POV Чимин
Канал. Следующий. Я переключаю их один за другим в надежде найти хоть что-то достойное внимания. Из соседней комнаты раздается шум стиральной машины, но, в целом, в квартире стоит пронизывающая насквозь тишина. Пустота, чью скромную персону в своей обители уже давно успел принять. Продолжаю. Дни мелькают так же быстро, как и картинки в телевизоре, настолько, что их смысл давно ускользнул от моего взора. Тоска, кажется, начинает прорастать сквозь все тело, обвивая его новыми ветвями, закрывая от всего вокруг, не давая возможности выбраться. Это перестало быть странным. Шерстяной плед, прежде лежавший у меня на коленях, беззвучно падает на пол, когда я, волоча босыми ступнями по полу, иду заварить себе молочный чай. Настенные часы прекратили свою работу, наверное, уже как месяц — определенно куплю для них новую батарейку или даже отнесу в мастерскую, но не сейчас. Сейчас забираю напиток и ставлю его на темный журнальный столик перед диваном. Пульт незамедлительно оказывается в руках. На другом конце мягкий предмет мебели отдает сильной вибрацией и только сейчас я понимаю, что все это время телефон настойчиво звонит. Немые кадры на экране прекратили беспорядочно сменяться: выбор останавливается на старой мыльной опере, название которой так и не удается вспомнить. Говорят, что это один из признаков шизофрении или чего-то в этом роде. Прескевю, я имею ввиду. После перерыва в несколько минут раздается очередной звонок. Любопытство берет верх, я сдаюсь и тянусь за трубкой. За командой жестом можно услышать взволнованный голос друга. — Чонгук? — Черт, Чимин, с тобой все хорошо? Тэхен весь вечер не может до тебя дозвониться… Ой, подожди… — Пак Чимин! Неужели так сложно взять гребаный телефон и сказать, что все в порядке? Да я чуть не свихнулся! Голос выдает волнение хозяина, хотя, наверное, нечему удивляться. Я буквально на секунду захожу в журнал вызовов и обнаруживаю восемь пропущенных от парня. Упс… — Прости, Тэ, стоял на «беззвучном»… — Да я места себе не нахожу! И скажи спасибо, что я «скорую» не вызвал! — Ты что? Зачем? — Мало ли что тебе в голову без меня придет?! Не трогай меня, Чонгук! — на заднем плане Чон, видимо, пытался успокоить разбушевавшегося Кима. Что же такого произошло, если он буквально с ума сходит? — Эй, все в порядке! Можешь быть уверен: причин для переживаний нет. — Если бы все было так замечательно, ты бы не звонил мне каждый раз со всхлипываниями о том, какой Юнги козел, и как тебе тяжело без него! — Тэхен, пожалуйста! Успокойся! Я же уже перестал так делать, в чем проблема? — Именно это и пугает! — Достаточно! Из динамика доносится тяжелое дыхание. Нужно срочно перевести разговор на другую волну, чтобы избавиться от осадка. Хоть что-нибудь… — Тэхен, поверь, мне уже намного лучше, я просто решил подготовиться к учебе, а сейчас сижу, смотрю телевизор. В конце концов, я живой человек, и иногда мне нужны уединение и сон, понимаешь? — потянувшись, ударяюсь мизинцем о металлическое быльце, а после шиплю от боли и неуклюжести. — Вот приедешь — сам увидишь. Кстати, когда вы уже вернетесь? — Через три дня… Чимин, богом прошу, будь аккуратнее. — Ну, а как же? Тогда еще созвонимся в среду, да? — всеми силами делаю интонацию приподнятой, стараясь доказать чистоту своих слов, и друг, кажется, верит. По крайней мере, делает вид. — Хорошо. Не забудь мне. — Как после такого забудешь, ха-ха? Негромкий хмык по ту сторону провода завершает разговор, оставляя лишь последние гудки и некую горечь во рту. Чай на деревянной поверхности уже успел остыть, так же, как и, собственно говоря, желание его поглощать. Вместо этого я неторопливо поднимаюсь и отправляюсь в ванную, прихватив полотенце. Вода в кабинке и вправду помогает забыться, все мое тело внезапно превращается в стекловату, а в голове стоит дикий гул. Таблетки в аптечке закончились еще с утра, и я не вижу другого выхода, кроме как сдаться и лечь спать. Пожалуй, это мне нужно сейчас больше всего. *пибип-пип* *пибип-пип* *пибип-пип* Раздражающая мелодия отбивается от стен комнаты, врезаясь во все ещё сонное сознание. Потянувшись за звуком с закрытыми глазами, я лишь сталкиваю его на пол, мгновенно вздрагивая. Телефон по-прежнему звонит, а мне просто не хватает времени на адаптацию к яркому экрану в темной комнате. — Алло? — … — Алло-о? Что за… — Чимин. Резко присаживаясь и подогнув колени, я в очередной раз протираю глаза. На экране белым по черному отображается входящий номер, от чего покалывание в руках активно заставляет их трястись. — Подойди к окну, хорошо? Я не хочу. От волнения сжимает внутренности. Нет. — Пожалуйста, мне нужно кое-что сказать. Буквально на пять минут, можешь не выходить на улицу, а просто выглянуть через стекло. — Только если ты скоро уйдешь. — Хорошо, если ты попросишь. От цели меня отделяют несколько шагов и занавеска, которую я еле заметно отодвигаю. В свете фонарей, посреди дороги стоит Юнги. — Чимин-а, посмотри на меня. — Что ты… — Ты видишь? — Юнги, пожалуйста, уйди с трассы! — Послушай, мне очень жаль. Если бы я мог забрать свои слова обратно… — Юнги, машина! За секунду звуки исчезают. Кажется, только предупреждающие гудки фуры раздаются глухо, словно под водой. Свет ее фар бросает длинную тень от тела парня, а резина оставляет за собой черный след. Я набираю в легкие последний кислород, такой сейчас необходимый, и открываю окно, придерживая трубку. — ЮНГИ! — Я люблю тебя. Удар.***
Раскат грома сливается с моим криком, когда я вырываюсь из сна. Темно. Только одинокие вспышки за окном временами освещают пространство. Сердце если не выскочит, то точно остановится. Я пытаюсь сделать глубокий вдох, но вместо этого дыхание поверхностное и такое же учащенное, как и пульс. К горлу приступает рвотный порыв, который с трудом удается подавить, а попытка стать на ноги не приносит ничего, кроме падения на колени. Я словно слепой котенок, пытающийся сориентироваться в пространстве, и я делаю еще одну попытку добраться до выключателя. Сработало. В голове каша, но постепенно все складывается воедино, и как только до меня доходит, начинает кружиться голова, я хватаюсь за шкаф, удерживая равновесие. Если это правда… Телефон. Я осматриваю комнату, но так и не замечаю его. Коробки, ткань, порванные клочки бумаги — все летит в другой конец, но нужный предмет так и не находится. На кухне и в ванной тоже. Черт. Просматриваю всю одежду, ящики — ничего. Мне срочно нужно позвонить, во что бы то ни стало. Через пять минут обнаруживаю мобильный под матрасом. — Ну же! Пальцы совсем не слушаются, и уже трижды пароль набран неверно. Уже второй раз не могу попасть по контакту. Звук соединения. И больше ничего. Я стараюсь успокоиться, но паника накрывает волной. Что-то не так. Повторный звонок, и снова без ответа. Много не думая, одеваюсь и выбегаю из квартиры. Время за полночь — нужно поймать такси. В очередной раз сердце невозможно колотится. От плохого предчувствия живот сводит спазмом. Я думаю, сколько еще должен бояться его потерять… А ведь он и не принадлежит мне. Машина доезжает максимально быстро, учитывая безлюдность дорог, останавливаясь возле черного входа общежития. — Спасибо большое. Ветер снаружи буквально сносит с места, необходимо двигаться дальше, но в первую минуту меня охватывает ступор. Такое чувство, словно внутривенно ввели парализующее средство. Лай собаки приводит меня в себя. Несмотря на позднее время, внутри светло, поэтому передвигаться намного легче. Не заботясь о тишине, я лечу к лестнице, даже не осматриваясь по сторонам. Волнение, что нарастает с каждой секундой, словно готовится меня удушить. Оно связывает все внутренности в тугой узел, а темные пятна перед глазами заставляют мысленно упасть на пол и молиться о еще одном сновидении. Обычном сне, в котором можно уйти от действительности. Эхом доносится как кто-то открывает дверь, и когда я забегаю на этаж, с силой врезаюсь в человека, спускавшегося мне навстречу. От столкновения мы резко останавливаемся. Парень, на голове которого красуются необычного цвета волосы, раздраженно одергивает плечо и громко фыркает, на мгновение окидывая меня презрительным взглядом, а затем исчезает, продолжив движение. От его укладки не осталось и следа, рубашка застегнута только на нижние пуговицы, некоторых даже не хватает. По коридору распространился тошнотворный запах алкоголя. Я оборачиваюсь, замечая приоткрытую дверь необходимой мне комнаты. И снова темно. Наощупь передвигаюсь в прихожей, а когда все же привыкаю к освещению, то замечаю раскиданные на несколько метров друг от друга ботинки. Недалеко лежит пальто, повсюду разлетелись какие-то бумаги, и я интуитивно их подбираю, складывая на стул. Из-за прикрытой двери просачивается тусклый луч. Кажется, во рту пересохло. С трудом получается заставить себя идти дальше, двигаясь на свет, а еще страшнее приходится от звенящей тишины. Ну что же, вдох-выдох. Глотаю. Захожу. Дверь неприятно скрипит от легкого соприкосновения с рукой, а кисти начинают подрагивать. Я был в этой комнате не один раз, однако сейчас кажется, будто попал в совершенно неизвестное мне до этого место. На полу, так же как и в коридоре, разбросаны всевозможные вещи, воздух спертый, словно помещение не проветривали несколько дней, а небольшая настольная лампа лишь наполовину справляется со своей задачей. Юнги сидит в углу между собственной кроватью и стеной. Его достаточно трудно заметить лишь поверхностно окинув комнату взглядом — чёрная одежда и волосы делают своё дело, словно помогая парню слиться с тенью. Он упирается головой в плотно прижатые к туловищу колени и обхватывает их руками. Складывается впечатление, словно это — своеобразная защита. Такая, которую я и сам порой пытался применить. Я наблюдаю за ним. С трудом замечаю, как сбилось дыхание. Кажется, словно всё сон, очередной бред, который мы просто не в силах контролировать, но все же понимаю, что это не так. Человек находится в плену своих инстинктов, и став очередной их жертвой, я подхожу ближе к темному силуэту, приглушенно рухнув на пол. Становится страшно от того, как пусто сейчас в голове. Абсолютное отсутствие мыслей, только эмоции, которые, по правде говоря, довольно сложно понять, и… Нет. Не так просто. Я вижу, как судорожно поднимаются и опускаются плечи Мина, но он, кажется, совсем не дышит. И я, оказывается, тоже. В этом оцепенении достаточно сильно чувствуется боль от ударов в грудной клетке. На мгновение возникает мысль, словно вместе с кровью по сосудам течет бессилие, потому что боль, вроде как, уже исчерпала себя. Жутко от того, что все это может значить. С каждым мгновением дышать, не прилагая усилий, становится все труднее. Подступивший к горлу ком дает ясно понять, чем это все закончится, поэтому я отчаянно пытаюсь контролировать свой голос, который вот-вот вырвется. Ну же… — Юнги-хен, что произошло? Тишина в ответ уже не должна меня удивлять, но… Дерьмо. Хоть раз. Пусть мы выясним все нормально хоть раз! В этом молчании брюнет небрежно перебирает свои волосы, взлохмачивая их, чуть ли не вырывая. Тот ком, который прежде был в горле, разбился на тысячи кусочков, и теперь внедрился в каждую часть моего тела. Снова глаза жестоко щиплет, а руки, что прежде немного подрагивали, сейчас уже слишком сильно трясутся. Так, что контролировать их становится невозможным. И слишком адской является попытка потянуться к нему рукой. Накрыв его своей, буквально за секунду ее отдергивают, резко срывают, словно пластырь, а Юнги поднимает голову. В глазах — пустота. Даже если в данный момент он смотрит прямо на меня, эта отстраненность и безразличие тупыми иглами впиваются в кожу. — Эй, ты чего? — слова застревают где-то внутри и лишь спустя какое-то время произносятся слишком уж высоким и дрожащим голосом. Сейчас мы вновь так близко, я стараюсь хоть что-то понять, заглянуть сквозь этот непреодолимый холод, найти причину остаться. Если бы только он позволил, принял не только меня, но и себя самого. — Чимин, просто уйди. — его взгляд становится мягче, кажется, что он сломлен, а голова плавно опускается обратно на колени. — Хен, пожалуйста, не говори так. — картинка напротив постепенно размывается от накопившейся в глазах влаги, но я все же не решаюсь прикоснуться к нему ещё раз. — Да зачем тебе все это нужно?! — Мин резко поднимается на ноги, голос срывается так же, как и мой собственный, а в глазах бушует безумие. — Я ведь… я такой чертов кретин, просто полнейший идиот! От брюнета невозможно несёт алкоголем, его дыхание слишком учащенное, а движения неуклюжие. — Я все вижу! Ты считаешь меня слабаком, да? Каким-то сопляком, который рушит свою жизнь?! Ну так съебись от меня! — с криком парень сбивает подставку с дисками. Колона незамедлительно рушится, и все, что от нее осталось, превратилось в линию, разделяющую комнату на две части, в каждой из которых в одиночестве находится человек. Мои ноги все так же согнуты в коленях. Чтобы подняться и пойти навстречу, требуется огромное количество усилий, но… Я переступаю черту. Слезы почти прекратились, остается решимость. Мнимая стена расположена позади, хотя дистанция не изменится, даже если расстояние между нами будет составлять миллиметры. Следующий шаг отзывается двумя назад. Все настолько осточертело, что последний мой всхлип мешается с истеричным раскатом смеха, делая голос осипшим. Забавно, что глаза Мина немного расширяются. От этого я даже останавливаюсь. — Чёёёёёрт… Чёрт, Юнги! Почему ты всегда себя так ведешь?! — Чимин? — Я спрашиваю тебя! Да, ты действительно слабак! Ответь мне, почему продолжаешь себя вести, как настоящая скотина, даже не смотря на то… Аааааайщ! — сорванный голос прерывается кашлем, который скорее нужно прекратить. — Мне надоело такое отношение! Почему, ответь мне, почему, если… — Трусом меня делаешь именно ты! Внезапно наступившая тишина нарушается тяжелым дыханием обоих. Парень пошатывается со стороны в сторону и, в конечном итоге, почти что падает на стул. Медленно, хватаясь за темные шторы. — Таким жалким — да я ненавижу это! Ровно с того момента, как мы познакомились… Зачем ты вообще появился?! Стоп. В очередной раз я слышу подобное. В последний раз. Кажется, по щеке Юнги скатилась капля. Кажется, моя не появится больше никогда. Кажется, меня выдать может только голос. Вот прямо сейчас. То, что просто не могу контролировать. — Ты уверен, что хочешь, чтобы я исчез? Если я уйду из твоей жизни, это решит все твои проблемы? — Нет… То есть… Блять, Чимин, почему ты всегда делаешь это со мной?! Он снова кричит. А я уже говорю почти шепотом. Ко мне вновь возвращается страх и боль в животе. Небольшой кусок кожи вместе с кровью чувствуется во рту — неосознанно только что была откусана часть нижней губы. Если бы не привкус железа, я бы, наверное, и не заметил. Шаги приближают меня к парню. Больше он не отдаляется — кажется, словно брюнет потерялся. Его глаза резко переходят с одной точки на другую, губы от напряжения превратились в полоску, а взгляд, полный вины и сожаления, вскоре обращается на меня. — Понятно. Я бросаю тихий смешок себе под нос и подхожу еще ближе, наклоняясь. Это наш прощальный поцелуй. Совсем недолгий — наверное, он длится меньше, чем пол минуты. Хочу закончить на этом. Лицо Мина лежит в моих руках, а сам он долго не сопротивляется, отвечая на временную слабость. На языке становится ощутим соленый привкус. Это наши слезы. Снова нарушив данное себе обещание, прекращаю все это. — Я просто хотел сделать нас счастливыми. А на губах теперь кривая улыбка. Оставив Юнги в прошлом, удаляюсь от него, покидая это место. Даже не хлопаю дверью — сквозняк в помещении прекрасно сделал это за меня. И я почти что ломаю пальцы, выгибая их от напряжения. Он так и не смог, даже несмотря на эту гребаную судьбу… Видимо, это просто не возможно.POV Юнги
Стыд, обида, ненависть, разочарование — все мешается во мне, будто я — бездонный сосуд. Кажется, что дальше уже некуда, нельзя поместить большее в столь закрытое и узкое пространство, но жизнь словно играет злую шутку, каждый раз удивляет, привнося новых людей, а с ними и эмоции, лишь разрушающие меня все больше. И даже сейчас, его губы так нежно касаются моих, а ладони, слегка влажные, поглаживают кожу лица, боясь задеть слишком сильно. В нем столько ласки и трепета, а я просто ненавижу, не знаю, кого больше: себя, за то, что делаю ему настолько больно, или же его, совершающего то же со мной. Разум затуманен, и нет, в этот раз это не бессмысленный пьяный бред или же пустая агрессия, тут есть что-то большее, рвущееся наружу, ломающее ребра, выворачивающее наизнанку. Я боюсь этого, так сильно и долго, мысль признать поражение кажется невозможной. Ещё совсем недавно мне хватало одной лишь безответной любви к другу детства, но как же так вышло… Он отстраняется. Ощущение, словно прошла всего пара секунд, и я больше не чувствую его теплого дыхания. Чимин что-то говорит, его лицо сейчас — одна из самых ужасных вещей, что я видел в своей жизни. И я не знаю, просто не понимаю, что должен сказать. Блондин прекрасно видит, понимает мою слабость и больше не может принять. Не удивительно — я бы тоже не смог, давно бы сдался, наверное, и не пробовал бы начать, но он не такой, слишком хороший, искренний и… И теперь его нет. Передо мной лишь пустота и мрак плохо освещенной комнаты. И дверь хлопает так невозможно громко, заставляя подорваться с места и мчаться за ним. Ноги почти меня не держат, все заканчивается у прямоугольного куска железа, который должен был служить выходом, но… Я не могу, как и всегда. Остаётся только сползти по ней на пол и сдерживать приступы слез. Ощущение, словно попал на свалку, вокруг куча мусора и никому не нужных сейчас вещей, хотя, я и сам не особо от них отличаюсь. Вон там развалилось лёгкое пальто, что стоило бы давно спрятать за ненадобностью: на улице все же зима, — чуть подальше находится рюкзак с конспектами, так ни разу и не открытыми за все время каникул, сбоку раскиданы несколько пар обуви, а прямо возле меня, всего в десятке сантиметров, лежит он. Его подарок, так поспешно закинутый на полку у входа. Возможно, он упал от недавнего хлопка дверью, может, еще раньше, меня это не волнует. Сейчас крайне сложно анализировать. Все, что остаётся — просто дотянуться, не знаю, почему не сделал этого раньше, возможно, был слишком горд, фальшивая напыщенность — мой вечный преследователь, но это и не важно. Небольшой пакет шуршит в моих руках и моментально отлетает в сторону, обнажая самое ценное — деревянную коробку. В ушах отчего-то звенит, а по всему телу выступает холодный пот. Быть такого не может. В силу своей увлечённости часами я просто не могу не понять, что именно это за коробка. Каждое последующее движение отдаётся болью в конечностях, сложно дышать и все мыслительные процессы останавливаются ровно в тот момент, когда, наконец, понимаю. Из горла рвётся невообразимый для меня крик, а слёзы больше не в состоянии удержаться на месте. Нет, это не просто часы, что я так желал все это время — что-то большее. Они ведь и правда ни капли не изменились, все тот же золотистый циферблат и приятная как на ощупь, так и на вид кожа ремешка, вот только теперь они утратили первоначальную ценность - не по собственной вине, а только лишь из-за меня. Сил держаться больше нет, я утопаю в собственном бессилии. Истерика, словно нащупывая бреши в стене самоконтроля, вырывается наружу. От частых всхлипов не хватает воздуха, и голова начинает кружиться, а в глазах темнеет, я будто проваливаюсь. Веки становятся все тяжелее, дыхание постепенно выравнивается. Меня уносит далеко за пределы этой комнаты и ужасно не хочется знать, что же будет завтра.