Потерянный смысл жизни

      Сказать, что утро этой женщины не задалось и началось ни свет, ни заря — значит — ничего не сказать вовсе. Ее подняли настолько рано, что даже ее привычная фраза никак не могла нарисоваться в голове. Мысли ее были забиты новостью, полученной во время пробуждения. Ей бы хотелось самой поехать туда, и увидеть все собственными глазами. Она сидела перед зеркалом вглядывалась в свое лицо, пытаясь понять: она ли это вообще, или, может быть, это глупый, кошмарный сон. Яркие цветастые браслеты звякнули на ее широком запястье, когда она потянулась к собственному лицу, чтобы потрогать мешки, образовавшиеся под немного покрасневшими от слез глазами. Стоило привести себя в порядок, чтобы никто не понял одной простой истины: «Любая женщина бывает слабой, когда теряет уверенность в завтрашнем дне».       Безусловно, ее уверенность крылась в ее сыне, женившемся на девушке подобной ей самой, но с совершенно противоположным характером, однако и ее племянник всегда значил для нее нисколько не меньше. Ради Арнава она даже пошла на столь опасное дело, как поиски его похитителей, а теперь вот приходилось остаться дома, в то время как почти все члены семьи уехали к нему в больницу. Никто до сих пор ничего не знал и не мог ответить на всю эту кучу вопросов, роившихся в ее голове: «Хватит ли у него сил, чтоб пережить случившееся? Как скоро к нему будет позволено войти, если вообще будет. Как скоро он вернется домой, если вообще вернется. Что будет если он не…».       Было страшно подумать, что Арнав может не прийти домой больше никогда. А ведь еще вчера он уезжал из дома счастливый и здоровый, а уже ночью… Все, что знала Манорама сводилось к простым фактам: «Арнав попал в аварию, когда его нашли, он был в тяжёлом состоянии, и он был один! Совершенно один! А ей — Манораме придется сообщить эту новость его сыну». Разговор с Ааравом пугал ее нисколько не меньше, чем сама мысль о смерти племянника. Она и представить не могла, как придет в комнату Ассера младшего, и как начнет говорить, глядя ему в глаза, что его отец… И самое страшное, как услышит его вопросы, на которые она и сама бы рада получить ответы прямо сейчас. «Здравствуй и пока!» — пронеслось в ее голове — «Такие вещи Аараву должна была сообщать Рваное Сари! Это ведь она называется его мамой, и ее он готов был бы выслушать… А я…»       Конечно, маленький мальчик с самого начала стал сердцем дома, и всеобщей любовью, но, когда Арнав и Кхуши назвали его своим сыном, это навсегда сделало его частью жизни каждого жильца Шантивана. У Аарава был сложный, взбалмошный, резкий, вспыльчивый характер, как и у его отца, на которого он так сильно старался походить во всем. Малыш не любил, когда с ним сюсюкались, и четко осознавал, насколько правдива речь, обращенная к нему. Он слушал всех, принимал их точки зрения во внимание, но делал либо по-своему, либо так, как его попросят родители. Последней инстанцией в доме для Аарава всегда был Арнав, он был для него идеалом! Лучшим папой на свете. И Манораме предстояло сказать этому мальчику, что его «лучший папа на свете» сейчас лежит на больничной койке, и, возможно, никогда не откроет глаза… Ей предстояло разбить маленькое детское сердце…       Нехотя женщина в цветастом сари поднялась с насиженного места, где приводила себя в более-менее сносный на ее взгляд вид, и отправилась в комнату, отведенную для самого младшего члена семьи Райзада. И ей потребовалось всего несколько минут, чтоб добраться до приоткрытой двери, войти в помещение, и понять, что там давно уже никого не было. «Здравствуй и пока! Но где же тогда…» — Судорожно оглядывая комнату еще раз, спрашивала она себя.       Поняв, наконец, что его нет в собственной комнате, она легко предположила, что он может быть в комнате Арнава и Кхуши, ну, а куда еще мог отправиться этот ребенок. Это небольшое расстояние коридора было быстро преодолено, и дверь тихонько открылась, разнося по спальне мягкий перезвон колокольчиков. Звук над головой привлек внимание женщины, и она задрала голову, рассматривая, что же там такое. «Здравствуй и пока, и как Арнав вообще согласился их вернуть, впрочем, какая разница теперь?!» — Аарав, — негромко позвала Манорама, переступая, наконец, порог и оглядывая помещение.       Она почти никогда не заходила в комнату племянника после его второй свадьбы, как-то не представлялось особого случая и потому все эти детали, размещенные здесь ради так называемого уюта, казались ей не то, чтоб незнакомыми, но какими-то сумасшедшими, как и сама «Рваное Сари». Женщина много раз себя останавливала от того, чтоб ее так называть, но от привычки избавиться было гораздо сложнее избавиться. Беглый осмотр дал понять одну простую истину: ребенок был здесь, скорее всего, провел всю ночь. Но вопрос «где Аарав» оставался открытым.  — Он не пошел бы к бассейну из-за дождя. Здравствуй и пока! Но где же он тогда? — Монолог с самой собой немного отрезвлял разум и не давал панике охватить ее дух. — Аарав! — Громко позвала она, выходя из комнаты Чотэ и его жены, после чего сразу же повторила эту процедуру, направляясь в сторону гостиной. — Аарав! Аарав, где ты?       Ассер младший не стал утруждать себя ответом, а просто услышав, живой голос, который еще и зовет его, отправился туда, откуда он требовательно звучал. И лишь когда он увидел Манораму, он прибавил шагу и откликнулся: — Я здесь. — Голос его скрывал внутреннее волнение и беспокойство, он считал, что не имеет права на такую слабость как страх перед одиночеством. «Кто угодно только не я!» — Точно расставил для себя все хвостики над символами в алфавите хинди однажды Ассер младший.       Наверное, если б это были обычный ребенок и любая другая женщина кроме Манорамы, они бы бросились друг другу навстречу и звучно бы выдохнули после этих поисков, а еще они, возможно, обнялись бы, но это был сын и тетя Арнава Сингх Райзада, что само по себе отметало все эти сентиментальные бредни. Хотя, это не могло значить, что внутри сердцебиение и мысли стали более упорядоченными. — Здравствуй и пока, Аарав, где ты был? — С некоторой долей недовольства спрашивала Манорама. — Искал хоть кого-то, кто сможет мне объяснить, где мои родители. — В тон ей отвечал Ассер младший.       «Прям как его отец. Здравствуй и пока! С места в карьер, пока-пока, очертя голову, здравствуй и пока…» — Несколько рассеяно подумала женщина, отводя глаза в сторону, осознавая снова, что ей придется сейчас сказать. — Аарав, дело в том, что… — Подбирать было слова несколько сложно — Здравствуй и пока, пока! — От волнения она запнулась быстро, вставляя свою любимую фразу, ожидая, что Аарав прервет ее речь, облегчив задачу, но он обладал выдержкой, явно желая дослушать до конца. Тетя покачала головой, понимая, наконец, что не сможет сказать ему об этом, как и не сможет потом после сказанных слов успокоить, но больше всего ее мучала неизвестность и все те вопросы, которые Аарав бы задал, заставляя ее задуматься, глаза ее вновь увлажнились. — Нам нужно собираться, потому что мы сейчас поедем к твоему отцу…       Выход из ситуации нашелся сам. Он все поймет, когда увидит, и там будет, кому ответить на все его вопросы. Думать, конечно, о том, что испытание на этом закончилось, было рано. Ассер младший, как и старший четко видел, когда ему недоговаривают правду, и умел ставить вопросы верно: — Хорошо, а где мама? Она тоже нас ждет?! — Уверенность в детском голосе исчезала с виденьем реакции на произнесенные им слова.       Глаза женщины перебегали от одного предмета к другому, словно бы она пыталась найти там ответ. Уже много времени Манорама не чувствовала себя, так словно она на допросе, и не боялась смотреть в глаза собеседнику. Нынешнее состояние напоминало о далеком прошлом настолько, что в пору было начать свой ответ с унизительного «Аарав джи». — Здравствуй и пока. Твоя мама сказала всем пока-пока еще вчера, и с тех пор ее никто не видел, боюсь, что только твой отец знает хоть сколько-нибудь стоящий ответ на этот вопрос. — Излишняя говорливость из-за волнения несколько подводила ее, выдавая все, что она думала об этой ситуации. Поняв, что не стоило говорить об этом ребенку, она прикрыла свой рот рукой, широко раскрывая глаза. И только было, Аарав собрался что-то ей ответить, как она перехватила инициативу на себя, мигом выкручиваясь из положения. — Здравствуй и пока, мы собираемся ехать к твоему отцу или так и будем здесь рассуждать, нужно поскорее добраться и сказать ему: здравствуй, здравствуй.       Быстро развернув мальчика за плечи к его комнате, она подтолкнула Ассера младшего, выдыхая, когда за ним закрылась дверь в его комнату.