Потерянный смысл жизни

      Глубоко за полночь свет уже потух во всем доме, несмотря на отсутствие трех членов семьи ночь брала свое. Лишь окна Анжали теплым желтовато-оранжевым лучиком боролись с дождливой темнотой, окружавшей Шантиван. Девушка перебирала детские фотографии, раскладывая их на огромном листе ватмана, пытаясь составить коллаж. Ее новая работа, которой она теперь занималась довольно часто, отвлекала ее от переживаний за тех, кто по каким-то причинам не вернулся домой и не выходит на связь, скрашивая ожидания.       Идею устроиться в небольшой детский приют ей подали однажды Кхуши с Ааравом. Глядя на их совместные попытки сделать сюрприз на второй день рождения брата после свадьбы и их счастливый несколько заговорщицкий вид, она почему-то подумала, что, наверное, именно такие дети и приносят радость тем, кто потерял все. Попытка открыть новую страницу найти свое призвание заставили Анжали в тот день посетить несколько заведений, и в конечном итоге привлечь Арнава к помощи в оформлении документов. Пожалуй, это было более чем вовремя для всех жителей дома. Теперь можно было не прятаться и ничего не скрывать от Чоте, ведь тогда он настолько увлекся этой небольшой просьбой, что не только ничего вокруг не видел, но и, вернувшись поздно вечером домой с сестрой и чувством выполненного долга даже не помнил: какой завтра наступит день. Тогда сюрприз удался как нельзя лучше, и этот праздник стал самым счастливым и неожиданным торжеством для Арнава и всего Шантивана.       Младший брат любил принимать участие в жизни сестры, и, несмотря на всю его нелюбовь к праздникам и обрядам, он всегда старался помочь ей с подготовкой к различным мероприятиям у нее на работе. В такие моменты все собирались дружной компанией в ее большая комнате, находившейся теперь в другом крыле дома. И Арнав мог, словно со стороны осознавать, что эти собрания лучшее, что могло с ним случиться.       Безусловно, любое такое дело начиналось со случайного прихода в комнату Анжали одного из жильцов Шантивана, чаще всего это была Кхуши, вот уж кто не мог пройти мимо приоткрытой двери новой комнаты сестры, за ней подтягивались и все остальные сначала привлеченные тем, что кто-то из них понадобился по какому-то незначительному вопросу. И вот уже в гостях у Анжали была не только невестка ее любимого брата, но и ее сын; и смешливый Нанки; и улыбчивая, тихая Паяль, а когда собиралось больше трех человек все остальные приходили на шум веселые громкие обсуждения и, конечно же, радостный смех. Любопытство приводило в эту комнату, даже Манораму со своим: «Здравствуй и пока, а что здесь опять происходит без меня?»       Сейчас Анжали сидела одна и думала о том, что ей не хватает этой атмосферы, что делала все работы, принесённые из дома в приют теплыми и такими уютными. Как-то ее воспитанники заметили, что все плакаты и украшения, принесённые ей, пропитаны какой-то особой любовью. «Наверное, этот плакат не покажется моим деткам таким же теплым, как обычно» - вздыхала Анжали, наливая в стакан стоящий на столе воду из бутылочки, чтоб рисовать акварельными красками.       Карандашный набросок был уже давно проработан. Вырезанные детские фотографии расположились с карая от формата, рядом с маркерами и тубами. Краски, что уже аккуратно извергли маленькие цветные горошинки радуги на палитру. Кисть окуналась в прозрачную жидкость, вбирая ее в себя, и, проследовав на небольшое поле с краской, одевалась в сари цвета фиолетового краплака, а опустившись на белую плоскость листа начала свой затейливый танец под музыку души, и ритмы сердцебиения Анжали. Сменив охристый, лазурный, и изумрудные наряды она примеряет на себя королевский оттенок индиго.       Неожиданный резкий, чужеродный звук телефонного звонка разрывает момент созидания волшебного па, обрывая его на полу движении некрасивым неаккуратным. «Танцовщица» оступается, оставляя за собой небрежный слет оборвавшейся линии. Анжали немного отходит в сторону от высокого стола, возле которого так удобно устроилась стоя, чтоб ответить взять в руку, освободившуюся от кисти, трубку и принять вызов. На том конце связи зазвучал грубый незнакомый мужской голос, в момент, похитивший всю одухотворенность с личика девушки. Сначала Анжали только соглашалась, несколько напугано, а потом из ее руки выпала палитра, перевернувшись в своем полете и столкнувшись со стаканом воды, она превратила весь плакат в хаотическое месиво растекающегося многоцветия подступающего к фотографиям. По щеке хозяйки комнаты потекла горячая слеза, и несколько растерянным голосом она попыталась спросить: - Как это прои… Нет, где он сейчас?! - В трубке что-то начали объяснять и диктовать адрес, который ей даже не потребовалось записать, для того чтоб запомнить. – Мы сейчас приедем! – Оборвала свой разговор с неизвестным Анжали и направилась к выходу из комнаты, даже не обратив внимания на оставленный беспорядок. Она шла по темному коридору, прокручивая слова, услышанные только что и прижимая телефон к себе, ей казалось, что воздух сгустился, стал совершенно сухим, и даже стал близок к исчезновению (превращению в вакуум).       Нога Анжали переступила порог ближайшей жилой комнаты, а глаза попытались в темноте разглядеть фигуру спящего в постели человека. - Бабушка, - тихим, потерянным голосом позвала Анжели, но ответа не последовало, тогда робкой дрожащей рукой она включила свет и снова окликнула чуть громче. – Бабушка. - Анжали, что случилось? – Отзывалась сонным голосом пожилая женщина, приподнимаясь с постели и пытаясь привыкнуть к свету. - Бабушка, Чотэ… - повторить услышанное, было сложнее всего, потому что это приводило к окончательной вере в случившееся. Иногда так случается, что начинает искренне казаться, что лишь произнесение того или иного слова реализует его, независимо от настоящей действительности. И если произнести, к примеру, что все хорошо и уйти, то окажется, что звонка никогда и не было. Вошедшей сейчас, как никогда, хотелось, чтобы было именно так.       Но Девьяни уже услышала имя того, о ком беспокоились сегодня вечером все, и это заставило ее встать с кровати, подойти к своей внучке и, приложив свои теплые руки к ее щекам, заглянуть в ее глаза, наполненные страхом и болью как можно мягче повторить свой вопрос. С каждой ускользающей секундой молчания становилось ясно, в чем дело, и, несмотря на это, ей, самой старшей в этой семье нужно было услышать точный ответ, чтоб не пришлось строить ужасающие домыслы, последние непрошенными гостями врывались в сознание и громко кричали о самых пугающих версиях. - Арнав попал в аварию, мне звонил инспектор с места происшествия, сейчас его транспортируют в госпиталь, и сделают все, что смогут – с трудом, наконец, разорвала тишину Анжали. – Бабушка, нам нужно поехать туда прямо сейчас. Бабушка, а что если… - Не смей даже думать об этом! – Прервала ее Девьяни, приложив свой указательный палец к ее губам, а в следующий момент она стерла легким движением горячую слезу с ее щеки. – С Арнавом все будет хорошо. Пойди, разбуди Акаша, он нас отвезет.       Слова бабушки заставили Анжали действовать, и она шла по коридору, понимая, что ей придется еще раз говорить о том, что произошло, и это было еще тяжелее, чем в первый раз, очередная стадия принятия всегда дается с большими осложнениями.       «Слаще ириски и кислее тамаринда - зазвучал в памяти грустный, растревоженный очередной неприятностью в их отношениях, голос Арнава. - Моя дорогая сестренка, кисленькая и сладкая». Когда он произносил эти слова, он всегда надеялся, что несмотря ни на какие обиды она отзовется, прочитает свою часть и подарит ему улыбку. Потом возможно будет его поучать, но все это было лучше, чем молчание и обида. Анжали направлялась коридору в комнату Паяль и Акаша, и вспоминала, когда последний раз Арнав читал этот стих ей. Она думала о том, как проигнорировала его, и боялась, что больше, возможно, у нее не будет ни одного шанса услышать от своего брата ни одного словечка…       Девьяни покрывала голову тканью и была полностью переодета, когда в голову ее пришла мысль, она была стеснительна, как Паяль, что сейчас спала и обязательно проснется, когда Анжали придет за Акашем. И у бабушки, и у сестры возник этот вопрос почти одновременно: «Кхуши?! Она была с ним? Она была с Арнавом?!»