Потерянный смысл жизни

— Лаванья, пожалуйста, — после долгого молчанья Эн-Кей попытался остановить ее, сопровождая просьбу характерным знаком «стоп», выпуская ее руки из плена своих, — Ты хочешь сказать, — Шьям, сбежал из тюрьмы и похитил Кхуши, и теперь здесь?!       Все пазлы ощущений и ее рассказа складывались в одну картину довольно просто, если бы не одна мысль: «Поверить в подобный исход событий было довольно просто, но как можно было поверить во все это со слов незнакомой девушки, которая доставила меня сюда незаконным образом и, кажется, не собирается сильно раскаиваться в содеянном. Здесь что-то не сходится». — Нанд Кишор отказывался прислушиваться к заботливому шепоту сердца, к знакам притяжения подаваемым телом, доверяя сейчас только разуму, который неохотно возвращался, пытаясь стряхнуть с себя остатки недомогания, и побочных эффектов от передозировки клофелина. — Хорошо, но, как ты могла видеть ее здесь три дня назад, если я только вчера с ними обедал?!       Губы Лаваньи превратились в тонкую полоску. Глаза девушки моментально скользнули вниз заинтересованно, остановившись на руках, которые стремительно выдавали ее волнение и понимание причины недоверия к ней и ее словам. Она выдохнула, вспоминая, что Ассер не любил, когда перед ним начинают вести себя подобным образом, и, думая о том, что и его брат тоже может быть резким. — Прости меня, Эн-Кей, но ты здесь уже третьи сутки, и, если честно, я очень сильно переживала… что… — Голос ее был полон сожаления, а быстрый темп речи все равно не давал возможности выразить все скопившееся переживания. — Нет, — твердо снова прервал ее Нанд Кишор, взгляд его был строгим, в лице четко читалась неприязнь осознания упущенного времени, и негодование. — Не нужно больше ничего. Я хочу, чтоб ты сейчас же вернула мне мои вещи и вышла отсюда.       Вся эта информация словно бы окатила Эн- Кея холодной волной, и когда он несколько отрезвел, то был способен твердо принять решение. Во взгляде этого мужчины Лаванья не увидела ассеровской всепоглощающей ярости, а наоборот почувствовала некоторую мягкость, и все же она точно понимала: «Он брат Арнава — его настроение может быть таким же непредсказуемым. И у него есть повод не просто злиться, а рвать и метать». Поэтому она молча встала, подошла к тумбочке, достала совершенно новый комплект традиционной одежды, поверх которого лежали те самые часы, подаренные Кхуши и, покачав головой, поспешила выйти из комнаты.       Лаванья была уверена: «План удачно провалился лишь потому, что безбашенная помощница перегнула палку» — и не знала, как теперь помочь Кхуши. «Нет, я не могу, его так просто отпустить, он ведь почти поверил мне, значит, есть вероятность, что сможет понять мой поступок…». Кашьяп заставила себя перебороть свой страх и постучать в дверь, за которой была ее единственная надежда. Тишина подсказывала ей действовать решительнее. «Арнав не любит, резких выпадов и попыток заставить его слушать, но Кхуши не раз доказывала, что порой только это и нужно, ни взирая на угрозы и опасность. И я обязана ради Чамкили пойти по ее стопам, и внушить брату Ассера свою правоту. К тому же чем он меня может запугать после всего того, что я видела в исполнении Арнава Сингх Райзада?» — Мысленно девушка пыталась убедить себя в том, что может совершить такой смелый шаг, подобно той, которую некогда назвала простушкой. Распахнутая в нетерпении дверь открыла вид на плечистого мужчину, в традиционной одежде повернутого к ней спиной, и, кажется, пытающегося застигнуть наручные часы. Этого она, конечно, не знала наверняка, просто догадывалась — Прости, меня Эн-Кей, я не хотела, чтоб все так получилось… — Робко начала она, когда к ней пришло очередное осознание неимоверной смелости Чамкили перед Ассером и собственной трусости перед его братом. — На что ты рассчитывала, когда делала все это? Ни ужели ты и правда думала, что я во все это поверю хоть на грамм? Ты считаешь, что, назвав знакомые мне имена и навешав лапши мне на уши относительно, своей жизни, заслужишь моего доверия, для чего тебе все это нужно? Только не говори, что все это правда. Это не может быть правдой… Зачем ты притащила меня сюда? Зачем подвергла опасности мою жизнь? Зачем устроила весь этот цирк с переодеваньями? — множество вопросов и утверждений просто сыпались на Лаванью, а их создатель даже не задумывался, захочет ли он слушать ее слова.       Перед ним просто вставали воспоминания вечера, когда Кхуши пришлось сказать ему, что Арнава похитили. Они были настолько настоящими, что начинало казаться, будто если он повернется, то увидит в Лаванье все то, что увидел тогда в невестке дома Райзада. Нанки ему становилось страшно, ведь за этим должно было последовать простое осознание правдивости слов, и всей той опасности, которой в таком случае подвержена сейчас любимая жена его брата Нанава. Нанд Кишор уже давно закончил с часами, но по-прежнему держался за ремешок, не решаясь сделать следующее движение. — Я … — замешкалась Лаванья, чувствуя, как в глазах все начинает расплываться из-за слез, в этот момент мужчина обернулся на голос.       Его карие глаза вперились своим всплеском эмоций в повинный взгляд девушки, и на миг ей показалось, что сейчас в нем проявятся ассеровские черты, но вместо того, чтоб кричать и пытаться устыдить ее еще больше, он лишь развернулся и направился к выходу. Мисс Кашьяп смотрела, как твердой походкой удаляется из комнаты, скрывается за дверью ее единственная надежда на помощь, и уже не сдерживала своих слез. «Лучше бы он как Ассер накричал на меня и наказал бы, чем… Он не Ассер. Не Арнав Сингх Райзада… Он Нанд Кишор, и это еще хуже, чем… Я не дам ему…» — Мысли быстро сменялись торопливыми действиями, и потому выскочив из комнаты, девушка даже не обратила внимания, как пронеслась мимо Эн-Кея, который просто стоял в паре шагов от двери. — Куда-то торопишься? — Несколько громче и резче, чем сам того хотел, бросил мужчина, заставляя своей фразой Лаванью обернуться. Он стоял, опираясь спиной о стену, скрестив руки и ноги, и в его позе было больше арнавовского величия, чем собственной добродушности и открытости. — Я… я думала, что ты… — Глаза ее расширились, от неожиданности, на щеках по-прежнему блестели тонкие дорожки слез, и она торопилась их смахнуть. — Ты не ушел. — Глупо закончила она, констатируя очевидный факт. — Верно. — Подтвердил Нанд Кишор, превращаясь на миг в глазах девушки, в того, кто может быть опаснее Ассера. Выдержав некоторую паузу, он не меняя положения тела, продолжил уже более снисходительно — Однажды, Кхуши сказала мне нечто похожее, и я не хотел верить ее словам. Мне было больно осознавать, что зять может сделать такое с Нана… То есть с моим братом…- он запнулся, желая сначала Арнава назвать по своей привычке Нанавом, и отдергивая себя от этого, неосознанно давая знак себе и собеседнице, что только он из них двоих имеет право на эту фамильярность. «Она чужая, чтоб выдавать такие вещи» — строго напомнил он себе о ее поступке. — Так значит… Это правда? И ты пытался спасти Ассера? — Внутри девушки до сих пор возникали сомнения относительно Нанд Кишора, и они торопились развеяться. — Вместе с Чам… То есть Кхуши.       Тишина, на мгновенье захватила их обоих, а потом будто сорвала беспардонно маски, превращая их в двух подростков, которые смеются бездумно над странной попыткой присвоить себе Арнава и Кхуши с помощью вторых имен… Именно этот смех снял напряжение, нарастающее между ними. — Прости, я совершила ошибку. Я не знала тебя, и не думала о последствиях… Я не думала о том, что ты мне не поверишь, в тот момент мне нужно было только чтоб… — торопливые слова Ла полились из нее, как только смех прервался, она справедливо расценила этот момент как самый подходящий для объяснения. — Пойдем, — оборвал ее Эн-Кей, словно бы подталкивая от разборок к действию.       Лаванья не могла не заметить, как легко в отличии от своего брата Нанки меняет настроение, он словно ветер, то поднимался, то затихал, то с новой силой готов был творить бесчинства, то ласковыми прикосновениями стирал все плохие воспоминания. Вот и сейчас, запросто отбросил все сомнения, увлекая ее за собой, хватаясь за ее запястье небрежно и одновременно осторожно. Его прикосновения направляли, а не принуждали двигаться. Он умудрялся открывать перед ней желание довериться. «Почему с ним так легко, словно он всего лишь приглашает на незатейливый вальс, а не тащит в неизвестном направлении?!» — задавалась вопросом Лаванья в тот момент, когда Эн-Кей уже выводил ее из темного коридора на улицу, открывая перед ней вид на заходящее солнце.       Мужчина отпустил ее и остановился, всматриваясь в окружение, словно бы задумываясь, для чего вообще он так стремительно сюда направлялся. «Мотив — значит провод» — восстанавливается в воспоминаньях Нанки, и на эту мысль эхом отзывается голос Кхуши: — «Не провод, а повод!» — серьезность и отрешенность сменяется ностальгической улыбкой. — Что ты намерен делать? — спросить это для Ла было важно лишь потому, что она не хотела осознавать, что сейчас он может испариться для того, чтоб привести в действие только ему известный план, а ее оставить здесь в неизвестности. Нанд Кишор лишь тихонько покачал головой, поджимая губы, задумываясь. Конечно, мисс Кашьяп не успела уловить смену настроения, и не обратила внимания на то, как стерла своим вопросом беззаботность с лица Нанки. Взгляд мужчины опять наполнился решимостью независимостью и уверенностью. — Нам нужно понять, для чего Шьям похитил Кхуши, — речь его обрела размеренность на короткий момент. — Понятно, конечно, что он хочет отомстить, — сменяясь постепенно на какую-то суетливость и торопливость, словно бы он беспокоился, — однако, нам нужно предугадать его план. Сейчас вообще стоило бы, попытаться ее вытащить. Ты говорила, что видела ее, покажи: где это. Нужно проверить это место.       Лаванья чувствовала в этом человеке совершенно особенное тепло, какого никогда не было в Ассере, словно бы последний был создан для принятия жестких точных решений, а тот, кто был рядом с ней… Сложно было понять, на что он был способен, почему так быстро соскакивал с одной позиции на другую. Тяжело было осознать: для чего он создан, будто Богиня, творя его, просто вошла во вкус и забыла дать ему четкое предназначение.       Тишина сопровождала их крадущиеся и быстрые перебежки, они и сами не понимали, почему пытаются спрятаться. Точнее этого не понимала мисс Кашьяп, просто подаваясь неосознанному стремлению повторять за тем, кто так уверенно что-то делает, Эн-Кей же доверялся инстинктам, зову сердца и предчувствиям.       Подступающая темнота укрывала землю и съедала не только тени, но и суетливые силуэты новообразовавшейся команды шпионов. Перебегая от одного укрытия к другому, они добрались до места, где Ла видела девушку «похожую на Чамкили». Это был небольшой каменистый домик, рассчитанный на одного человека с двумя окнами, открывающими вид на разные части территории ашрама. Ветхая, не запирающаяся дверь лачуги давала понять: здесь нельзя было держать кого-либо против его собственной воли. — Ты уверена? — Скорее одними губами проговорил Эн-Кей. Голос его словно бы растворился в воздухе.       Ответом стали реплики, послышавшиеся из помещения: «Это не удача, это само проведенье, я знал, что бывший шурин получит свое, но никогда бы не подумал, что сама судьба будет на моей стороне» — Голос Шьяма чем-то восторгался, в его словах слышалась тонкая едва уловимая ирония и яд злорадства. Безмолвие охватило Лаванью и Эн-Кея и оба они превратились вслух, с жадностью ловя каждый звук, доносившийся из оконца, под которое они теперь переместились. Приоткрытые створки, впускали воздух и выпускали свет вместе с шорохом, кажется, тот, кто был в помещении, занимался какими-то бумажными делами.       «Совсем скоро, Арнав, Кхуши подпишет документы на развод, ведь ты сам подтолкнешь ее к этому. А уж твоя подпись на документах не станет проблемой…» — Снова заговорил голос и прервался трелью звонка — «Да, все почти готово, я думаю, что уже на днях… Да, бабушка, к выписке Арнава все будет готово. Да, после развода она больше никогда не появится на пороге Шантивана. Я вышлю документы, как только они будут готовы». Шьям смолк, а еще спустя некоторое время и вовсе выскользнул навстречу простирающейся ночи. Выдавший его скрип дверей побуждал быстро принимать решения, не задумываясь над происходящим. — Нужно проследить за ним, — шепнул Нанки и скользнул следом в темноту, стараясь поспеть за растворяющимся в тенях и растительностью человеком.       Территория ашрама заканчивалась как раз там, куда спешили две едва уловимые мужские фигуры. Лаванья осталась совершенно одна, не успев даже и вставить слова. Не понимая всей опасности этой ситуации она, не бездумно приблизилась к приоткрытой двери, осторожно заглядывая внутрь небольшой комнатки, обставленной почти, так же, как и ее собственная — с некоторой долей аскетизма. Вынырнувший из темноты Эн-Кей заставил ее вздрогнуть от неожиданности. — Ну что? — С нетерпением прошептала она, и в голосе отразилась требовательность.       Отрицательное покачивание головой, заставили девушку поджать ненадолго губы, а потом жестом пригласить его следовать внутрь за ней. Свет от свечей принял их в свои объятья и, подрагивая, разрисовал их своими красками, сделав похожими на подростков, с любопытными глазищами и неуемным желанием, нарушить закон. Беглый осмотр комнаты ничего не давал. На глаза не попадалось ничего, что бы дало возможность строить хоть какие-то догадки относительно планов бывшего зятя семьи Райзада. — Вероятнее всего, что ты права, и он где-то прячет Кхуши, но как нам узнать это наверняка? — размышления вслух сопровождались поверхностным обыском, Нанки припоминал пристрастие Шьяма к кейсам и папкам, но ничего подобного на виду не было, немногочисленные ящики и пространство за шторкой тоже не открыли нового. — Лаванья? — Позвал Нанд Кишор, наконец, убедившись, что дело не принесет никакого толку, и только теперь заметил, как девушка держит золотистую коробочку, оформленную подарочной лентой. — Где ты взяла это? — Настороженность в голосе невозможно было не услышать. — На тумбочке, — Ла тихонько кивнула в ее сторону, и протянула руку со своей находкой ему. — Знаешь… Мне не хочется смотреть, на предмет, которым он думает купить мою подругу. Я знаю, что Чамкили не интересуют богатства… — Пыталась оправдать свое действие она, в то время как Нанки забирал из ее рук коробочку, и с каким-то нетерпением срывал с нее крышку. В отличие от девушки Эн-Кей был уверен в том, что обязан проверить все, до последней мелочи, и подтвердил свою правоту, когда взгляд выцепил содержимое коробки… Ла было открыла свой рот в удивлении, не понимая смысла, она лишь наблюдала как теперь тот, кого она привезла, рассматривает с особым вниманием подарок Шьяма, меняясь в лице, и почему-то никак не могла выдавить из себя один единственный ассеровский вопрос: «Что за?!». Ее пугал предположительный ответ. — Черт, — произнес, наконец, Эн-Кей и поднял на девушку свой сверкнувший злостью взгляд. — Лаванья, ты… — Слова словно бы маленькие пугливые рыбешки шмыгнули в темные закоулки сознания. Вместо этого начали действовать желания. Сложить все на свои места. Избавиться от этой грязной находки. Скользнуть в ночь. И … — Эн-Кей… Прости… — Ла буквально кинулась за ним в темноту ночи, хватаясь цепко за его сильное мужское плечо и пытаясь повиснуть, — я знаю, что совершила ошибку, но, если ты веришь мне, ты должен… — Снова завела она старую песню, не осознавая, что его с подвигло его так реагировать. Он на мгновенье стал Ассером, а потом?! — Лаванья, пожалуйста… — Ее действия заставили Эн-Кея остановиться, но не убили в нем желания уйти, и потому он пытался отцепить ее руки — Пожалуйста, не заставляй меня, … — Я знаю, ты злишься на меня, я чувствую это, но еще я знаю, что мне без тебя не справиться… Понимаешь… Ты нужен мне здесь… — Тараторила девушка, ощущая подступающую безысходность. — Нет, Лаванья, я должен быть не здесь… — Убежденно отвечал Нанд Кишор, и в голосе его была слышна боль, перемешанная с каким-то страхом, решительность. «Он уйдет! Ты должна что-то сделать, иначе он уйдет». — Пронеслось в голове Лаваньи. — Эн- Кей! — Ее руки отцепились, давая ему свободу. И в тот же момент, она обогнула мужчину, буквально преграждая ему путь. — Ты не можешь так просто уйти… — Смелость проснулась в тот момент, когда она окончательно осознала, перед ней не Ассер, а Нанд Кишор, который является ее почти потерянным шансом. — Лаванья, пожалуйста… — Снова повторил мужчина, не решаясь, оттолкнуть ее со своего пути, как это сделал бы целеустремленный Арнав. — Пожалуйста, я должен идти… — А как же Кхуши?! — Теперь было не важно, кто из них двоих был перед ней, Ла просто знала: «Имя подруги единственный козырь против великого Ассера и самоуверенного Нанд Кишора». Вопрос девушки привел его в замешательство, в темноте было сложно понять, как он смотрит, скорее всего, Лаванья просто чувствовала пробуждение размышлений, колебаний. — Ты знаешь, кажется Шьяма лучше, чем я, и ты не хуже меня понимаешь, что одной мне ему нечего противопоставить. Даже если я приведу сюда полчище полицейских, его разыскивающих… это не спасет Кхуши. Верно?! — Короткая пауза перед заключительным вопросом, дала тот самый эффект давления, которому она столько лет пыталась научиться у Арнава.       Эн-Кей словно бы одержимый развернулся обратно и буквально влетел в дверь лачуги, приютившей Шьяма, чем совершенно шокировал Лаванью. Конечно, он ждала изменения решений, действий, спора, чего угодно, но не этого…       «Ассер?! Что не так с твоими сумасшедшими братьями, они же… Они… Как Чамкили! Неугомонные, непредсказуемые, и совершенно неадекватные… Как рядом с такими ты мог стать Ассером?! Бесчувственным ледяным и непрошибаемым?!» — Только и подумала Лаванья, возводя глаза к небу, словно бы оно могло ответить за собеседника, находящегося за множество километров.       Сейчас ей не хотелось возвращаться в тот домик, и не хотелось вообще находиться здесь, ей пришла мысль об уютной квартирке в Лондоне, болтающем телевизоре, заполняющем пустоту, теплом пледе и кружке горячего кофе, и ее размышления прервались шелестом ветвей. Догадка о возвращении Шьяма пришла настолько же моментально насколько и беспокойство о Нанки, который был сейчас внутри и ничего наверняка не подозревал. «Что он вообще там делает?» — задалась вопросом Лаванья, стараясь как можно скорее просочиться в самое неподходящее место. — Он идет… — бросила она, едва прикрывая дверь и осознавая, наконец, что она сейчас загнала себя в ловушку, пытаясь спасти Нанки.       Мысль, пришедшая к ней так внезапно, обездвижила ее и наполнила едким страхом, что зарождаясь внутри, буквально поглощал ее. Лаванья видела, как тот, за кем она пришла тоже замер прямо там, возле тумбочки.       «Что, если все это просто глупый сон?!» — По-детски попыталась успокоить себя она, затем придумать план бегства или оправдания. Внутренне содрогаясь, в следующий миг она почувствовала сильную руку Эн-Кея смыкающуюся на своем запястье. По-глупому отмечая, тот факт, что хватка этого парня всегда небрежная и неожиданная, но при этом надежная и бережная, Ла начала успокаиваться. «Он не причиняет боли, но заставляет действовать так, как считает нужным. Подобные прикосновения Ассера всегда приносили боль и страх, но Нанд Кишор совсем не похож на него… Почему я до сих пор их сравниваю?!» — Спрашивала себя девушка, послушно повинуясь невербальным приказам своего «подельника». А как еще назвать того человека, который заставлял лезть в окно, и помогал это сделать как можно скорее и аккуратнее.       Когда ноги Лаваньи коснулись земли, она почти полностью успокоилась, отходя в сторону от окна и прижимаясь к стене, и ожидая появления Нанки. Шорох, скрип двери… Его до сих пор не было! Внутри все свернулось в тугой узел беспокойства, необъяснимого переживания. «Я снова подвела его, и он опять из-за меня в опасности… Зачем я делаю это с ним… я ведь не имею прав на это». — Заметалось в ее голове. — «Эн- Кей, он до сих пор там!» — Запоздалое понимание правды заставило Лаванью зажмуриться и присесть, скатившись по стене, укрывая в своих ладонях лицо. — «А что если… Если он… Нет… Не думай об этом…»       Время обрело тягучую субстанцию, и она ждала, но тишина не разрывалась криками, шумом и прочими ужасающими подробностями. Спина Лаваньи прислонялась к холодной каменной стене. Все будто погрузилось в вакуум. Казалось, прошла целая вечность от момента как она услышала скрип двери и до момента как она решилась убрать ладони от лица, и открыть глаза. Силуэт мужчины, присевшего прямо пред ней на корточки, был буквально на расстоянии вытянутой руки. Сердце девушки прошило ледяной искрой липкого ужаса, и она инстинктивно попыталась отдалиться от него, вжимаясь в стену. Первые секунды ей казалось, что страх парализовал связки, и перед глазами замелькали несколько последних часов проведенных с Эн-Кеем.       Крик от неожиданности увиденного, так и норовил вырваться из нее, но горячая мужская ладонь не дала этому случиться. Он зажимал ей рот, почувствовав ее действие задолго до того, как оно произошло.       Нанд Кишор прекрасно понимал, что если бы попытался выдернуть девушку из ее ожидания неминуемого конца, то мог бы и не успеть, поэтому приблизившись к ней, не стал подавать признаки присутствия, лишь присел на корточки. Предоставляя ей возможность принять наказание за все ее ошибки, осознать свою вину в полной мере, а после увидеть его глаза.       Нанд Кишор смотрел на девушку спрятавшую лицо в ладонях пораженную ужасом, и ловил себя на мысли, что ему хотелось бы верить ей, но из-за того как он попал сюда, он не мог. Небольшой кусочек света снова забрезжил в окне, делая ее дрожащую фигурку более различимой, и открывая перед мужчиной желание, защитить, не смотря на свою обиду. Волна страха, окатившая девушку, не собиралась отступать, и приходилось проявить терпение, заставляя самого себя следовать согласно принятому решению. — Тише, это всего лишь я. — Торопливо шептал Нанд Кишор, пытаясь найти в ее глазах хоть каплю понимания происходящего, хоть какой-то знак. — Я отпущу тебя, если ты пообещаешь не кричать, — продолжил он, никак не понимая, почему чужой страх вызывает противоречивые желания и чувство вины. Это не было проявлением душевной доброты и сопереживанием. О какой вообще доброте и сопереживании могла идти речь, если он только что холоднокровно позволил страху Лаваньи сожрать ее почти полностью.       Едва уловимый кивок, и его ладонь перестала касаться губ Ла. Нехотя Эн-Кей убирал свою руку, продолжая неотрывно следить за ее взглядом. Находя в нем, не смотря на плохое освещение все новые и новые и новые аргументы для того, чтобы считать себя монстром и редкостным идиотом. — Ты же… — начала было она, поднимая глаза вверх, и не зная, как закончить свою фразу. — Выбрался через другое окно, когда сквозняк погасил свечи — холодно отозвался Эн-Кей, ненавидя себя за свой проступок, снова хватая девушку за запястье, — я отведу тебя обратно, здесь слишком опасно.       «Как же сильно он может быть похож на Ассера, в своей жестокости. Как я вообще могла беспокоиться о нем, после прочтения всей предоставленной информации. Как вообще можно переживать за этого единоличника! Как ему можно верить?!» — Размышляла Лаванья следующим утром, найдя на тумбочке, короткую записку от Нанд Кишора, в которой сообщал о том, что ему нужно уехать.