «Что вам нужно?» – наконец спросила я, сглатывая накопившуюся слюну. «Мне? Ничего. Я лишь хочу, чтобы ты закончила историю. Не могу уйти, не завершив игру. Тебя никто не спрашивает, хочешь ты или нет. Я заставлю тебя. Ведь ты всего лишь маленькая наглая девчонка». И мы обе знали – это в ее силах.