Потерянный смысл жизни

      Сложный, так сумбурно начавшийся, день уже давно закончился. Время перевалило за три часа ночи, близясь к раннему утру следующего. Но все пережитое за последние сутки до сих пор волновало и не давало возможности поверить в, пока еще, возможное будущее. Карие глаза всматривались в темный потолок, что был, казалось, так же далеко, как и те наполненные счастьем дни, проведенные за границей.       Как же сильно ему сейчас хотелось воспользоваться ситуацией: забрать все, что ему дорого и умчать туда, где законы Индии будут невластным над его действиями; где долг перед родителями не станет первопричиной принятия решений; где миром будут править его желания, мысли и чувства, а не… Все это!       Как же было больно осознавать, что покой и лад в его семье больше не зависит от него самого, что счастливая улыбка на лице его жены стала недостижимой мечтой. Слезы в любимых глазах не могли стать привычным зрелищем, каждый раз они пропитывали душу тем ядом, который заставляет покидать дом и искать пути решения всех проблем. Последнее, в прочем, было бесполезным действием: все пути обрывались возле школы Аарава, там попавшую Кхуши видели последний раз, и она была в машине, под бдительным присмотром любящих глаз. Как не выносимо было думать о том, что отчаянье замораживает сердца дорогих ему людей, убивая в них всякую надежду и веру. Как же было страшно представлять, что сегодня он мог просто не успеть, и его жизнь могла быть растоптана.       Она мирно посапывала на его груди, иногда вздрагивая от всхлипов, а он осознавал, что этого всего могло бы и не быть, если бы не вернулся утром Эн-Кей, который потом написал SMS с требованием бросить все рабочие дела и ехать домой. Ответственность не давала, возможности послушно и беспрекословно исполнить желание брата сиюсекундно, однако чувство вины перед ним заставляло поторопиться. Лежа в постели, мужчина обдумывал каждый миг после получения сообщения, припоминал; как в душе проснулось какое-то леденящее предчувствие беды; как он отогнал его, пытаясь состроить из себя неверящего подобным бредням Ассера, и жалел, что не примчался сразу.       Образ непохожей на себя любимой женщины, спускающейся по лестнице с чемоданом в руках, застывшими слезами в глазах, грозился сниться теперь в кошмарах. Ему казалось, что если он закроет глаза, чтобы хоть немного отдохнуть от прошедшего дня, то, проснувшись, не ощутит ее присутствия. Зависть к беспамятству брата на этот счет пришла сама собой. Он был готов забрать себе недуг старшего, отдав взамен все свои воспоминания, словно бы они нужны были ему как плата, скорее они не нужны были младшему. Страх потери настолько сковал его существо, что любая цена и сделка казались приемлемыми. Холодными поцелуями ужас покрывал тело, отгоняя подступающий сон, однако, день был слишком тяжел, чтобы глаза, вглядывающиеся в темный потолок, не сдались и не провалились во тьму образов подсознания.       Немного холодная от пота ладонь зависает над дверной ручкой, словно бы давая время всему организму осознать, куда он направляется, и для чего, а спустя мгновение открывается вид, на коридор, ведущий в гостиную комнату. - Такие женщины как ты, твоя мать и сестра пропитывают все своим ядом, они забирают счастье из семей. Но я не дам сделать это со своими внуками. Твоя мать отняла жизнь у моего сына и его жены… Отняла счастье Анжали и Арнава… Но ни у тебя, ни у твоей сестры не выйдет продолжить ее дело. Потому что я вышвырну тебя из этого дома. – Доносившиеся до слуха слова сначала заставляли замереть, а потом молниеносно сорваться на бег. - Бабушка?! – Окрикивает женщину, вбегающий в гостиную один из внуков, о которых шла речь, глаза его обводят предметы и присутствующих, останавливаясь на девушке, ставшей совершенно неузнаваемой. – Бабушка, что здесь происходит?! – Слова его не источают ничего кроме непонимания, хотя в нем самом кто-то будто разливает бензин с явным намереньем чиркнуть спичкой.       Вопрос вошедшего был встречен молчанием, тяжелым и давящим, дающим возможность прочувствовать насколько не вовремя он пришел, и осознать, почему образ девушки с чемоданом выходит за рамки восприятия. Она была совершенно другой. В ней до сих пор билось отчаянье, однако теперь оно выразилось в каком-то глупом маскараде. Яркая режущая глаз одежда словно бы придавала девушке силы держать себя с достоинством. - Эта женщина, посмела оскорбить членов семьи и меня, она хочет смерти Арнава, она хочет отравить твою жизнь. – Речь бабушки громыхала, несмотря на спокойствие в произношении.       Тишина, повисшая после ее слов, сгущалась. Мужчина старался понять, что вообще за бред он сейчас услышал и, что это значит. Он прекрасно знал: этого не могло быть. Девушка, стоящая сейчас на лестнице, могла скрыть какой-то факт из биографии, храня чужой секрет, но на этом придел ее «подлых» поступков исчерпывался. Однако история со Шьямом показала всем: насколько двуличными могут быть поступки некоторых людей. - Паяль, что это значит?! – Нежелание верить в услышанное вынуждало обратиться к той, которая так цепко хваталась за чемодан, а ее остекленевшие от слез глаза заставляли проглотить второй вопрос относительно маскарада. - Акаш, это неправда, я не… - Замотала головой девушка, и джумки на ее ушках залились еле слышной трелью. – Я не хотела принести какой-то вред зятю я … - Рука Паяль отпускает чемодан, и она преодолевает расстояние между ними, кидаясь на шею к своему мужу, слезы опять пропитывают его рубаху, а вздрагивания ее тела причиняют душевную боль. Правая ладонь Акаша ложится на ее голову, а левая на спину. Он хочет, чтоб она чувствовала себя защищенной. Его растерянные глаза встречаются с озлобленным испепеляющим взглядом бабушки, и кто-то внутри, наконец, чиркает спичкой, воспламеняя хвосты мракобесам в его тихом омуте. - Бабушка, почему ты не можешь понять, что эти девушки делают меня и Арнава счастливыми?! - Вырывалось из груди Акаша велением сердца. Слова его были наполнены железобетонной непрошибаемостью, упертым спокойствием и верой. Он выпустил Паяль, аккуратно заводя ее за спину, и медленно направился к Дади, продолжая осыпать ее доводами, складывающимися в вопросительную форму: - Почему ты не видишь, как они заботятся о нас с ним. Почему ты не видишь, как мы нуждаемся в них? Почему ты не видишь, что причиняешь мне боль, говоря ей все эти слова? Почему ты не видишь, как здесь всем не хватает Кхуши? Почему не видишь, как все за нее переживают? Вместо этого ты вышвыриваешь любое напоминание о ней! Почему не понимаешь, что, заставляя всех молчать о ее исчезновении, ты только еще больше усугубляешь положение? Неужели ты, правда, думаешь, что Арнав ничего не вспомнит и сможет жить с этим? Неужели ты, правда, уверенна в том, что Кхуши не явится на порог этого дома и не заберет то, что принадлежит ей?! Неужели ты не понимаешь, что Арнав принадлежит ей так же, как я Паяль!? - Акаш! - Голос, раздавшийся со стороны двери, заставил всех вздрогнуть и обернуться. В гостиной снова воцарилась тишина, которую разрушали только звуки шагов Аарава и Эн-Кея, идущих чуть позади окрикнувшего его мужчины. Холодный ледяной взгляд Ассера старшего прошелся по младшему брату, переполз с неохотой к бабушке, от которой скользнул к Паяль, а после чемодану, оставленному на лестнице. – Ты уже вернулся с работы. - Ничего не выражающий вопрос, сбивающий с толку, дал всем понять, что вошедший сюда не только не удивлён раскладом, но и знает его причины, и более того, кажется, готов поддержать Акаша.       «Насколько много он услышал?» - Прагматично отозвалось в голове младшего брата, в то время как он коротко соглашался утверждением о возвращении. - Аарав, Эн-Кей проводит тебя в твою комнату. – Продолжил Арнав нарочито, не обращая внимания на обстановку и то, что он оборвал важный разговор, но с каким-то особым пристрастием цепляясь взглядом за Паяль, словно бы оценивая, ее стойкость. – Бабушка, я, надеюсь, вы выпили свои лекарства? – Казалось, он не просто был намерен оставаться слепым к происходящему, а цеплялся за эту возможность.       Дади восприняла вопрос Арнава, как попытку восстановить мир в доме, отвечая кивком. Все будто сошло на нет. Но стоило Эн-Кею и Аараву скрыться за поворотом, как в мужчине, еще утром проснувшемся на больничной койке, воскрес Ассер. - Никто, не уйдет из этого дома по твоему желанию, Дади! Ни сегодня! Ни завтра! Никогда! – Резко чеканя, бросал он. - Мой сын, Паяль, Акаш, Эн-Кей… Или еще кто либо, все они останутся здесь! Потому что здесь их место! Этот дом тебе не принадлежит! Твое слово здесь будут слушать лишь потому, что ты старшая в этом доме, но после твоей ошибки я лишаю тебя прав принимать решение в этом доме. Все решения останутся за мной! – Речь его не терпела противоречий, хоть и показалась Акашу нарочито сдержанной. Дади, бросив злой взгляд, встретилась в короткой молчаливой схватке глазами, но победа осталась за Ассером, и она, развернувшись, направилась в свою комнату, что в прочем не означало для Паяль и Акаша окончание боя. - Арнав?! – Позвал младший брат старшего, когда, проводив глазами удаляющуюся бабушку, повернулся и увидел, как тот на мгновение потерял равновесие, пошатнувшись. Акаш кинулся к нему, но остановился на полпути, шокированный тем как резко Ассер вернул себе самообладание и направился к его жене. - Ты… - С какой-то колкостью выпалил он, подходя к ней слишком близко, заставляя оторопеть. – Не одевай больше ее вещи, тебе не нужны проблемы с Дади. – Жестокость в голосе чувствовалась также , как и чувствовалось и то, что она была ненастоящей – И верни мне эту вещь сейчас! – Последнее он почти рыкнул, протянув руку и отворачивая голову, понимая, что не имеет прав смотреть на оголенную шею жены своего брата.       Невесомая цветастая ткань легла на ладонь Ассера, и тот направился прочь, замирая в нескольких шагах от девушки, с которой снял дупатту. Теперь под аккорды тишины он заставил всех ждать следующего своего действия. Казалось, он просто рассматривает паутину причудливых переплетений нитей, но было видно, что для него это нечто иное. В этом разглядывании крылось огромное значение. Арнава опять повело, однако теперь он уже не смог сконцентрироваться и взять себя в руки. Фиолетово-оранжевая ткань взвилась вверх, раскрываясь и становясь совершенно свободной, опадая намного медленнее, чем тело того, кто только что ее держал. - Арнав Джи… - Слышался крик Паяль в сознании Акаша, когда он буквально вырывался из сна, чувствуя, как его женщина отрывается от него, приподнимает голову, встает с кровати.       Страх моментально охватил, его, когда она приблизилась к так и неразобранному чемодану. Приснившиеся воспоминания сегодняшнего дня обрели знак предвестия беды, и он собрался соскочить следом за ней, желая остановить. Но чуть позже понял, что этот дурацкий предмет всего лишь находится на пути к уборной. «Глупец» - сразу начинает корить себя Акаш.       Вскоре Паяль вернулась в кровать, и вместе с ней пришло какое-то спокойствие, хотя сон теперь не желал приближаться. «У каждой монеты есть две стороны. И ты знаешь Кхуши с детства, если она это сделала, я уверен, у нее есть причина». - Отзывалось в воспоминаниях Акаша, когда он вновь силился отогнать от себя все мысли о прошедшем дне. Ему было больно за брата и его потерю не меньше, чем за потерю своей жены, и размышления снова наполняли душу тем самым ядом. «Сегодня ты нашла повод действовать иначе. Не так, как ты привыкла». - Мысленно обращался он к Паяль, садясь на кровати, и рассматривая черты лица своей жены. - «Мне повезло, что я не потерял тебя, но окажись я на месте Арнава, я бы предпочел, наверное, попытаться… Сделать тоже самое» - Теперь случившаяся авария казалась Акашу не простым совпадением, хотя, что-то не давало поверить в возможность попытки Ассера наложить на себя руки. «Для этого должен быть серьезный повод, и Арнав не из тех, кто сдается. Но он тот, кто всегда аккуратен на дороге…» - Рука Акаша поправляет выбившуюся прядку закрывающую часть лица любимой женщины.       «Я пообещал твоей маме и тете, что никогда не позволю тебе проливать слезы горя…» - С болью в душе думал мужчина, легким движением пальца подхватывая слезинку, выбравшуюся из-под опущенных век спящей Паяль. – «И я не могу сдержать этого обещания. Но я не знаю, что бы я делал на месте Арнава. Не понимаю, как бы вообще смог жить, если бы потерял тебя сегодня Паяль. Мне правда жаль, что твоя сестра исчезла, и я постараюсь сделать все что смогу, чтоб вернуть тебе улыбку».       «Не знаю кто эта девушка. Но сильнее чем в машину она врезалась в память Арнава Сингх Райзада!» - Фраза, подкинутая воспоминанием, начала уводить мысли к размышлениям о том, что его брат потерявший память все равно чувствует нехватку дорого ему человека. «Кажется, Паяль смогла добиться своего. Скорее всего, память Арнава отозвалась на знакомые вещи. Интересно, что же такого мог вспомнить брат, что его симптомы, обещанные врачами, подняли весь дом на уши…» - Акаш помнил, как в гостиную вошел снова Эн-Кей, без помощи, которого не удалось бы, наверное, так быстро переместить Ассера в его опустевшую комнату; как вернувшиеся с богослужения Анжали и Девьяни сменили Паяль; как вызванный врач ворчливо ставил укол, и как он рассказывал, что могло стать причиной. «А все из-за какой-то дупатты… Или точнее, не так, судя по словам Паяль, он видел все то же самое за несколько часов до этого, и получил куда больше зацепок для воспоминания, чем элемент одежды, но сработало это все только во второй раз… Значит по дороге что-то тоже должно было случиться или может быть… Или он услышал мои слова? Или был другой катализатор?» - Акаш встал с кровати, пройдясь тихонько по комнате надевая брюки - «Паяль не сразу смогла сдвинуть стену беспамятства…»       Темнота за окном ничем не разбавлялась кроме как луной и звездами. Все происходящее сегодня Акаш пытался перелистать еще раз будто, надеясь найти в этом какую-то разгадку. Сейчас ему бы очень хотелось, чтоб Арнав вспомнил тот день, когда пропала Кхуши, и вернул счастье не только себе, но и всему дому, а главное Паяль… «А вот и недостающее звено! Ничего удивительного в этом нет! Паяль, я в Вас не сомневался…» - Ворвавшееся в поток раздумий воспоминание, заставило Акаша сжать кулак… - «Сестра должна поддержать сестру. Это всем понятно. Шурин не обращай внимания. Старшие сестры всегда исправляют ошибки младших». - Голос Шьяма поднятый со дна подсознания зливал и пробуждал очередной поток душевной боли.       «Может, ты прекратишь себя вести как старшая сестра?! И начнешь вести себя, как невестка этого дома?!» - Укором отозвались собственные слова, сказанные однажды в пылу ярости, и Акаш, не выдержав напор собственных мыслей, направился вон из комнаты. Шаги по пустому коридору. Перебежка по лестнице. Он влетел на кухню и оторопел. К нему спиной стоял мужчина и протягивал руку вперед, словно собираясь кого-то коснуться. Не узнать в полуночнике брата было невозможно. - Арнав… - Тихо, стараясь не напугать, позвал его Акаш, и тот словно потеряв образ, сжал протянутую руку в кулак, а после нехотя обернулся. – Воспоминания не дают спать?! – Понимающе спросил он, заглядывая старшему брату в глаза. - Я… Я причинил ей так много боли… – Честно признался в том, что его тревожит Арнав. Акаш знал, что мог бы иметь в виду Ассер. В нем не было больше того, кто бы мог, не моргнув глазом уничтожить личность, в нем был чувствующий вину мальчишка. - Но ведь вас связывала не только боль... – Начал было успокаивать его младший брат, но тот лишь помотал головой. - Я сказал ей… - Отведенный взгляд наполнился какой-то болью. Хотя в темноте этого было почти не разглядеть, голос подтверждал ощущения – что ее не существует для меня … - С таким трудом выданное признание от старшего брата стало для Акаша несколько шокирующим, пугающим.       Он отвел взгляд, не желая осознавать, что это может значить теперь для каждого из членов семьи. «Неужели, Арнав в тот день поссорился с Кхуши настолько сильно, что это стало причиной того, что она не вернулась. И он помнит об этом, страдает… Но ее нет в доме родителей. Тогда где же Кхуши…» - Размышление, немного затягивало паузу, но, казалось, собеседник уже и не ждал ответа. Арнав повернулся теперь несколько в профиль, всматриваясь в пустоту, видимо надеясь, что его оставят в покое. - Арнав, но ведь она тебя любит… Я думаю… Я уверен, что, если ты найдешь ее, объяснишь ей все произошедшее, она поймет тебя… И простит. – Соболезнование в словах вряд ли могли внушить Арнаву требующуюся уверенность. Они были сказаны скорее для того, чтоб поддержать, чем направить. - Я не думаю, что после всего того, что я сделал, она сможет… - Отозвался безликий голос отчаянья, поглотивший не только своего хозяина, но и слушателя.