Эпиграф:
И сказал он ей так:
«Ты Ганхарвиꜜ или Абсараꜜꜜ Богиня или человеческое существо? Стань же моей женой о прекрасноликая, Словно богами рожденная.»
Услышав слова нежные и ласковые и помня обещание, данное Васуꜜꜜꜜ, подошла к нему Безупречная и сказала голосом своим, услаждая сердце царя:
«О, Хранитель Земли я готова стать тебе женой. Но что бы я не делала: Доброе или не доброе, не должен ты ни осуждать меня, ни удерживать. Иначе я тебя покину!»
Проклятье Васу. Махабхарата. (Индийский эпос)
Глава 1
Выскочив за дверь с какой-то лихорадочной поспешностью, мужчина спустился по лестницам, окидывая двор взглядом, пытаясь выцепить в нем искомый предмет. Белая машина, на которой он прибыл с шофером, стояла на том же месте, где он ее покинул до того, как зайти внутрь дома. Расстояние между ним и автомобилем преодолевалось почти бегом, не потому что ему нужно было поскорее попасть куда-то, а потому что ему нужно было поскорее вырваться отсюда. И он это чувствовал нутром. Какое-то внутреннее необъяснимое нечто кричало ему: «Проваливай! Тебе нельзя быть здесь, ты должен быть… там» — интуиция не указывала координаты точки назначения, и неведомое «там» оставалось загадочным уголком земли, в котором разум должен был остыть, а все проблемы стать мельчайшими частичками пыли, покрывающими дорожную гладь. Холодный ветер подался навстречу, хватаясь за лацканы пиджака, пытаясь распахнуть его, проникнуть под темно-серый жилет и лоснящуюся насыщенно-синюю как ночное небо рубаху; нарваться под всей этой одеждой на крепкие опутавшие бинты, и, обогнув их, дотронуться кожи под ней и впитаться в самую глубь грудной клетки. Наверное, он был волен помешать стремительным движениям мужчины, остановить его от попытки найти загадочное «там». Однако усилия эти были четными и ненужными. Желание сыскать пристанище формировалось только в подсознании. Разум не понимал и не мог принять факта нехватки или намеренье какого-либо поиска до тех пор, пока память не выразит точную цель. Стремление выражает рассудок — зовы сердца нужно слушать душой. Сомнительно было предполагать, что мужчина, хватающий с силой ручку двери водительского сидения, мог теперь слышать внутренний голос, наполненный эмоциональными порывами далёкими от слов «злость» и «ярость». — Ты? — вопросительно вырвалось от неожиданности. — Ну конечно я, Нанав, а кто же еще?! — Улыбался Эн-Кей. — Помнишь, ты дал мне эту тачку покататься? Так вот, именно это я и хотел сделать прямо сейчас. И тебе повезло, потому, как я могу подвести туда, куда ты пожелаешь, — руки младшего брата заплясали в воздухе, делая его речь более выразительной и эмоциональной, изображая жестами все, что он говорит, в особой присущей только ему манере, — ведь врачи, наверное, запретили тебе садиться за руль. Так, Нанав? А я буду рад порассекать по улицам любимого Дели, так давно здесь не был… — Нанд Кишор справедливо решил умолчать о том факте, что эту машину нашли сегодня утром, после того, как он позвонил Акашу и сообщил о своем месте положения. Эн-Кей не собирался также рассказывать, что специально сейчас просочился через задний ход, сев за руль, чтоб дождаться Ассера старшего. — Так что вались, я подвезу. — Специально ошибаясь, продолжил он, кивая на соседнее сиденье, уводя Арнава от догадки о подстроенной ситуации. Сводящая с ума улыбка с легкостью скрывала факты осведомленности Нанки. — Ты хотел сказать «садись»… — Предположил Ассер, всматриваясь во внешний вид брата, пытаясь вспомнить нормально ли для брата так одеваться. Доставаемые из архива моменты жизни, связанные с Эн-Кеем похожим на актера из многочисленных индийских фильмов, несколько отдаляя от имеющегося сейчас вида. Внимательность помогала Арнаву сейчас сосредоточиться на мыслительном процессе, освобождая сознание от излишних резких эмоций. «Что за?!» — возникло в голове Райзада, когда он, делая неуверенный шаг назад, старался разобраться: раздражает ли его такой маскарад и непривычность одежды, или он может стерпеть несовпадения. — Да, именно, прости, Нанав, я хотел сказать «садись» — улыбается Нанки, привычно хватаясь рукой за мочку уха, в своем жесте, переставшем уже напоминать что-либо индийское. Арнав делает еще пару шагов назад, а потом, уже чуть подталкивая дверь, за которую держался, решает для себя, что, наверное, так даже лучше, и он сможет остыть, пока они едут за сыном. «Аарав вряд ли согласится ехать если не почувствует, что нужен мне, увидев во мне лишь злость. Ведь я не смогу ему объяснить, что злюсь из-за того, что его посмели выгнать… А мой сумасшедший брат сможет исправить ситуацию… И почему я вообще так уверен в Нанки?! Почему я вообще называю его Нанки?!» — Мыслительный процесс в голове Ассера был сбивчивым, но не исключал расчетов, и в тоже время содержал нечто, подсказывающее ему — «Все встанет на свои места, как только ты… Вспомнишь. Если вспомнишь, конечно!» Сомнения относительно возможности вернуть каждое прожитое им мгновение в хранилище сознания возникали на основе слов, сказанных врачом при поспешной выписке: «Ваши показатели еще не стабильны. Мы хотели бы понаблюдать за Вами и провести полное обследование. Нам кажется, что Ваша память может не восстановиться, и мы должны быть уверены… ». Арнав перебил его на полу фразе, буквально выплюнув свое: «Черт побери! Все необходимое для продолжения нормальной жизнедеятельности я помню. И если я не вспомню какие-то мелочи личной жизни, то это не великая потеря, я собираюсь домой, сегодня же!». Он торопился вернуть домой сына и тогда, и сейчас. Он не понимал, от чего отказывался. Он знал, что все происходящее неправильно: Аарав должен быть дома! Плевать, чего это будет стоить! — А что у вас с Паяль за маскарад сегодня, — будто невзначай бросает Арнав, следя глазами за проплывающими встречными машинами, стараясь не смотреть на эту черную курту. — Паяль?! А что не так с Паяль, она всегда, в отличие от меня, одевается в традиционную индийскую одежду, — словно ничего, не понимая говорит Эн- Кей с двойным вниманием устремляя взгляд на дорогу. — Серьезно?! — С тонкой иронией переспрашивает Арнав, а потом, словно бы осознав, что брат мог и не видеть ее во всем этом «великолепии рынка Чанд-Ничок», решает объяснить. — Она обычно одета в сари и цвета подбирает некричащие, нежные, а сегодня она была в фиолетово-золотистом шальвар-камизе с оранжево-фиолетовой рваной дупаттой, идиотскими джумками, а на ногах ее были старые потрёпанные джутти подобранные явно не по размеру. Как, в прочем, и все остальное. — Нанав, но почему ты так этим заинтересовался? — С подозрением спросил Эн-Кей, надеясь, что все сделанное Паяль имело смысл. Намек на изображаемую личность было сложно не понять любому, кто там присутствовал, кроме того, кто потерял память. И если он уловил эти детали, то нужно было лишь подтолкнуть его. — Я работаю в компании, которая специализируется на дизайне одежды, и я не мог этого не заметить. Как и не мог не заметить изменения в твоем стиле. — Быстро, не задумываясь, ответил Арнав, сохраняя вопрос брата, для последующего размышления. — Так почему ты сегодня в черном? — Арнаву, подсказывала интуиция: «Это не простое совпадение! У этих переодеваний есть причина. Ты должен знать ее!» — Это подарок. — Несколько натянуто ответил Нанки, вспоминая, как этот «подарок» получил. — От кого? — будто не замечая нежелания собеседника говорить, продолжил копаться Ассер. — От девушки. — Сухо, но продолжая наиграно улыбаться, произнес Нанд Кишор, не зная, как сменить тему разговора. — Оу, у тебя есть девушка Эн-Кей?! — Небывалая заинтересованность Арнава выдавала его с потрохами и, наверное, если бы собеседник не был так занят своей закипающей обидой, то результат был бы иным. — Ага, твоя бывшая решила подкатить к твоему брату. Знаешь Арнав, я и не думал, что так можно завоевать твое сердце. — Слишком серьезно сказал Нанки, забывая, о том, что должен скрывать факт знакомства с Ла, потому как это вызовет много вопросов. — Моя бывшая?! — Переспрашивает Ассер уставившись на брата. — Лаванья! — Имя вылетает с какой-то злостью. И к Эн-Кею, наконец, приходит осознание, того, что он сказал слишком много лишнего. Уже пытаясь подобрать слова, чтоб новость о Кхуши не стала для Арнава шокирующей, Нанки искал глазами предметы, которые бы подсказали ему, как подвести к этой теме. «Давай же, Эн-Кей! Давай, просто скажи ему напрямую…» — Толи подбадривал, толи уговаривал себя водитель автомобиля, тут же находя отговорку. — «Нет, нельзя так сразу в лоб с порога.» Нанд Кишор ожидал запоздалого удара под дых новым вопросом, но ничего не происходило. «Интересно, что заставило, Нанава притихнуть?» — спросил себя Нанки, и бросил взгляд в сторону брата. «Возможно стоит вернуться в Лакнау, и попытаться разобраться во всем этом, теперь после того как я узнал все произошедшее, мне будет легче. Конечно, нельзя оставлять брата в таком состоянии, но его память сейчас меньшая беда». — Вывод по ситуации напрашивался сам собой, вот только была неуверенность в возможности справиться. Очередной взгляд, брошенный в сторону объекта раздумий, привел к мысли: «Беспамятство брата, наверняка развяжет Шьяму и без того загребущие руки». Сидящий на пассажирском месте человек, сам не захотел продолжать допрос, уставившись в окно на темнеющее небо с какой-то нарочитой заинтересованностью. Арнав пытался вспомнить, как именно закончились его отношения с Ла, что могло стать причиной для подобного поведения, и мог ли быть Аарав их общим сыном. Еще возникал вопрос: «Почему Нанки до сих пор не снял подарок, раз он ему так не нравится?» — Очередные пазлы, неподходящие к шаблону. «Что-то мне это напоминает?! Или просто очередной бред, навеянный симптомами?» — Задавался он вопросом. Кто-то в подсознании был недоволен подарком, но не пытался избавиться. Кто, почему — все детали не имели никаких зацепок, кроме противоречивых ощущений дежавю. — А как у тебя дела? — почти одновременно разрывая тишину, спрашивали братья друг у друга, вызывая какое-то безотчётное желание засмеяться, и выказывая его лишь сдержанным смешком. — Все в порядке, — Арнав совершил вторую попытку наладить разговор и отвлечься от своей злости. — Врачи, конечно, пугают всякими неприятностями, но это все мелочи. — Он не понимал: почему ранее любимая в памяти тишина при поездке вызывала такой диссонанс в душе сейчас. Словно эту пустоту он привык заполнять, но забыл, как это делать. — Ну, у меня, конечно, нет никого кто бы пугал, но тоже все в порядке. — врал Нанд Кишор, не отдавая себе в том отчета. — Мы к слову приехали. Пойти с тобой? — Нанки, с участием взглянув на брата. Арнав ничего не ответил лишь, сняв пиджак и бросив его небрежно на заднее сиденье, вышел из машины. Он не умел просить, у кого бы то ни было, помощи в подобных делах, но Эн-Кей и не ждал подтверждения, для него было главное не заметить знаков отрицания. Сердце подсказывало Нанки, вернувшийся Ассер младший это первое, что нужно сделать для восстановления в Шантиване былого уюта, и потому было важно убедиться, что Нанав ничего не испортит. Двустворчатая дверь распахнулась почти сразу после стука, так словно бы открывшая ее Гарима стояла и ждала прихода гостей. — Здравствуйте, тетя, — сразу поприветствовал ее Арнав, не собираясь терять время на рассматривание женщины. — Я за Ааравом. — Здравствуй, сынок, — отозвалась та, глаза которой наполнялись легкой пеленой, — проходи, я позову его… — Женщина посторонилась, приглашая жестов в дом, и громко окрикнула: — Аарав, посмотри, кто пришел. — Боже ж ты мой, зять! — Всплеснула руками Мадхумати, выглянувшая из кухни на окрик, предназначенный мальчику. Она словно бы не замечала Нанд Кишора, что стоял рядом с Райзада — Как твое здоровье? Как домашние? Как… — Следующий вопрос она оборвала, и попыталась быстро сменить тему: — Да, что же я?! Наверное, вы немного устали с дороги, Боже ж ты мой, а я и кружки чая не предложила! — Она покачала головой и сразу указала на небольшой диванчик, — присаживайтесь, присаживайтесь, а я сейчас, мигом. — Ее руки затрепетали в суетливых жестах, а сама она уже норовила уйти, поскорее. — Аарав! — Окрикнула Гарима снова, прикрывая за вошедшими гостями дверь. — Пойду в комнату, потороплю его. — Тетя не надо, я сам! — Сказал Арнав, ощутив натянутость каким-то седьмым чувством, и направился к комнате, будто бы точно зная, за какой из дверей может быть его сын. Но сделав несколько шагов, Ассер старший увидел, как дверь неторопливо с каким-то нежеланием открывается. Аарав выплыл из комнаты матери словно приведение, бледный и совершенно сам не свой. Он не смотрел в сторону Арнава, а наоборот взглядом обводил сужающееся пространство, оставляемое косяком и дверью, которую притворял за собой. А когда, наконец, закончил свой ритуал, то поднял глаза и замер в неверии. Сердце мальчика сжалось, и на глазах появилась блестящая пелена. Его рот несколько приоткрылся, чтоб что-то сказать. Но, не найдя слов, он просто кинулся в объятья к тому, кого так долго ждал. Ассер старший тоже перестал контролировать собственные мысли и отдался порывам, приседая и ловя сына в объятья, чувствуя, с какой силой мальчишка обнимает его. Все Арнава существо наполнялось какой-то теплотой. Внутреннее ощущение потерянности и одиночества, попытка загнать самого себя в зону отчуждения отступали, оставляя лишь эти воссоздающиеся постоянно нотки повторения прожитого однажды момента. — Папа, папочка я так счастлив, что ты пришел за мной! Я думал, что ты никогда не простишь меня и… — залепетал Аарав, выкладывая все свои мысли. — Не говори так, — Арнав отпрянул от сына, хватая его за плечи и заглядывая в его глаза, — что бы ни случилось, я не отвернусь от тебя, а сейчас: собирайся. Мы едем домой. Помощь Эн-Кея не понадобилась. Нечто чего Арнав не мог уловить и объяснить словами, точно знало каждое малейшее действие, которое нужно сделать, для возвращения сына. Почувствовав все это Нанд Кишор, успокоился и сказал, что подождет в машине, а после удалился. Хотя от внимательного взгляда Ассера нельзя было скрыть тот факт, что Нанки с опаской посмотрел на тетю Мадхумати, перед тем как просочиться к выходу. «Интересно, что их связывает?!» — Спросил себя Арнав, для которого все было новым и одновременно старым. Ощущения сообщали, что он здесь появлялся, и так же они подсказывали, что даже жил здесь некоторое время, но вспомнить наверняка не удавалось. — Зять, вы присаживайтесь, выпейте чаю. — Гарима все же попыталась заставить оставшегося гостя выпить кружку чая, но он решил присоединиться к сборам сына, объяснив это тем, что хочет поскорее вернуться домой. Женщина лишь покачала головой и проводила его в комнату, где был поселен его сын. Арнав уловил в ней желание спросить, что-то, но так и не дождался ни слова больше. Потухшие глаза женщины говорили больше чем она сама, в них четко читалась потеря близкого человека, переживание. На какой-то миг ему даже показалось, что все это растревожил он своим появлением. Аарав метался от одного предмета мебели к другому, разыскивая что-то, находя и бросая в сумку, которую ему, видимо, приготовила Мадхумати, когда ходила за чаем. Немногочисленные вещи предстояло помочь ребенку собрать по всей комнате. Рубахи, тетради, учебники, ручки, прочие мелочи — все они в незнакомой обстановке на удивление мужчины, будто находились на своих местах. Каждая частичка помещения, в котором обжился сын, была пропитана каким-то уютом. Здесь хотелось остаться, не смотря на усилившееся ощущения нехватки чего-то, которое в прочем резко испарилось, стоило лишь мужчине встретиться со своей фотографией, что явно выделялась среди прочего. Изображение девушки, неумело вставленное через какую-то программу графического редактирования до печати, и небольшие потертости, могли говорить о том, что коллаж здесь висел очень давно. «Актриса?» — спрашивал себя Ассер, тут же понимая, что, скорее всего, все же хозяйка комнаты. — «Почему я не видел ее здесь? Она здесь жила… И куда она делась потом? Или Аарава просто поселили вместе с ней, но тогда… И почему…» — Мысли, растревоженные снова подступившем головокружением, никак не складывались единое полотно. Наклеенный поверх другого изображения снимок Райзада, передавал строгость, и непреклонность ассеровского характера, и это выглядело несколько чужеродно. «Салман Кхан» — силился понять Арнав, осторожно отодвигая свою фотографию, чтобы увидеть лицо мужчины под ним. Ассер старший попытался вспомнить, занимался ли сын подобным «творчеством» раньше. Однако архивы были заперты на тяжелый амбарный замок. Коллаж, висящий на стене, был обработанной фотографией знаменитого актера, имя которого прочно связалось со стилем одежды Эн-Кея. «Тот, кто сделал это, видимо, безумно любит актера, но меня оценил гораздо выше, раз заклеил его лицо моим фото» — логическая цепочка выстраивалась медленно, было сложно поверить в то, что кто-то из его окружения мог заниматься подобным бредом. — Аарав, — позвал Арнав своего сына, продолжая рассматривать внимательно висевший на стене коллаж. — Это твоя работа? — Вопрос звучал не с гордостью и не со злостью, но с какой-то долей удивления, потому что он никак не мог понять, что за девушка красуется рядом с ним, и хотел подтвердить собственные мысли о том, что именно эта незнакомка налепила его фотографию. — Нет, папа, — несколько пугаясь, виновато отрицал Ассер младший. — Так было до моего прихода. — Кто она? — С еще большим интересом спрашивал мужчина, ловя себя на мысли, что сейчас ему должно быть в ярости, потому, что кто-то живший здесь посягнул на его свободу, но он не только не злится, но и любуется изображением незнакомки, стараясь запечатлеть ее в памяти, чтоб найти ответы на свои вопросы. — Ты… Ты не помнишь ее? — Сделав для себя ужасающее открытие, спрашивал Аарав в ответ, не решаясь сказать простую вещь: «Это моя мать». — Нет. — Также, не понимая своих ощущений, отвечал на вопрос Арнав, не решаясь повторить свой. — Послушай, Аарав, если ты не возражаешь, я дождусь тебя в машине. Мы уже собрали сумку, так что попрощайся со всеми и выходи, хорошо? Сын его лишь молча кивнул, не найдя слов, устремляя взгляд к маленькой звездочке, одиноко висящей над кроватью, в которой было так уютно, несмотря на все невзгоды. Сумка повисла в руке Ассера старшего, и показалась слишком легкой и маленькой. Гость, приехавший за ребенком, открыл дверь, и до его слуха донеслось причитание: «Боже ж ты мой, да что не так с этим Шантиваном, сначала из него пропала наша сумасшедшая, потом наш мальчик Аарав убежал от… А теперь вот Паяль собирается вернуться». — Паяль… Но как же… Значит Дади… — Почти шепотом отозвалась Гарима, и Арнав, услышав разговор, поторопился закрыть за собой дверь, чтоб его мальчик не уловил сути. — Паяль этого не переживет, ведь она… — Любит Акаша. — Неожиданно для самого себя вмешался Ассер старший. — Тетя, не беспокойтесь, чтобы там не произошло, Паяль не вернется сегодня сюда, и никто не посмеет выгнать ее из Шантивана. Я решу это недоразумение. Я обещаю. — Он действовал инстинктивно, не думая, потому как чувствовал свою вину в происходящем с этой семьей. — Я благодарен вам за то, что вы приютили моего сына, и сделаю все, чтоб ваша дочь была счастлива с тем, кого любит. — Опрометчиво обещал гость, не понимая, как для этих женщин двусмысленно звучит его последняя фраза, ведь он был ответственен и за другую девочку, отданную из этого дома в семью Райзада. Глаза Мадхумати округлились, и только она хотела сказать что-то, как Гарима остановила ее прикосновением, и, кивнув ей, обратилась к Ассеру: — Сынок мы всегда рады видеть здесь тебя и нашего внука Аарава, — ее улыбка хоть и была слабой, смотрелась естественно. Детали не бросались в глаза не тревожили особо память, только лишь интуиция шептала о натянутости отношений. Не обратив внимания в самом начале встречи на то, как его назвали несколько раз зятем, он не услышал акцент на обращении к нему и сейчас. Но, как отец Арнав, не упустил из виду то, с какой любовью и нежностью было произнесено имя Аарава, и какая искренность была в подобранном названии для вида родственной связи. Он не стал распутывать этот клубок, просто принимая чувства Гаримы и Мадхумати и успокаиваясь тем, что его сыну провести время здесь, возможно, было полезнее, чем в Шантиване. Торопливо распрощавшись, Ассер направился к своей машине, еще с крыльца заметив, что брат что-то творит с зеркалом заднего вида. Какое-то неприятное ощущение отдавалось где-то в желудке, словно бы что-то там было лишним. Сделав глубокий вдох, Райзада успокоил себя предположением того, что все скоро пройдет. Дверца пассажирского переднего сиденья легко отозвалась на прикосновение, и Арнав, бросив небольшую сумку на заднее сидение, занял свое место. Ремень безопасности привычно скользнул в руках и улегся поверх одежды. — Эн-Кей, что ты делаешь? — С тем же интересом спросил мужчина, пытаясь не думать о девушке с коллажа и своем снимке. — Вешаю звезду… — Как-то незатейливо отвечал он, убирая свои руки от раскачивающейся золотистой пластмассовой фигурки. Взгляд Нанки теперь оценивал реакцию брата на старания, надеясь после этого сообщить брату о том, где находится хозяйка этой безделушки, рассчитывая, что до прихода Аарава есть немного времени. — В той комнате, над кроватью Аарава, висит такая же… — Несколько отстранённо огласил Арнав, чувствуя уже не только подступающую тошноту, но и головную боль, замолкая и прикрывая глаза, пытаясь справиться с симптомами. — Нанав? С тобой все в порядке? — С беспокойством спросил Нанки, кладя руку на плечо брата. — Я… — Ассеру не хотелось, чтоб за него переживали лишний раз, поэтому он решил соврать, — да, наверное, просто устал… — Арнав точно знал, что эта «усталость» плата за ночь, в которую он совершил безрассудный поступок. — Можно ехать. — Раздался детский голос Аарава, за которым последовал хлопок двери, взвывший очередной поток размышлений об аварии. — Твоя рука… — В отцовском голосе чувствовалась забота, прошедшая с усилием сквозь потоки боли. — Все в порядке! — Не дал договорить мальчик, — бабушка Гарима, уже все обработала и перевязала. — Успокаивал сын отца, пока Нанки заводил машину и аккуратно разворачивался. — Это лишь царапины, но она… — Как это произошло?! — Уже несколько спокойнее, прервал рассказ о переживаниях одной их женщин этого дома Арнав, чувствуя, как мысли о той злосчастной ночи еще сильнее подступают. — Я… — Несколько растерялся мальчик, посмотрев на перебинтованную ладонь так, словно видел ее впервые. — Мамина звезда раскололась, и я поранился, — честно сказал Аарав, и посмотрел на Арнава через стекло заднего вида, собираясь извиниться за это. — Папа, с тобой все в порядке?! — Задал вопрос малыш, увидев, как его отец зажимает пальцами переносицу, зажмуривая глаза. Ассер младший не дал старшему шанцев отвлечься от мыслей об аварии, выбивая его из калии своим вопросом. — Да, это просто усталость. — Повторил еще раз мужчина, надеясь, что если ни он сам, то его сын и брат поверят в это. Он силился переключиться с неприятных симптомов на беспокойство о сыне и его ране, но они не могли укорениться в отцовской душе, потому что Арнав видел и слышал, как важен женщинам этого дома его мальчик. Мысли об аварии нахлынули на Ассера старшего с удвоенной силой. Попытка понять произошедшее повторялась каждый вечер. Оставшийся наедине с самим собой Арнав мог часами по крупицам собирать все, что знал о том, как попал в больницу, что было после. И Райзада старательно прокручивал каждую секунду до столкновения, отрицая всю эту метафизическую муть преходящую во снах, реальности и где-то на границе между ними. Но события и факты, выхваченные в первые несколько часов после выписки, давали новые обоснования — объяснение собственному поведению в день аварии. Ассер до сих про не мог найти мотив. Он был очередным потерянным пазлом. Предоставленные Аманом свидетельства о действиях в тот вечер были лишними не укладывающимися в голове. «Заказать цветы, и оставить букет в кабинете, а позже разбить мобильный телефон на парковке…» — Рассматривание деталей головоломки не приносили успеха и тем не менее, он продолжал это делать, стремясь освежить воспоминания: — «Сорваться, в непонятном противоположном от дома направлении. Мчать в дождь по встречке. Для спокойного и рассудительного меня это не нормально. Значит, меня что-то очень сильно разозлило или обеспокоило. Что это было?!» — Вопрос, всплывающий в сознании с завидной частотой, уже давно переплюнул привычное «что за?». Арнав видел странность совпадения того, что дом, где жил Аарав последние несколько дней, находился в том самом районе города, где произошла авария. «Не мог же я, Арнав Сингх Райзада, влюбиться и вести себя как мальчишка…» — Мысли, пришедшие сейчас, казались очевидными на фоне этого коллажа. Такой расклад элементов совпадал с поведением любого человека, но ник как не собирался в единую картину характера Ассера отрицающего проявление любви и не верящего в семью. Головная боль усилилась, и в надежде утихомирить громкую пульсацию в висках руки сами прильнули к месту, из которого источались неприятные раздражающие притоки крови. Массирующие движения никак не помогали развеять мигрень. За то привлекли внимание Аарава и Нанд Кишора снова. Их обеспокоенные взгляды улавливались кожей, так что можно было не поднимать веки, чтоб убедиться в этом собственными глазами. Тошнота тоже не отступала, а лишь нарастала, особенно озверев после того, как виденье дороги перестало быть возможным. С каким-то нежеланием Арнав открыл глаза, и в сознание тут же врезался свет мигалок, машины скорой помощи проезжающие стремительно мимо. Взгляд скользнул по подвешенной к зеркалу заднего вида звездочке. «Я Ассер великий и всемогущий не мог влюбиться!» — Попытался вернуться к размышлениям мужчина, надеясь отогнать от себя нарастающее ощущение страха, выплывающее из подсознания. — «Великий и всемогущий» — повторил он еще раз в попытке отделаться от ощущения необоснованного ужаса — «Великий и всемогущий?! Что это за бред ты несешь, Арнав?! Эти слова… Это не мои… Не мои слова! Они мне не принадлежат! Я просто не мог влюбиться, я не верю в эту чушь! Великий Ассер… Великий? Да откуда же это?! Я не верю в семью!» — От панического состояния боль усилилась, мысли заметались, а желудок норовил в наглую отозваться позывом, и обжечь глотку своей кислотой. Арнав чуть зажмурил глаза и снова расслабил веки, не желая встречаться с очередным кинутым братом обеспокоенным взглядом. «Зазнайка!» — чей-то голос, вырванный из памяти, вспорол сознание. Обращение нисколько не напоминало тон и тембр, услышанный сегодня от Паяль. Мысли его сразу затихли, словно этот окрик девичьим голосом приглушил все. Арнав распахнул глаза и начал чувствовать, как задыхается от увиденного впереди. — Останови машину! — Рявкнул Арнав на Эн-Кея, бесновато выскакивая из автомобиля, как только его приказ был выполнен. Воздух надвигающей ночи сразу ударил в лицо, отбрасывая челку, отгоняя подступающие позывы. Словно в беду Райзада оглядывался по сторонам, тонул и захлебывался в путанном сознании, подступающей необъяснимой паники. Вспышками кадры впечатывались в разум: чёрное ночное небо полное звезд, улица, освещенная светом фар и мигалок скорой помощи, шушуканье прохожих зевак, жёлтые ограждения. — Авария?! Когда я ехал туда, ее не было… — Вырывалось из мыслей Арнава вслух, и за фразой пробивались, струились тонким потоком ощущения дежавю. — Извините, что происходит? — Спрашивал Арнав у того, кто хоть чем-то был похож на осведомленного человека. — Девушка попала в аварию десять минут назад, поэтому полиция приехала — констатирова факт тот, к кому он обратился. — Девушка?! — Очередные кадры, всплывающие в сознании, заставляли тупо переспрашивать. — Да. — Подтверждение уже не требовалось, Арнаву, его несколько потерянный взгляд скользил по установленной временно изгороди, дороге, обочине, стволам деревьев, кронам, небу, звездам, в то время как разум быстро перещелкивал плохо собирающиеся картинки, нагоняющие новую головную боль. Глаза опускаются вниз, под ноги, где валяются осколки браслета. — Эн-Кей?! — Несколько обеспокоенно позвал Аарав оставшегося в машине взрослого, — что происходит?! — Он был обеспокоен за отца, который словно потерянный блуждал по пустынной улице, то останавливаясь, то беспомощно озираясь по сторонам. — Я не уверен, Аарав, но кажется Нанав просто… просто… — Понять почему брат сейчас нагнулся и выпрямившись уставился на свою руку было сложно. Нанки внимательно смотрел на Арнава сквозь стекло. «Интересно… В тот вечер, когда мы с Кхуши ездили к ней вдвоем он был в той же одежде и нашел нас примерно здесь же, он тогда накричал на меня, вероятнее всего…» — Желание чтоб Арнав вспоминал, и начинал думать о происходящем сами подсовывали идеи выдавая желаемое за действительное, или в данном случае действительное за желаемое. — Может он что-то вспоминает? Если так, то нам не стоит ему мешать… — Возникшая из ниоткуда догадка воспринялась как логичное умозаключение. Подкинутая им обоим возможность оставаться наблюдателями не давала им шанса разглядеть разгорающийся пожар в груди Арнава. Паника подступала и охватывала крупными его волнами, огорошивая ледяными прикосновениями вспышек. «Это те браслеты, которые я выбрал?!» — Вопрос из давно забытого прошлого, озвученный Эн-Кеем, указующий палец на девушку, которую Арнав ранее рассматривал, на коллаже в доме, пробуждали ревность. Незнакомка в воспоминаниях поднимала руку, рассматривая украшения так, словно впервые видит. «Успокойся Арнав!» — приказывал он себе, стараясь перевести взгляд на что-то не связанное с этой безделушкой в руке. И попадавшиеся на глаза капли крови рождали в сознании еще большую бурю, манифестом которой была абсурдная идея. — Извините, с кем случилась Авария, — пытаясь несколько отрезвить себя вопросом Арнав, обратился к тому самому мужчине, отгоняя от себя ощущения того, что все это уже происходило: «Я просто услышу информацию еще раз и спокойно вернусь в машину, это должно сработать». — Я же Вам сказал, — недовольным голосом начал мужчина. — Это была девушка, с ней был парень. — Почему-то информация не только не приводила мысли в порядок, а наоборот еще больше вводила в ступор. — Парня уже забрали, а девушку увозят вон на той скорой. Рука мужчины указала на машину неотложки, и теперь совершенно распоясавшееся чувство дежавю огромными клыками вцепилась в сердце, перекрывая собой доступ к разуму и осознанию реальности. Белый микроавтобус государственной службы стоял чуть в стороне и был заведен, гул мотора почти не было слышно из-за вороха роившихся проблесков памяти, которые гулким ритмом отдавались пульсацией крови в висках. Хлопок дверей. Звук сирен. Автомобиль подался вперед и стал набирать скорость. И тут, словно вода из прорвавшейся дамбы страх стремительно подхватил душу и разум мужчины, разнося все на своем пути, охватывая потоком событий бессвязных действий… Прошлое накрывало Арнава огромной волной, грозясь утопить его. Всякие обоснования поведения, всякая отстраненность, усилия сохранить холодный рассудок, стремительно ускользали, утаскивая также и почву из-под ног. Ступор и оцепенение резко сменялись бегом. Арнав не отдавал себе отчета в происходящем, просто пытался теперь догнать машину скорой помощи. «Она там, я должен… Должен быть с ней. Я должен был быть с ней, черт возьми!» — Разум словно бы отступил в сторону, освобождая место выдернутым воспоминаниям, которые охватывали весь мозг, заставляя нестись без оглядки за набирающей скорость машиной. «Она там… Догнать, я должен догнать… Должен убедиться, что…» — Нестройные роящиеся обрывки мыслительного процесса не поспевали в такт за мужчиной, который будто спринтер весь отдался скорости, не жалея собственное тело, не глядя под ноги, не взирая на отзывающуюся боль в грудной клетке перемотанной тугими бинтами. Все это было неважным, в сравнении с тем, что сейчас ее увозят. Нога запинается обо что-то, и Арнав неуклюже падает на землю успевая вставить руки в коротком полете. Раскрытая ладонь разгорается агонией, а зажатый в руке осколок впивается в кожу, норовя вонзиться в плоть. Инерция заданного мужчиной движения швыряет его, раскручивая дальше вперед по дороге, теряя свою силу после почти завершенных двух оборотов. Но это нисколько не уменьшает рвения, догнать уезжающую машину, а лишь обдает новым порывом целеустремленности. Руки, нашедшие опору, уже были готовы вытолкнуть Арнава, заставить все его тело принять вертикальное положение, чтоб он снова придался бегу, как вдруг взгляд цепляется за женскую босоножку, валяющуюся на дороге. «Кхуши, давай мне коробки!» — Заботливо воспоминанием подкинутая фраза, дополняется кадром того, как «незнакомая» девушка с плаката на стене чуть не упала, а Эн-Кей ей помог. — Кхуши, — бездумно воспроизвел имя Арнав и, оторвавшись от земли, повторно бросился в погоню. — Папа… — Несколько обеспокоено ахнул Аарав, и его маленькие пальцы торопливо начали отцеплять непослушный ремень безопасности. — Нанав! — Выкрикивал Эн-Кей, перехватывая реакцию, торопливо дергая на себя ручник, фиксируя машину в имеющемся положении. Выскакивая из машины, Нанд Кишор и ребенок видели, как, буквально на мгновение, Арнав замер, глядя на то место, где начался его полет, а потом рывком поднялся и побежал дольше, будто пытаясь кого-то или что-то догнать. Нанки и Аарав бросились было за ним, но тот словно одержимый не слышал окриков Доза адреналина усиливается новыми, уже более свежими воспоминаниями обрывка сна, преследовавшего его в больнице. Тонкая фигурка, облаченная в воздушное сари, цвета которого было невозможно разобрать. Да что там цвет ничего не было видно в том подсознательном кадре кроме женского абриса. Солнечный свет позади незнакомки был слишком яркий. С каждым ее удаляющимся шагом боль отступала. «Черт возьми, я люблю тебя!» — кричал он там во сне вслед ускользающему силуэту, ловя себя на мысли, что он хочет произнести ее имя, но не может, что-то не дает ему соединить заветные звуки в одно столь нежно хранимое и теперь потерянное слово. «Я люблю тебя! И я найду тебя, где бы ты ни была, и как бы ты ни пряталась. Черт возьми! Ты нужна мне!» — Отчаянно кричал он, пытаясь догнать ее в том сне так же, как сейчас силился догнать автомобиль скорой помощи. — «Я люблю тебя! Ты слышишь?!» — Душа и сердце пропитывались новым болевым спазмом… — «Люблю…» — Кричал он в построенном подсознанием мире, и гнался, в робкой надежде на то, что он снова проснется на больничной кровати, и все это сумасшествие кончится. Адреналин подстегивал, скорость бега возрастала, машина становилась немного ближе, и начинало казаться, будто еще чуть-чуть, и он коснется рукой металла, окрашенного в белый цвет, — Стой! Кхуши, — вырывался крик, из его грудной клетки и вместе с ним моментально наваливалось бессилие и отчаянье, отдышка с болью делили в драке тело Арнава на части. — Кхуши! — Снова повторил он ее имя, чувствуя, как легко и привычно оно срывается с его губ, несмотря на весь страх испытываемый сейчас за нее. Рука, взметнувшаяся вверх, замерла вместе со всем телом, и все вокруг показалось таким ненастоящим, кроме того, что она больше не с ним: «Ее больше нет со мной! Она никогда…» «Папа! Нанав!» — Донеслись откуда-то сзади крики обеспокоенных и родных людей, но он их не услышал, потому как все воспоминания инстинкты покинули места у штурвала управления телом, а разум не пожелал вернуться, сознание его начало гаснуть. Рука резко опала вниз, за ней устремилось к земле и наливающееся свинцом тело. Буквально в последний момент Нанд Кишор успел подхватить брата. «Арнав! Папа!» — наперебой звали его голоса, оглушая пустынную ночную тьму и растворяясь где-то на полпути, не доходя до слуха Ассера старшего.