Потерянный смысл жизни

— Что же творится с нашим Арнавом, — вслух рассуждала Девьяни. — Бабушка, я тоже очень волнуюсь за него, сегодня он трижды на моих глазах чуть не потерял сознание. Он будто сам не свой, призраком блуждает по дому. Я видела сегодня, как утром он пред пробежкой смотрел на то, как разговаривает Паяль с мамой. Знаешь, бабушка, на какое-то мгновенье мне показалось, словно бы он увидел там не Паяль, а кого-то другого. Он звал ее сегодня во сне, — тихий голос Анжали тоже пропитался смятением, и слова, срывавшиеся с ее губ, постоянно сопровождались опасливыми озираниями по сторонам. — Значит, во сне наш Арнав становится немного счастливее — словно бы в пустоту констатировала пожилая женщина, поглаживая Лакшми устроившуюся у нее на коленях. Коза встряхнула головой нетерпеливо, от чего бубенцы на ее ошейнике затрепетали, разливаясь тихим перезвоном. — Нет, бабушка я так не думаю, голос его был напуганным обеспокоенным, сначала я подумала, что это была реакция на мою попытку забрать из его рук ежедневник… — Говорила Анжали в ответ, перебирая диски с музыкой для фестиваля в детском доме. — Ежедневник? — Переспросила ее собеседница словно бы, не понимая, о чем говорит ее внучка. — Бабушка, мне кажется, что Хари-Прокаш не все вещи Кхуши унес кладовку, к тому же, кто-то разломал в комнате Арнава звезды Кхуши, и он чуть не поранился сегодня. — Ответила Анжали, остановившись, наконец, на прочтении содержания одного из компак-дисков, и прерывая свой рассказ. Бабушка терпеливо ждала продолжения, все также проводя рукой по белой грубоватой козьей шерсти на загривке животного. — Что же с ним будет, если он узнает, о том, что Кхуши пропала, хорошо еще, что бедная Паяль держится… — Взгляд женщины переплыл неторопливо к рамкам с семейными фотографиями, стоящими на столике, — От Паяль не было ни каких новостей, о нашей девочке? — Нет, бабушка. — Со вздохом отвечает Анжали откладывая диск в сторону и снова возвращаясь к перебору оставшихся. — Если бы Кхуши была здесь, она бы помогла Арнаву все вспомнить. — Да, приемы Кхуши всегда причудливы, но работают. — Задумчиво проговорила Девьяни. — Паяль однажды сказала это. — Какая-то ностальгическая нотка звучала в голосе бабушки, казалось еще немного и она заулыбается, представляя себе снова эту шуточную сцену. — Паяль была права, но она даже не представляет, что лучше всего они работали именно на нашем Чоте. Кхуши могла заставить нашего Арнава сделать любую вещь. — Даже одеть в курту, — улыбнувшись сказала старшая сестра, того о ком шла речь. — Если бы только наш мальчик помнил нашу девочку. — С грустью отозвалась бабушка. — Нет, хватит, я должна ему все рассказать прямо сейчас, — Анжали положила диски на стол и, поднявшись, хотела направиться к двери. — Постой, Анжали, если ты расскажешь ему все сейчас… — Бабушка не успела закончить. — Дади сейчас нет, а Арнава Эн-Кей вернул пару часов назад, сейчас самое подходящее время. — Не унималась старшая сестра Ассера. — Анжали, ты так ничего не изменишь, а только разозлишь своего брата, и заставишь его волноваться, а вдруг, что-нибудь случиться? — Беспокойно спросила бабушка, отгоняя козу и вставая с кресла, нам нельзя действовать подобным образом.       Слова бабушки заставили девушку задуматься, перелистать все сегодняшнее утро и попытаться найти аргумент к таким незамедлительным действиям. Все выпады Арнава из реальности его, головокружения показались Анжали несколько странными, и словно бы объединенными чем-то, чего она никак не улавливала до тех пор, пока не отмотала утро до момента пробуждения брата. «Не нужно, сестра, я все вспомнил. Я и правда не имею прав на прощения» — говорил тогда Арнав, и это наталкивало на простую идею. — Бабушка, а что если мы попытаемся ускорить процесс его восстановления его памяти, нам нужно, сделать что-то, чтоб он перестал чувствовать себя несчастным и брошенным, нужно напомнить ему хорошие моменты, может тогда его сердце отзовется ее именем не только во сне?! — Вспыхнула новой надеждой Анжали, превратившись в маленькую девчонку.       Женщина задумалась, словно бы прислушиваясь к собственным ощущениям, и, наконец, ответила: — Знаешь, Анжали, однажды Кхуши в шутку угрожала ему ножом, после того как он заболел и потерял голос, чем заставила нашего мальчика говорить, возможно если мы преподнесем ему яркие воспоминания мы сможем вернуть ему память, как Кхуши однажды вернула ему голос. Да это хорошая идея Ан… — голос бабушки оборвался из-за подозрительного шума, и заставил их обеих озираться по сторонам. Девушка торопливо подобралась к двери, ведущей из комнаты бабушки, и, резко открывая ее, посмотрела: есть ли кто в коридоре. Девьяни выглянула в окно, после чего, наконец, заключила: — лучше больше не разговаривать об этом здесь. — Бабушка, я, наверное, пойду, проверю как там Арнав, — сказала Анжали и поторопилась поскорее отправиться к брату.       Идя в комнату, где только за утро появилась почти три раза, она ловила себя на мысли о том, что уже давно так часто не заглядывала в его спальню. Двери были прикрыты и сквозь маленькую челку было видно, что Арнав занят ежедневником своей жены «Наверняка снова пытается разгадать послание Кхуши» — решила для себя девушка и, собираясь постучать, вдруг осознала, что сейчас не может войти без видимой причины. Покачав головой, она задумалась, над поводом.       Хозяин комнаты, возле которой стояла Анжали, меж тем, поднялся с кушетки, оставляя ежедневник в открытом виде, и принялся выискивать что-то в шкафчиках. Немного усилий и находка уже была в руке мужчины, а не его лице красовалась ухмылка. Легкий карандашный налет ложился на страничку высвобождая символы, хранимые там оттиском, и вместе с ним информацию о том, что некая Кхуши Кумари Гупта желает взять у него «Зазнайки» — Арнава Сингх Райзада тристо рупий. «Как мило, Арнав!» — ругал он самого себя, осознавая тот факт, что девушка наверняка вернула эти деньги с процентами. Загадок меньше не становилось.       «Почему ты не позволял себе просто быть счастливым?!» — с каким-то укором отозвалось в сердце, и он продолжил усиленно пролистывать странички в поисках еще хоть какой-то информации. Ему казалось, что если эта вещь принадлежит ей, то она должна подсказать, куда могла деться хозяйка, если она не вернулась в дом тети. Еще одна страничка с непонятным завещанием всякого личного барахла, после смерти, и оттиск, на который снова накладывался карандашный налет.       Прощальные строки, в которых она дарила ему на память о себе звезды, не вызвали никаких воспоминаний, а лишь заставили сердце сдаться от боли, отводя глаза от текста в сторону террасы с бассейном, туда где когда-то уже являлся дрожащей образ невесты, Ассер еще раз прокрутил в голове прочитанные слова. Девушка с плаката — его Кхуши, снова появилась на том же месте, теперь он знал, что силой заставил ее выйти замуж и видел, как ее тело, продрогнув от холода, ежится, обнимая колени, и как она тихо плачет. Голова снова начинала кружиться, а в мышцах появлялась слабость, мужчина не желал оставаться в реальности, собираясь снова на край обрыва.       Мир Арнава был расцвечен красками ее нарядов и неуемного горя. Мир Арнава заставлял его видеть детали, обращать внимание на каждое произнесенное, услышанное слово и чувствовать отчаянье. Мир Арнава был наполнен ей и одновременно являлся пустым.       «Ты превратила мою жизнь в Ад на земле!» — кричал его собственный голос, поднятый вместе с неуемной болью из воспоминаний. Стук в дверь вырвал хозяина комнаты из предобморочного состояния. Мужчина оглянулся по сторонам осознавая, что все кончилось, теперь он знал, куда мог ехать и почему все были так опечалены, что значили все эти слова, почему он не мог никак ее вспомнить, теперь он все оправдывал кроме одного — своего собственного поведения. Повторившийся стук в дверь был более настойчивым, и хозяин комнаты догадывался, что если не отзовётся, то услышит собственное имя, произнесённое чуть ли не с ужасом. Арнав поспешил открыть дверь и несколько оторопел от повинного вида Анжали. «Что на этот раз?» — спрашивал он себя, проявляя терпение, и скрывая свое настроение. — Арнав, прости меня… — Залепетала вдруг его сестра, продолжая поддерживать образ провинившейся девчонки, ощущение дежавю нашептывало: «Твоя сестра, ведет себя несколько странно: ей не за что извиняться». — Но, Анжали, за что ты… — Визуальный контакт заставил его умолкнуть и просто дать сестре все объяснить. — Прости меня Арнав, тебе итак было плохо, а я… — причитания сестры начали иллюстрироваться соответствующим жестом: ее рука, перемазанная в чем-то желтом, скользнула к уху, оставляя след на чеке. А вырванный осколок памяти моментально смоделировал реакцию Арнава на происходящее. — Анжали, — его палец указал на щеку, и сестра с удовольствием отметила, что брат заглотил наживку.       Смело продолжая свой спектакль, перемазывая вторую сторону лица, она что-то лепетала про его плохое состояние и этот момент заметила, как взгляд его растворился на долю секунды, возвращая его обратно в реальность с отголоском теплоты в глазах. Свет в прочем в зеркалах души погас быстро, сменился каким-то негодованием, перепрыгнувшем на заботу. Аккуратно Арнав взялся за запястье руки сестры, на которой была желтая масса, и поднял ее, разворачивая к ней ладонью, чтобы она видела. — Анжали, думаю, тебе стоит умыться. — Он понял игру своей сестры не так, как она хотела в последний момент, буквально оттолкнув от себя это ощущение дежавю, не дав образу всплыть на поверхность и охватить его, — Не надо, Анжали, пожалуйста, не стоит извиняться и так сильно переживать за меня. — Арнав откровенно боялся, что если даст волю своим чувствам и перестанет контролировать наплывы воспоминаний, то все сочтут его сумасшедшим, и вот тогда он точно навсегда останется рядом с возникающими образами Кхуши наедине навсегда.       Мысль о том, что сестра начнет расспрашивать о смене настроения, тоже напугала мужчину. Арнав боялся сказать ей о том, что прочел, боялся сказать о своей догадке, и еще больше боялся вспомнить счастливые моменты. «Ее больше нет. Ты убил ее своей ненавистью!» — Неправильно сделанные выводы не давали больше желания продолжать жить. Закрыв на короткий промежуток глаза, он попробовал переключиться на что-то другое. «Арнав, тебе нужно заняться делом, и выйти из этой комнаты. Все здесь теперь будет заполнено ей». — Внутреннее обращение само направило его к ноутбуку, лежавшему в закрытом виде на столике. Анжали не стала останавливать брата, когда тот прошел мимо нее.       Туда — вниз по ступеням в гостиную. Остаться у всех на виду, рассчитывая на то, что члены его семьи выдернут его из мыслей, когда он снова внезапно начнет вспоминать. «Хватит на сегодня, это уже слишком!» — силился поставить точку Арнав, запрещая себе даже думать о прочтенных строках и всплывших на поверхность памяти фрагментах. «Зачем ты появилась, моей жизни?! Зачем я вообще тебя встретил?! Во всем виновата только ты Кхуши!» — Расплескивался собственный голос отчаяньем прошлых времен. Слова, сказанные тогда в злобе из-за беспокойства о сестре, сейчас поднимались на поверхность сознания и легко перестраивались в новую конструкцию. «Зачем я появился в твоей жизни?! Зачем я встретился тебе?! Во всем виноват я, Кхуши!»       Он проходил по холлу в тот момент как поймал себя на мысли, что она снова стоит на его пути. Образ Кхуши в розовом шальвар-камизе, и салатовой дупатте, накинутой не как обычно, чтоб слегка прикрыть шею, а так чтобы спрятать плечи несколько удивил Арнава, но вовсе не стал причиной чтобы останавливаться. «Я пройду мимо, и ты снова исчезнешь. Вот и все!» — решил он для себя, поднимая голову и стараясь не смотреть куда идет. Ассер почти коснулся возникшего образа, надеясь таким образом спугнуть собственную память, но сделав еще пару шагов, заметил край ее дупатты. Зеленая ткань цеплялась за ноутбук, и заставляла перевести взгляд на нерастаявший образ. Кожа ее предплечий была расцвечена багрово-фиолетовыми синяками-отпечатками.       «Нет…» — Твердил он подступающему страху. Глаза девушки, существующей только в его искривлённом воспоминании, отображенном в реальности, были тоже несколько напуганы, и, тем не менее, в них читалось понимание. «Черт побери, что ты делаешь со мной?!» — спрашивал он, мысленно шагая теперь, обратно к ней. — «Что я сделал с тобой?! Ни ужели ты, правда, могла сделать то, о чем написала?!» Образ снова замерцал и исчез, как только он сделал еще пару лишних шагов, приближаясь к ней.       Совсем скоро дела компании, электронные письма заняли все его внимание, расшевелив в нем настоящего Ассера. Мужчина не заметил, как его «рабочее место» обросло молчаливой компанией, подсевшая рядом сестра занималась собиранием цветочной гирлянды, а пришедшая бабушка была в компании своей любимицы, которую было необходимо вычесать. За долгое время тишина перестала казаться женщинам давящей, и тяжелой. Да Арнава она просто была возможностью отдохнуть от постоянно возникающих образов, все стихло, будто кто-то выключил трансляцию. Мыли о том, что ее больше нет, отгонялись усиленным вниманием к вопросам дел компании. — Знаешь, бабушка, у меня была идея поехать с детьми на экскурсию, с ними так хорошо и уютно, они напоминают мне одного человека, к которому я очень привыкла. — Начала опять свою игру Анжали, подавая Девьяни почти незаметный знак. — Если этот человек стал привычкой, то я хочу, чтобы у всех привычки были так благородны и оставались бы навсегда. — Брошенный короткий взгляд сестры в сторону Арнава не был им замечен, а потому наступление продолжилось со стороны бабушки.       Ощущение дежаву снова улеглось у ног Арнава верным, но слегка бешеным псом. От присутствия этого спутника в мужчине просыпалась злость, она покачивалась на волнах прибоя повторяющихся слов, произнесенных бабушкой. Нервно щелкнув мышкой по очередному флажку непрочитанного письма, Ассер углубился в чтение, стараясь не отвлекаться на слова женщин. — Так было хорошо, когда она была рядом, — почти открытым текстом говорила Анжали и ее слова, пойманные слухом, делали символы на дисплее ноутбука совершенно бессмысленными и нечитабельными. Девушка, не замечая эффекта, продолжала давить на больные места, — Даже имя ее означает… — Хватит! — Рявкнул Ассер, захлопнув ноутбук и поднявшись с места. С яростью вперились его глаза в сестру. Ему было снова больно, ощущение того, что он переживает этот момент заново, впивалось ядовитыми зубами, распространяя в его крови вирус ярости. Это наваждение никуда не делось, но теперь еще и строки не так давно прочитанного завещания и прощальной записки Кхуши не давали ему покоя, добивая его простой формулировкой: «Ты убил ее своей ненавистью!» Гнев отразился не только в глазах, но и в крепко сжатом кулаке свободной руки. — Хватит твердить о Кхуши! Почему вы не можете понять, что она ушла?! И больше не вернется, никогда! — Он был уверен, что они знают это не хуже него, и не столько пытаются ему напомнить, сколько заставить его вернуть.       Он был уверен, что, скорее всего о предсмертной записке знал только он. По большей части так оно и было, если не учитывать тот факт, что эта правда была давно пережитым прошлым. Арнав действительно был единственным, кто знал о ее попытке стать «звездой», но он и понятия не имел, что спас ее тогда, он не помнил, что было после. Для него теперь существовала иная лента событий: «В тот день я собирался передней извиниться, попросить прощение за все, что сделал. Потом была записка от нее, и попытка дозвониться. Разбитый телефон и робкая надежда опередить ее глупый поступок. Я должен был ее спасти! Я не смог! Это моя вина!» — Арнав, что ты имеешь в виду?! — В округлившихся глазах Анжали промелькнул страх, но его могла увидеть только Девьяни, потому как Ассер уже уверенно направлялся в комнату, сжимая в одной руке ноутбук. — Он всего лишь хочет сказать вам то же самое, что сказала я. — Ответила Субхандра за своего внука, победно оглядывая место былого сражения. Кажется, ее уже не волновал то, что они могли догадаться о том, что она пришла несколько раньше, как и не взволновало то, что там, где-то на кухне что-то упало, словно кто-то еще услышал ее слова. — Анжали, мне, кажется, ты хотела забрать диски из моей комнаты, — словно бы вспомнив, сказала Девьяни, глядя вслед внуку.       Арнав снова пытался убежать прочь от крутящихся возле него воспоминаний и мыслей. Однако образы девушки с плаката, образы Кхуши преследовали его, с потерянным видом ее глаза ловили его взгляд, с каким-то страхом она снова и снова представала перед ним, и это делало его быстрый побег в комнату целой вечностью. Однако Ассер не знал, что, войдя в спальню, он не спасется, а лишь загонит себя в тупик. Двери комнаты захлопнулись за Арнавом, и прошлое полностью поглотило его, перехватив дыхание, вызывав оторопь и нарастающую боль в висках, где ударами отзывался пульс.       «Вы не хотите говорить правду? Это Ваше решение, если Вы не согласны с моими условиями, тогда я покидаю этот дом навсегда!» — Крик, воспроизведенный памятью ее голосом, отражающим не то ярость, не то уверенность в высказанном действии, не то угрозу, заставил обернуться хозяина комнаты. Девушка, которую мог видеть здесь только Арнав, была в розовом сари с распущенными волосами, что наводило на мысль о том, что события происходили в тот же день, когда тетя не стала забирать Кхуши. «Что за?!» — Видеть, как девушка, выставив свой палец, смотрит с ненавистью, было несколько странно, еще более непривычно было, что она смела подступать к нему ближе, пытаясь надавить… — Что ты хотела знать? — Спросил скорее у себя, чем у нее мужчина, понимая, насколько все это напоминает бред сумасшедшего.       «Это не ответ на мои вопросы! Я не дам Вам уйти…» — Продолжала неугомонная память, подкидывая Арнаву идею избавления. Резкий поворот вызвал головокружение, однако и в правду рассеял воспоминание. «Нужно принять успокоительное и проспаться!» — Уверенно решает хозяин комнаты, и направляется к тумбочке. Лекарства находятся довольно быстро, а вот до графина с водой предстояло добраться, радовало, что там, на террасе с бассейном он стоял почти всегда. Однако стоило ему только открыть дверь, как он снова увидел образ Кхуши стоявшей, напротив, с какими-то документами: «Если вы хотите их тогда вам придется поплавать!» С шумом выдохнув, мужчина молча налил воды в стакан, и проигнорированный образ растворился. «Ну, хоть что-то! Теперь я знаю, что делать с этим горячечным бредом!» — Запивая таблетки, с облегчением подумал Арнав.       «Вы довольны!» — Новый окрик из-за спины буквально заставил Ассера подавиться. — «То, что произошло со мной, Вам это доставляет удовольствие?!» — Вопрошал образ Кхуши, дождавшийся внимания и полного разворота тела собеседника. — Я?! Ты винишь меня в том, что ты с нами сделала?! — Несколько не понимая, выдает Арнав, забывая на мгновение, что это всего лишь воспоминания. Сейчас ему до сих пор казалось, что это он виновен в смерти Кхуши. Мужчина искренне полагал, что не будь этой аварии, он бы смог успеть, спасти ее, если бы она простила его за все то, что он сотворил.       «Вам, наверное, нравится наблюдать за тем как мои близкие отвернулись от меня. Что вы думаете, глядя на меня в таком состоянии? Теперь вы довольны?!» — Кричала Кхуши, созданная подсознанием Арнава, не унимаясь, и, словно бы не слыша, что он говорит. — «Скажите мне, теперь вы довольны? Верно?» — Образ девушки смело шагнул и попытавшись оттолкнуть от себя создателя растворился, так словно бы его и ни было. «Да! Я очень доволен! Мне нравится смотреть, как ты страдаешь! Я приложил все усилия для того, чтоб наблюдать за тем как ты унижаешься. Ты слышишь?!» — Собственные слова, подаваемые памятью, вбивались колом в сердце. — Черт побери! Да сколько еще это будет продолжаться?! — Выругался Арнав, чувствуя при этом невыносимую боль не только в голове, но и в душе.       «Я потерял ее! Я не успел! Я заставил ее так поступить! Почему?! Почему я делал все это с ней?!» — Найти оправдание своим действиям Арнав не мог, ему казалось, что, если бы он знал причины собственных поступков, боли от осознания ее гибели стало чуточку меньше. Меньше всего мужчина хотел омрачить ее образ и сделать его ненавистным, просто мысль о том, что у него была долгое время причина, и он хотел все исправить, но не смог, не давала ему покоя.       «Я признал свою вину до того, как получил записку, я собирался извиниться, я хотел…» — Сейчас все теряло смысл, кроме глупой грызущей идеи знания причины, — «ей тоже хотелось знать причину его ненависти. Что если бы я сказал ей ее?! Может быть, у меня бы не осталось шансов? Может быть, я бы имел право на любовь? Кхуши бы осталась живой, и я бы смог… Нет! Это я виновен! Я должен был покинуть этот мир, а не она! Черт! Кхуши! Зачем?!» — Арнав перестал замечать, как размышляя, он метался туда по одной стороне бассейна, в неконтролируемом порыве своей души, превращаясь в тигра, бродящего по клетке собственного безумия, отмерял шагами расстояние от края до края.       Желание вернуть все, изменить попытаться найти выход настолько ломало всю сущность Арнава Сигнх Райзада, что вернись он в тот день, когда Кхуши выспрашивала у него все это, он бы с превеликим удовольствием пристрелил бы самого себя, чтоб больше не причинять боль ей, никогда. Все ее слезы, пролитые по его вине, сейчас были лишь малой каплей в океане его страдания, а вся ненависть, испытываемая к ней когда-либо, была лишь песчинкой во вселенной ненависти к самому себе испытываемой сейчас. «Я потерял ее навсегда…» — В очередной раз повторяли его мысли.       «Я тоже вас ненавижу!» — Воспоминания, вырванные снова из запертого хранилища подсознания, снова вернулись, заставляя Арнава замереть перед самой дверью между террасой и его комнатой, — «и намного больше, чем Вы меня, потому что вы не заслуживаете ни чьей любви, господин Райзада! Я ненавижу Вас, потому что это все чего Вы заслуживаете!» — Подсознание выражало отношение мужчины к самому себе в ее образе, швыряло его на колени, заставляло дрожащей рукой тянуться к растворяющемуся образу, лишая всякой возможности чувствовать тонкий ручек слезы на собственной щеке. — Нет, Кхуши, пожалуйста… Прошу тебя… — Бессмысленно просил он пустоту. -Арнав… — Стук в дверь его комнаты требовательно приказывал отозваться на имя прямо сейчас. — Арнав, открой дверь, мне нужно с тобой поговорить.       Тот, к кому обращались, зажмурил глаза, снова открывая их и осознавая, что чудо не свершилось, мир не изменился и не остановился от его горя. Жизнь не стояла на месте, и это начинало бесить.       «Какого черта, она пришла сюда?!» — в сердцах подумал мужчина, поднимаясь и облачаясь в маску Ассера, инстинктивно проводя рукой по щекам. — Дади?! — Холодно произнес Арнав, открывая дверь своей комнаты, полностью стирая того человека, который только что был убит своим горем. — Что тебе нужно?! — Разговаривать с кем бы то ни было и уж тем более с той, кто посмела выгнать его сына, он не желал. — Арнав, я пришла поговорить о матери твоего приб… Сына. — Поправилась она на полу слове улавливая моментально вспыхивающую ярость в глазах внука. — Просто вы с ней собирались развестись, а ты до сих пор не подписал документы, она просила меня напомнить тебе о том, чтоб ты поторопился, а еще лучше сделал это прямо сейчас. А вместо этого ты снова привел сюда Аарава, ты ведь сказал, что оставишь ребенка с матерью. — В руках женщины была красная папка, и спустя какое-то мгновение она стала ближе к хозяину комнаты.       «Что за?! Отпустить Кхуши… Дать Развод? Она же…» — Мысль оборвалась на половине, сменяя ход. — «Стоп, что? То есть Кхуши мать моего сына, и я так спокойно собирался оставить ей сына?» — Арнав выхватил папку из протянутой руки бабушки, моментально раскрывая ее и ища глазами имя своей жены, норовящей отказаться от него. «Я ненавижу Вас, потому что это все чего вы заслуживаете!» — Всплывало в голове, пока глаза снова и снова обводили каждый символ ее имени. «Кхуши Кумари Гупта Сингх Райзада» — приговором чернелось на белом листе рядом с уже знакомой подписью. — Я не подписываю документы, которые вижу впервые! — Привычно отвечает Арнав, передавая инициативу своей второй личине, запирая кричащую душу в архив памяти. — Тем более если в них говорится, что мой сын уйдет из этого дома. — Второе предложение было сказано со злостью: признать то, что женщина, которую он обижал, собиралась уйти от него не было сложно, он мог поверить и в то, что Кхуши заберет Аарава, но вот то, что она изменила свое решение… — И вообще, какой смысл разводиться с мертвецами?! — В сердцах ничего не понимая, выдал свои мысли Арнав, в эту фразу было вложено столько злости, что Дади приняла ее за новое решение внука. — Не думала, что ты захочешь именно так смыть позор со своей фамилии, — мысль о том, что Арнав не просто отказался от Кхуши, но и жаждет ее смерти, доставляла Субхандре удовольствие. — Но, в общем и целом ты прав, женщина, изменившая тебе с зятем твоей семьи должна быть… — Говорила она, не замечая, как взгляд ее собеседника снова стал не видящим.       Воспоминания снова обрушились на Ассера, так словно бы слова были заклинаниями. Шьям страстно прижимал к себе Кхуши, в то время как в Арнаве зарождался сгусток ненависти, всепоглощающей разрушительной. «Этот брак ничего для меня не значит…» — Слова затрудняли дыхание мигом, собирая все осколки воедино. Лента событий приняла новый оборот, и рука мужчины сама потянулась в карман за ручкой, Ассер привык хранить при себе всегда пишущий паркер. «Если эти отношения ничего для вас не значат» — Он больше не слышал слов бабушки, и, словно бы отнекиваясь от дальнейшего разговора отвечал: — Достаточно! — Щелкнувший паркер завис над листом бумаги, и в комнате, и с его собственной голове воцарилась тишина. Дади увидевшая, что делает ее внук, замерла в предвкушении.       «Арнав, это мое прощальное письмо…» — Почти неслышимым шёпотом начали прочитываться в его сознании строки, которые весь день ему не давали покоя. — «Все что у меня есть, я завещаю Вам…». Глаза мужчины вперились в строки соглашения, о разводе выискивая слова, связанные с материальными ценностями. «Согласна отказаться от совместно нажитого имущества при условии выплаты в единичном…» — Наконец выискал Арнав не состыковку в своих воспоминаниях и реальности. «Шучу, конечно! Какая вам от них польза. Только эти звезды оставляю Вам…» — Продолжала перебирать строки израненная и убитая душа Ассера, полностью отрицая возможность желания Кхуши нажиться на разводе. «Я тоже превращусь в звезду, она будет светить также ярко, как и я…» — Выпуская половину слов завещания аргументом, звучала последняя строка в сознании Арнава. — Нет! — Рявкнул мужчина, моментально закрывая папку и швыряя ее на стеклянный столик. — Ей ничего не достанется. После этого развода. Я не намерен подписывать эти документы. Уходи Дади, оставь меня одного, я хочу отдохнуть. — Желание крикнуть эти слова были велики, но еще сильнее были доводы разума, которые были сказаны Эн-Кеем в день выписки Арнава: «Нанав, дай себе время, ты вспоминаешь лишь обрывки и не видишь за ними полную картину, принимаешь построенную самим собой реальность за чистую монету. Приглядись ко всем, посмотри, что они делают со стороны, а уже потом решай. И прошу тебя Нанав, старайся не говорить вслух о том, что ты вспомнил. Прошу тебя, брат, будь осторожен, когда ты вернешься домой, тебе придется осознать, что нельзя верить никому даже собственной памяти. Пожалуйста, услышь меня и пойми правильно».       Ассер сам не знал: верит ли он Нанки или нет. Скорее он просто принял совет Нанки, потому как не помнил, когда еще в последний раз видел своего брата таким серьезным, и непривычно взрослым. Арнав словно бы услышал свои принципы жизни в исполнении Нанд Кишора и пытался сейчас руководствоваться ими.       Закрывая дверь за бабушкой, которая на прошение одарила внука взглядом, сложно подающимся описанию, но при этом пропитанным леденящим холодом. «Если ее желание получить хоть, что-то от развода неправда, то может ли быть правдой ее измена и сам развод? А что насчет причины по которой я выгнал Шьяма?! А что насчет ее слов и об…?!» — Задавался вопросом Арнав — «Если она собиралась развестись, то зачем тогда пытаться… А если она собиралась уйти к другому, то почему так стремилась забрать сына, и с чего вообще взяла, что я позволю этому случиться…» Ничего не понимая, мужчина желал поскорее найти тот самый ежедневник с розовой обложкой, еще раз вчитаться в строки и попытаться понять: могла ли хозяйка этих слов и, правда, решиться на самоубийство.       «Не думай, что я ухожу, потому что меня обидели твои слова. Я ухожу, потому что не хочу сделать еще больше людей несчастными…» — Со слезами в голосе искренне говорил снова возникший образ глядя ему прямо в глаза, там в этих влажных зеркалах души Арнав видел любовь к нему, и от этого становилось еще больнее. «И особенно тебя…» — концовка заставила его броситься к ней навстречу, забывая правду о том, что это лишь игра подсознания и не более того. Образ растворился, так же внезапно, как и появился. «Хватит этих загадок, я хочу знать ответ!» — Воспроизводил его собственные мысли обрывок воспоминания, оживляемый образом Кхуши, сознание подсказывало, что вопросы у них были разные, но это было не важно. «Куда я его положил?!» — Спрашивал себя Арнав, обходя комнату и возвращаясь в исходное положение. «Я больше не попадусь на твои ловушки. Я убегу! И ты меня не поймаешь. И никогда! Никогда не сможешь меня найти!» — Кричала девушка, снова появляясь из ниоткуда перед глазами сходящего с ума от непонимания происходящего Ассера. — Черт побери! Ты меня плохо знаешь! Я тебя из-под земли достану! — Рычал Арнав, бросая вызов памяти, и начиная поверхностный обыск собственной комнаты. «Давайте! Дайте волю своей злости, если она в Вас еще осталась! Злитесь и кричите на меня без всякой причины». — Неотступным угрызением совести кусалось воспоминание слов, услышанных от нее, сопровождая поиски. — «Скажите, почему вы врали мене?! Вам нравится видеть меня встревоженной. Говорите! Почему вы молчите?!»        Фразы начинали сливаться в один сумбурный ком ненависти и злости. — «Тогда зачем вы женились на мне? Зачем вы мучаетесь сами и заставляете мучиться меня?!». — Волна ярости подогревалась все больше в тот момент, когда вещи беспорядочно меняли места положения, уже практически расшвыривались. — «Анжали и бабушка расстроены из-за вас! Вы в этом виноваты!» — Хлесткими пощечинами обрывки ударялись о неотступные попытки отыскать единственную сохранившуюся вещь после ее ухода. «Какого черта, если она хотела развестись со мной и забрать все, она оставила свой ежедневник. и отправила эту записку… И почему я… Где он, черт побери?! Куда я его дел?! Какого черта было писать мне прощальное письмо… И… Нет! Теперь я ни за что не поверю, что она могла наложить на себя… Может быть, я вынес его к бассейну?» — Мысли Арнава вытолкнули его за дверь прямо на встречу к новому образу.       Девушка снова была в розовом сари, с распущенными волосами, этот наряд очень ей подходил, но от него она не становилась красивее, потому как глаза ее были наполнены болью, отзывающейся стократно в груди Арнава. «Если я создаю Вам столько проблем, зачем вы женились на мне?! Из-за вашей одной ошибки моя жизнь изменилась! Сегодня из-за Вас моя мама не стала со мной говорить! Сестра, с которой я выросла, не хочет даже видеть меня…». — Стоп! — С криком выдохнул Арнав, натыкаясь, наконец, на то, что детали всех пазлов подкинутых реальностью и памятью совпадают, но от того не становятся единым целым, потому как рисунок у них какой-то несуразный. — Почему документы на развод были у Дади?! — Этот вопрос заданный вслух заставил мужчину остепениться, и перезапустить разум, полностью блокируя действия памяти.