POV Юнги
— Ээээээй, броо! Ты знаешь, где я сейчас? — Понятия не имею, где ты, но я дома, пишу музыку. Поэтому можешь даже не пытаться меня куда-то вытащить. — Ооо, наш Мин впал в зимнюю спячку, из которой даже не выходил, да? — Что ты несешь? — я убираю трубку от уха и потираю виски, но вдруг до меня доходит. — Постой, ты что, снова бухой? — Не опять, а сн… Ой, так ты правильно сказал. Ну да. — он делает небольшую паузу, видимо, дожидаясь обработки информации, а затем продолжает. — Так я же поэтому и звоню. Ты мне друг? — Подобные вопросы из твоих уст, Намджун, никогда до добра не доводили. — Да лааадно, не бросишь же меня в беде? Я сейчас просто даже не дееспособен. — Не ужирался бы так — сохранил бы эту свою дееспособность и не звонил бы мне на ночь глядя в мой законный выходной. — Ой-ой-ой, не хочешь — как хочешь. Он сбрасывает звонок, но не проходит и минуты, как телефон снова высвечивает имя этого придурка. — Ну Юнгиииии, ты меня заберешь? — А что такое, взрослый парень боится по ночам сам ходить? — Тц, не задрачивай, по дружбе же прошу. Я осматриваю свой листок с текстом и понимаю, что муза улетела куда-то далеко и безвозвратно, по крайней мере на сегодняшний вечер, поэтому посылаю все к чертям и говорю: — Диктуй адрес.***
Еще на входе меня чуть ли не выворачивает из-за смеси запахов рвоты и пота. Этот мнимый клуб не такой пафосный, каким кажется с первого взгляда, его посещают те же люди, те же свиньи, которых можно встретить в обычном подпольном заведении. Результат их прибывания всегда будет одинаковым. Осознав, что звонить бесполезно — громкость была такая, что не слышишь даже себя, — я не сильно расстраиваюсь, ведь если оглянуться по сторонам, достаточно тяжело не заметить неуклюже танцующую почти двухметовую фигуру в паре метров от бара. По дороге к ней я несколько раз наступаю кому-то на ноги, но уверен, они этого не заметили. Ну или, по крайней мере, не поняли, кто именно это сделал. У всех в мозгах чистый спирт, лишь у кого-то разбавленный лимоном или прочей херней. Я зову Джуна, но голос теряется в музыке, поэтому просто тяну его за кофту, и парень чуть ли не сбивает меня в попытке развернуться. — Привет. Я здесь. Пошли. — показав пальцем на выход, хочу уже развернуться, но он цепляет меня за локоть. — Эй, Юнги, не нуди, давай еще побудем? — Ты сейчас серьезно? Попросил меня приехать, а сам еще не наплясался? — Ну… Да. Будешь что-то пить? — он уже было собирался заказать что-то бармену, но я его быстро останавливаю. — Намджун, нет. Или мы сейчас уходим, или ухожу я, а ты уже дальше сам решай, что будет. Он, кажется, еле стоит, то и дело пошатываясь в разные стороны, особенно ярко выражая это во время ходьбы. — Весь кайф обломал. — Что? — Говорю, пойду отлучусь в туалет. — Главное — не застрянь там. Буквально за мгновение парень растворяется в толпе, и мне больше ничего не остается, кроме как подойти к барной стойке. Вспышки прожекторов и тенями мелькающие вокруг люди — все это слишком напрягает, заставляя чувствовать себя не в своей тарелке. Бармен кружит от одного конца стойки к другой, желая угодить пьяным потным телам, что так охотно называют себя посетителями, требуя от этого статуса максимум обслуживания. Рождественская ночь, и самые отъявленные тусовщики проводят её здесь, запивая одиночество алкоголем, в поисках утешения в объятиях совершенно незнакомых людей. Иллюзия значимости — ничего более. Никогда не считал это чем-то важным, всего лишь глупая формальность, бессмысленная показуха. Возможно, это потому, что никогда не проводил этот день вместе с любимым человеком, может, потому, что я вообще никогда не был с таким человеком; что ж, если это не так — переубедите меня. Намджуна нет уже около десяти минут, и взгляды пьяных пареньков вокруг начинают обращаться в мою сторону. Бармен подозрительно косится на ничего не заказывающего посетителя, а мне хочется поскорее смыться отсюда к чертям собачьим, мешает только одно тупое создание, которое заставило меня вылезти из общежития в эту ночь, и которое я непременно завтра убью. Конечно же, ко всей этой шикарной ситуации бесплатно прилагается дерьмовое настроение, не покидающее меня ровно с той минуты, как Хосок сообщил о «прекрасной» новости. Вершина всех мечтаний — Чон, постоянно названивающий по любому глупому поводу и безустанно трындящий о предстоящей свадьбе, о его замечательной невесте и о том, какая жизнь невероятная. Остаётся только сжать зубы покрепче и мило улыбаться «да, хен, я так рад за тебя». В довершение ко всему единственная, как мне всегда казалось, стабильная вещь в моей жизни дала сбой, забирая последнюю надежду на хоть какое-то успокоение. Чимин что-то определённо не договаривает, а я беспристрастно игнорирую. Мне не хочется открывать этот ящик Пандоры сейчас, только не когда и без того стоишь на пороге полнейшего отчаяния. Наконец между толпой людей виднеется макушка злополучного друга и в душе появляется надежда на спасение. Секунда-две, я уже и сам хочу пойти навстречу, но вот Намджун замечает поднос с шампанским, в мгновение он уже меняет направление, мчась в его сторону, и в его руках оказывается два бокала, один из которых опустошается сразу же. — Гребаный ублюдок. — приходится поднять зад с насиженного места и отправиться на спасение этого парня от полнейшего драбадана. В кармане начинает вибрировать телефон, и изнутри вырывается неконтролируемый рык. — Да, слушаю. — даже не посмотрев на то, кто звонит, беру трубку и, пробираясь через своеобразное стадо, пытаюсь расслышать голос собеседника. — Юнги, это ты? Чимин, чёрт, ну почему именно сейчас?! — Конечно, блять, я. — ты же сам набрал мой номер, так какого… — Что ты хотел, Чимин? — Эм… — На той стороне не слышно ни звука, и я даже отодвигаю телефон, убеждаясь в том, что вызов по-прежнему идёт. — Эй! Здесь плохо слышно, говори быстрее! — Я думал, ты дома… Приходится остановиться, ведь, отвлеченный входящим звонком, теряю из поля зрения моего обожаемого друга. Пытаясь оглянуться по сторонам, чуть ли не роняю смартфон, a на меня сваливается тяжелая фигура, пьяная, с алкоголем в руках. — Хэй, чувак, держи и зацени того паренька. Как думаешь, он свободен? — Ким локтем хватает меня за шею и вручает мне выпивку. Освободившейся рукой он показывает на кого-то из толпы, но из-за постоянного движения сложно понять, о ком речь. Если этот парень существует, конечно. Не удивлюсь, если он просто интуитивно тычет прямо перед собой в поисках очередной пассии. — Хотя какая разница? Сегодня же праздник! Один раз не считается, ведь так? — А ну стоять! — хватаю его за ворот бомпера и притягиваю ближе к себе. — Да ладно тебе, или ты хочешь присоединиться? Намджун вырывается, а мне лишь остается раздраженно выдохнуть и мысленно себя успокаивать. В руке все еще лежит телефон. Разговор не окончен. — Пак Чимин, у тебя что-то срочное? Вместо ответа лишь молчание, я в очередной раз проверяю дисплей, после чего осознаю, что снова потерял Джуна. — Алло? — Нам нужно встретиться. Ты можешь приехать? — Прямо сейчас? А эту нашу встречу нельзя перенести на другой раз? — наконец отыскав его, покачивающегося и направлявшегося с совершенно противоположную от меня сторону, иду вслед, пытаясь не упустить из виду. — Нет. Приезжай скорее. Или лучше мне, если тебе так неудобно? — Боже, да что с тобой не так? Ладно, я вызову такси, жди. Больше не медля ни минуты, добираюсь до Намджуна и силой выталкиваю его из помещения. Свежий, насколько он может быть в таком мегаполисе, как Сеул, воздух заполняет лёгкие, отрезвляя и давая ход здравому мышлению. Номер такси набирается моментально, а Ким тем временем постепенно переходит в стадию полнейшего забвения. Первое время он, конечно, пытается что-то бормотать и предпринимать попытки вернуться обратно, напрочь забывая о том, зачем вообще звал меня, но все они оказываются безуспешны. Ну уж нет, если я здесь по твоей вине, то поверь, свою задачу я выполню. Чужое тело обмякает у меня на плече, а машина все так и не подъезжает. Я успеваю не один раз послать судьбу за то, что дала мне такого друга, такого невероятно огромного, тяжёлого и проблемного друга, после чего замечаю вдалеке оранжевое такси. Я заталкиваю его на заднее сидение, а сам сажусь вперед, радуясь тому, что парень заснул и больше не будет протестовать или пытаться вставить свои пять копеек везде, куда только можно. Виски пульсируют, и я просто называю адрес водителю, пытаясь абстрагироваться от излишней болтливости человека, находящегося рядом со мной. Дорога занимает чуть больше получаса, и мне уже действительно сложно держать себя в руках. Даже если Намджун спит, таксист ни на секунду не прекращает свой монолог, монотонным и каким-то уж слишком удушливым голосом жалуясь на жизнь; как жаль, что мне наплевать. Сам не понимая зачем, проверяю телефон, периодически то включая, то выключая экран. Я узнаю улицы, по которым мы перемещаемся, и выхожу из машины, только та успевает остановиться. — Подождите, пожалуйста. Я скоро вернусь. Мужчина противно закатывает глаза, и именно в этот момент перед ним громко закрывается дверь. Нет ни малейшего желания выслушивать еще одно получасовое ворчание. Я набираю номер Пака, чувствуя, как голова собирается расколоться от телефонных гудков, но всего спустя несколько таких, они прерываются негромким голосом парня. — Обернись. Посмотрев по сторонам, поворачиваюсь на 180 градусов, одновременно засовывая телефон во внутренний карман своего пальто. На детской площадке сидит Чимин, и как только я начинаю приближаться, он встает и идет в мою сторону. В его лице абсолютно нереально прочитать ни единой эмоции, из-за чего сложно понять причину такой внезапной потребности во встрече. Как на зло, головная боль лишь усиливается, и меня действительно заставляет насторожиться сложившаяся ситуация. — Может, потрудишься объяснить, зачем я тебе вдруг понадобился? Я не понимаю, что происходит, но интонация, с которой Пак начинает говорить, подсказывает, что ничем хорошим этот разговор не кончится. — Юнги, я… Ты был в клубе, да?***
Рождественские украшения и шум празднующего города; прямо передо мной стоит машина, из которой выглядывает взволнованный мужчина, а на заднем сидении дрыхнет друг. В руках сжат пакет с неизвестным для меня содержимым, и от частого дыхания постоянно вздымается грудь. Я перебираю ногами как можно быстрее, словно убегая от себя самого, что сейчас представляется в лице Чимина. Нет, я не собираюсь раскаиваться в своих словах или пытаться понять другого, в этом определенно нет моей вины. Я не должен проходить через это снова, не сейчас, не когда мне и без того дерьмово. Слишком много всего так давит, нужен всего лишь глоток свежего воздуха, но кто-то словно перекрывает кислород. Вместо ожидаемого опустошения в душе обжигающим пламенем взрывается ярость. Самому не понятно, почему я так бурно реагирую, все давно было решено и установлены четкие правила. Они всегда у меня были, и я не захожу за них, чересчур дорого мне обошлось непослушание. Вот только этот парень, этот конченый идиот, что так внезапно врывается в мою жизнь… Говорит, что станет заменой и сделает все, обещает помочь, но он просто пустозвон, который разбрасывается громкими словами, очередной каин моей жизни. От напряжения я с силой ударяю кулаком по крыше автомобиля, а затем забираюсь внутрь салона. Пакет летит назад. Так уж получилось, что он попадает Намджуну по лицу, из-за чего тот, вскинув брови, пытается очнуться и понять, что происходит. Водитель уже хочет что-то возразить, но я не даю ему это сделать, грубо озвучивая цель следующей поездки. Кисти скрещенны, упираются в бардачок, и голова следует за ними. Мне катастрофически не хватает дыхания и все труднее понять во что преобразовываются эмоции. Неужели просто злость — нет, что-то большее, пожирающее изнутри, давящее на грудную клетку. Словно меня предали, словно я страдаю от этого. Это же бред, самое идиотское развитие из всех, что можно представить. Попытка убежать от старых проблем неизбежно приводит к новым, и в моей жизни этой попыткой стал Чимин. Постепенно становится страшно, паника, произрастающая откуда-то изнутри не даёт здраво мыслить, руки дрожат, но это отнюдь не признак моей слабости — возможно, временное помешательство или какая-то болезнь, причиной, в конце концов, мог стать элементарный холод. Я всего-навсего устал, так сильно, как это только возможно, другого варианта ведь и быть не может. Чужая тяжёлая рука ложится на плечо, и хриплый, по которому слышно, что Намджун до сих пор пьян, голос отдаётся в висках: — Что с тобой? По телу бегут мурашки, дыхание наконец замедляется, и на секунду в машине словно замирает жизнь. Ни одного вздоха или выдоха, лишь повисший в воздухе вопрос. — Со мной, блять, все нормально! Только сейчас, резко подняв голову, замечаю, скопившуюся в уголках глаз влагу, нет, не слёзы, что угодно, но не они. Виновник моего крика слегка вздрагивает и замирает, он явно не до конца оклемался, но даже так понимает, насколько все хреново. Не помню, когда в последний раз вел себя так при нем. Надо взять себя в руки, поэтому остаток дороги, так уж получается, проходит в тишине. Видимо, даже водитель, увидев ситуацию со стороны, решил, что лучше не лезть и оставить нас в покое. Хоть что-то хорошее. Когда мы подъезжаем, я лишь на секунду задерживаюсь, чтобы расплатиться, после чего открываю дверь и иду к воротам перед частным домом. Краем уха слышу, как кряхтит Намджун и, зевая, покидает автомобиль. Алкоголь немного отпустил, и он уже в состоянии сам идти, не падая от резких движений. — Чёрт. Или нет. Справившись с замком, я возвращаюсь к Киму и, придерживая его за туловище, завожу внутрь. В помещении не горит свет, и мы по наитию перемещаемся в пространстве, добираясь до спальни. Наступив на что-то мелкое, Джун невнятно матерится и немного теряет равновесие, тянет меня за собой. Я укладываю его на кровать и зажигаю светильник рядом, проливая хоть какой-то свет на все вокруг. Из шкафа достаю тазик. — Я останусь у тебя, если ты не против. И больше не звука. Человек передо мной мирно сопит, не обращая внимания ни на какие внешние раздражители, а я иду на кухню и набираю воды, делая небольшой глоток. Хотелось бы и мне сейчас так легко выбросить все из головы.***
Утро встречает обреченным воем из соседней комнаты и жуткой головной болью. Я потягиваюсь на раскладном диване в гостевой комнате и понимаю, что моё состояние особо не улучшилось со вчерашнего дня. Чувство, будто по мне проехался мусоровоз, попутно роняя в лицо отходы. Хочется оказаться где-то в другом месте, где бы меня ничего не достало. — Доброе утро. — Намджун опирается о дверной косяк и хрипит своим невозможно севшим голосом. — Определенно шикарное, такое же, как и вечер. Ох, прости, я хотел сказать ночь. Он почесывает затылок и разминает шею. — Только давай без истерики. — Ха, очень интересно, — встаю с кровати и следую на кухню, — просто запомни на всю свою оставшуюся жизнь, что я больше никогда не поеду выручать чью-то пьяную задницу из передряг. — Никогда не говори «никогда». — слышу эту фразу уже находясь в просторной комнате, попутно двигаясь в сторону холодильника. Звук чайника неприятно давит на виски, а из еды, как правда и ожидалось, есть только лапша быстрого приготовления, найденная в углу одного из ящиков. Джун присоединяется ко мне минут через десять, вальяжно присаживаясь за стол, и ожидая своего завтрака. Ничего нового, я уже привык, оставаться в его доме всегда означало для меня стать чем-то в роде прислуги, и дело даже не в том, что я чем-то ему обязан или меня к этому принуждают, просто то, насколько парень беспомощен, реально не укладывается в голове. Человек не способен приготовить себе элементарный бутерброд… Даже меня пробивает в таком случае на некое подобие жалости. Тарелки стоят на поверхности перед блондином, а он переводит на меня взгляд и — как же хочется зарядить ему тряпкой в лицо — улыбается. — Рамен на завтрак — всегда лучшее решение. — возможно, он так пытается оправдать себя, но, как по мне, выходит не очень. — Особенно если у тебя дикое похмелье. — я уже успел приступить к еде, даже не отрывая взгляда, произнося это. — Кто-то встал не с той ноги… Закатываю глаза и многозначительно цокаю языком. Большую часть времени мы проводим в тишине, каждый роется в телефоне, проверяя свежие новости или переписываясь с кем-то из знакомых, но я все же чувствую, как во мне прожигают дыру. Он явно хочет что-то узнать, и сейчас это худший расклад. — Слушай, я могу ошибаться, но вчера ты… — Заткнись. — жалкая попытка пресечь разговор на корню. — Юнги, может, я и не самый путевый человек, но все же твой друг, и со мной тебе не обязательно держать эту каменную маску. — Я сказал тебе заткнуться. — звучит как-то неуверенно и, по-моему, Намджун это замечает. — И что дальше? Ну не подниму я эту тему сейчас, ты считаешь от этого у тебя проблем меньше в жизни станет? — он доедает остатки и отодвигает посуду, полностью переключая внимание на меня. — Пойми уже, нельзя просто избегать трудностей, ты же знаешь, я далеко не слепой и прекрасно вижу, что ты по уши в дерьме. — Боже, какая забота и невероятная проницательность. А почему на музыкальном учишься, может, стоило пойти в детективы? — собираюсь встать и уйти прочь, но сильная рука перехватывает плечо и усаживает обратно. — Раз уж ты сам не хочешь рассказывать, то я просто озвучу свои предположения. У меня крайне недовольное выражение лица, которое как-бы само говорит: «ну давай, просвети же меня», а внутри все больше растет напряжение. — Готов поспорить, что дело в Чимине, ведь так? — Что ты несешь. — в жизни слишком много проблем. Было бы глупо, если бы он стал главной. — Наш Юнги наверняка крупно облажался, раз даже этот божий одуванчик не выдержал. — В этом нет моей вины! — скорее убеждаю сам себя, нежели собеседника. — Вот только не надо отрицать очевидное! Я имею представление о чувствах этого паренька к тебе и не сомневаюсь в нем, но ты… — он замолкает всего на секунду, словно рассчитывая следующий шаг. — Почему ты полнейший эгоист по отношению к чувствам других людей? Неужели не понимаешь, что они испытывают? Мне действительно тебя жаль. Опять эгоист… Забавно, как легко все вокруг бросаются в меня этим словом… — Знаешь… Да что ты вообще понимаешь?! — убираю его руку от себя и обхожу стол, оказываясь совсем близко. — Не я был тем, кого что-то не устраивало, и не я захотел все закончить! Вас так многое во мне возмущает, но вот только никто никого не заставлял оставаться рядом. Это было ваше желание, а я просто позволил, так почему? Почему в итоге именно мне делают больно? Чёрт! — толкаю в грудь ошарашенного Намджуна и быстрым шагом покидаю комнату. Уходит всего минута на то, чтобы собрать оставшиеся вещи и вот я уже возле входной двери. — Юнги! Его взволнованный голос эхом разносится по дому. Намджун застыл на проходе и теперь лишь молча смотрит на меня, заглядывая, кажется, глубоко в мои мысли и пытаясь собрать свои. — Я тебе уже говорил… — Ты всегда на моей стороне. Я знаю. У него внутри сейчас целая смесь эмоций и их слишком сложно прочитать. Снова разворачиваюсь, чтобы уйти. — Если хочешь, можем обсудить это позже. Я больше не останавливаюсь, а только иронично усмехаюсь, продолжая движение. Поговорим.***
С моего отстранения от мира прошло чуть больше недели, благо в университете сейчас зимние каникулы, поэтому эволюции моей персоны в амебу сейчас никто не замечает. Тэхен уехал знакомить Чона с родителями, и комната в студенческом общежитии полностью в моем распоряжении, хотя не могу сказать, что рад этому окончательно. Порой просто необходимо что-то орущее или просто несущее всякий бред существо под боком, чтобы давать себе волю его заткнуть или же поорать вместе. Последнее тоже бывает, правда немного реже. Может, стоит завести попугая? Я сижу за рабочим столом, поджав к себе ноги и укутавшись в кокон одеяла. Не знаю, который час, но когда я проснулся, за окном уже начинало темнеть, а сейчас и вовсе всё чёрное, не освещаемое даже уличными фонарями. Сбоку горит настольная лампа, под лучами которой я пишу новый текст. Надо бы посмотреть на время, а лучше еще и на число, но все это слишком лень, слишком сложно заставить себя распрямить спину и пойти хоть куда-нибудь, убедиться, что мышцы еще не атрофировались. Постукивая ручкой по зубам, приобретаешь новые мысли и идеи, записывая их на помятом листке бумаги, который, кажется, прошел не только вторую мировую, но и ручища моего соседа, а это, поверьте мне, похлеще будет. Я откладываю все как можно дальше и решаю, что можно себе позволить выбраться на улицу и приобрести нормальный блокнот, в конце концов, главной фразой, что я запомнил с первого дня в университете, была именно: «Если вы не уважаете свой труд, никто этого не сделает за вас». Что ж. Немного потянувшись, осознаю, как затекло мое тело, и что хотя бы начать движение будет настоящей пыткой, а благодаря онемевшим конечностям сложно даже встать на ноги, сохраняя позицию. Ползая по полу, словно зомби из какого-то хоррор-фильма, я кое-как добираюсь до ванной, сменив одежду и приводя себя в порядок. Со временем передвигаться становится немного проще, и, приложив усилия, я выхожу из общежития, направляясь в ближайший круглосуточный магазин. Не так уж и много времени нужно, чтобы найти цель. Взяв необходимые мне черный блокнот и пару ручек, подхожу к кассе. Затасканая жизнью женщина лет сорока с трудом рассчитывает меня, и я поспешно ретируюсь обратно на улицу. Январский дождь относится к одной из самых противных вещей, которые только можно придумать, и именно он встречает меня в момент, когда, ничего не подозревая, я вышел без зонта. Купленный блокнот мокнет под холодными каплями, и единственное, о чем можно сейчас мечтать, так это о способности телепортироваться благодаря одной только мысли, ну или хотя бы по щелчку пальцев. Вместо этого приходится пытаться как можно скорее добраться самому, ведь, кажется, погода не собирается успокаиваться, с каждой минутой лишь забирая очередной миллиметр сухой кожи. Время в телефоне показывает, что комендантский час уже давно наступил, но зная дежурных, можно и не пытаться переживать по этому поводу. Вода с бешеной скоростью заливает экран, и я быстро прячу аппарат обратно в одежду. Осталось чуть-чуть. Пробравшись мимо немного подвыпившего охранника, поднимаюсь к себе на этаж и облегченно выдыхаю, зайдя внутрь. Тепло и некое, каким оно только может быть в общежитии, подобие уюта. Куртка вместе с обувью скидываются ещё на пороге, и у меня даже не возникает мысли вернуть все на свои места. Да и кому вообще какая разница? Смешно. Единственное, что делаю, так это достаю телефон и оставляю его сушиться на тумбочке. Я наконец снова принимаюсь за работу, но понимаю, что в записях творится полнейший хаос. Наброски будущих строк написаны над, под и между словами уже готового текста, и даже мне, автору, с трудом удаётся что-то различить. Проходит всего мгновение, и вот я уже беру новый блокнот, начиная переписывать содержимое с помятой бумажки. Почти сразу становится понятно, насколько скомкан сюжет. Чувства четко делятся на явное презрение в один момент, прерываясь намного более нелепыми романтическими порывами в другой. Блять. Осознав ничтожность написанного, я откидываю новую ручку куда-то в сторону и тут же поворачиваюсь в попытке определить её местоположение. Тщетно. Головная боль возвращается после недолгого перерыва, а в горле словно застревает ком. Это ощущение, как бы я не старался, преследует меня ровно с той злополучной ночи. На самом деле, я давно осознал причину всего происходящего. Мин Юнги далеко не дурак без возможности трезво смотреть на вещи, но вот только осознавать и принимать — это разное. От одной только мысли о Пак Чимине меня начинает буквально трусить, этот глупый ребенок даже не понимает, во что вмешался, самодовольно предлагая свою помощь в трудную минуту. Нет, я определенно не из тех людей, которые могли бы легко впустить в свою жизнь постороннего, но почему-то… Почему-то он внушал доверие. Его рвение оставаться рядом определённо цепляло, а как только наступило понимание того, что это может достаться другому… Черт бы его побрал, меня перемкнуло. Подобно машине. Человек, отвыкший от проявления к нему такого рода чувств, наверное, я незаметно для самого себя привязался. И сейчас меня все же оставили одного. «Да как меня вообще, по-твоему, могут устраивать такие отношения?» — не могу выкинуть из головы, как бы не старался. Словно проклятье, что он специально на меня наслал. Злополучное воспоминание в подарок. Губы начинают подрагивать, и я чую неладное. Нет, Юнги, ты чего? Ненависть и презрение — это все, что ты чувствуешь, не более. Вдох полной грудью — частички пыли медленно попадают в лёгкие, — выдох. Волнение отступает, я снова в норме, ничего, кроме обычной усталости и зимней депрессии. Голова упирается в деревянную поверхность, все отлично, лучше и быть не может. Возможно стоит наконец позвонить Намджуну или пройтись куда-то с друзьями, да, мне определено нужно отсюда выбираться. Уже тянусь к телефону, как вдруг меня прерывает стук в дверь. Удары довольно настойчивые, эхом отдающиеся от стенок черепной коробки. Они не утихают даже спустя пять минут, буквально доводя то нервного тика; приходится засунуть своё эго куда подальше и отправиться на встречу приключениям, каковые наверняка принёс с собой столь поздний гость. Снаружи стоит комендант, он пожирает меня холодным взглядом и протягивает какую-то бумажку. — Мин Юнги, поздравляю с выселением! — глаз слегка дергается и я сглатываю накопившуюся в большом количестве вязкую слюну. — И вам добрый вечер.***
Вещи летают из одной стороны комнаты в другую вместе образовывая непревзойдённую композицию. Полнейший хаос, к этому сейчас можно отнести не только все близлежащее пространство, но и мою жизнь. Прозрение сквозь разрушение, я понимаю насколько все кошмарно. Больше нету смысла в отговорках, само убеждение больше не сработает. 《Вы регулярно игнорировали комендантский час, пропустили все возможные собрания, а также не принимали участие ни в одной проверке комнаты, это я ещё не говорю о посторонних лицах на нашей территории и снижении вашей успеваемости. Прошу прощения, мистер Мин, но я ничем не могу помочь…》 Ублюдочная система, и такой выбивающийся и глубоко хотевший наложить на неё я. Останавливаю свой взгляд на отражении в зеркале. Передо мной стоит совершенно измученный, дерьмово выглядящий парень, такое впечатление, что он лишь оболочка без нутра. Взъерошенные чёрные волосы, чрезмерно бледная кожа и пересохшие от самого понятия «зима» губы. Я подхожу чуть ближе к столь манящей меня сейчас вещице и прикладываю руку к холодной поверхности, долго всматриваюсь в теперь более детальное отражение. Мне надоело. Так чертовски надоело корчить из себя непонятно кого… Поверх кучи вещей валяются чёрные джинсы с порезами на коленях, и мне кажется, что это сейчас наилучший выбор из всех возможных. Секундная прогрузка, взвешивание всех за и против, что, в прочем, не имели никакого значения, и окончательное решение. С какой-то невероятной скоростью находится свободная футболка в тон штанов, а волосы укладываются слишком аккуратно как для человека с длительным перерывом в этом деле. Я набираю номер такси, ожидая голос с той стороны. Это должно быть весело.***
Хорошо иметь знакомых, особенно полезных именно в твоей ситуации. Всего за несколько минут мне удаётся проникнуть вглубь помещения, и я даже не успеваю заметить, как оказываюсь в окружении большого количества уже подвыпивших тел. По времени все еще только начинается, диджей крутит не слишком энергичную музыку. Желания оттягивать что-либо абсолютно нет, я заказываю виски. Клуб Madholic. Кажется, в прошлый раз я был именно здесь. Забавно, но даже бармен попался тот же, он все так же с подозрением следит за мной. Ну и к черту. Спустя какое-то время количество людей достигло пика, а музыка, гремевшая из колонок, перестала раздражать, принося своеобразный кайф. Не знаю, сколько я точно выпил, но ощущение трезвости не исчезает, и это дает мне возможность вновь оценить взглядом все происходящее. В этот раз все определённо по-другому, словно я вижу больше, чем раньше, или же просто все вокруг стало намного пошлее. Совсем рядом пьяные парни сняли верх, обнажая приличный пресс одного и небольшой живот другого. Уже не заботясь ни о чем, они трутся друг о друга, изображая будущие постельные сцены. Возбуждение с лёгкостью можно заметить сквозь ткань обтягивающих джинс, а все их тайные желания давно всплыли на поверхность. Буквально на соседнем диване чуть ли не насилует друг друга пара девочек. Хоть они пришли совсем недавно, никто не заказывал выпивку. Не удивлюсь, если они под наркотой — обе ловят ненормальный кайф от происходящего, а я думаю о том, сколько же им в действительности лет, и как они прошли фейс-контроль. В скором времени к ним присоединяется еще одна девушка, которая, кстати, наверняка старше их, и вот они уже вместе доставляют друг другу удовольствие. Посреди зала, на кожаном диване. Особо не удивляясь, я продолжаю наблюдать за этой оргией, но в конце концов отворачиваюсь, чтобы повторить заказ. Еще один стакан виски. Хотя, стоило попросить что-то другое. Спустя еще где-то час на горизонте появляется небольшая группа, явно иностранцев, и приличная часть людей в этот момент восторженно вздыхает. В компании их было семеро. Два парня, две девушки, третья пара из них была, по видимому, гетеросексуальной: взявшись за руки и периодически вылизывая друг другу гланды, они шли все дальше в толпу, в самый ее центр. Последний парень вроде как существовал отдельно от них. Его голубая шевелюра сразу же обратила на себя внимание многих, вызывая поверхностное возмущение или же открытую зависть вперемешку с восхищением. Направляясь на танцпол, он один раз зацепился за меня своим мутным взглядом, но даже отвернувшись, со временем я чувствую, как становлюсь объектом его наблюдений. Еще один стакан. Кажется, энергии внутри меня хватит на освещение какого-то небольшого района Сеула, и, не желая больше тратить своего времени, я встаю, направляясь ближе к тому самому парню, при этом продолжая держаться на расстоянии. Боковым зрением вижу, как тот ухмыляется — это тешит моё самолюбие. Выдерживая около десятка треков, чувствую потребность в очередной порции выпивки и возвращаюсь на привычное место. — Добавь вермута. В ответ лишь кивок. Бармен, чьё имя я так и не узнал, разворачивается в поисках нужной бутылки. — Хочешь напиться? Когда уже вторая порция опасной смеси оказывается на стойке, я поворачиваю голову на звук, исходивший справа от меня. Постепенно поднимаю глаза, проходясь ими по всей фигуре, начиная с черных кроссовок на ногах и заканчивая синей макушкой. Парень жадно облизывает губы, а затем наклоняется, положив свою руку мне на пах. — Ну, привет…