Третий будет убит

      Мистер Аттерсон сидел в своем кабинете, механически помешивая чай и размышляя над словами Пула.       Он еще раз посетил дом Джекила, но на сей раз не застал друга, зато дворецкий, невзирая на обычную сдержанность, втащил его внутрь, не скрывая своей радости и совершенно забыв о приличиях. Аттерсон был этому совсем не удивлен. Это лишь подтверждало его опасения: в доме творилось нечто, что мистер Пул боялся обсуждать при хозяине. Ему даже не пришлось ни о чем спрашивать. Дворецкий сам принялся торопливо рассказывать, что с нетерпением ждал возможности переговорить с ближайшим другом доктора с глазу на глаз; что никогда не лез в дела хозяина, но сейчас считает это своим долгом; что уверен: тот человек может причинить доктору вред...       - Тот человек... - пробормотал под нос Аттерсон и почувствовал, как по спине пробежал холодок.       Эмоции, которые он испытывал по отношению к совершенно незнакомому ему господину, смущали его. Откуда это необъяснимое отвращение?       Он спросил о нем Пула, но дворецкий не смог сказать ничего определенного.       «Не подумайте, что я подслушиваю, мистер Аттерсон, - немного замялся он, - но из кабинета часто доносится безобразная брань, тот человек позволяет себе общаться с доктором на повышенных тонах, но доктор – а вы знаете, что он не из тех людей, кто покорно сносит оскорбления, - отчего-то спускает ему это с рук. Все чаще они спорят, однажды я слышал грохот и поспешил подняться, беспокоясь, как бы чего не случилось с хозяином, но мне было велено убираться прочь! А той же ночью, проходя мимо спальни доктора, я уловил стоны и плач».       Поймав на себе изумленный взгляд Аттерсона, мистер Пул смолк и, выпрямившись во весь свой невысокий рост, принял вид величавый, почти надменный, как умеют лишь пожилые английские дворецкие.       «Я бы никогда не впустил в дом доктора джентльмена подобного сорта, - четко проговаривая каждое слово, заверил он. – Очевидно, сам доктор открывает ему дверь. Конечно, я не вправе осуждать его...»       Мистер Аттерсон был в совершенно ином положении. Будучи поверенным Джекила и его другом (а Генри в силу характера заводил друзей неохотно), он имел на него влияние и мог открыто делиться своими соображениями. Но что именно он должен был предпринять? Плотная паутина странностей опутывала эту историю, ясно было лишь то, что новое знакомство не идет Джекилу на пользу.       Аттерсон положил ложку на край блюдца и отпил остывший чай, когда на лестнице послышались торопливые шаги. В дверь постучали.       - Простите, мистер Аттерсон, - секретарь приоткрыла дверь и заглянула в кабинет, - к вам посетитель.       - В самом деле? – удивился нотариус, мельком заглянув в ежедневник: встреч до обеда запланировано не было.       - Он передал визитную карточку доктора Джекила, - извиняющимся тоном продолжила секретарь, - но по его виду я сказала бы, что он подобрал ее где-то на улице...       - Как мило заставлять меня ждать! – рявкнули в коридоре.       Секретарь взвизгнула, когда дверная ручка вырвалась из ее ладони. Дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену.       - Спасибо, миссис Райли, я приму его, - невозмутимо проговорил Аттерсон, и секретарь, съежившись, прошмыгнула под локтем выросшего на пороге посетителя.       Тот проводил ее насмешливым взглядом, и по его губам зазмеилась мерзкая ухмылка. Аттерсон слышал, как каблучки миссис Райли застучали по ступеням, и поднес к губам чашку, только чтобы скрыть захлестнувшие его эмоции. Он был не из тех людей, кто судит по внешнему виду, но годы работы в нотариальной конторе научили его подмечать мелочи.       Стоящий перед ним человек был высок и слегка сутул, и Аттерсону подумалось, что он горбится нарочно, пытаясь казаться меньше. Длинные спутанные лохмы беспорядочно падали на его лицо, но нотариус разглядел, что посетитель довольно молод, моложе Джекила и уж точно моложе него самого. Несмотря на приличный костюм, во всем облике странного гостя было что-то небрежное, за руками он, по-видимому, не следил вовсе: под отросшими ногтями виднелись темные полоски грязи, костяшки нескольких пальцев были сбиты в кровь, а левая ладонь перемотана засаленной тряпицей. Но интереснее всего было то, что животное отвращение, которое он впервые испытал, беседуя с мистером Пулом, всколыхнулось с новой силой. Посетитель не успел даже представиться, но сомнений быть не могло: в нотариальную контору наведался тот самый человек.       - Присаживайтесь, - спокойным тоном пригласил мистер Аттерсон.       Незнакомец медленно повернул голову и вперил в хозяина кабинета цепкий взгляд. Диковатая ухмылка не сходила с его уст.       - Чаю? – предложил нотариус, вновь попытавшись завязать разговор.       - Мистер Гэбриэл Джон Аттерсон? – растягивая слова и как-то по-особенному выделив фамилию, уточнил посетитель. Голос у него был низкий, напоминающий звериный рык.       Он затворил за собой дверь и сделал несколько шагов к окну. Аттерсона пробрала дрожь: незнакомец двигался плавно, почти бесшумно, низко опустив голову и наблюдая за ним исподлобья.       - Вы не ошиблись, - взяв себя в руки, кивнул нотариус. – С кем имею честь?..       - Хайд, - пролаял посетитель. – Эдвард Хайд. Я ближайший друг и коллега доктора Генри Джекила.       Услышав это, Аттерсон одарил его неприязненным прищуром, но ничего не сказал, а Хайд ничего не заметил – или сделал вид, что не заметил. Опершись о подоконник, он рассматривал узкую улочку, заканчивающуюся тупиком. Особое внимание он отчего-то уделил тому, что происходило прямо под окнами, хотя со своего места Аттерсон не улавливал никакой возни, доносящейся снаружи.       - Мы с вами раньше не встречались, - проговорил Хайд прежде, чем нотариус понял, на что же он смотрит. - Я в Лондоне недавно, но с доктором мы, как это сейчас говорится, все делим поровну.       Он хрипло хохотнул одному ему понятной шутке и опустился в предложенное кресло.       - Я наслышан о вас, мистер Хайд, - не стал скрывать Аттерсон. – Что привело вас ко мне?       - Я пришел по поручению доктора, - внимательно разглядывая собеседника, ответил Хайд, и Аттерсон внезапно подумал, что определенно видел этого человека прежде: было в нем что-то чертовски знакомое.       - Вот как. Я слышал, что доктору нездоровится. Чем я могу ему помочь?       Улыбка Хайда стала шире. Происходящее будто забавляло его.       - Он хочет переписать свое завещание. Теперь в случае кончины или исчезновения доктора, - певуче протянул гость, вскинув подбородок, - все его имущество перейдет ко мне.       - Что?!       Мистер Аттерсон вскочил на ноги. Недопитая чашка жалобно звякнула о блюдце, чай расплескался по столу, забрызгав стопку бумаг, но нотариус не обратил на это никакого внимания. Он возвышался над сидящим Хайдом, борясь с искушением вытолкать наглеца взашей.       - На каком основании вы делаете подобные заявления?       - Что такое, мистер Аттерсон? – осклабился Хайд, наклонив голову. – Вы оспариваете права вашего клиента? Лучше бы вам не совать нос в наши с доктором дела. Даже с нотариусами случается плохое...       - Да вы никак угрожать мне вздумали, милейший?       - Вы не представляете, с кем связались.       - О, я вижу, что вы за человек, мистер Хайд, - не скрывая презрения, проговорил Аттерсон, - но вам не напугать меня. Как юрист, скажу вам следующее. Исправление текста завещания требует личного присутствия клиента, что лишает вас возможности действовать от лица доктора Джекила. А так как сегодня я имел сомнительную честь познакомиться с вами, мистер Хайд, я приложу все усилия к тому, чтобы вы гнили в тюрьме до конца своих дней, если с головы Генри упадет хоть волос. А теперь, - Аттерсон одернул жилет и вышел из-за стола, - прошу вас покинуть мой кабинет.       Он указал на дверь кивком головы, оглянулся - и остолбенел. В лоб ему уперлось дуло револьвера, а сам Хайд сидел на корточках на его столе. Ноздри его раздувались, как у принюхивающегося зверя.       «Когда он успел?! Почему я не слышал?!» - вихрем пронеслось в мозгу Аттерсона.       - Я достаточно гнил в тюрьме, и никто – ни вы, ни Джекил – не лишит меня обретенной свободы! – в бешенстве прорычал Хайд.       Глаза его налились кровью, жуткий оскал исказил лицо, и Аттерсон с ужасом понял, что самоуверенность будет стоить ему жизни. Дыхание перехватило. «Что будет прежде: вспышка или звук выстрела?» - отрешенно подумал он и зажмурился, но сразу же заставил себя открыть глаза, чтобы встретить смерть, как подобает мужчине.       - Замолкни!       Нотариус вздрогнул. Он был уверен, что не издал ни звука, однако Хайд смотрел на него с непередаваемой ненавистью. Рука, сжимающая рукоять револьвера, мелко задрожала.       - Не лезь! – вновь зашипел он.       Взгляд его помутнел. Оскалившись, он быстро опустил оружие, но Аттерсон успел отступить лишь на шаг, прежде чем Хайд, перехватив револьвер поудобнее, вновь прицелился ему между глаз. На сей раз его рука была тверда.       - Порядочный и проницательный человек, - проговорил он севшим голосом. – Так описал вас Джекил.       Аттерсон не знал, что ответить и стоит ли вообще отвечать сумасшедшему, рискуя спровоцировать его на новую вспышку агрессии. Нотариус бросил мимолетный взгляд на дверь, но это не укрылось от Хайда.       - Нет-нет-нет, - он насмешливо покачал головой и поманил его револьвером, оттесняя в угол кабинета.       Теперь Хайд оказался между ним и единственным выходом. Аттерсон вспомнил, как тот смотрел в окно, и пожалел, что сам никогда не оценивал расстояние до земли.       Неожиданно Хайд расхохотался. Зычный, неудержимый, пробирающий до костей, этот смех словно отчеркнул все, что произошло до этого. Таким странным образом Хайд подводил итог их короткого знакомства.       Он спрыгнул со стола и, приземлившись прямо перед Аттерсоном, выпрямился в полный рост. Нотариус не ошибся: он и в самом деле сутулил плечи специально.       - Хотите знать, что добрый доктор думает обо мне? – скалясь в безумной улыбке, прорычал Хайд и откинул с лица спутанную гриву.       Аттерсон вздрогнул, как громом пораженный.       - Генри?..       - Нет ничего омерзительнее осознанной жестокости! – ликующе вскинув руку, воскликнул Хайд и нажал на спусковой крючок.       - Нет!       Отчаянный крик Джекила слился с грохотом выстрела. Жгучая боль пронзила висок, и Джон Аттерсон рухнул на пол, затем все стихло – ровно до того момента, как он открыл глаза.       Ощущения нахлынули на него, как прилив, и завертели в круговороте звуков, цветов и эмоций. В ушах нестерпимо звенело, он отчетливо слышал запах пороха и чувствовал солоноватый вкус собственной крови на языке. Сплюнув, нотариус тряхнул головой. Алые капли из пореза на лбу упали на пол, по шее сбежала тонкая струйка, окрасив красным безупречно белый воротник. Жаль, рубашка была совершенно новой… Кажется, пуля лишь вспорола кожу, не задев даже череп, но как?.. Промахнуться с такого расстояния невозможно!       Мистер Аттерсон вскочил на ноги и тут же привалился плечом к стене, не в силах заставить мир перестать вращаться.       - Нет! Освободи меня! – яростный вой сотряс кабинет.       Аттерсон кинулся к столу и увидел лежащего за ним Хайда. Тот бился в агонии, а ладонь его была пригвождена к полу ножом для конвертов. Царапая ногтями паркет, Хайд тянулся к отброшенному прочь револьверу, и все его тело содрогалось в мучительных судорогах.       - Я предупреждал! – вскрикнул он вдруг голосом Джекила. – Я уничтожу тебя, если посмеешь...       - Тебе не выжить без меня! Ты жалок!       - Молчи!       Аттерсону казалось, что он сходит с ума: по мере того, как затихал рев Хайда, ясный голос Джекила становился все отчетливее. Нотариус вжался в стену, и мысль о настигшем безумии больно стиснула его рассудок. Может, он уже сейчас лежит в лечебнице, связанный по рукам и ногам, в ожидании очередной инъекции успокоительного.       Впрочем, эта догадка показалась ему чересчур разумной. Он зажмурился на мгновение и вновь уставился на корчащегося Хайда.       - Не может быть...       - Мистер Аттерсон! - испуганный вопль миссис Райли окончательно убедил его, что он не спятил. - Мистер Аттерсон, вы живы? Я слышала выстрел! Я позову полицию!       Дверная ручка щелкнула. Едва не поскользнувшись на натекшей луже крови, Аттерсон бросился к двери и навалился на нее всем весом, не позволяя секретарю войти.       - Все в порядке, миссис Райли! - торопливо крикнул нотариус, чувствуя, что женщина не бросает попыток вломиться в кабинет.       «Удивительно сильная и упорная женщина без чувства самосохранения!» - с раздражением подумал Аттерсон, а вслух добавил:       - Я жив, не надо никакой полиции!       Хайд взревел, и Аттерсон дернулся, мельком пожалев, что настаивает оставаться по эту сторону двери. Но рев перешел в протяжный стон, Хайд привстал на одном колене и тут же повалился обратно. На мгновение в кабинете воцарилось пугающее безмолвие, лишь секретарь продолжала исступленно тормошить ручку.       - Миссис Райли! - рявкнул Аттерсон, потеряв терпение. - Идите вниз и успокойтесь!       Он клацнул задвижкой, досадуя, что не сделал этого сразу, и развернулся. Кровь, струящаяся из пореза, застилала правый глаз, и он вытер лицо рукавом, хотя и так видел достаточно ясно.       Лежащий перед ним человек больше не вырывался, лишь спина его мелко подрагивала. Его силуэт стал словно бы изящнее, уже в плечах и талии, хотя костюм все еще сидел ладно. Спутанная грива исчезла, уступив место коротким, зачесанным назад волосам, а в тяжелом дыхании хрипы перемежались с тихими стонами. Он больше не был опасен. Он больше не был Эдвардом Хайдом.       Невероятно, немыслимо, невозможно.       Кое-как справившись с потрясением, Аттерсон поискал взглядом что-нибудь подходящее, но, так и не придумав ничего лучше, достал из кармана платок и опустился на колени рядом с раненым. Нож для конвертов поддался не с первого раза, так глубоко в дерево его вогнали одним ударом. Аттерсону пришлось покачать его туда-сюда, прежде чем он смог выдернуть лезвие. Слабый стон, коснувшийся его слуха, заставил его сердце сжаться от сочувствия – и страха.       - Генри, - замотав платком окровавленную ладонь, позвал нотариус.       Он перевернул друга на спину и всмотрелся в бледное, смертельно изнуренное лицо. Джекил открыл глаза и облизнул пересохшие губы.       - Что ты наделал, Генри…       - Ты знаешь теперь, - сипло прошептал доктор, привстав на локте. – Но и он тоже. Я сам навел его… Прости. Я сам…       Аттерсон не знал, что ответить. Его все еще сковывал ужас пережитого, в мозгу роилась сотня вопросов, ответы на которые он, впрочем, вряд ли хотел знать. Он едва удерживался от искушения выбежать из кабинета, убедить себя, что все это ему померещилось, и никогда больше не возвращаться к этому ни в мыслях, ни в разговоре.       Джекил поднялся без его помощи. Нетвердой походкой, прижимая к себе искалеченную руку, он подошел к столу и жадно осушил остатки давно остывшего чая, уже подернувшегося перламутровой пленкой. Его затуманенный болью и усталостью взгляд прояснился.       - Прости, - повторил он спокойнее, и Аттерсону показалось, что доктор извиняется уже не за случившееся.       Джекил не спешил продолжать. Его взор скользил по кабинету: по пулевому отверстию в стене, разлетевшимся документам, пятнам крови на полу – и остановился на револьвере. Легкая судорога прошла по телу доктора, и он отвернулся с застывшей гримасой отвращения на лице.       - Обещай мне, - неожиданно решился он, и было видно, что слова даются ему с трудом, - обещай, что покончишь с ним, если я не справлюсь.       Аттерсон побелел и молча замотал головой в смятении от самой мысли, высказанной его другом.       - Ты должен! – вскинулся Джекил и тут же опустил глаза, устыдившись собственной горячности. – Прошу тебя.       - Ты просишь слишком многого.       - Он должен знать, что не уйдет безнаказанным.       Не в силах вынести столько потрясений за раз, Аттерсон присел в кресло и долго молчал. На доктора он не смотрел, прикидываясь, что его безумно интересует содержимое разбросанных по полу документов. Некоторые из них, заляпанные кровью, с отпечатками ботинок, ему теперь предстоит восстанавливать. Но все же это представлялось ему незначительным пустяком по сравнению с обещанием, которого ждал от него Джекил.       Наконец он встал и отпер дверь. Подумав, очевидно, что нотариус решил уйти, доктор проводил его потухшим взглядом, но не стал препятствовать. Впрочем, ничего подобного Аттерсон делать не собирался.       - Миссис Райли! – громко позвал он, надеясь, что секретарь послушалась его и не побежала за полицией. – Миссис Райли, - довольный, мягко повторил он, когда женщина опасливо высунулась из-за угла, - если вас не затруднит, пошлите кого-нибудь за медицинским саквояжем доктора Джекила. А после принесите нам того цейлонского чая, который доставили на прошлой неделе… И бутылку джина! Да, и, миссис Райли, - спохватился он, почти закрыв дверь, - отмените все мои встречи на сегодня. Я буду очень занят.