Потерянный смысл жизни

      Белый внедорожник то и дело выскакивал на встречку в нелепой, необдуманной попытке обогнать пару-тройку машин. Его провожали нецензурной лексикой, складывающийся в красивые многоярусные аланкарыꜜ, но все это было также безразлично водителю авто, как и его собственная безопасность. Тому, кто находился в этой машине, важно было только две вещи: правда, и причина — больше ничего в этом и любом пришествии в мир живых не стоило ни единого вдоха.       Арнав просто хотел посмотреть в эти любимые глаза цвета корицы и сказать, что… Нет, просить о… Нет! Умолять объяснить произошедшее. Он был готов сломаться перед ней, убить в себе то самое чудовище, которое она приняла, сделаться кем угодно, только бы все осталось на своих местах. «Или… Все же? — мужчина на миг представил себе, что может услышать это снова, поверить, уйти навсегда, выбить из себя всю эту любовную, счастливую дурь, стать прежним, каким был до встречи… — Какой же ты дурак, Арнав Сингх Райзада, если думаешь всерьез, что это все хоть на сотую доли возможно!»       Проливной дождь не отступал, захватывая в свои владения все большее количество видимости, и потому лавировать становилось все тяжелее, но при всем при этом водитель белого внедорожника не только не сбавлял скорость, но и еще сильнее вдавливал педаль газа в пол. Сжимающееся до судорожного онемения сердце примеряло на себя то один вид правды и предательства от любимого человека, то другой. И эта глупая мышца никак не желала успокоиться, истошно выдалбливая огромную дыру в грудной клетке, нагоняя «гром и молнии» где-то в районе висков, снова и снова прокручивая эти фразы. Слово за словом. Слог за слогом. Звук за звуком. Фонема за фонемой. А когда сказанное теряло свое звучание, оно высекалось в сознании и словно ударами обожженных плетей выбивало воздух из легких. Дышать становилось невозможно. Мир уходил из-под ног, разлетаясь на тысячи осколков.       «Должно быть, она у своей тети. Ей некуда больше идти. Я найду ее. И все выясню. И все будет хорошо! Все будет как прежде!» — пытался убедить себя он, в очередной раз выруливая на встречную полосу. Машину кидало то в одну, то в другую сторону из-за того, что по асфальту во все стороны растекалась вода, доводя любую возможность покрышек сцепиться с плоскостью дороги до минимума. Ливень по-прежнему делал видимость слишком маленькой, чтоб совершать достойный анализ расстояния между движущимися объектами. Мысли водителя были похожи на клубок ядовитых змей разных пород, и среди них не было ни одной, которая не была бы пропитана ядом по имени Кхуши. Разум просто растворился в эмоциях. А все инстинкты были подвержены лишь одному рвению: поскорее преодолеть эту пропасть, на краю которой он сотни, тысячи, миллионы и миллиарды раз кричал ее имя и не слышал ответа.       «Я не вернусь домой, не ищи меня никогда, я… Я тебя… Я тебя ненавижу…» — снова и снова всплывал обрывок разговора в памяти Арнава, перекрывая, любую возможность вдохнуть, успокоиться и, наконец, посмотреть внимательно за пределы нарастающей скорости, неотвратимых последствий… Управление большой машиной давалось все тяжелее с каждым мгновением. Разум запирался в глубоком хаосе бредовых попыток найти ответ на вопрос «почему?!». Подобно этому дождю в голове непрерывно возникали оправдания, попытки все объяснить и мольбы о возвращении всего на свои места. Арнаву хотелось сейчас, как никогда, закрыть глаза, а в следующий момент открыть их и понять, что она обнимает его, прижимается к нему, и все это был лишь ужасный, дрянной кошмар. Повинуясь своему секундному помутнению, он опускает веки и проваливается во тьму.       Время словно перестало мериться тиканьем часов, оно мерно лилось в шепоте Кхуши, неустанно повторявшей одно единственное «Арнав». Это не было похоже на зов, не было частью его воспоминаний, или каких-то его фантазий, он словно чувствовал происходящее на расстоянии. Холод, появившийся с изменением хода и меры времени, охвативший его тело, как-то резко и слишком глубоко проник в каждую частичку его существа, а потом и вовсе стало казаться, что он ощущает спиной каменную стену. Непрекращающиеся повторы его имени были подобны мантре, в какой-то момент он даже смог расслышать в этом шёпоте едва прорывающуюся дрожь, и начинающуюся слабость голосовых связок. Темнота сгущалась, и Арнав не мог объяснить сам себе: откуда внутри него появляется из-за этого страх, зарождающийся где-то между ненавистью, злостью, и желанием все расставить на свои места.       Все это стало намного реальней, чем проливной дождь, машина, за рулем которой он сидел и дорога, по встречной которой он гнал. Здесь и сейчас существовал только этот холод, сковывающий мышцы. Необъяснимые чужие чувства. Бесконечный шепот, повторяющий его имя будто в бреду. И… Непроглядная тьма, которую резко обрывает возникший из пустоты свет, слишком яркий ксеноновый свет фар. Распахнув свои глаза, водитель автомобиля резким движением выкручивает руль право, бьет ногой по тормозам, и переводит ручник в другое положение. Наверное, это бы сработало, если бы тормозные колодки не были в воде, а покрышки имели чуть больше точек соприкосновения с дорожным покрытием. Машину заносило так, что поднимался целый тайфун брызг полностью охватывающий все вкруг. Отрезвляющий сигнал клаксона врывался в сознание, напрочь вырывая из него все остальные мысли…