Потерянный смысл жизни

      Чувства и ощущения возвращались, нехотя занимая свои и чужие места согласно купленным и украденным билетам. Они приводили существо мужчины в порядок. Порядок?! Скорее, просто, возвращали к жизни. Первое ощущение было совсем непривычным: головная боль, поселившаяся в районе затылка и мерно завоёвывающая все границы вплоть до лобной доли, будто соленые воды, охватил час прибоя. Второе тоже было чуждым: в нос ударял целый ворох незнакомых, резких, неприятных запахов, словно бы он находился в месте, где люди не имели привычки ходить в туалет в отведенное место, мыться и, вообще, слово «чистый» слышали впервые. Или это были не люди?! Следующее вернулось осязание: тело, лежащее в неудобной позе, затекало. Должно было стать холодно, однако, кожа, освобожденная от привычных прикосновений одежды из дорогих тканей, по рецепторам давала точный отчет, о внешнем соприкосновении с чем-то шерстяным и очень теплым с одной стороны и колючим с других. Могло бы вернуться зрение, но глаза не желали разлепляться.       Проскрипела тяжелая дверь, по закрытым векам, которые, казалось, до сих пор были налиты свинцом, ударил резкий свет, взбудораживая головную боль штормовым предупреждением. Позднее прибыл слух, он прибавил неаккуратным движением громкость на максимум: приятное посапывание разорвалось целой какофонией. Вслед за скрипом раздались хлопки и толи квохтанье, толи кудахтанье. В оголённую спину впились чьи-то когти, что заставило подняться резко и неожиданно, приводя в механизм целую систему ужасающих мелких и крупных неприятностей. То, что только что грело и уютно возлежало около мужчины, подскочило на свои четыре и от неожиданности хлыстнуло длинным хвостом по обнажённой ноге, возбуждая во всех отекших мышцах неприятное покалывание тонкими нитями сковывающее любое движение, животное издало обиженное «ииииааа» и вприпрыжку удалилось с места происшествия.       Все органы соскочившего так внезапно потянулись вверх, норовя оказаться в районе земли независимо от хозяйского желания. Выпрямившийся во весь свой рост молодой человек зажмурился от цунами, разбушевавшегося в голове, прикрывая рот рукой в попытке сдержать рвотные позывы, он попытался оглядеться, но зрение еще не привыкло к этому контрастному освящению, к тому же боль, громыхавшая в висках, не давала сфокусироваться на чем-то одном. Оглушительный женский визг обрушался, словно гром среди ясного неба и моментально усилился чьим-то иаканьем, муканьем, блеяньем, кудахтаньем, квохтаньем и адским пеклом, которое выпарило все морские глубины внутри черепной коробки. — Что ты орешь?! Боже ж ты мой, сумасшедшая девчонка! — Раздался голос еле слышный среди этой всей массы других звуков, — совсем меня хочешь с ума свести? — Вопрошал он.       В огромном дверном проеме стояла хрупкая худощавая и неумолкающая до сих пор девчонка лица и одежды, которой было не разглядеть из-за яркого солнечного света за ее спиной, к ней подошла такая же невысокая женщина и всплеснула руками ахнув. — Кхуши?! Тетя?! — Попытался предположить молодой человек, делая шаг по направлению к ним, борясь с неприятными ощущениями во всем теле, — Это же я Нанки…       Наконец сообразившая, что делать женщина прикрыла девчонке глаза своей рукой, развернула ее на сто восемьдесят градусов, отобрала чашу с овсом и толкнула в спину. — Иди, же дурнушка нечего незамужним девкам на голых мужиков смотреть! А ты бы хоть прикрылся! — Заворчала женщина. — Будто мало того, что воровать скот пришел так еще и честь хочешь под шумок стащить. Ну, подожди, же я тебе устрою!       Нанки замер и, вслушиваясь в смысл слов, осмотрел себя, поняв, наконец, всю неприятность глупость ситуации, в которой он находился. Руки его инстинктивно дернулись, прикрывая слишком откровенную наготу. Зажимаясь и нервно оглядываясь по сторонам, теперь благодаря притихшему скоту, он мог точно осознать, что голос, который он слышал, вовсе не принадлежал Мадхумати — тете Кхуши. И в голове встали ребром два вопроса: «Как я здесь оказался? И где, вообще, это самое здесь?!»       И пока его бедный разум пытался найти ответы, женщина уже исчезла из прохода, громко захлопнув двери с той стороны. Среагировать быстро не получилось потому, как шум заставил сначала вздрогнуть, а потом схватиться за голову, которая, казалось, сейчас взорвется. Перед глазами поплыли круги все вокруг начало мутнеть. — Тетя, пожалуйста, выкройте дверь, я не… — Начал было Нанки, как только смог снова сориентироваться.       Он, пошатываясь, бросился к двери, что была успешно заперта с той стороны. « Я не… Что?! Как ты объяснишь, что ты здесь делаешь, если ты сам этого не помнишь?» Все, что ему оставалось — это вдохнуть, выдохнуть и попытаться снова. — Откройте, — молящим голосом произнес снова Эн-Кей, силясь отвлечься от своих телесных мучений на попытку вспомнить или хотя бы частично получить информацию извне.       Звуки, наполнявшие пространство, отгороженное дверью и стенами, начинали все больше напоминать подготовку к враждебному изгнанию. И этот неудачливый ухажер за красивыми моделями быстро осознал тот факт, что его придут бить, а не выслушивать. Сама эта мысль оживила в нем рефлекс самосохранения, который задвинул на задний план все болевые пороки, и прочие симптомы клофелинового похмелья. Подняться на дрожащие, от «внезапно откуда взявшейся» слабости, ноги теперь было сложным, и, сделав пару шагов в глубь сарая, в котором он очнулся, Нанд Кишор пошатнулся, снова вскидывая руку, чтоб прикрыть рот, боясь повтора позывов. Вспомнить все, сейчас было не менее важно, чем найти другой выход из этой ловушки. Кадры вечеринки обрывками выплывали из сознания, но никак не склеивались в одно целое, они были словно пазлы из разных головоломок.       «Арнав отдающий мне ключи от белой машины. Падающий из руки стакан, разбивающийся в дребезги. Глаза цвета индиго. Кроваво-красный напиток с сельдереем. Громкая музыка. Часы, которые подарила Кхуши. Девушка внешность, которой было сложно воспроизвести, из-за откровенной одежды и этого разноцветного быстро сменяющегося освещения. Еще один напиток. То есть их было всего три? Ведь так?» — мысли расползались в тумане, который стелился не только в мозгах мужчины, но и перед его глазами. Реальность пошатывалась, уходила за пределы понимания.       «Нанав, чем-то ей насолил… Я очнулся здесь совершенно голый и ничего не помню, после того как?! Выпил три каких-то коктейля… льев, льих… Нет, даже пытаться не стоит… Была бы здесь сейчас Кхуши она бы точно подсказала как правильно… Кхуши… Часы… которые она мне дарила…» — Нанки посмотрел на свои руки и ход его мыслей начался на непереводимом цензурой английском языке. Ему казалось, что все случившееся — это знак какой-то приближающейся или уже случившейся беды, что куда больше, чем его позорное пробуждение в этом месте. — «Мне нужно срочно возвращаться!» — Решил для себя этот молодой человек, снова возвращаясь в реальность, и продумывая простой до безумия план, в котором было всего несколько пунктов: выбраться из этого загона, достать вещи и телефон, узнать «где он находиться» и сообщить об этом Нанаву. Он и подумать не мог, что его план в следующую секунду начнёт со скрежетом рушиться и идти своим ходом.       Шаг за шагом мужчина пошатываясь уходил в глубь сарая, осматривая стены на предмет окон или еще каких-либо мест где можно было бы протиснуться. И когда за его спиной резко открылась дверь Эн- Кей развернулся, надеясь на то, что ему удастся проскользнуть мимо вошедшей женщины. Однако все его движения по-прежнему сковывала боль, подкрепляемая нарастающей слабостью, гул в голове усилился и закружил образ явившейся перед ним девушки. На ее плече лежали какие-то тряпки, а в руках был инструмент для стирки белья. — Я не гнобитель честное слово, я не хотел вас обворо… — Начал было Нанки, заплетающимся языком, снова прикрываясь.       В его глазах появились цветные круги, растворяющие свет, девушку, стены и прочие декорации. Эти цветные плоскости становились черными дырами, что затягивали его в полнейшую бессознательную темноту.